AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

«С ним могли расправиться прямо на улице»

Раскрыты неизвестные подробности из жизни председателя КГБ Андропова
Венгерское восстание 1956 года — одно из наиболее драматичных событий в странах социалистического лагеря. Несмотря на наличие обширных материалов, оно до последнего времени изучалось мало. Вышедшая недавно книга историка Александра Стыкалина «Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе» проливает свет на многие доселе неизвестные подробности венгерских событий. «Лента.ру» публикует отрывок из книги, посвященный деятельности Юрия Андропова на территории Венгрии в период с 1953 по 1957 годы.
В день смерти Юрия Андропова, 9 февраля 1984 года, автор этих строк, в то время начинающий журналист-международник, находился в Будапеште. В самом центре города, у гостиницы «Астория», на многолюдном выходе из метро, продавцы свежих газет громко зазывали публику самой важной новостью дня, молнией прилетевшей из Москвы: «Андропов умер!». К ним устремлялись, опережая друг друга, десятки венгров. Неудивительно, ведь в историческом сознании этой нации незаурядный и яркий советский политик оставил свой собственный неизгладимый след…

Игра на понижение
Когда в конце 1953 года 39-летний сотрудник МИД СССР Юрий Андропов получил назначение советником-посланником в посольство СССР в Венгрии, едва ли кто-то мог предвидеть его будущий головокружительный взлет на самые вершины кремлевского олимпа. Скорее напротив, можно было предположить бесславное завершение весьма многообещающей карьеры.

Ведь всего за два года до этого Андропов был вторым человеком в партийной организации одной из 16 союзных республик СССР — Карело-Финской, уже позже, в 1956 году, пониженной в статусе до положения российской автономии. В Петрозаводске ему протежировал председатель Президиума Верховного Совета республики Отто Куусинен — основатель финской компартии и видный деятель Коминтерна, ставший на склоне лет высокопоставленным функционером КПСС, вошедшим в 1957 году, после антихрущевского путча, даже в Президиум ЦК. Переведенный в 1951 году, очевидно, с подачи Куусинена в Москву, Андропов успел поработать инструктором и заведующим подотделом в аппарате ЦК, а затем, уже после смерти Сталина, недолго возглавлял отдел в МИДе. Так что его направление в Венгрию не в качестве посла выглядело со стороны не как повышение в должности, скорее напротив. Андропов едва ли в чем-то провинился, ему просто в данный момент не очень повезло.
Кадровые перестановки были неотъемлемой составной частью закулисной аппаратной игры, развернувшейся между наследниками Сталина после его смерти. Активно участвовавший в этой борьбе Никита Хрущев не противился направлению кадровых партаппаратчиков в государственные ведомства, включая МИД, видя в этом путь к усилению собственных позиций.
В ночь с 3 на 4 ноября Андропов участвовал в переговорах об условиях вывода советских войск с территории Венгрии, проходивших по настоянию правительства Имре Надя на военной базе в Тёкеле. Москва согласилась сесть за стол переговоров для отвода глаз, а завершились они арестом членов венгерской делегации. Эту акцию осуществил непосредственно председатель КГБ Иван Серов. Более месяца он почти безвыездно находился в Венгрии и руководил всеми действиями по «изъятию контрреволюционного элемента» (как формулировалось в его докладных в Президиум ЦК).

Образованное в Москве 2-3 ноября правительство Яноша Кадара в первые дни существовало лишь фиктивно, собраться в Будапеште его министры смогли лишь 7 ноября. До тех пор чьи бы то ни было попытки «найти представителей нового правительства для того, чтобы получить от них необходимые указания», оказывались безрезультатными, о чем Андропов сообщал в Москву. И после того как члены нового кабинета прибыли в Будапешт в советском бронетранспортере, от внимания посла не укрылось, в каком безвоздушном пространстве действовало правительство.
Андропов посетил кабинет Кадара в здании парламента 8 ноября, в 11 часов дня — то есть в самое рабочее время. «Несмотря на это в огромном здании парламента было совершенно безлюдно; кроме шести министров и наших солдат там никого не было». Правда, посол, живший мифом о непоколебимом единстве партии и народа, склонен был объяснять это тем обстоятельством, «что наши друзья все еще не смогли связаться с активом и работают пока еще в отрыве от него».
В месяцы консолидации новой власти позиция посла оставалась столь же жесткой. Во время переправки около 1000 арестованных молодых венгров на территорию СССР, в Закарпатскую Украину, из железнодорожного эшелона заключенные сумели передать на волю записки о том, что их собираются этапировать в Сибирь. Слух о том, что их ожидает именно такая судьба, не без влияния западных радиостанций широко распространился среди населения. Это забеспокоило новых венгерских лидеров Яноша Кадара и Ференца Мюнниха, 14 ноября прямо заявивших Серову и Андропову, что не одобряют подобных действий, ибо они ведут к усилению напряженности в стране.
В ответ на это были приняты меры по обеспечению большей секретности — речь шла, в частности, об отправке заключенных «на закрытых автомашинах под усиленным конвоем». Жесткость обращения с «классовым врагом» довольно разительно контрастировала со сдержанной, внешне тактичной (не в пример некоторым иным высокопоставленным советским дипломатам) манерой общения Андропова со своими венгерскими собеседниками, производившей на них, в общем, благоприятное впечатление: можно сослаться хотя бы на отзыв Шандора Копачи, осенью 1956 года начальника Будапештской полиции, приказавшего передать повстанцам имевшееся в его распоряжении оружие и приговоренного позже за это к пожизненному заключению. Выйдя по амнистии на свободу в 1960-е годы, он вспоминал впоследствии, что при личной встрече с ним Андропов казался человеком демократических настроений, сторонником реформ. Образ «жандарма в смокинге» применительно к Андропову вообще оказался в Венгрии довольно живучим.

На грани
Ко всему вышесказанному нелишне добавить: в дни драматических октябрьских событий, когда советское посольство — и это понятно — работало в крайне напряженном ритме, Андропов не раз оказывался в ситуации, когда его жизни всерьез угрожала опасность: вооруженные повстанцы (а среди них были не только сознательные патриоты, но и люмпены, включая выпущенных из тюрем уголовников) обстреливали машину советского посла, стреляли в окна зданий дипломатического корпуса.
«Если вдруг возникала опасная ситуация, — вспоминает Владимир Крючков о работе с Андроповым осенью 1956 года, — он никогда не терял головы, не лез напролом, но и не сдавал без боя свои позиции. Может быть, именно поэтому его сослуживцы всегда чувствовали себя с ним как за каменной стеной, никогда не впадали в панику, даже когда в силу каких-то обстоятельств Андропов делал ошибочный шаг».

Более дорогого стоит, однако, отзыв не сослуживца Андропова, а его непримиримого врага генерала Белы Кирая, заочно приговоренного к смертной казни военного руководителя венгерского восстания, а в годы эмиграции профессора военной истории в престижных американских университетах. Андропов, считает Кирай, проявлял значительное мужество, приезжая на машине в здание парламента для встречи с Имре Надем, когда советские войска продвигались вглубь страны: «Он находился в страшной опасности. С ним могли расправиться прямо на улице самосудом».
Нельзя забывать и о том, что 1956 год и венгерские события омрачили жизнь Андропова неприятностями личного плана. Его жена так и не оправилась полностью от нервной болезни, полученной в дни «будапештской осени». Сам же Андропов уже зимой 1956-1957 годов вследствие большого перенапряжения на несколько недель вышел из строя, оказавшись (в свои неполные 43 года) в кардиологическом отделении больницы.

Впрочем, для Андропова «венгерская трагедия» стала не только началом болезни жены и фактором, совсем не благоприятствовавшим подорванному еще на карельском фронте здоровью, но прежде всего прекрасным трамплином для головокружительного карьерного взлета. Отличившийся в Венгрии посол уже в 1957 году пошел на повышение, возглавив созданный специально под него отдел ЦК КПСС, ведавший отношениями с компартиями социалистических стран.
Через несколько месяцев он принял участие в фабрикации судебного процесса по делу Имре Надя, которого обвиняли в организации заговора, направленного на свержение народно-демократического строя. Советская сторона, представленная Андроповым, генеральным прокурором СССР Романом Руденко и заместителем председателя КГБ Петром Ивашутиным, ознакомилась с составленным в МВД ВНР проектом обвинительного заключения. Она сочла его в основном приемлемым, хотя и нуждающимся в доработке (в частности, усилении той части, где речь шла о связях Имре Надя с Западом, участии западных спецслужб «в подготовке и проведении контрреволюционного мятежа»).
Women of Magyarover, town in West Hungary, pause to pray, Oct. 28, 1956 beside caskets containing bodies of some of the 88 villagers shot before anti-communist forces could take over the town.
Чтобы не создавать Венгрии излишних осложнений на предстоявшей осенью сессии ООН (а венгерский вопрос не сходил с повестки дня ООН до 1962 года), закрытый судебный процесс решено было отложить до окончания этой сессии. Были и другие обстоятельства, заставлявшие откладывать суд — например, опасения охладить решимость титовской Югославии к сближению с СССР в канун запланированного на ноябрь 1957 года совещания компартий в Москве. Смертный приговор бывшему премьер-министру Венгрии, шокировавший мировое общественное мнение, был вынесен в июне 1958 года. К этому времени заведующий отделом ЦК Андропов в большей мере уже занимал не венгерский, а югославский вопрос — новая программа СКЮ, принятая весной 1958 года, была объявлена в СССР ревизионистской. Тито никак не могли простить «особой позиции» во время венгерских событий.

Подводя итоги
Все месяцы, что длился венгерский кризис, Андропов и его подчиненные последовательно отстаивали позиции охранительных, контрреформаторских сил. Именно в них они видели главный гарант обеспечения интересов СССР в Венгрии. Выезжавшим в Будапешт эмиссарам КПСС иной раз приходилось корректировать линию посольства в направлении несколько большей гибкости (Михаилу Суслову в вопросе об избрании Кадара в Политбюро, Анастасу Микояну, когда речь шла о поддержке Ракоши). Это, однако, не означало, что в центре были недовольны деятельностью посла.

По мнению Кремля и МИДа, Андропов неплохо справлялся с отведенной ему ролью информатора и аналитика происходящего в Венгрии, его советы так или иначе учитывались при принятии на высоком уровне решений по венгерским вопросам. Судя по известным отзывам, но главное, по дальнейшей карьере Андропова, его работа в Венгрии вполне отвечала тем требованиям, которые руководство КПСС предъявляло послам в меняющейся непростой обстановке.
В частности, исключительная бдительность советского посла в Будапеште и его нетерпимое отношение к любым попыткам пойти дальше дозволенного в толковании идей XX съезда воспринимались с неизменным одобрением. Характерен отзыв Хрущева, относящийся к концу 1960-х годов: «Советским послом в Венгрии был тогда Андропов. С посольскими делами он справлялся хорошо и отлично разбирался в других событиях. Он докладывал нам обо всем со знанием местной обстановки и давал полезные советы, вытекавшие из сложившейся ситуации».
Но, что интересно, и вечный оппонент Хрущева Вячеслав Молотов оставил об Андропове сходный отзыв, говорил об удаче с назначением посла в Венгрии. Донесения Андропова не просто служили источником информации для руководства СССР, они стали существенным фактором формирования советской политики в Венгрии, что подтверждается как документами, так и   свидетельствами участников тех событий.

