10 ноября 1982 года на государственной даче «Заречье 6» скончался Леонид Ильич Брежнев, началась эпоха, метко обозначенная в народе как «гонки на катафалках». Единственное описание смерти генсека оставил его охранник, генерал-майор госбезопасности, а тогда ещё полковник Владимир Медведев.
По словам бывшего охранника, 9 ноября Брежнев заехал в Кремль и недолго поработал с документами, затем поспал и поехал в Заречье. В тот день, если верить Медведеву, к нему никто не заходил, кроме помощников и референтов. Однако Олег Захаров, дежуривший тогда в приёмной Брежнева, позже утверждал, что утром того же 9 ноября 1982 года ему позвонил тот же самый Медведев, сообщивший, что генсек прибудет в Кремль около полудня и просит к этому времени пригласить туда секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова.
Когда Брежнев прибыл в Кремль, он надолго уединился с Андроповым в своём кабинете. Странно, что Медведев вдруг запамятовал о последней встрече своего подопечного с Андроповым: видимо, на то был отдан соответствующий приказ.
Вечером того же дня Брежнев поужинал творогом и чаем, но вдруг «впервые пожаловался на боль в горле», сказав, что ему как-то необычно «тяжело глотать». Но врача не вызвали, а когда началась программа «Время», генсек отправился в спальню. По версии Медведева, «утром прибыл Собаченков, я сдал ему смену», но сменщик вдруг попросил Медведева пойти вместе с ним: «Пойдём вместе, разбудим, потом поедешь». Такие просьбы, утверждал Медведев, «случались прежде, хотя и не часто».
И без двух минут девять два офицера госбезопасности вышли из служебного домика и вошли в дом Брежнева. Его супруга, Виктория Петровна, уже сидела в столовой на первом этаже и завтракала. Просыпалась она всегда не позже восьми утра, поскольку в начале девятого к ней, страдавшей от диа¬бета, приезжала медсестра делать укол инсулина, после чего подавали завтрак.
Поднявшись на второй этаж, оба офицера вошли в спальню, Собаченков направился к окнам и с шумом отдёрнул шторы. «Лео¬нид Ильич обычно сразу открывал глаза. На это раз он не пошевелился, лежал на спине, голова опущена на грудь. …Подбородок на груди, поза странная, для сна неудобная, подушка сбилась к спинке кровати, и он её не поправил». Медведев легонько потряс генсека за предплечье — никакой реакции. «Стал трясти сильнее, он даже заколыхался в постели, но глаза не открыл. По коже у меня прошёл лёгкий морозец.
Я сказал Володе Собаченкову, который уже шёл ко мне:
После чего распорядился: „Беги на телефоны, сообщай. И позови быстро коменданта“. Через несколько минут прибежал комендант, Олег Сторонов.
Удивительно, но на даче Брежнева, оказывается, не было ни медпункта, ни даже дежурной медсестры, ни дежурившей бы на всякий случай машины реанимации! „Это не халатность, — обмолвился в своей книге Медведев, — это преступление“. Теперь Медведев тормошит Брежнева уже со Стороновым: хлопали по щекам, сменяя друг друга, „делали искусственное дыхание, это продолжалось около получаса“. Затем в спальню неожиданно вошёл Юрий Владимирович Андропов:
Андропов вышел в коридор, а Медведев поспешил следом: доложить, „что и как мы делали“. Охранник был очень „удивлён, что Андропов не задавал лишних или неприятных для нас вопросов“.
Лишь „после Андропова, следом приехал Евгений Иванович Чазов“, начальник 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Вспоминает Медведев: „Подошёл, посмотрел.
— Был тёплый, — сказал я, — пытались привести в чувство.
— Ну что ж, всё делали правильно“, — равнодушно бросил Чазов. И тут же спросил: „А где Андропов?“
После чего немедленно спустился к нему. Лишь самыми „последними прибыли врачи-реаниматоры кремлёвской скорой помощи. Они вошли вместе с Чазовым, затем спросили:
Реаниматоры работали около десяти минут, затем Чазов произнёс: „Прекращайте, — и, обращаясь к Андропову: — Бесполезно“.
Версия Чазова совершенно иная. Он утверждает, что в тот день он „как всегда, в 8 утра приехал на работу“ и не успел войти в кабинет, как „раздался звонок правительственной связи, и я услышал срывающийся голос Володи Собаченкова из охраны Брежнева, дежурившего в этот день: „Евгений Иванович, Леониду Ильичу нужна срочно реанимация“.
На ходу бросив секретарю, чтобы скорая срочно ехала на дачу к Брежневу, Чазов „вскочил в ожидавшую меня машину и под вой сирены, проскочив Кутузовский проспект и Минское шоссе, через 12 минут (раньше, чем приехала скорая помощь) был на даче Брежнева в Заречье“. В спальне Брежнева он застал лишь Собаченкова, „проводившего, как мы его учили, массаж сердца“. Но „одного взгляда мне было достаточно, чтобы увидеть, что Брежнев скончался уже несколько часов назад“. Заметим, Чазов утверждает, что был на даче Брежнева уже в 8.12–8.15 и никакого Медведева в глаза не видел!
“Вслед за мной, — утверждает Чазов, — приехали врачи скорой помощи, которые начали проводить в полном объёме реанимационные мероприятия. Для меня было ясно, что всё кончено, и эта активность носит больше формальный характер“. Что лейб-медик делает дальше? — Тут же информирует о случившемся Андропова, поскольку тот „должен, как второй человек в партии и государстве, взять в свои руки дальнейший ход событий“. Звонить ему напрямую Чазов не стал, будучи уверенным, что телефоны на прослушке „и всё, что я скажу, станет через несколько минут достоянием“ председателя КГБ Федорчука.
То есть Чазов предлагает поверить, что сотрудники 9-го управления КГБ не известили о случившемся своё начальство?! Так или иначе, оповещённый Чазовым (видимо, почтовыми голубями) „появился взволнованный и растерянный Андропов… Он искренне переживал случившееся, почему-то суетился…“.
Затем „попросил меня зайти вместе с ним в спальню, где лежал Брежнев, чтобы попрощаться с ним“. Зашли, и „Андропов вздрогнул и побледнел, когда увидел мёртвого Брежнева“. Расхож¬дение версий свидетельствует, что дело явно нечистое. Быть может, смерть Брежнева несколько „ускорили“? Как утверждал полковник госбезопасности Олег Сторонов, на ближайшем пленуме ЦК Брежнев планировал объявить о своём уходе, передав бразды правления Владимиру Щербицкому. Но бенефициаром оказался Андропов.

Совершенно секретно