Главная фигурантка дела «Оборонсервиса» рассказала о ходе следствия, своей жизни в достатке и отношениях с бывшим министром обороны Анатолием Сердюковым.

Сегодня Мосгорсуд рассмотрит вопрос о продлении домашнего ареста Евгении Васильевой. В ответах на вопросы «Ведомостей», переданных через адвокатов, бывший начальник имущественного департамента и аппарата Минобороны говорит, что ей вменяют занижение цен при продаже объектов Минобороны в пределах погрешности оценки.

«Обвинений не признаю»

«Ни одно из обвинений не признаю, считаю их несостоятельными, безосновательными и предвзятыми», — заявила Васильева в ответ на вопрос, признает ли она обвинения в свой адрес хотя бы частично.

Васильева заявила, что была не вправе сама решать вопросы об имуществе. «Департамент имущественных отношений (ДИО) занимался вместе с главным правовым управлением ведомства проверкой юридической стороны процедур. Круг моих обязанностей согласно положению о ДИО ограничивался административными функциями и не имел никакого отношения к самостоятельному решению вопросов об отчуждении имущества. Все сделки проверялись Регистрационной палатой и почти все — ФАС, в отношении всех сделок решения принимались на уровне акционеров (акционером «Оборонсервиса» было Минобороны) и совета директоров. Переход прав собственности был зарегистрирован в отношении всех объектов и до сих пор ни одна сделка не признана судом незаконной. Следствие почему-то рассматривает гражданско-правовые отношения как уголовно-правовые и даже не пытается оспорить в суде совершенные нами сделки. Та же собственность, которую покупатели вернули государству, о чем заявляет следствие, возвращена без суда и бесплатно — очевидно, под угрозами и давлением», — заявила Евгения Васильева.

Она опровергает обвинения в том, что имущество продавалось по заниженным ценам. «Привлеченные следователями оценщики вычисляют ущерб, сравнивая цену предложения с ценой продаж, хотя реальные сделки на рынке обычно ниже предлагаемых цен продаж, или показывают «занижение» цены, сравнивая цену квадратного метра крупного объекта с мелким, что совершенно несравнимо. В среднем же по большинству объектов следствием вменяется занижение цены на 13%, что, по сути, укладывается в погрешность оценки. Мы провели свою оценку, в том числе с привлечением международных компаний, и она доказывает, что цены на продаваемые объекты были выше рыночных», — отметила главная фигурантка дела «Оборонсервиса».

Про отношения с Сердюковым

Васильева сообщила, не знает, почему Сердюков пригласил ее на работу в Минобороны. «Наверное, потому, что у меня был опыт работы в области недвижимости, ее продаж с юридической и организационной точек зрения, опыт в области управления недвижимостью, инвестиционными потоками, строительными проектами, опыт работы с госорганами, а также с иностранными компаниями в области развития инвестиционных проектов на территории России», — отметила Васильева.

Она сообщила, что отношений с Сердюковым не поддерживает. «Могу дать показания, что никаких незаконных действий я не совершала, никаких незаконных указаний министр мне не давал. Если у кого-то есть желание ввести общественность в заблуждение, у меня хватит аргументов, чтобы развеять этот миф. Я долго молчала, терпела, чтобы следственные органы смогли разобраться в ситуации. Но, видимо, разбираться они не хотят», — сказала Васильева.

«С детства жила в достатке»

Евгения Васильева рассказала, что она привыкла жить в роскоши. «Я с детства жила в достатке, у меня состоятельная семья, у меня выдающиеся родители, я горжусь ими. В начале моей карьеры я работала в холдинге, который занимался экспортом черных металлов, потом перешла в американскую юридическую фирму, которая занималась обслуживанием западных инвестиций в России, потом работала гендиректором территориального подразделения самой крупной строительной компании в России. А потом 1,5 года работала в Минобороны, после чего вернулась в бизнес», — отметила Васильева.

Она прокомментировала и информацию об изъятых картинах. «Это интерьерные вещи, и в ходе обыска я сразу заявила, что грош им цена, а специалист оценил их цену как равную стоимости цветного настенного календаря, хотя следствие их зачем-то просвечивало, считая, что под слоем краски там могут быть какие-то шедевры. Они дороги мне как память о предках и различных эпизодах моей жизни, что-то я купила сама, что-то мне подарили, но вернуть мне их отказались — следователь сказал, что если это произойдет, то «будет социальный взрыв», — сообщила Евгения Васильева.