Наперекор широко распространившимся мифам, поддерживаемым прессой и телевидением, осмелимся утверждать: приобретенный Андроповым в Венгрии жизненный опыт не только не пробудил в нем интереса к глубинным, системным реформам социализма — напротив, лишь укрепил в его сознании и без того глубоко укорененный антилибералистский и антиреформаторский настрой.
Это готовы были признать и некоторые из сослуживцев Андропова по аппарату ЦК, склонных к его идеализации.
«С 1956 годом связан и определенный «венгерский комплекс» Андропова. Он всегда с большой настороженностью, даже подозрительностью относился к таким явлениям в социалистических странах, которые не укладывались в советский образец», — пишет Федор Бурлацкий.
Известно, с каким раздражением воспринял курировавший связи с соцстранами секретарь ЦК Юрий Андропов неожиданное увлечение Никиты Хрущева югославским опытом после поездки по Югославии в августе 1963 года. Полученные указания об изучении югославской экономической модели в целях внедрения в СССР каких-нибудь ее элементов по сути дела саботировались вплоть до отставки Хрущева в октябре 1964 года.

Будучи председателем КГБ, Андропов занял крайне жесткую позицию в августе 1968 года, когда советское руководство обсуждало вопрос о военном вмешательстве в Чехословакии. Правда, в 1981 году тому же Андропову хватило здравого смысла не поддержать идею военного вмешательства в Польше. Лимит военных решений в европейских социалистических странах уже исчерпан, говорил он, а потому надо искать политические средства. Война в Афганистане уже шла, не предвещая скорого и успешного окончания. Развязанный одновременно вооруженный конфликт в Польше, учитывая численность и боеспособность Войска Польского и общественные настроения в этой стране, мог иметь самые роковые (скорее в плане внутренней политики) последствия для СССР, и в Москве это поняли.
Андропов обладал достаточным интеллектом для того, чтобы корректировать тактику, исходя из не оправдавшихся или не полностью оправдавшихся решений. Что ни в коей мере не меняло, конечно, его принципиальных позиций: истинные реформы социализма, как он их видел, были неотделимы от «завинчивания гаек», преодоления идеологической разболтанности, расхлябанности, борьбы за дисциплину, против материальных «излишеств», порочащих честь членов ленинской партии.
Что же касается венгерского синдрома, то он сыграл немалую роль во всей последующей — как внешнеполитической, так и внутриполитической (борьба с инакомыслием) — деятельности одной из наиболее крупных фигур в кремлевской элите 1960-1980-х годов, чье политическое наследие сегодня (тому есть много симптомов) оказывается весьма востребованным элитой постсоветской России.

https://lenta.ru/

«Суперохотник» Ми-28НМ станет неуязвимым

Новейшая модификация российского боевого вертолета Ми-28Н «Ночной охотник» Ми-28НМ получила такие усовершенствования, что «Суперохотник» стал практически неуязвимой боевой машиной, сообщает телеканал»Звезда».
При внешней схожести Ми-28НМ будет кардинально отличаться от базовой модели. Прежде всего — использованием при его производстве новейших материалов и еще тем, что «Суперохотник» будет снабжен самыми современными системами активной защиты.

Как поясняют специалисты, работавшие над созданием «изделия-296» (рабочий шифр вертолета Ми-28НМ), в нем применены не только последние аппаратные разработки в области активной защиты, но и новейшие материалы, используемые для создания бронезащиты винтокрылой машины.
Что касается средств обнаружения противника, то в модифицированном Ми-28НМ используется всеракрусная РЛС Н025Э, которую прежде устанавливали только на экспортные модификации. Причем, как говорят специалисты, эта РЛС — не полный аналог экспортных станций, а значительно переработанная аппаратура с улучшенными параметрами.

К уникальным средствам защиты машины и экипажа относится и лазерная станция подавления, которую для «Суперохотника» разработали в КРЭТ. Как ранее сообщал «РГ» советник первого заместителя генерального директора КРЭТ Владимир Михеев, новая разработка позволит уводить от вертолета все существующие и разрабатываемые ракеты с тепловой головкой самонаведения.
При получении сигнала о лазерном облучении вокруг машины возникает «огненное облако» — невидимое глазу, но прекрасно заметное датчикам ракеты. В уже захватившей вертолет системе управления формируется новый образ цели, настойчиво манящий к себе. В результате ракета сходит с боевого курса и, не встретив фантомную цель, самоликвидируется.
Кроме того, как уже сообщала «РГ», новый вертолет получил радар кругового обзора и новую систему управления. Для модернизированного «Ночного охотника» создаются улучшенные лопасти несущего винта — они увеличат крейсерскую скорость машины на 13 процентов, а максимальную — на 10. Сейчас Ми-28Н способен разгоняться до 340 километров в час.

https://rg.ru/

Какой предлог был у китайцев для вторжения на территорию СССР в 1969 году

В 1969 году в результате перестрелок с китайцами на острове Даманский и на озере Жаланашколь в общей сложности погибло 60 советских солдат. Объясняя действия своих военных, руководство КНР во всем обвиняло Советский Союз, который якобы сам устраивал провокации, желая устроить пограничный конфликт.
Маоисты против Москвы

Исторически граница по реке Уссури между царской Россией и империей Цин была установлена несколькими договорами — Айгунским, Пекинским и Санкт-Петербургским. Демаркацией границ СССР и Китайская республика занялись уже в 1920-30-х. Согласно подписанным тогда документам, китайская территория кончалась на берегу реки, а острова отошли русским. Такое положение устраивало всех до 60-х, когда в Пекине неожиданно вспомнили о понятии «пограничная река», установленном в 1919 году при подписании Версальского мирного договора. Сложившаяся международная практика подразумевала установление границы по центру фарватера реки. При таком подходе остров Даманский действительно мог считаться китайским.
Главной же причиной противостояния были идеологические разногласия между Мао Цзэдуном и руководством КПСС, которые начались после смерти Сталина и доклада Хрущева на XX съезде. Маоисты обвинили СССР в захвате чужих территорий. В 1964 году «великий кормчий» заявил, что Советский Союз «оккупировал слишком много места». По мнению председателя ЦК Компартии Китая, с помощью неравноправных договоров советские соседи захватили 1,5 млн кв. км китайской территории. Речь шла в первую очередь о бывшей «Внешней Маньчжурии» (Амурская область, Приморье, Хабаровский край), а также об отдельных районах Казахстана и Средней Азии.

«Пражская весна» 1968 года дала Пекину повод заявлять, что СССР следует политике «социалистического империализма». Дела в самом Китае в то время шли неважно — «Культурная революция», тяжело сказавшаяся на экономических показателях, была в самом разгаре. Для укрепления своей власти Мао Цзэдуну требовался внешний враг. Подстрекаемые маоистами хунвейбины на митингах поднимали плакаты требованиями «разбить собачьи головы» Косыгина и Брежнева.
Оправдание конфликта
Толкая своих граждан на нарушение границы, китайцы утверждали, что советские пограничники якобы сами «устраивают провокации», избивая жителей КНР, занимающихся хозяйственной деятельностью в «привычных» для себя местах. Чтобы эти слова не выглядели полным абсурдом, китайские крестьяне однажды вспахали весь Даманский на тракторах. В действительности же остров облюбовали хунвейбины, не делавшие ничего, кроме скандирования лозунгов из цитатника Мао. Когда русские просили их уйти, они сами лезли в драку. Дело дошло до того, что министерство иностранных дел КНР официально требовало от Москвы признать «факт захвата китайских территорий».
Похожим образом, по всей видимости, китайцы собирались оправдать перестрелку у озера Жаланашколь, завязавшуюся 13 августа 1969 года. СССР якобы незаконно захватил небольшой участок «китайской» земли с возвышенностью в центре. Здесь хунвейбины гримасничали и плевали в советских пограничников, провоцируя их на ответные действия.
«Однажды на моих глазах забежали на нашу территорию. Потребовал убраться — не реагируют. Дал предупредительный выстрел вверх — струсили, тут же смылись», — вспоминал Евгений Говор, заместитель начальника заставы «Жаланашколь».
Однако пропагандистских заявлений после вооруженного столкновения в восточном Казахстане не последовало — вероятно, результат оказался не тем, на который рассчитывали китайцы, и дело было решено не предавать широкой огласке. В сентябре 1969 года напряженность в отношениях между странами начала спадать — помогли переговоры Косыгина с китайским руководством. В отношении острова Даманский был установлен статус-кво, фактически он стал нейтральной территорией. Тем не менее в октябре МИД КНР вновь повторил фразу про «полтора миллиона квадратных километров оккупированной китайской территории», и в последующие годы пограничные провокации продолжились, хотя уже и не настолько кровопролитные.

Тимур Сагдиев
https://russian7.ru/

Ростех сертифицировал вертолетный двигатель ВК-2500 в Китае

Сертификат типа вертолетного турбовального двигателя ВК-2500 разработки и производства санкт-петербургского АО «ОДК-Климов» (входит в Объединенную двигателестроительную корпорацию Госкорпорации Ростех) валидирован в Китае. Теперь силовая установка сможет эксплуатироваться в составе российских гражданских вертолетов в КНР, что расширит географию продаж и эксплуатации российских вертолетов «Ми» и «Ка».
Работа по валидации двигателя ВК-2500 китайскими авиационными властями велась в тесном сотрудничестве с АО «МВЗ им. М.Л.Миля» (входит в холдинг «Вертолеты России» Госкорпорации Ростех) и Федеральным агентством воздушного транспорта. Управление гражданской авиации Китая сертифицировало отечественный вертолетный двигатель впервые за последние 19 лет. Следующим этапом работы для ОДК станет сертификация двигателя ВК-2500ПС-03 в Китае в составе вертолета, а также валидация сертификата типа двигателя ВК-2500ПС-03 в Индии, Южной Корее, Бразилии, Мексике.

«Китай является одним из традиционных партнеров Ростеха не только в сфере военно-технического сотрудничества, но и в гражданских отраслях. И вертолетное направление – одна из важнейших составляющих нашего взаимодействия с КНР. В 2017 году ОДК представила программу модернизации китайских вертолетов путем замены двигателей ТВ3-117 на более современные ВК-2500, что вызвало большой интерес со стороны эксплуатантов», – отмечает индустриальный директор авиационного кластера Ростеха Анатолий Сердюков.
Он также напомнил, что в прошлом году в китайском городе Лицзян прошли демонстрационные полеты вертолета Ми-171 с двигателями ВК-2500. Руководство Министерства чрезвычайных ситуаций и Управления гражданской авиации Китая высоко оценили транспортные возможности вертолета по перевозке грузов, тушению пожаров в высокогорье. «Валидация сертификата типа ВК-2500 позволяет нам начать программу модернизации российских вертолетов в КНР», – добавил Анатолий Сердюков.
Валидация сертификата типа ВК-2500 позволяет нам начать программу модернизации российских вертолетов в КНР.

