Итак, очередное наступление украинской армии оказалось самым продолжительным и масштабным с начала боевых действий. ВСУ сумели:
а) срезать лисичанский выступ, впрочем, всё равно обречённый после падения Славянска
б) взять Дзержинск и вплотную подойти к Донецку, практически деблокировав аэропорт
в) захватить и зачистить ключевую транспортную развязку региона — Дебальцево, перехватив наиболее удобную трассу, связывающую Донецк и Луганск
д) частично нарушить блокаду южного котла, заняв населённые пункты между границей и Саур-могилой.

Территория ЛНР и ДНР неуклонно сжимается, ополчению не удалось вернуть под свой контроль ни одного крупного населённого пункта — и это, увы, неизбежность. Разрыв в военном потенциале ополчения и украинской армии увеличивается, причём далеко не в пользу первого — и при сохранении инерционного сценария будет увеличиваться дальше, несмотря на потери (их суточное количество примерно равно потерям федеральных войск в первой чеченской).
Группировка ВСУ неуклонно растёт, достигнув сейчас 35-40 тыс. (в начале июня её численность оценивалась в 30 тыс., в марте общая численность боеготовых частей не превышала 6 тыс.) — мобилизационная машина, хотя и с перебоями, работает (так, в Киеве удалось призвать половину от запланированного). Всего с начала мобилизации было призвано 60 тыс. человек.
При этом исчерпания мобилизационных резервов нет и не предвидится. Даже в наиболее милитаризованной Днепропетровской области пока служит лишь каждый десятый из 100 тыс. военнообязанных. Призыв старших возрастов связан, скорее, с желанием получить имеющих советский военный опыт, чем с чисто количественным дефицитом людских ресурсов.
В ходе третьей волны мобилизации намечено мобилизовать около 70 тыс. человек. В целом, потенциально это позволит добиться десятикратного перевеса в численности над ополчением (вряд ли стоит напоминать, что стрелкового оружия у Киева более чем достаточно хотя бы количественно — только АК различных модификаций насчитывается 4 млн. шт.).
При этом Донбасс по-прежнему скован дефицитом даже только пехотного снаряжения и стрелкового вооружения — хотя в ополчение только в Донецке практически сразу записалось 20 тыс. человек, реализовать этот потенциал не удаётся. В ДНР этому мешала ещё и «осторожная» политика местного руководства, однако после появления Стрелкова в Донецке он достаточно быстро столкнулся с дефицитом вооружения, а не добровольцев. При этом из-за огромного превосходства противника в численности и тяжёлом вооружении, фактические потери обороняющегося ополчения лишь в 2-3 раза меньше, чем у украинских войск. При гораздо большем разбросе в численности, тенденция крайне неблагоприятная.
Перевес ВСУ в тяжёлом вооружении выражен крайне резко.

Посмотрим на связку ВВС-ПВО по обе стороны фронта. На начало 2014-го на вооружении украинских ВВС состоял 31 штурмовик Су-25. 14 самолётов было боеспособно; в ходе весенней «военной тревоги» отремонтировано ещё пять самолётов. В ходе боевых действий сбиты 4 и сильно повреждены 2 машины. Пополнение возможно несколькими путями. Украина обладает возможностями для ремонта авиационной техники и повреждённых машин, которые, вполне возможно, будут возвращены в строй. 4 Су-25 сейчас проходят модернизацию, и она вскоре должна завершиться. Ещё один самолёт находится в собственности авиаремонтного предприятия и может быть мобилизован. Иными словами, Украина способна практически восстановить свою довоенную группировку штурмовиков даже без внешних закупок, которые также возможны — так, Грузия планирует продать Киеву шесть машин.
Штурмовики дополняются фронтовыми бомбардировщиками Су-24М. На начало 2014-го на вооружении украинских ВВС состояло 22 самолёта, из которых боеготовы были 6-7. 21-го марта один из самолётов разбился при посадке, и ещё один был сильно повреждён 1-го июля. Активное применение имеющихся бомбардировщиков затруднено сложностью пилотирования и обслуживания и большим расходом топлива, однако потенциально возможно.
Войска ЛНР располагают несколькими летательными аппаратами — с начала июня предпринимались попытки найти пилотов для лёгких многоцелевых вертолётов Ми-2 и Ка-26 и учебно-боевых (могут использоваться как лёгкие штурмовики) самолётов Л-29 и Л-39, позднее на вооружение ополчения поступил штурмовик Су-25. При этом «номенклатура» ВВС Донбасса подозрительно пересекается со списком экспонатов Луганского авиационно-технического музея, где к началу боевых действий находилось по одному экземпляру Ми-2, Ка-26 и учебно-боевых самолётов обоих типов. При этом в Луганске располагается авиационно-ремонтный завод (ЛАРЗ), специализирующийся на ремонте авиационных двигателей и вертолётных редукторов. «Загадочный» Су-25, вполне вероятно, имеет то же происхождение. Иными словами, речь о весьма не новых (в случае с Ми-2 и Л-29 — очень старых) машинах с гарантированно вылетанным ресурсом (единственный боевой вылет Су-25 в данном случае симптоматичен). Оснований ожидать значительного пополнения авиации ополчения также нет.

