Корреспондент «КП»-Челябинск» отдал год Родине и понял, чего не хватает нашей армии

Началось все с повестки. Меня приглашали служить. Чтобы подчеркнуть значимость события, в бумажке указали сроки лишения свободы за неявку. Вообще повестка должна вручаться призывнику под роспись. А мой «счастливый билет» пылился в почтовом ящике. Я мог проигнорировать вызов. И так до самого 27-летия. А после — автоматическое зачисление в запас. Но я вдруг спросил самого себя (и даже удивился своей смелости):

 

 — Брат! А тебе не в лом, скрываясь от военкомата, писать заметки под псевдонимом? Не лучше ли год отслужить и опубликовать большой репортаж, но под своим именем?

 

 И также смело себе ответил:

 

 — А почему бы не попробовать! К тому же появится веская причина отмечать День защитника Отечества…

 Сергея мы провожали всей редакцией. Женщины его даже на руках носили на прощанье.

 

Фото: Сергей УФИМЦЕВ

 

 Любимая девушка несколько дней утирала слезы. Клялась, что будет ждать, не отлипала от меня ни на минуту. Друзья все интересовались, когда проводы. Служивые поощряли решение. Те, кто «косит», называли меня дураком.

 

 — Зачем тебе все это? — спросил лучший друг, который через полгода и сам ушел в армию. — Лучше уж на гражданке работать и деньги получать, а потом военный билет купить. Я так и сделаю. Получу диплом и возьму кредит на взятку!

 

 Мать до последнего дня выспрашивала своих знакомых о том, как теперь можно меня «отмазать». Отец вздохнул с облегчением, когда узнал, что я перестал «косить».

 

 — Год пролетит, не заметишь, — ухмыльнулся он. — Моя бы воля, я бы еще раз в армию сходил. Отдохнул бы от работы, мир посмотрел. Сказка!

 

 Многочисленные врачи на медкомиссии обследовали меня минут за двадцать:

 

 — Все конечности в целости. ВИЧ-инфекции нет. Годен!

 

 Военком дал месяц на то, чтобы отгулять. Я уволился с работы и старался как можно больше времени проводить с девушкой. За неделю до назначенной даты позвонили из военкомата. Телефон всполошился поздно вечером, когда я возвращался домой после попойки.

 

 — Завтра в восемь утра с вещами, — сообщила девушка и повесила трубку.

 

 Оставшееся мне время ушло на сборы поклажи. Последние деньги на телефоне спустил на смс-ки всем адресатам: «Ухожу завтра, вернусь через год».

 

 И тут же посыпались ответы:

 

 — А как же проводы? Мы что, даже по бутылке пива не выпьем?

 

 Так и не выпили. В назначенное время я стоял перед военкоматом трезвый и с сумкой на плече.

 Вот так наш Серега превратился из журналиста в новобранца.

 Фото: Сергей УФИМЦЕВ

 

 

Первый день

 

 Мы едем в пассажирской «Газели» из райвоенкомата на областной сборный пункт.

 

 — Что же я наделал? — проносится в голове. — Куда я попал?

 

 Рядом сидят незнакомые мне люди. Огромный татарин непрерывно сует в рот жвачки, чтобы сдержать похмельную рвоту. На соседнем сидении ютится маленький тощий человечек. На вид ему не больше 14-ти. Парнишка с нескрываемым страхом поглядывает на татарина и съеживает и без того узкие плечи. Еще один призывник, в мастерке на голое тело, храпит в углу, орошая весь салон перегаром.

 

 Через час мы прибыли на сборный пункт. На КПП тогда еще милиционеры лениво осматривают наши сумки. Все, что ими забраковано, выбрасывается в специальную урну — колбаса, фрукты, домашние пирожки и прочая скоропортящаяся снедь, открытые бутылки с минералкой (а вдруг туда водочки подлили).

 

 В сумке осталось несколько банок тушенки, пакет с «рыльно-мыльными» принадлежностями и запасная пара носков. Цитрамон и аспирин, которые я прихватил на всякий случай, тоже ушли в мусорку.

 

 Нас ведут на контрольный медосмотр, а после него наш провожатый из военкомата махнул рукой.