Анатолий Сердюков, индустриальный директор авиационного кластера Ростеха
Двигатель ВК-2500 создан на смену вертолетному двигателю ТВ3-117. Он выполнен в трех модификациях взлетной мощностью – от 2000 до 2400 л.с. В силовой установке внедрены цифровая система автоматического управления вместо аналоговой, новейшие датчики, счетчик наработки и контроля, применены новые материалы. Все это обеспечивает более высокие эксплуатационные характеристики: увеличенную мощность на чрезвычайном режиме, поддержание режимов в более широком диапазоне температур наружного воздуха и повышенный ресурс. ВК-2500 дает вертолетам принципиально новые возможности при эксплуатации в высокогорных районах и районах с жарким климатом.
Сегодня ОДК наращивает темпы производства двигателей ВК-2500 с учетом нужд государственного заказчика, а также экспортных поставок. При этом сборка ведется исключительно из российских комплектующих.
http://rostec.mirtesen.ru/

Губернатор Токио Юрико Коикэ возмутилась планами МОК

Губернатор Токио Юрико Коикэ возмутилась планами МОК перенести марафон и соревнования по спортивной ходьбе на Олимпиаде 2020 года в Саппоро. В ответ на это она предложила провести Игры на российских Южных Курилах.
До начала летних Олимпийских игр в Токио остается меньше года. В преддверии главного спортивного события четырехлетия внимания к столице-хозяйки турнира привлекается все больше, особенно — со стороны Международного олимпийского комитета (МОК), который следит за действиями организаторов соревнований.
Так, руководство МОК обратило внимание на то, что в столице Японии в период проведения Игр ожидается аномальная жара, после чего выразило намерение перенести несколько спортивных дисциплин в другие города. Как сообщается на официальном сайте ведомства, МОК желает перенести соревнования по спортивной ходьбе и марафону из Токио в Саппоро.

Данное намерение связано именно с климатическими особенностями японской столицы ввиду того, что спортивная ходьба и марафон являются одними из самых изнурительных и энергозатратных дисциплин в легкой атлетике. Ожидается, что во время Олимпиады температура в Саппоро — столицы провинции Хоккайдо, самой северной префектуры Японии — будет ниже, чем в Токио, на пять-шесть градусов по Цельсию. Желание руководства МОК возникло после того, как десятки легкоатлетов пожаловались на погодные условия в Дохе во время чемпионата мира, где от участия в марафоне из-за жары и духоты были вынуждены отказаться многие спортсмены.

Впрочем, самих японцев подобный расклад не интересует. Губернатор Токио Юрико Коикэ, узнав о намерениях МОК, выразила свое недовольство в отношении комитета, а также в качестве ультиматума предложила провести всю Олимпиаду на «северной территории» — именно так в Японии называют Южные Курилы, которые принадлежат России, чего японцы не признают на протяжении многих лет.
«Это прозвучало неожиданно. Если нужно прохладное место, почему бы не провести соревнования на северных территориях», — приводит слова Коикэ Kyodo.
Интересно, что в преддверии Олимпиады японцы уже не первый раз создают провокацию в отношении Южных Курил. Так, в августе на официальном сайте Игр оргкомитет соревнований разместил маршрут, по которому пройдет традиционная эстафета олимпийского огня. Однако на общей карте были отражены российские острова Итуруп, Кунашир, Шикотан, а также группа островов Хабомаи.
Их японцы отнесли к префектуре Хоккайдо, где эстафета пройдет с 14 по 15 июня 2020 года.
Данный эпизод привлек особое внимание со стороны спортивных чиновников в России. Так, например, олимпийская чемпионка 2006 года и депутат Госдумы Светлана Журова потребовала сделать замечание в адрес японцев, а официальный представитель МИД России Мария Захарова выразила мнение, что подобная акция может негативно повлиять на имидже Японии, которой предстоит принять столь знаковое спортивное событие.

«Нужно задать вопрос всем тем, кто проводит подобные акции или делает это по незнанию или в связи с отсутствием исторических реалий — кому на пользу идут подобные действия? Точно не на пользу двусторонним отношениям, да мне кажется, вряд ли они идут на пользу самому Токио», — цитирует Захарову РИА «Новости».
Среди других чиновников резко в адрес оргкомитета Олимпиады-2020 высказались и председатель комитета Государственной думы по физической культуре, спорту, туризму и делам молодежи Дмитрий Свищев, обвинивший японцев в провокации, и российский сенатор Алексей Пушков, который отметил, что данная акция была спланирована властями Японии.
«Изображение Южных Курил частью Японии на официальном сайте Олимпиады-2020 — это уже не частная инициатива, а нечто большее, то есть заход за «красную линию». Токио должны отказаться от такого рода выпадов. Смысл Олимпийских игр — быть праздником спорта и мира, а не поводом для нагнетания вражды», — написал Пушков в своем твиттере.
В итоге с довольно сухим объяснением был вынужден выступить сам МОК, руководство которого пообещало провести консультацию со страной-хозяйкой грядущих Игр.

Что касается самих Курильских островов, то конфликт между Россией и Японией на данной почве возник еще в начале 20 века. В 1855 году страны подписали между собой Симодский трактат о торговле и границах, согласно которому японцы завладели Итурупом, Кунаширом, а также входившими в состав Малой Курильской гряды Шикотаном и островами Хабомаи. При этом остальные острова Курил были признаны российскими, а Сахалином владели обе страны одновременно. Через 20 лет ситуация резко изменилась: согласно новому Санкт-Петербургскому договору Россия уступила все свои Курильские острова Японии, получив в обмен на это Сахалин.
В феврале 1904 года развязалась Русско-японская война, по итогам которой вопрос о собственности Курильских островов встал наиболее остро. Так, 5 сентября 1905 года победа Японии в войне была зафиксирована Портсмутским мирным договором, в котором также было указано, что весь Сахалин перешел в состав японской территории. Однако спустя несколько десятков лет страны вновь вступили в военный конфликт — уже в рамках Второй мировой.

По условиям Ялтинского соглашения, которое подписали СССР, США и Великобритания, после поражения японцев все Курильские острова, а также южная часть Сахалина с прилегающими к нему островами были переданы Советскому Союзу.
Впрочем, данное соглашение японцы не признают до сих пор, из-за чего конфликт о принадлежности Курильских островов не утихает по сей день. На этом фоне власти двух стран стран ведут диалог о заключении мирного соглашения, и японцы в ходе него настаивают на том, чтобы четыре острова Южных Курил были возвращены им. В противном случае мирный договор прописан не будет. Россия в свою очередь делать это отказывается: в интересах российских властей сначала заключить договор, а уже затем вести переговоры по территориальному вопросу.
Летние Олимпийские игры в Токио пройдут с 24 июля по 9 августа 2020 года. Столица-хозяйка соревнований была выбрана в сентябре 2013 года. Помимо Токио на проведение Игр претендовали Стамбул и Мадрид.
https://sport.rambler.ru/

Соловьев о показательных данных: ненависть к русским на Западе запредельна…

Известный российский журналист, шоумен, телевизионный ведущий Владимир Соловьев обсудил c радиоведущей Анной Шафран в эфире программы «Полный Контакт» на радио «Вести FM» опасный уровень антироссийской пропаганды на Западе. Дело пахнет «маккартизмом».

Владимир Соловьев обратил внимание на два социологических опроса, один из которых проводили в России, а второй в США. Социологи выясняли, кого жители признают главным врагом своего государства. Результаты получились достаточно специфичными и очень показательными. Так, «Левада-Центр» выяснил, что в России 68% респондентов считают главным противником США, 29% — Украину, 6% — НАТО, 5% — ИГ1.

В США ситуация несколько иная. Среди американцев основным врагом своей страны КНДР признают 93%, Иран – 80%, Сирию – 76% и Россию – 64% опрошенных. Владимир Соловьев обратил внимание на занимательный факт – Российская Федерация ничего не делала против Соединенных Штатов, а потому становится ясно — их агрессия немотивирована. По мнению журналиста, это говорит о тотальном засилье пропаганды в американских СМИ. И либералам сложно будет доказать это. Они никогда не признают данный факт, так как сразу же лишатся грантов.

Владимир Соловьев подчеркнул, что в Америке искусственно подняли градус ненависти к россиянам на необычайно высокий уровень. Абсурд достиг таких пределов, что американцы боятся беременных женщин из России, которые приезжают рожать в медицинские центры Майами – вдруг рожденный когда-нибудь станет президентом США.

Конечно, некоторая часть населения Америки пытается образумить клюнувших на пропаганду и говорит, что за такое же отношение к тем же мексиканцам, некоторых личностей давно бы уже засудили за расизм. В итоге Соловьев пришел к выводу, что сегодня в Америке запредельный уровень антироссийской пропаганды, который ранее существовал лишь во времена Джозефа Реймонда Маккарти. Когда-нибудь в США разразится новый страшный маккартизм, заключил журналист.

Напомним, Джозефа Реймонд Маккарти – американский сенатор, который прославился в 50-х годах прошлого столетия благодаря своей антикоммунистической политике. Политическая деятельность конгрессмена не одобрялась либералами и президентом Гарри Трумэном. Однако активная антироссийская пропаганда позволила преодолеть президентскую критику и создать в Америке Управление по контролю над подрывной или антиамериканской деятельностью, которой занималось преследованием инакомыслящих и поиском коммунистических организаций.

1 Террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации

Автор: Григорий Павлодубов…
Источник: https://politexpert.net/

Из истории развития истребительной авиации. Часть четвёртая

Авиация еще воспринималась как чудо, технический фокус, опасный трюк, а смелая мысль, опережая время, отважно заглядывала в будущее. Слова нашего гениального соотечественника К. Э. Циолковского о том, что за эрой аэропланов винтовых наступит эра аэропланов реактивных какими парадоксальными казались они на заре авиации!—стали пророческими… Еще в 1910 году, лишь через год после бурных успехов европейских пилотов, нашелся безумец, рискнувший упразднить… сам воздушный винт, человек, которому знаменитый Густав Эйфель сказал: «Вы опередили свою эпоху на тридцать, а то и на все пятьдесят лет!» 24-летний румын Анри Коанда, выставивший на Парижском авиасалоне 1910 года необычный безвинтовой самолет, рискнул взлететь на нем, И хотя полет не удался — машина упала, едва перемахнув забор, у винтомоторной силовой установки, которой суждена была долгая служба, появился пока слабенький, но вполне реальный конкурент — реактивный двигатель.
В сущности, силовая установка этого самолета была настоящим воздушно-реактивным двигателем. Правда, вместо современной турбины, преобразующей энергию газовой струи во вращательное движение компрессора, на аэроплане Коанда стоял обычный поршневой 50-сильный мотор. Он и приводил в действие центробежный компрессор, снабжавший прожорливую камеру сгорания большими массами воздуха… Талантливый румынский инженер замахнулся на пропеллер слишком рано. Воздушный винт еще несколько десятилетий исправно «таскал» самолеты всех видов и назначений, помогал рекордным аппаратам достигать максимальных скоростей, обосновался на вертолетах и автожирах. Разведав с помощью гоночных и стратосферных самолетов-рекордсменов новые скоростные и высотные диапазоны, авиаконструкторы подтягивали до рекордных величин и летные данные боевой авиации.