ПВО ополчения — это старые ПЗРК «Стрела-2» (приняты на вооружение в 1967-м) и ЗРК «Стрела-10М2» (несколько единиц, досягаемость по высоте — не более 5 км; в итоге борьба с высотными целями для ополчения затруднена). При этом производство «Стрел» прекращено в начале «нулевых» а срок их хранения в оптимальных условиях не превышает 10 лет; на территории Украины ПЗРК не производились. В итоге половина «летальных» потерь ударной авиации пришлась на 23 июля — после катастрофы «Боинга» украинские ВВС рассчитывали на пассивность ПВО и не принимали элементарные меры безопасности. Эффективность ПВО ополченцев объективно не слишком высока.
Как следствие, при всех своих ограниченных силах, ВВС Украины и впредь сохранят возможность наносить удары с воздуха. По данным The Military Balance, на вооружении Украины по состоянию на 2012-й формально состояло 1097 Т-64, включая 76 модернизированных Т-64БМ «Булат», 10 Т-84У Оплот. На хранении находилось 650 Т-64, 165 Т-80, до 600 Т-72 (последние два типа были официально сняты с вооружения). При этом гарантированно неремонтопригодными (подлежавшими утилизации) считались 300 Т-64. В отношении Т-72 украинское министерство обороны считало «избыточными» 126 танков.
В 2013-м на экспорт отправилось 49 Т-72. На начало конфликта на вооружении сохранилось 616 танков Т-64 и Т-84 «Оплот». При этом после начала войны украинские военные снова вернули в строй исправные Т-72 и Т-80.
Иными словами, гарантированно ремонтопригодно было 616 машин (Т-64 и Т-84). На хранении (в теории) находилось 986 Т-64, 165 Т-80 и до 425 Т-72. Столь же теоретически они могли быть возвращены в строй после ремонта или послужить донорами запчастей для восстанавливаемых машин.

На практике всё менее радужно — так, на киевском бронетанковом заводе выявлено 245 разукомплектованных танков, БТР и БМП и 4 просто исчезнувших. Всего нарушения были выявлены на 17 предприятиях украинского ВПК. Тем не менее, «возвратный потенциал» украинских бронетанковых сил достаточно велик.
Что касается лёгкой бронетехники, то речь о 719 — БМП-1, 1363 — БМП-2, 78 — БМД-2, 60 — БМД-1, 857 — БТР-70 и 383 — БТР-80, некотором количестве других машин. Естественно, большая часть требует ремонта, БМП-1 и БМД-1, БТР-70 — в последние годы практически не использовались. О возможностях ввода в строй бронетехники не стоит судить только по «изделиям» Николаевского ремонтно-механического завода (в просторечии — «рембаза», ныне украинские РМЗ переименованы в бронетанковые заводы) — речь о крайне специфическом предприятии, простаивавшем в 2008-2011 гг. и потратившем полтора месяца на ремонт 6 БТР в 2012-м. Партия состояла из 17 машин, и последствия ремонта проявили себя во время репетиции парада в Севастополе годом позже — из 10 БТР морской пехоты один утонул, и ещё один заглох, не сумев проехать несколько десятков метров от корабля до берега. После 2012-го предприятие военных заказов не получало.

К сожалению, далеко не вся танкостроительная отрасль Украины представляет собой гротескные развалины. Мощности завода имени Малышева в подконтрольном киевским властям Харькове сократились по сравнению с советским периодом в 8 раз при радикально снизившемся качестве, однако до сих пор позволяют производить порядка 100 танков и 200 бронетранспортёров в год. В случае с ремонтом эта цифра увеличивается в разы. Его дополняют РМЗ в том же Харькове, Львове (специализируется на ремонте Т-72), Киеве, Житомире и Шепетовке (лёгкая бронетехника и артиллерия), при этом по крайней мере три первых были достаточно стабильно загружены экспортными контрактами (в основном ремонт и модернизация Т-72) и вполне дееспособны.
Что касается стоимости ремонта, то капитально отремонтированный Т-72 стоил иностранным заказчикам в среднем $200 тыс. Таким образом, капитальный ремонт сотни танков обойдётся лишь в $20 млн. Иными словами, потенциально Украина может вводить в строй по нескольку единиц бронетехники в день. Так, 18 июня с завода имени Малышева в зону «АТО» отправилось порядка 100 ед. бронетехники.
Артиллерия Украины «на бумаге» выглядит так. РСЗО: 279 — БМ-21 «Град», 20 — «Град-1», 137 — «Ураган», 80 — «Смерч». При этом, например, в последнем случае, речь идёт о 43,7- тонной 300-мм системе, способной одним залпом отстрелить 12 снарядов с 95 кг взрывчатки каждый. Дальность стрельбы имеющимися у Украины снарядами достигает 70 км. Ствольная артиллерия: 40 современных 152 мм САУ «Мста-С», 456 — 152-мм САУ «Акация», 542 — 122 мм САУ «Гвоздика» (все — на хранении), 74 — «Ноны», 24 — 152-мм «Гиацинта» и 92 — 203-мм «Пиона» (на хранении). Буксируемая артиллерия: 2 — «Ноны-К», 179 — 152-мм «Мста-К», 352-мм 122 мм гаубицы Д-30, 287 — 152-мм «Гиацинт-Б», 215 — старых 122-мм Д-20 и 7 столь же архаичных 152-мм МЛ-20. Количество боеприпасов к артиллерии измеряется миллионами тонн.