 

 — Когда будут объявлять сбор, идите на плац, — сказал он на прощание. — За забор — ни ногой. На котловом довольствии вы стоите только с завтрашнего дня, поэтому сегодня ешьте то, что взяли с собой. Если есть деньги, работает буфет. Удачи вам!

 

 Едва он ушел, сразу объявили сбор на плацу. Приехали «покупатели» за своими призывниками. Я и все, кто со мной ехал из военкомата, попали к молодому прапорщику.

 

 — Едем на Дальний Восток, — сказал он и повел нас переодеваться.

 

 На сборном пункте выдали военную форму. Это были полевые костюмы цвета «флора», последняя партия. В следующий призыв молодых одевали уже в форму от Юдашкина.

 

 По размеру подошли только берцы. Доставшаяся мне одежда рассчитана на человека выше ростом и шире в теле. Китель висит как мешок. Штаны настолько широкие, что больше напоминают шаровары украинского казачка. Кепка спадает на глаза. Смотрю на своих сослуживцев и понимаю, что у них те же проблемы.

 

 На утро нас погрузили в воинский эшелон. Дорога на Дальний Восток — пять суток. Целыми днями мы играем в карты и смотрим в окно. Проводница предлагает порножурналы по бешеной цене. Хочешь посмотреть на голую грудь болгарской топ-модели — плати 700 рублей. Никто не покупает.

 

 В эшелоне кормят два раза в сутки — утром и перед сном. В одноразовую посуду накладывают какой-то странный клейстер из макарон и непонятной рыбы. Есть его невозможно, поэтому все поголовно тратят оставшиеся деньги на «доширак». Наливают чай, либо слишком сладкий, либо вообще без сахара.

 

 По ночам некоторые пьют водку под одеялом. Сопровождающие эшелон офицеры и прапорщики только создают видимость контроля. Целый день они и сами обильно выпивают, а ночью оглашают вагон залихватским храпом. Более-менее трезвые проходят вечером по вагонам и тоже ложатся спать.

 

 Мы слезли с поезда ночью под косой дождь. Небольшой городок недалеко от Владивостока — Уссурийск. Нас загрузили в крытый «Урал». Улыбки на лицах моих товарищей, которые только что захлебывались собственной смелостью, мигом исчезли. Держимся друг за друга, чтобы не вывалиться из кузова на ухабах.

 Через несколько минут Серега (он в центре, строит гримасы) сядет в поезд и укать далеко далеко, Родину беречь.

 Фото: Сергей УФИМЦЕВ

  

 На месте, изобразив жалкое подобие строя, мы семеним в сторону небольшой площади, окантованной побеленными бордюрами. Плац.

 

 — Солдаты, — оживляет тишину сопровождающий нас прапор, — здесь происходят все главные события в жизни части. Это — святое место!

 

 Но для нас же это пока мокрый асфальт с множеством колдобин. На плацу нас передают дежурному офицеру, и он расселяет молодое пополнение в свободную казарму. Мы размещаемся в расположении мотострелковой роты, которую отправили на полигон незадолго до нашего прибытия. В полумраке нас встречают трое угрюмых солдат со штык-ножами на ремнях — дежурный и двое дневальных. Перед глазами широкий коридор, по бокам которого расположены спальные помещения. В них ровными рядами составлены одинаковые двухъярусные кровати. Я проваливаюсь в сон, едва коснувшись подушки…

 

 За ночь кто-то прогулялся по нашим вещмешкам и сложенной на табуретах форме — многие не обнаружили среди своего скарба туалетную бумагу, сигареты, заныканные деньги и носки.

 

 — Дневальный по карманам шарил, — выпалил один из наших, щуплый и бледный парень. — Мужики, пойдем, проучим гада!

 

 Но никто из нас, напуганных неизвестным будущем, на этот призыв не откликнулся. Парнишка сокрушался весь день, но к вечеру успокоился.

 

За булочку жизнь отдам!

 

 Служба, о которой мы так много читали в газетах (а я еще и писал), началась. Сидим всеми забытые в казарме и ждем, когда начальство определит нашу судьбу. Никакого контроля нет. Лишь пару раз в день сюда приходит прапорщик и пересчитывает наши лысые головы. Убедившись, что никто не сбежал, он убывает домой.