С каждым годом такая гонка за лидером становилась все труднее. Тысячесильные двигатели спортивных машин обладали ресурсом лишь в несколько десятков минут, а весили все больше и больше, ибо даже незначительный прирост скорости требовал сотен добавочных лошадиных сил. Если моторостроителям и удавалось построить двигатель той же мощности, но с большим, подходящим для боевой авиации «сроком жизни», удельный вес силовой установки почти не снизился с 1920 по 1945 год и составлял около 1 кг общего веса двигателя, винта и вспомогательных агрегатов на 1 л. с. А это означало, что увеличение мощности, скажем, на 100 л. с. утяжеляло силовую установку на добрый центнер. Чрезвычайно быстро набирал вес и сам воздушный винт. 140-килограммовый пропеллер 1000-сильного мотора нужно было заменить при двойном приросте мощности винтом, вес которого составлял уже 400 кг. В перспективе выходило, что дальнейший рост скорости приведет к вырождению боевой машины, превратит ее в аппарат, способный нести лишь самого себя. Для орудия, радиооборудования, брони и сколько-нибудь подходящего запаса горючего на борту не оставалось места. Исчерпаны были и весовые резервы: более тяжелый мотор при сохранении боевой нагрузки увеличивает полетный вес машины. Это, в свою очередь, заставляет конструкторов увеличить площадь крыла. Возрастает аэродинамическое сопротивление несущей поверхности. Чтобы компенсировать ухудшение аэродинамики, нужно повысить мощность двигателя.

Круг, как говорится, замкнулся! Хотя различными ухищрениями—главным образом за счет «слизывания» очертаний самолетов, увеличения КПД винта, использования крыльев малой площади — и удавалось оттянуть кризис винтовой авиации, он все-таки подстерегал скоростные машины на рубеже 750—850 км/ч. За этими отметками из реального, предельно доведенного истребителя самолет превращается для проектировщиков в нечто неосуществимое. Заставив, например, летать со скоростью 800 км/ч истребитель с 4000-сильным мотором, они не могли даже представить себе конструкцию с двигателем мощностью в 40 тыс. л. с. Десятикратное увеличение тяги требовалось для скачка скорости всего лишь на 150 км/ч. И это при сохранении полетного веса исходного образца! Поршневой двигатель с его «замерзшим» на одной точке удельным весом и заслуженный винт не годились на скоростях свыше 800—850 км/ч. Ровно через 30 лет после неудачного старта Анри Коанда, в точности оправдав пророчество Эйфеля, в небо поднялся самолет с принципиально такой же силовой установкой. И хотя внешне итальянский «Капрони-Кампини» мало напоминал своего реактивного предка, его летные данные оказались более чем скромными. При изрядном весе (4200 кг) цельнометаллическая машина развивала скорость лишь до 375 км/ч и поднималась до 3950 м. Мотокомпрессорная силовая установка сохранила все недостатки поршневого двигателя, но развивала слишком маленькую тягу. Куда больше привлекал авиаконструкторов жидкостно-реактивный ракетный двигатель.

Чрезвычайно простой в своей принципиальной схеме, ЖРД сулил огромную тягу при небольшом собственном весе. Правда, в отличие от любого поршневого или воздушно-реактивного двигателя он поглощает кислород не из окружающей среды, а из бортовых запасов окислителя — как правило, перекиси водорода. К тому же ЖРД требует даже для непродолжительной работы (в течение считанных минут) сотен литров горючего и окислителя. В феврале 1940 года летчик В. Федоров испытал в полете ракетопланер РП-318И, созданный будущим конструктором ракетно-космических систем С. Королевым. Основой машины послужил двухместный планер СК-9, оснащенный ЖРД с тягой 140 кг. Отличные мощностные данные ЖРД и использовали конструкторы, чтобы создать боевые самолеты-перехватчики. Главное для такой машины: быстро стартовать, стремительно набрать высоту, настичь и уничтожить любого врага. Возвратиться на свой аэродром после охоты можно в принципе по-планерному, с неработающим двигателем. Топлива и окислителя на борту хватит на несколько минут, в течение которых длится активная фаза полета—собственно перехват. Первым самолетом с ЖРД, предназначенным именно для такой работы, был советский ракетный истребитель БИ-1. Он был не просто летающей лабораторией для летных испытаний ЖРД, а боевым, оснащенным двумя 20-мм ШВАКами аппаратом.

Проект БИ-1, начатый накануне войны сотрудниками КБ В. Ф. Болховитинова Александром Яковлевичем Березняком и его коллегой Алексеем Михайловичем Исаевым, Наркомат авиационной промышленности одобрил и первый же день войны, 22 июня 1941 года. Через три недели проект был готов. На его реализацию — выпуск чертежей и постройку машины в металле—отпустили… 35 дней! Через 40 дней БИ-1, правда, пока не в металле, а дереве — дюраль стал большим дефицитом — выкатили из цеха. Увы, машина была еще просто планером — ракетный двигатель Л. С. Душкина оказался «сыроват» для летных испытаний. Даже на земле двигателисты не рисковали приближаться к работающему ЖРД—прятались в укрытии. К тому же окислитель — азотная кислота — активно разрушал баки, трубопроводы, все, с чем соприкасался. Пока доводили двигатель, самолет побывал все же в воздухе. Его испытал в безмоторном, по-планерному, полете летчик-испытатель Б. Н. Кудрин. «Меня,— вспоминает Кудрин,— буксировали на Пе-2 Якимов, Байкалов и некоторые другие летчики. Я не помню сейчас, сколько было сделано буксировочных полетов, но, во всяком случае, немало. Я снял целый ряд характеристик, пригодившихся впоследствии на первом огневом вылете…» Первый «огневой вылет» уже в эвакуации, на Урале, совершил летчик-испытатель Григорий Яковлевич Бахчиванджи. Произошло это 15 мая 1942 года. Очевидец полета, известный ученый, профессор В. С. Пышное так вспоминал о том знаменательном дне: «На уральском аэродроме собрались инженеры, техники, летчики, ученые.

Впервые я увидел, сколько людей настроено на реактивную «волну», сколь велика армия первооткрывателей. Все они были людьми реактивной эры, пришедшими к ней в полной готовности, с пониманием ее смысла и значения. Каждый был загружен до предела. Взгляды всех собравшихся обратились к реактивному соплу. И вот из него вырвалось сначала слабое пламя, а затем раздался оглушительный рев. Огненный факел вытянулся на 3—4 метра. Самолет тронулся, быстро ускоряя движение. Он побежал по летной полосе, легко оторвался и стал набирать высоту…» Позже испытания этого уникального самолета и его модификаций продолжили летчики Б. Кудрин, К. Груздев и А. Пахомов. Расчетная скорость БИ должна была превышать 900 км/ч. В одном из полетов Бахчиванджи достиг 800 км/ч, но погиб на вышедшей из подчинения машине. Особое значение к концу войны приобрели ракетные перехватчики для немцев: фронт приближался к Германии, рейх непрерывно бомбила советская и союзная авиация. Противодействовать бомбардировщикам и должны были стремительные ракетопланы. Практически одновременно, но независимо друг от друга, начались в разных странах исследовательские и конструкторские работы над турбореактивными силовыми установками.

В нашей стране зачинателем ТРД стал А. Люлька, чей конструкторский коллектив еще в 1937 году выдвинул проект авиационного ТРД РД-1. По расчетам, двигатель обладал тягой, достаточной для разгона самолета до 900 км/ч. К началу войны успели изготовить около 70% узлов и деталей опытного образца. Английский конструктор Френк Уиттл занимался поначалу ТРД на свой страх и риск, без всякой поддержки со стороны официальных ведомств. Помогли ему частные фирмы, на средства которых и был построен первый, пока еще слабенький и ненадежный экземпляр двигателя. Наконец после многочисленных переделок ТРД обосновался на специально построенном самолете «Глостер» (Е.28/39), который совершил первый полет в мае 1941 года. Успех подстегнул министерство авиации и правительство. Заниматься ТРД типа Уиттла поручили фирме «Ровер». Ее специалисты сумели спроектировать и построить несколько опытных образцов. С 1942 года заказ передали известной моторостроительной фирме «Роллс-Ройс». С двигателями «Ровер» и «Роллс-Ройс» поднимались в небо несколько самолетов с маркой «Глостер». Один из них, 0.40, впервые стартовал в 1941 году, развил в 1943 году скорость 745 км/ч.

Летом 1942 года с испытательного аэродрома взлетел двухдвигательный «Глостер» 0.40. Американцы в конце 30-х годов интересовались больше мото компрессорными установками — наподобие итальянских. Эксперименты с комбинированным агрегатом—поршневой мотор «Уосп» и одноступенчатый осевой компрессор — продолжались без особого успеха до 1943 года. Установку так и не испытали в полете — слишком много она весила и потребляла горючего. Помощь пришла из-за океана—в 1941 году из Англии поступили чертежи и опытные образцы ТРД Уиттла. В 1942 году построенный фирмой «Белл» в первый полет стартовал двухдвигательный Р-59А «Эркомет». Серийное производство самолета, максимальная скорость которого составляла лишь 660 км/ч, началась в 1944 году. Всего построили 30 машин. Использовали их в качестве учебно-тренировочных истребителей. В боевых действиях «Эркомет» не участвовал. Для этого, как выразился командующий ВВС США генерал Арнольд, у самолета были «ноги коротки». Судя по всему, американцы возлагали на Р-59 немалые надежды. Специально для его испытаний выделили и строго засекретили самую отдаленную часть авиационной базы Мюрок, расположившейся на дне сухого озера Роджерс Драй Лей к в Южной Калифорнии. С тех времен база стала основным летно-испытательным центром ВВС США. Позже ее переименовали в авиабазу Эдварде. «Весной 1946 года я впервые вылетел на реактивном самолете Белл Р-59,— вспоминает известный летчик-испытатель Френк Эверест.— Он был выпущен четыре года назад и являлся первым американским реактивным самолетом…