При этом Украина обладает значительными ремонтными мощностями. Так, Шепетовский ремонтный завод сейчас ремонтирует «Грады», «Ураганы», САУ и более 165 единиц другого ракетно-артиллерийского вооружения», не считая работы выездных бригад. Кроме того, украинские войска располагают 12 установками «Точка» и «Точка-У»; работоспособный боезапас — 50 ракет.
На противостоящем этой огромной массе тяжёлого вооружения Донбассе никогда не было сопоставимых резервов. В последние годы там не располагалась ни одна из 18 бригад ВСУ. Де факто, в руки ополчения могли попасть только арсеналы немногочисленных частей «второй линии» и одна (1282-я) база хранения, сейчас контролируемая карателями. Специализированные ремонтные мощности унаследованы от 72-го ремонтно-восстановительного батальона в Луганске.
В итоге сейчас повстанцы располагают десятками единиц бронетехники против сотен; например, все последние дни под Донецком, по некоторым источником, действовало лишь 5 танков. Практически то же соотношение по артиллерии.
Ситуацию усугубляет крайний дефицит исправного противотанкового вооружения. Характерные случаи, когда из трёх-четырёх запущенных по танку ПТУР или гранат РПГ срабатывала одна, «засветились» ещё во время боёв начала мая под Славянском и отмечены по крайней мере ещё при штурме Изварина и обороне Лисичанска. Это системное явление, и причины его становятся ясны, если посмотреть на трофеи ВСУ. Так, «горы оружия», оставленные Стрелковым в Славянске демонстрируют такие примечательные экземпляры, как древний РПГ-18 «Муха» — снят с производства в 1985-м, с вооружения в 2004-м; конкретный экземпляр сделан в 1980-м. Среди трофеев, захваченных во время боёв за Металлист — СПГ-9 (на вооружении с 1963-го, образец боеприпас произведён в 1979-м, прицел отсутствует; СПГ-9 снят с вооружения в 1987-м). По прежнему регулярно применяются противотанковые ружья времён Великой Отечественной.

Снабжение боеприпасами крайне далеко от идеального — кроме весьма небогатых складов, ополченцы контролируют патронный завод в Луганске, производивший снаряды «Точмаш» в Донецке, донецкий завод химических изделий, производящий взрывчатые вещества и способный производить, например, сборку ракет и пороховой завод в Красном луче. Однако «Точмаш» почти недееспособен. При этом его, как и патронный и химический завод, систематически обстреливают.
Иными словами, ВСУ продолжат наращивать свой потенциал опережающими темпами, если не столкнутся со срывом мобилизации, что сейчас маловероятно. На стороне ВСУ, во-первых, почти неограниченные запасы боеприпасов. Во-вторых, сравнительно низкий расход топлива — суммарная территория ЛНР и ДНР уже меньше территории Чечни. В третьих, возможность сравнительно дёшево ввести в строй сотни единиц артиллерии и бронетехники. В четвёртых — крайне дешёвые солдаты. Как результат, «АТО» уже требует расходов сверх запланированного ($4,3 млн. в день), что пока по карману даже Украине.
Напротив, ЛНР и особенно ДНР рискуют лишиться даже того объёма помощи, который им направляется: на границе ожидается появление миссии ОБСЕ, оснащённой беспилотниками для её контроля, а коммуникации между границей и ДНР осложнены. «Мирные инициативы» Петра Порошенко, как следствие — лишь повод выиграть время для завершения третьего этапа мобилизации, который может быть сорван потоком «похоронок», и наращивания численности военной техники. «АТО» неизбежно будет продолжена.
Сейчас у ополчения, по сути, последний шанс переломить ситуацию, нанеся неприемлемые потери ВСУ и сорвав мобилизацию, однако им откровенно не хватает для этого ресурсов. Пока ситуация развивается в сторону дилеммы, когда Москва должна будет либо непосредственно вмешаться, либо сдать Новороссию с неприемлемыми внешне- и внутриполитическими последствиями. Дистанцирование от конфликта и попытки найти компромисс — которого просто не будет — неуклонно тянут нас к более чем серьёзному геополитическому поражению, и это объективный факт, как бы мы не пытались убедить себя в обратном.

Евгений Пожидаев — обозреватель ИА REGNUM