 

 Наружу нас выводят только пообедать.

 

 — Вам повезло, — подбадривает прапор. — Теперь у нас готовят гражданские повара, хавчик вполне приличный.

 

 В солдатском рационе помимо круп и картофеля, рыба (от запаха которой к концу службы нас уже воротило), яйца и мясной борщ. Единственный минус — отсутствие сладкого. Через неделю солдатской жизни я готов был на все ради ложечки засахаренного варенья, которое дома мне было лень достать из холодильника и выкинуть.

 

 На завтрак обычно дают перловую или гречневую кашу с печенью или сосиской. Обязательно хлеб с маслом, вареное яйцо, кофейный напиток и тонюсенький кусочек сыра. Раз в два дня к утреннему рациону добавляют тарелку манной каши (на удивление без комочков) или полстакана кипяченого молока.

 В солдатском рационе, помимо круп и картофеля, рыба. От ее запаха к концу службы нас уже воротило. Яйца и мясной борщ. Единственный минус — отсутствие сладкого.

 Фото: Сергей УФИМЦЕВ

 

 На обед на солдатском столе обычно оказывается жиденький суп, гуляш с макаронами, салат из квашеной капусты и компот. Кусочек мяса, который попадается в тарелке, настолько жилист, что разжевать его не под силу даже голодному и злому салаге. Иногда на второе дают котлеты. В такие дни возникает чувство, что ты вовсе и не в армии, а дома на кухне. В праздничные дни вроде 23 февраля или 9 мая дают по несколько карамельных конфет и одному яблоку.

 

 На ужин обязательно рыба! К концу службы она осточертела настолько, что уже никто ее не ел. Воротит от одного только запаха. На гарнир практически всегда пресное картофельное пюре или пшенная каша. Масло, вареное яйцо, хлеб и сладкий чай. Но главная фишка ужина — это сдобная булочка! От отсутствия сладкого ее вкус кажется настолько божественным, что оторваться невозможно. Можно выменять у сослуживца масло на яйцо, но поменять на что-либо булку — никогда!

 

 Порции пищи настолько маленькие, что уже через час после еды снова хочется есть. Чтобы хоть как-то насытиться, многие бегают на раздачу по два раза. Главное, чтобы ни повара, ни офицеры этого не заметили. Иначе могут вообще выставить из столовой! Если съешь две порции, значит, кому-то достанется еще меньше. Однажды наше подразделение пришло на ужин последним, и из заявленного меню остались только хлеб и чай. Ничего не поделаешь. И Устав гласит: «Солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы».

 

 В первый же месяц все молодое пополнение мгновенно исхудало. Я сбросил килограммов десять. Один из моих сослуживцев, толстенький домашний мальчик, за первые полгода службы потерял 25 кило!

 

 Но к дембелю у большинства солдат щеки идут вширь, а маленькими порциями в столовой можно наесться до отвала. Потому что ты уже не закидываешь в себя, не жуя куски еды, а ешь медленно. Вот благодарный организм и откликается хорошей усвояемостью.

 

• amazonS3_cache: a:17:{s:48:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/v-armiyu.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1992;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:56:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/v-armiyu-225×300.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1992;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:50:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/podstrigli.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1993;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:58:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/podstrigli-123×300.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1993;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:49:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/pereodeli.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1994;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:57:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/pereodeli-300×239.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1994;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:47:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/zavtrak.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1995;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:55:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/zavtrak-300×211.jpg»;a:2:{s:2:»id»;i:1995;s:11:»source_type»;s:13:»media-library»;}s:46:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/v-armiyu.jpg»;i:1992;s:54:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/v-armiyu-225×300.jpg»;i:1992;s:48:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/podstrigli.jpg»;i:1993;s:56:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/podstrigli-123×300.jpg»;i:1993;s:47:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/pereodeli.jpg»;i:1994;s:55:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/pereodeli-300×239.jpg»;i:1994;s:45:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/zavtrak.jpg»;i:1995;s:53:»//cdn.eto-ya.com/aviacity/2013/08/zavtrak-300×211.jpg»;i:1995;s:49:»//aviacity.eto-ya.com/files/2013/08/v-armiyu.jpg&»;a:1:{s:9:»timestamp»;i:1734940407;}}