В управлении самолет был хорош, но летные данные его были неважными, и, кроме того, на нем был установлен маломощный двигатель. Скорее это был просто планер с двигателем». Пожалуй, Эверест передает довольно типичное для тех времен ощущение полета на реактивных самолетах с ТРД; слишком маломощны были еще двигатели, и без того работавшие на пределе своих еще скромных возможностей. То и дело прогорали камеры сгорания, ломались лопатки турбин и осевых компрессоров и, отделавшись от ротора, превращались в снаряды, сокрушавшие корпус двигателя, фюзеляж, крыло… По сравнению с «гадкими утятами» — первыми реактивными истребителями — изящные, с мощнейшими «движками» «Кобры», «Мустанги», «Лайтнинги» выглядели благородными и выносливыми рысаками…. Но и поршневые ветераны, скорость которых перевалила за 700 км/ч, стали вдруг проявлять норов. «Мустанги» и «Лайтнинги» последних моделей вдруг выходили из-под контроля и вопреки усилиям пилотов переходили в неуправляемое пикирование. Случалось, самолеты устремлялись к земле, когда их пилоты и не думали пикировать. «Сэр, наши самолеты уже сейчас очень строги. Если появятся машины с еще большими скоростями, мы не сможем летать на них,—рассказывал генералу Арнольду один американский пилот.— На прошлой неделе я на своем «Мустанге» «пикнул» на Ме-109. Управление заклинилось, и самолет затрясся, словно пневматический молоток. Я никак не мог вывести его из пике. Всего в трехстах метрах от земли я с трудом выровнял машину…»

Как это ни парадоксально, беда подстерегала самолеты и на значительно меньших скоростях. Испытатели первых моделей «Лайтнинга» докладывали, что при пикировании на высоте 7500 м при скорости около 560 км/ч нос машины внезапно «тяжелел», начиналась сильная вибрация. Так продолжалось, пока не уменьшалась высота полета. Затягивание в пикирование, тряска и прочие неприятности были первыми «звоночками», извещавшими о приближении авиации к так называемому звуковому барьеру. И вопреки распространенному представлению преодолевать это препятствие пришлось не одним только машинам, способным обогнать звук. О том, насколько самолет близок к звуковому барьеру, нельзя судить лишь о скорости полета. Барьер сравнительно далеко, если развить у самой земли, скажем, 700 км/ч, но до него рукой подать (при той же скорости) на высоте 8—10 тыс. м. Все зависит от отношения скорости полета к скорости звука. А он распространяется с разной быстротой на разных высотах. В плотном, приземном воздухе быстро (340 м/с), и медленнее в разреженной атмосфере (в стратосфере — 295 м/с). Вот и выходит, что отношение скоростей полета и звука (а это и есть число Маха, М) растет не только с разгоном самолета, но и с его подъемом на высоту. В любом случае, начиная с М=0,7—0,75, в зависимости от величины подъемной силы крыла на нем и других частях машины появляются местные струйки воздуха, текущие со скоростью звука на данной высоте. Число М, при котором это происходит, называется критическим. С дальнейшим увеличением быстроты полета местные течения становятся сверхзвуковыми. Но скорость потока на разных участках профиля разная и, поскольку ее величина тесно связана с давлением, разные и давления. Граница между дозвуковыми и сверхзвуковыми участками образуется так называемыми скачками уплотнения. Из-за резких переходов обтекающего потока с дозвуковой к сверхзвуковой скорости к традиционным составляющим аэродинамического сопротивления добавляется еще одно — волновое сопротивление.

Волновой кризис по-разному проявляется на разных крыльях. Ведь с появлением скачков уплотнения меняется вся картина распределения на крыле местных скоростей и давлений. «Взаимоотношения» этих важнейших параметров воздушного потока подчиняются уже не закону Бернулли для идеальной, несжимаемой жидкости, а в соответствии с законами, которые описывают поведение сжимаемой среды. Центр давления, «фокус» крыла, перемещается в сторону задней кромки. Обтекание нестационарно. Так возникает разбалансировка самолета, «тяжелеет» нос. Подъемная сила крыла, условная точка приложения которой (центр давления) смещается назад, и образует относительно центра тяжести машины мощный момент на пикирование. Теория, анализ летных происшествий, аэродинамические продувки позволили ответить не только на вопрос, почему это происходит. Конструкторы хотели знать, как справиться с сжимаемостью воздуха, оттянуть до больших значений М перераспределение на крыле местных скоростей и давлений. Оказалось, кризис наступает позже на тонком крыле, точнее, на несущей поверхности с малой относительной толщиной. Относительной, потому что «полнота» крыльевого профиля сравнивается обычно с его длиной, так называемой хордой. Если говорят, например, что относительная толщина профиля 12%, то это означает: его истинная максимальная толщина составляет 12% от длины по хорде. Так вот, конструкторам пришлось «сплющить» и без того гонкие крылья, доставшиеся реактивным истребителям в наследство от последних винтовых истребителей, что обрекло прочнистов на головоломные поиски новых силовых схем несущих поверхностей и заставило специалистов по шасси либо убирать «ноги» самолета в фюзеляж, либо уменьшать их и «вписывать» в тонкие крылья. Если в 1940 году относительная толщина профиля составляла 12—15%, то к 1950 году, через десятилетие, ее пришлось свести до 6—7%. Изменились и очертания профилей. Место, где они достигали наибольшей «полноты», переместилось ближе к середине, дальше от носка.

Теперь авиаконструкторы могли с открытыми глазами взяться за создание военных самолетов. И хотя в этих машинах конца войны и первых послевоенных лет много от винтовых предшественников, в облике первых турбореактивных МиГов, «Лавочкиных», Яков, «Глостеров» и «Локхидов» угадываются черты нынешней сверхзвуковой авиации. Схема английского Глостер «Метеора»—классическая, с двумя двигателями на крыле — зародилась еще в начале 40-х годов, когда не было ТРД достаточной мощности. Пришлось оснастить машину двумя. Но — сказалась ли инерция мышления проектировщиков или другие причины?— разместили ТРД на консолях крыла так, как если бы это был обычный двухмоторный «Москито». Позже появились двигатели подходящей мощности, но схема «Метеоров» разных модификаций и лет осталась неизменной. Правда, такая компоновка избавляет конструкторов от хлопот, связанных с подводом к ТРД больших масс воздуха и устройства соплового аппарата. Недостаток схемы — сложность полета на одном двигателе: его ось на изрядном расстоянии от продольной оси машины, отсюда большой момент, стремящийся развернуть самолет. Два массивных «нароста» на крыле — а оно должно быть тонким и прочным — снижают критическое число М несущей поверхности. Двигатели уже упоминавшегося Р-59 «Эркомет» расположились под крылом, впритык к фюзеляжу. Специалисты КБ А. Микояна и М. Гуревича скомпоновали первый советский истребитель с ТРД, МиГ-9 (1946), но иной и, как выяснилось позже, перспективной компоновке, предложенной лично Артемом Ивановичем Микояном. Оба двигателя расположили в фюзеляже, рядышком.

Воздухозаборник устроили в носу самолета. Сопла под фюзеляжем, точнее, под хвостовой балкой. В результате крыло вышло совершенно чистым. Всю заднюю кромку заняла взлетно-посадочная механизация, закрылки, столь важные при большой удельной нагрузке на каждый квадратный метр небольшого крыла, и элероны. На фюзеляж перекочевали и основные стойки шасси—тогда их не смогли упрятать в тонкое скоростное крыло. 24 апреля 1946 года опытный истребитель И-300 (Ф) под пилотированием летчика-испытателя А. Гринчика совершил первый полет. Второй и третий экземпляры будущего МиГ-9 испытали М. Галлай, Г. Шиянов, Ю. Антипов. Скорость самолета превысила 900 км/ч. Новая техника — новые проблемы. Одну из них МиГ-9 преподнес в самом конце государственных испытаний. Вылетев на отстрел пушек в воздухе, летчик-испытатель А. Кочетков вернул на аэродром самолет сразу с двумя остановившимися двигателями, Заглохли они, едва прозвучали первые выстрелы. Поначалу конструкторы грешили на пороховые газы, будто бы задушившие воздухолюбивые ТРД. Но причина оказалась вовсе не в химии, а в аэродинамике. Горячие струи газов, возникшие перед воздухозаборниками двигателей, так меняли обтекание компрессора, что передние лопатки поток обтекал под слишком большим углом атаки. В результате — срыв потока с лопаток, сильная вибрация. Двигатель захлебывался из-за так называемого помпажа. С ним удалось сладить, и вскоре МиГ-9 поступил на вооружение Советских ВВС. К необычной компоновке прибегла английская фирма «Де Хевиленд», построившая в 1945 году серийный истребитель ОН-100 «Вампир» с одним ТРД. Разместили двигатель в хвостовой части короткого, каплевидного фюзеляжа. От комсолей крыла тянулись назад две хвостовые балки, связанные на концах горизонтальным оперением.

Воздухозаборник ТРД — у основания консолей. Удобство схемы — двигатель и воздухозаборник не мешают расположить в «капле» кабину, оборудование, элементы управления и оружие. Первый реактивный истребитель ВВС США, Локхид Р-80 «Шуттинг Стар», также был оснащен одним турбореактивным двигателем. Место для него нашли в задней части обычного фюзеляжа. Воздухозаборники, как и у «Вампира», в корневой части крыльевых консолей. Правда, пришлось в этих местах несколько утолщить корпус, что, конечно, испортило чистоту его аэродинамических форм. Необычно—и по компоновке и, самое главное, по назначению!— «летающее крыло» ХР-79В фирмы «Нортроп» для таранных атак. Управлялся этот цельномагниевый истребитель сварной конструкции, с мощной передней кромкой крыла, «клапанными» рулями. На концах крыла установили трубы с клапанами. Надо повернуть, скажем, влево — перекрывается левая труба. Из-за разницы в сопротивлении концов крыла и возникал разворачивающий момент… Прошло два-три года, и безвинтовые самолеты, созданные в 1945—1946 годах, практически вытеснили из боевой авиации заслуженные машины с поршневыми моторами. А вскоре на военных аэродромах появились сотни и тысячи машин второго и третьего поколений. Этим самолетам и предстояло полностью взять на себя боевые функции, освоить околозвуковую и сверхзвуковую области скоростей.

Литература:
Андреев И., Захаров А. «Боевые самолеты» 1992г.
Попова С. «Аэрофлот от А до Я» 1986г.

Иркут МС-21

Среднемагистральный пассажирский самолет МС-21 разрабатывается российской авиастроительной корпорацией «Иркут» в сотрудничестве с конструкторским бюро им. Яковлева. Самолет предназначен для массовых перевозок на воздушных линиях, где сегодня доминируют самолеты Airbus A320 и Boeing 737.

Конструкция МС-21 призвана обеспечить более высокую экономическую эффективность за счет широкого применения современных технологий: композиционных материалов и перспективных металлических сплавов, бортовых систем и двигателей нового поколения.

Семейство самолетов МС-21 будет состоять из трех моделей с разной длиной фюзелажа: МС-21-200 вместимостью 150 пассажиров в стандартной одноклассной компоновке, МС-21-300 (181 пассажир) и МС-21-400 (212 пассажиров). Каждая из этих моделей также будет иметь варианты с увеличенной дальностью полета.

Планируется, что первый полет самолет МС-21 совершит в 2014 г., коммерческая эксплуатация начнется в 2016 г.
Основные характеристики самолета Иркут МС-21

МС-21-200 МС-21-300 МС-21-400
Размеры
Длина (м) 35.9 41.5 46.7
Размах крыльев (м) 35.9 35.9 36.8
Высота (м) 11.5 11.5 12.7
Вес
Макс. взлетный вес (кг) 67 600 76 180 87 230
Летные данные
Дальность полета с макс. загрузкой (км) 5 000 5 000 5 500
Макс. крейсерская скорость (км/ч) 870 870 870
Двигатели ПД-14А,
2 x 12500 кгс
PW1400G,
2 x 12500 кгс ПД-14А,
2 x 14000 кгс
PW1400G,
2 x 14000 кгс ПД-14А,
2 x 15600 кгс
PW1400G,
2 x 15600 кгс
Пассажирский салон
Кол-во кресел (эконом) 150 181 212
Кол-во кресел (эконом/ бизнес) 130 159 192
Шаг кресел эконом класса (см) 82 82 82


Вариант компоновки салона самолета Иркут МС-21

«Народ безмолвствовал»: очерк Деникина об Украине под оккупацией немцев

Более 101 года назад летом 1918 года в условиях немецкой оккупации началась эскалация гражданской войны на Украине. Из-за актуальности событий вековой давности мы публикуем главу пятую из третьего тома воспоминаний «Очерки русской Смуты» бывшего командующего белой Добровольческой армии и главнокомандующего Вооруженными силами Юга России — генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина (1872−1947). Означенный исторический очерк Деникина охватывает события на Украине в период с Брестского мира (март 1918) до германской революции и капитуляции Германии (ноябрь 1918 год).
***
Украина была порабощена немцами.
Генерал Гофман, начальник штаба Восточного фронта и участник мирной конференции, впоследствии, в 19-м году говорил: «в действительности Украина — это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России»…
Эта самоуверенность немецкого генерала, не углублявшегося в сложную сущность украинской проблемы, находилась, однако, внешне в полном соответствии с военно-политическим положением. Германское правительство поспешно признало самостоятельность Украины и полномочность Рады, правительства Голубовича и посольства на конференции никому неведомых господ Севрюка, Любинского и Левицкого, имевших по существу такой же легальный титул, как Совет комиссаров и его делегаты господа Иоффе, Бронштейн и Бриллиант.
Вспомним, что и правительства союзников до «Брест-Литовска» готовы были признать фактически советскую власть, и Нуланс от имени союзников предлагал Троцкому материальную помощь… для борьбы против немцев. По тем же соображениям признали «украинскую республику» Франция 5 декабря 17-го года, и Англия в начале 18-го года «Представитель Великобритании на Украине» Пиктон Багге заявил, что его правительство «будет поддерживать всеми силами Украинское правительство в стремлениях к творческой работе, к поддержанию порядка и войне с центральными державами — врагами демократии и человечества»…
Правительства центральных держав подписали мирный договор с Украиной 26 января — в то время, когда почти вся Украина и стольный город Киев были во власти большевиков. По просьбе бежавшего в Житомир правительства Голубовича немцы двинули корпуса ген. Эйхгорна на Украину и почти без всякого сопротивления (дрались только чехословаки), совместно с австрийскими войсками генерала Бельца в течение двух месяцев заняли весь наш Юго-Запад и Новороссию.(1) «Надо было подавить большевизм на Украине, — пишет Людендорф, — проникнуть глубоко в страну и создать там положение, которое доставляло бы нам военные преимущества и позволило бы черпать оттуда хлеб и сырье».
Границы новообразования были определены в договоре лишь на западе — линией Белгорай—Красностав—Межиречье—Сарнаки. Но бурный протест поляков и давление австрийцев заставили мирную конференцию «разъяснить» и этот пункт, предоставив разграничительной комиссии право «провести границу, принимая во внимание этнографические отношения и пожелания населения… на восток от этой линии». На востоке границы устанавливались впоследствии теоретически бесконечными, подчас весьма курьезными переговорами Шелухина с Раковским и соглашением гетмана с донским атаманом. «Тактически — линией расположения германских аванпостов, не считавшейся ни с этнографическими, ни с историческими признаками, а захватывавшей важнейшие железнодорожные узлы. Эта линии проходила через Клинцы—Стародуб- Рыльск—Белгород—Валуйки—Миллерово.
Мирный договор и дополнительные соглашения накладывали тяжкое экономическое бремя на Украину. До 31 июня Рада обязалась доставить австро-германцам огромные количества хлеба и других продовольственных припасов, сырья, леса и прочего.(2) Взамен за эти предметы вывоза, оцениваемые по низким ставкам и низкому валютному курсу, германцы обязались доставить на Украину «предположительно», «по мере возможности» по очень высоким тарифам фабрикаты своей промышленности. В основу всей своей экономической политики Германия поставила: для настоящего — извлечение из Украины возможно большого количества сырья, для чего был затруднен или вовсе запрещен товарообмен ее с соседями, даже с оккупированной немцами Белоруссией; для будущего — захват украинского рынка и торговли, овладение или подрыв украинской промышленности и искусственное создание сильной задолженности Украины.
Осуществление этих целей требовало установления хотя бы элементарного порядка в крае и законопослушности населения. Между тем, Рада и правительство Голубовича с этой задачей справиться не могли.
Непопулярность и неподготовленность украинского правительства, его полная зависимость от немцев, дикие и обидные формы украинизации, отталкивавшие одних и не удовлетворявшие других, — восстанавливали против власти большевистское и противобольшевистское население городов, настроение которых сдерживалось присутствием австро-германских гарнизонов. Полубольшевистские лозунги универсалов и провозглашение социализации земли подняли анархию в деревне, до тех пор сравнительно спокойной. Требование разоружения и приемы, употреблявшиеся для выкачивания хлеба из деревни, усиливали волнения. Вмешательство фельдмаршала Эйхгорна, объявившего в приказе, что урожай принадлежит тому — помещику или крестьянину — кто засеет поля, вызвало только озлобление и в Раде, и в крестьянстве. Все это грозило прервать сообщения в крае и возможность его эксплуатации немцами.
И потому немецкая власть решила устранить Раду.
*
5 апреля был заключен договор между фельдмаршалом Эйхгорном и бароном Муммом, с одной стороны, и генералом Скоропадским, с другой — о направлении будущей украинской политики.
10 апреля австро-германцы спешно закончили и подписали «хозяйственное соглашение с Украинской народной республикой», чтобы одиум его лег на Раду, не на гетмана. 13-го фельдмаршал Эйхгорн ввел военное положение, с применением германской полевой юстиции, а 16-го при обстановке почти анекдотической немцы разогнали Раду и поставили гетманом всея Украины генерала Скоропадского. «Народ безмолвствовал».
Осведомленная в киевских делах организация Шульгина(3) сообщала нам на Юг текст телеграммы императора Вильгельма от 13 апреля к фельдмаршалу Эйхгорну: «Передайте генералу Скоропадскому, что я согласен на избрание гетмана, если гетман даст обязательство неуклонно исполнять наши советы».
Знакомые мотивы. В 1708 году один из предшественников гетмана Иван Мазепа писал Стародубскому полковнику Скоропадскому: «с согласия всей старшины мы решили отдаться в протекцию шведского короля в надежде, что он оборонит нас от московского тиранского ига и не только возвратит нам права нашей вольности, но еще умножит и расширит; в этом его величество уверил нас своим неотменным словом и данной на письме ассекурацией». Полковник Скоропадский не послушался тогда «прелестных увещаний» Мазепы, поехал в стан московского боярина Долгорукова и сам получил гетманскую булаву.
Положение изменилось лишь внешне: водворился известный порядок, по крайней мере в городах, безопасность передвижения и даже видимый экономический подъем, в сущности лишь прикрывший спекулятивную горячку. Впрочем, ненадолго — основа этого благополучия имела нездоровые предпосылки.
Зависимость Украины и полная подчиненность ее германской общей и экономической политике при гетмане не только не ослабли, но даже возросли. Национальный шовинизм и украинизация легли в основу программы и гетманского правительства. Сам гетман в официальных выступлениях торжественно провозглашал самостийность Украины на вечные времена и поносил Россию, «под игом которой Украина стонала в течение двух веков»… Кадетское министерство не отставало в шовинистических заявлениях и в прямых действиях: министр внутренних дел Кистяковский вводил закон об украинском подданстве и присяге; министр народного просвещения Василенко приступил к массовому закрытию и насильственной украинизации учебных заведений; министр исповеданий Зеньковский готовил автокефалию украинской церкви… Все вместе в формах нелепых и оскорбительных рвали связь с русской культурой и государственностью.
Только социальные мероприятия гетмана резко разошлись с политикой Рады: руль ее круто повернули вправо. Вскоре вышел гетманский указ о возвращении земли помещикам и о вознаграждении их за все понесенные в процессе революции убытки. Практика реквизиций (для экспорта), кровавых усмирений и взыскания убытков при участии австро-германских отрядов была жестока и безжалостна. Она вызвала по всей Украине и Новороссии стихийные восстания, подчас многотысячными отрядами. Повстанцы истребляли мелкие части австрийцев, немцев, убивали помещиков, чинов державной варты, поветовых старост и других агентов гетманской власти. В повстанческой психологии не было и тени украинского сепаратизма: они видели своих врагов не в «русских», а в помещике и в немце. Вмешательство пришельцев вносило в общую сумму социальных и экономических причин возбуждения крестьянских масс еще и элемент ярко национальный — не украинский, быть может, и не российский, но во всяком случае в негативном его отражении противонемецкий; им увлекалась и часть офицерства, поступавшего в отряды повстанцев и вносившего в них некоторую организованность.
«Жовто-блакитный прапор», покрывавший собою политическое и социальное движение, служил национальным символом разве только в глазах украинской, преимущественно социалистической интеллигенции, но отнюдь не народной массы.
Гетманская власть покоилась только на германских штыках, а германские войска, занимавшие города и железнодорожные станции взбаламученного края, рыли окопы, оплетались колючей проволокой, чувствуя себя там, как в осажденной крепости.
*
Отношение к гетманскому режиму, хотя и по разным побуждениям, почти у всей русской и украинской общественности было отрицательным.
«Украинский национальный союз», объединивший в июле все украинские партии, поддерживал близкие отношения с вершителем судеб Украины генералом Гренером,(4) с его политическим противником — австрийским представителем графом Форгачем и одновременно находил поддержку в левых парламентских кругах Германии. Союз вел конспиративную работу, стараясь направить волну народных восстаний демагогическими посулами в русло самостийной и социалистической политики прежней Рады.
Видные русские социалисты, примыкавшие к Союзу Возрождения России, составляли заговоры против «реакционной и ненациональной» власти и пытались организовать террористические акты, которые, однако, не приводились и исполнение, ввиду глубоко мирного направления руководителей союза.
Национальный Центр писал 2 июля В. Шульгину: «мы с негодованием следим за развитием физического (?) процесса у вас в Киеве и считаем, что это бред, одержимый всякого рода манией».
Конференция кадетской партии 13—15 мая приняла, как бесспорные начала — «воссоединение России, областную автономию и национальное равноправие» и воспретила членам партии «участие в правительстве, образованном при германской коалиции». От прямого осуждения своих киевских членов конференция, однако, отказалась: «Исполнительный Комитет, не высказывая в настоящее время своего окончательного суждения», поручал одному из членов своих выяснить… создавшееся положение и меры «для согласования положения членов на Украине с директивами ЦК». Только 27-го июня центральный комитет партии выразил им неодобрение «за принятие участия в организации власти, опирающейся на немецкую поддержку». В частной переписке отношение московских кадет к киевским высказывалось гораздо резче и лапидарнее. Так В. Степанов писал: «здесь нет никого, кто бы не считал (как) их поведения, так и не исключившего их из партии (Обл. ком.) возмутительным и марающим партию. Меня ободряет, что гонение на партию в Москве отчасти смывает ту грязь, которою облили нас киевляне, бросившись головой вниз в помойную яму германофильства»…
Киевские националисты, группировавшиеся вокруг В. Шульгина, сурово осуждали гетманскую власть по мотивам национальным и политическим.
На стороне ее оставались, притом лишь до падения Германии, только Союз хлеборобов-собственников в лице крупных землевладельцев, возглавлявших эту бутафорскую организацию, весь сектор крайних правых и «Протофис».(5) Словом — земельная и финансовая знать — максималисты в области классовых целей и интернационалисты в способах их достижения.
Я приведу характеристику этой среды, исходящую из источника, который нельзя заподозрить в некомпетентности и в предвзятости. Князь Гр. Трубецкой писал: «аристократический квартал Липки был… жутким привидением минувшего. Там собрались Петербург и Москва; почти все друг друга знали. На каждом шагу встречались знакомые типичные лица бюрократов, банкиров, помещиков с их семьями. Чувствовалось, в буквальном смысле слова, что на их улице праздник. Отсюда доносились рассказы о какой-то вакханалии в области спекуляции и наживы. Все, кто имел вход в правительственные учреждения, промышляли всевозможными разрешениями на вывоз, на продажу и на перепродажу всякого рода товаров. Помещики торопились возместить себя за то, что претерпели, и взыскивали, когда могли, с крестьян втрое за награбленное. Правые и аристократы заискивали перед немцами. Находились и такие, которые открыто ругали немцев и в то же время забегали к ним с заднего крыльца, чтобы выхлопотать себе то или другое. Все эти русские круги, должен сказать, были гораздо противнее, чем немцы, которые, против ожидания, держали себя отнюдь не вызывающим образом».
Наконец, на стороне гетманской власти стояли еще довольно широкие бездейственные обывательские слои, не углублявшие смысла происходящих событий и жаждавшие покоя, безопасности и примитивного порядка — какой угодно ценой.
Извне гетманскую власть поддерживал московский «Правый Центр» и примкнувший к нему персонально Милюков. Последний своим влиянием на кадет — членов правительства старался, сколько мог, умерить буйный характер их самостийной практики, но в самом факте украинского и донского переворотов видел «явление одного порядка и явление положительное… начало возрождения российской государственности»… «Государственная самостоятельность областей, освободившихся от большевиков раньше Москвы, — писал он — является неизбежной переходной стадией и неизбежным последствием бессилия Москвы освободиться… собственными силами… Участие в перевороте германцев является печальною неизбежностью, но все же второстепенною чертой»…
В. Шульгин, отражая взгляды националистов, писал на Юг: «я не смог произвести над собою ломки, т. е. работать над восстановлением России с немцами… Вопреки мнению Милюкова утверждаю, что киевские кадеты всенародно продали единство России, что было совершенно непростительным шагом».
Эти два вопроса (единая государственность и «ориентация») поглощали всецело внимание русских политических кругов и вызвали среди них ожесточенную полемику. Все другие стороны жизни Украины в их глазах отходили на задний план. В частности, весьма характерно, что в том огромном калейдоскопе личных, письменных и печатных ориентировок, которые сосредоточивались в руках командования Добровольческой армии, они отражения почти не находили.
*
Как смотрел гетман на свои взаимоотношения с Германией?!
За несколько дней до захвата власти он приехал к одному из известных киевских генералов и предложил ему принять участие в образовании нового правительства, «которое должно заменить Центральную раду и явиться посредником между германским командованием и украинским народом». Упомянул, что в этом деле заинтересованы немцы… Когда собеседник его ответил отказом, мотивируя «неприемлемостью для него работы с немцами и на них», Скоропадский возразил, что «немцы здесь не при чем, что он будет вести вполне самостоятельную политику, и закончил даже наивным заявлением, что надеется обойти немцев и заставить их работать на пользу Украины».
«Обойти» оказалось невозможным.
В среде оккупантов шли серьезные внутренние трения: германское парламентское большинство и правительство, австрийское посольство в лице графа Форгача — требовали самостоятельности Украины; немецкая военная партия, исходя из практических расчетов — обеспеченности снабжения и ликвидации нарождавшегося Восточного фронта — временно склонялась к единству России. В зависимости от того, какая педаль нажимала сильнее на Эйхгорна и Мумма, определялся и политический курс гетманской политики.
28 мая генерал Гренер говорил делегации от свергнутой Рады: «Германия искренно желает самостоятельности Украины и будьте уверены, что она — единственный могущественный защитник этой самостоятельности в Европе. Мы хотели вас поддержать. Но анархию и социалистические беспорядки по соседству с нашей империей терпеть не хотим, не можем и не будем»… И гетман клал руль вправо и насильственно украинизировал страну руками кадет и «умеренных» украинских националистов…
К этому времени относится разговор гетмана с одним видным русским генералом, которого прочили на должность военного министра. На вопрос его, правда ли, что гетман принял свой пост исключительно с целью воссоединения Малороссии с Россией, —генерал Скоропадский ответил отрицательно: «может быть, в отдаленном будущем это и случится; но сейчас я буду стоять на почве самостийности Украины». Чрезмерно ревнивое отношение гетмана в то время к «русским влияниям» приводило иногда к курьезам. Так, когда архиепископ Антоний(6) был назначен киевским митрополитом, Скоропадский, предполагая встретить в нем врага гетманской власти и немцефильской политики, отказался вначале признать патриаршее назначение и убедительно просил Эйхгорна воспрепятствовать торжественной встрече архипастыря православными киевлянами. Гетман уверял, что митрополит Антоний — большой «реакционер»!!, что «из встречи его хотят сделать большую москвофильскую демонстрацию».
В октябре генерал Гренер заявил: «положение момента выдвигает сейчас перед Украиной задачи укрепления здоровых национальных устоев и привлечения народных кругов к участию в строительстве страны, как и в ее управлении. И здесь, как и в Германии, в состав правительства будут привлечены представители левых и демократических течений»… Практиковавшаяся немцами ранее скрытая поддержка этих кругов теперь становится явной. И гетман привлекает в состав правительства украинских социалистов и нажимает еще сильнее пресс украинизации. «Новый состав совета министров, — говорит премьер Лизогуб представителям печати 17 октября, — в области внешней и внутренней политики будет стремиться к более резкому выявлению национального лица украинской державы, отстаивая всеми силами самостоятельность и суверенность Украины».
А в то же время (9 октября) представителю Добровольческой армии, полковнику Неймирку, при «случайной встрече», устроенной самим гетманом в квартире его адъютанта графа Олсуфьева, он говорил: «я русский человек и русский офицер; и мне очень неприятно, что, несмотря на ряд попыток с моей стороны завязать какие-либо отношения с генералом Алексеевым…(7) кроме ничего не значащих писем… я ничего не получаю… Силою обстановки мне приходится говорить и делать совершенно не то, что чувствую и хочу — это надо понимать. Даю вам слово, что до сего времени я буквально ничем не связан, никаким договором с Берлином(8)и твердо отгородился от Австрии… Я определенно смотрел и смотрю — и это знают мои близкие, настоящие русские люди — что будущее Украины в России. Но Украина должна войти как равная с равной на условиях федерации. Прошло время командования из Петербурга — это мое глубокое убеждение. Самостийность была необходима, как единственная оппозиция большевизму: надо было поднять национальное чувство. И переворот, который был сделан пришедшими немцами, я ранее еще предлагал союзникам, лично говорил об этом с генералом Табуи»…
В ноябре генерал Гренер, сменив Людендорфа, сдавал уже германские армии на волю победителей… В Киеве говорил авторитетно только… немецкий совет солдатских депутатов. И гетман распускал правительство, приглашал на пост премьера «царского» министра Гербеля и издавал грамоту о Всероссийской федерации со включением в нее Украины. Одновременно генерал Скоропадский не прекращал весьма оживленных тайных переговоров с Украинским национальным комитетом, а на Юг сообщал, что «украинские силы… возглавляемые гетманом… в согласии с Доном и параллельно с Добровольческой армией направляются на борьбу с большевиками и на восстановление единства России».
Такой же двойственностью отличалась политика украинского правительства. Наиболее влиятельная кадетская часть его, в замкнутом кругу киевского главного комитета, под сильным давлением Милюкова, стремившегося обуздать размах украинизации, выносила постановления следовать «по линии превращения местного национального движения в общегосударственное путем объединения всего Юга России». А вне стен комитета «согласованные действия» киевлян проявлялись проповедью на тему: «единая Россия — это нелепость… Насильственное соединение в одном государстве столь больших и столь разнородных частей недопустимо»… Вдохновитель и правая рука гетмана, Игорь Кистяковский, в конце 1917 года был приверженцем Корнилова и Добровольческой армии, весною 18 года — самостийником и германофилом, в октябре, когда немцы потребовали его удаления с поста, — федералистом и германофобом; а в ноябре… централистом и антантофилом…
В свою очередь — само двуличное — германское правительство находило также некоторые странности в украинской политике… Украинский посол в Берлине барон Штейнгель 7-го июля доносил министру иностранных дел: «Императорское правительство находит, что наше правительство недостаточно твердо в своей политике, почему в Киеве происходит двойная политическая игра, вредящая упрочению дружбы между Германией и Украиной. Императорское правительство желает, чтобы политика Украинского правительства соответствовала во всех отношениях условию, заключенному 18 апреля (нов. стиля) 1918 года между генерал-фельдмаршалом Эйхгорном и бароном Муммом с одной стороны и Украинским правительством гетмана, в то время находившимся в процессе формирования, с другой стороны… В виду этого Императорское правительство желает расширить границы своих прав в целях организации порядка и правосудия»…
Впрочем, к концу сентября, после поездки гетмана в Берлин, взгляд германского правительства изменился, и министр фон Гинце в рейхстаге заявил, что на Украине «продолжается в утешительном направлении процесс консолидации. Гетман с министрами вошел в Берлине в соприкосновение с нашим правительством. Констатируем, что намерения гетмана лояльны, планы его нам откровенно ясны».
*
Внешние сношения Украины также всецело зависели от немцев. Все спорные территориальные вопросы о западной границе, о подчинении Украине Крыма, о Ростовском, Таганрогском округах и части Бессарабии, на которые претендовала Украина, разрешались односторонней волей немцев и притом не в ее пользу.
Наиболее характерной была длившаяся бесконечно долго украино-большевистская конференция, заседавшая в Киеве, с Шелухиным и Раковским во главе. Поскольку вопросы, касавшиеся интересов Германии, как например, передача оккупированной Украине в большом числе подвижного железнодорожного состава и урегулирование железнодорожного сообщения, проходили быстро, постольку все остальные, в особенности вопросы о границах, затягивались неимоверно. Участники конференции играли положительно непристойную роль, будучи пешками в руках закулисного дирижера. Приводимый документ характеризует в достаточной мере эти взаимоотношения:
«Секретно.
Г. Председателю мирной делегации Украины С. Шелухину.
В виду того, что в частном разговоре с министром иностранных дел председатель мирной делегации Раковский выразил желание разрешить возможно скорее вопросы, относящиеся к соглашению между Российской республикой и Украинским государством, считаем необходимым поставить вас в известность, что ускорение украино-русских отношений возможно лишь после того, как по этому вопросу выскажется германское правительство…».
Но если дела конференции не подвигались вперед, то многочисленная советская делегация с большим успехом вела пропаганду и организацию тайных большевистских очагов.
В октябре министерство внутренних дел обнаружило две большевистских крупных организации в Киеве и Одессе, находившихся в деятельных сношениях с делегацией Раковского. После произведенных арестов и выемок, как в организациях, так и у самих делегатов, обнаружилось, что работа большевиков велась совместно с Украинским национальным комитетом, и что посредниками между ними были представители немецкой власти…
Результаты этого скандального разоблачения были совершению неожиданные: удаление по требованию немцев с поста министра внутренних дел Кистяковского и освобождение арестованных большевиков.
Нужно было обладать поистине огромным самопожертвованием, неограниченным честолюбием или полной беспринципностью, чтобы при таких условиях стремиться к власти на Украине.
*
Ведение самостоятельной «нежной» политики было тем более невозможно для Украины, что, невзирая на наличность огромных военных запасов и людского материала, она не имела вовсе армии.
Вооруженные силы гетмана состояли: 1) из дивизии генерала Натиева, сформированной из добровольцев, стоявшей в Харькове, находившейся в подчинении у немецкого командования, совершенно разложившейся и впоследствии разоруженной немцами; 2) Сердюцкой дивизии (гвардейской), составленной по набору исключительно из сыновей средних и крупных крестьян-собственников и вскоре разбежавшейся; 3) из охранных и пограничных сотен, несших службу первые — полицейскую в уездах, вторые —пограничную на западе; 4) наконец, в августе, из Владимир-Волынского прибыла сформированная там австрийцами из военнопленных украинцев «1-я Украинская пехотная дивизия», которая вслед за тем, ввиду непригодности была расформирована.
Немцы всемерно противились организации украинской армии, считая ее опасной для себя, и допускали только существование ее кадров.
Подготовка этих кадров — штабов без войск — шла планомерно и основательно. Предположено было создать 8 корпусов двух дивизионного состава и 4 конных дивизии. С условного согласия немцев готовился к обнародованию указ о мобилизации, и набор предположен был на 15 ноября. Точно также готовились кадры «украинского флота», в состав которого должны были войти впоследствии разоруженные и охраняемые немцами русские суда Черного моря. Как известно, к этому времени наступили события, потрясшие Германию и поставившие Украину безоружной перед лицом большевистского нашествия. Поэтому вопрос об украинской армии интересен лишь с бытовой стороны.
Офицерский состав ее был почти исключительно русский. Генералитет и офицерство шли в армию тысячами, невзирая на официальное поношение Россия, на необходимость ломать русский язык на галицийскую мову(9), наконец, на психологическую трудность присяги в «верности гетману и Украинской державе».
Побудительными причинами поступления на гетманскую службу были: беспринципность одних — «все равно кому служить, лишь бы содержание платили», — и идейность других, считавших, что украинская армия станет готовым кадром армии русской.
Так как истинные мотивы тех и других не поддавались определению, то в добровольчестве создалось резко отрицательное отношение ко всем офицерам, состоявшим на украинской службе.
Каковы же были истинные стремления гетмана и его правительства в центральном вопросе — об отношении к России? Было ли официальное исповедание разрыва с русской культурой и государственностью только личиной или искренним их убеждением?
Прежде всего, в состав украинского правительства входили люди различных толков. Для одних самостоятельность Украины была целью, для других — средством. Где — в средствах и целях — проходила грань побуждений личных, классовых, партийных, может быть своеобразно понимаемых национально-государственных, для нас было и осталось неясным. Но вся совокупность фактов украинской действительности приводила нас к неизменному убеждению в беспринципности украинской политики.
Сохранение русской государственности являлось символом веры генерала Алексеева, моим и всей Добровольческой армии. Символом ортодоксальным, не допускавшим ни сомнений, ни колебаний, ни компромиссов. Идея невозможности связать свою судьбу с насадителями большевизма и творцами Брест-Литовского мира была бесспорна в наших глазах не только по моральным побуждениям, но и по мотивам государственной целесообразности. Идея эта не находила, однако, такого безусловного признания в глазах всей армии, как первая.
Эти положения легли в основу наших отношений к гетману. Ни генерал Алексеев, ни я не вступали с ним в сношения. Был только один случай, совершенно частный, когда я обратился к гетману, как к русскому генералу, с протестом против заключения немцами в киевскую тюрьму офицера штаба армии, подполковника Ряснянского. Ответа не последовало. Только с осени 18 года, когда обнаружилась близость катастрофы, висевшей над центральными державами и, следовательно, над Украиной, гетман делал попытки через третьих лиц вступить в сношение с командованием Добровольческой армии…
Но вместе с тем командование не прибегало ни к каким конкретным мерам, враждебным гетманскому правительству. Наше участие в украинских делах ограничилось гласным осуждением гетманской политики, извлечением из Украины русских офицеров, попытками приобрести там оружие и патроны, разведкой австро-германских сил и расположения и подготовкой мер для противодействия предполагавшемуся германскому наступлению против Восточного фронта и Добровольческой армии. Такими мерами признавались, в случае возникновения надобности, партизанская война в тылу немцев, разрушение мостов и железнодорожные забастовки. Киевский железнодорожный комитет и ряд видных путейских инженеров обещали нам содействие в этом отношении. Много видных гетманских сановников и представителей генералитета присылали «с оказией» в Добровольческую армию уверения в своей верности русской идее. А более экспансивные, не раз, быть может, авантюристы, неоднократно «испрашивали разрешение» устроить в Киеве «дворцовый переворот». Приезжал в штаб армии делегат даже от гетманского конвоя… Всем им генерал Романовский категорически запрещал какие-либо выступления против гетманской власти.
Штаб Добровольческой армии не умел и не хотел вести политической интриги. Да и самый факт гетманства не казался угрожающим для национальной русской идеи. В годы, когда рушились вековые троны и сходили со сцены исторические династии, основание новых — представлялось весьма проблематичным… В этом убеждении укрепляли нас и исторические прецеденты. «Малорусский народ — говорит историк — решительно не пристал к замыслу гетмана и нимало не сочувствовал ему. За Мазепою перешли к неприятелям только старшины, но и из них многие бежали от него, лишь узнали, что надежда на шведского короля плоха, и что Карл, если бы даже и хотел, не мог доставить Малороссии независимости».
Для многих политических деятелей теперь, как и двести лет тому назад, — хотя обстановка стала неизмеримо сложнее, — решение украинской проблемы сводилось только к предвидению:
— Кто победит?
Карл—или Петр. Гинденбург—или Фош.
Примечания
Текст к публикации подготовлен по изданию: Деникин А. И. Очерки русской Смуты. Т. 3. Берлин, 1924. С. 31−39.
Прим. Деникина: Киев занят немцами 16 февраля, Харьков — 23 марта, Ростов — 25 апреля, Одесса занята австрийцами 27 февраля.
Прим. Деникина: 60 млн пудов хлеба, 2% млн пудов живого веса скота, 3713 млн пудов железной руды, 400 млн яиц и т. д.
Василий Витальевич Шульгин (1878−1976), русский политический и общественный деятель, публицист. Русский националист и монархист. Депутат Второй, Третьей и Четвертой Государственных дум. Один из организаторов и идеологов Белого движения.
Карл Эдуард Вильгельм Гренер (1867—1939), германский военный и государственный деятель. Генерал-лейтенант. В 1918 году начальник штаба фельдмаршала Эйхгорна. С октября 1918 года сменил Эриха Людендорфа на посту первого генерал-квартирмейстера. В 1928—1932 годах министр рейхсвера Веймарской республики.
Союз промышленности, торговли и финансов — русская политическая организация на Украине. Основана в Киеве на съезде 15−18 мая 1918 года с участием около 1000 делегатов.
Антоний (в миру Алексей Павлович Храповицкий, 1863−1936), с 30 мая 1918 года митрополит Киевский и Галицкий. Первый по времени председатель Архиерейского синода Русской православной церкви за рубежом. Богослов и философ, в начале XX века активный поборник восстановления патриаршества. Набрал наибольшее число голосов как кандидат на патриарший престол на Всероссийском соборе в октябре 1917 года.
Михаил Васильевич Алексеев (1857−1918), русский военачальник, генерал от инфантерии, с августа 1915 года начальник штаба Верховного главнокомандующего — Николая II. Организатор Белого движения на Юге России, один из создателей и Верховный руководитель Добровольческой армии.
Прим. Деникина: А как же договор от 5 апреля 1918 года?
Прим. Деникина: Один из офицеров украинской службы рассказывал о порядке делопроизводства: начальник пишет бумаги на русском языке и дает ее переводить писарю. Последний берет словарь Толпыго, подыскивает украинские слова и, не зная оборотов речи, склоняет и спрягает их по-русски. Интересно, что сношения с немцами приказано было вести только на русском или немецком языках.

https://eadaily.com/

Истребители F-35 оказались проблемными для ВВС Норвегии

Военно-воздушные силы Норвегии столкнулись с трудностями в эксплуатации истребителей пятого поколения F-35A Lightning II. Американские самолёты предполагалось использовать для «сдерживания» России.
Однако выяснилось, что тормозной парашют истребителя, который постоянно критикуют за высокую стоимость и различные технические неполадки, недостаточно надёжен и требует доработки. Об этом сообщает издание Defense News.
Истребителям предстоит собирать информацию при охоте за российскими подводными лодками, а также сопровождать российские военные самолёты вблизи границ Норвегии.
Ранее News.ru сообщал, что Конгресс США согласился продать Польше партию современного вооружения. Речь идёт об истребителях-бомбардировщиках пятого поколения F-35, сообщил польский министр национальной обороны Мариуш Блащак. По его словам, Вашингтон готов поставить Варшаве 32 машины. Стоимость контракта составит $6,5 млрд, однако, как уточнил политик, власти сделают всё, чтобы снизить её.

https://news.rambler.ru/