Боевые действия на южном направлении в начале войны 1812 года были весьма успешными для русских. Армия генерала Тормасова, хоть ей и не удалось выйти в тыл Наполеону, все-таки нанесла противнику ряд поражений и оттянула на себя значительные резервы. Противостоящие же ей австрийские и саксонские войска не рвались в бой — это была не их война. Сейчас уже сложно сказать, насколько четко Наполеон, готовя вторжение в Россию, прорабатывал со своими полководцами фланговые операции Великой Армии. У многих историков (да и у автора этих строк тоже) возникает впечатление, что им вообще не придавалось большого значения — ведь французский Император рассчитывал разгромить русских уже в приграничных сражениях. Однако если войскам на северном направлении все-таки ставились конкретные задачи (овладеть побережьем Балтики и занять Петербург), то вот о южном направлении французские стратеги совсем позабыли. И, как выяснилось позже, совершенно зря. Следует заметить, что и разведка на юге велась французами, что называется, абы как. Наполеон был уверен в том, что находящаяся там третья армия, которой командовал генерал от кавалерии граф Алексей Петрович Тормасов, насчитывает всего девять тысяч человек. Поэтому он решил, что для прикрытия южного фланга Великой Армии будет достаточно сил шестнадцатитысячного саксонского корпуса под началом генерала Жана Луи Ренье. Однако эти данные были ошибочными — согласно спискам по предоставлению военного довольствия, армия Тормасова насчитывала 46 тысяч человек при 164 орудиях. Правда, в отличие от войск под командованием Барклая де Толли и Багратиона, это войсковое соединение не было собрано в единый кулак. В Луцке, где было ставка командующего, находилось примерно 20 тысяч человек при 132 орудиях. Все остальные части были разбросаны по разным городам, и их еще предстояло собрать воедино, на что времени у Александра Петровича, увы, было не так-то и много. Кроме того, на юге имелась и еще одна армия, которая находилась у устья Дуная. Это элитное соединение, состоявшее в основном из ветеранов недавней войны с Турцией, возглавлял адмирал Павел Васильевич Чичагов. Дунайская армия насчитывала 38 тысяч человек при 150 орудиях. Сперва Александр I специально рекомендовал ее командующему задержаться на юге, поскольку не был уверен в том, что Турция не воспользуется войной с Наполеоном и не нападет на Россию. Однако после, увидев, что турки не собираются этого делать, приказал Чичагову выступить на соединение с Тормасовым. Итак, картина получалась весьма парадоксальной — на южном фланге русские войска численно превосходили неприятеля, однако то, что они были разбросаны на огромной территории, лишало их возможности вести активные действия. Тем не менее, Тормасова это, похоже, совсем не смущало. Доведя численность своих войск до 25 тысяч человек, он двинул армию против Ренье, разделив ее при этом на пять отрядов. Собственно говоря, именно так и предусматривал план генерала Пфуля, согласно которому армия Барклая де Толли должна была задержать противника, армия Багратиона — ударить ему во фланг, а войска Тормасова — опрокинув Ренье, зайти в тыл французам. И вот, 24 июля кавалерийский отряд генерала Шербатова, выбив два эскадрона саксонцев из Бреста, занял город. Днем позже отряд генерала Мелиссино выбил саксонцев из Пинска. Ренье, почувствовав неладное, направил против Тормасова бригаду в пять тысяч человек под командованием генерала Кленгеля. 26 июля она заняла город Кобрин, а на следующий день с юга туда подошли основные силы Тормасова — 18 тысяч солдат при 130 орудиях. В то же время отряды генералов Щербатова и Ламберта приблизились к Кобрину с западной стороны. Таким образом Кленгель попал в хорошо расставленную ловушку, хотя тогда, 27 июля, он об этом еще не подозревал. На рассвете саксонцы попытались выйти из города, однако конные отряды Щербатова, Ламберта и командующего авангардом Тормасова генерала Чаплица не дали ему этого сделать. Всякий раз, когда противник пытался выйти из города, он натыкался на кавалерийские заслоны и был вынужден отступить обратно. К середине дня, когда подошли основные силы, доблестному генералу Чаплицу удалось ворваться с 13-м егерским полком в Кобрин с востока, а бдительный Ламберт послал два полка казаков на северную дорогу на Пружаны, для того чтобы отрезать саксонцам пути отхода. Таким образом, бригада оказалась в окружении, выйти из которого она так и не смогла. Тем временем Тормасов не спешил атаковать город, поскольку справедливо полагал, что в уличных боях его армия может понести большие потери. Он выделил два пехотных полка для блокирования противника, после велел подвести артиллерию и приказал им устроить неприятелю «огненный ад». Русские артиллеристы быстро пристрелялись, и саксонцам уже нигде не удавалось спрятаться — ядра и картечь везде доставали их. Кроме того, Кобрин, который был практически весь деревянным, сразу же загорелся. Следует заметить, что здесь Тормасов поступил несколько опрометчиво. Он не учел того, что в Кобрине еще оставались мирные жители, которые также, как и саксонцы гибли от огня, дыма и снарядов. Один из участников боя князь Вяземский написал позже, что: «Все было в пламени, жены, девушки в одних рубашках, дети, все бегут и ищут спасения; сражение в пожаре, быстрое движение войск, раскиданные неприятелем обозы, ревущей и бегущей скот по полю, пыль затмила солнце, ужас повсюду». Кстати, в наше время за такие действия Тормасова сочли бы военным преступником. Однако, судя по всему, Александр Петрович сделал это неспециально — он очень спешил и не успел произвести разведку. Позже генерал говорил, что он был уверен в том, что в городе никого нет, кроме неприятеля — в противном случае он не стал бы вести такой интенсивный обстрел. Тем временем саксонцы, потеряв убитыми две тысячи человек, попытались занять позиции в полуразрушенном Кобринском замке, однако ядра доставали их и там. В итоге к концу дня генерал Кленгель, а вместе с ним и 2300 солдат и офицеров сдались в плен русским, которые потеряли под Кобриным всего 77 человек убитыми и 182 ранеными! Победителям также досталось все восемь орудий бригады. Когда Ренье на следующий день узнал о поражении Кленгеля, он отступил к Слониму и запросил помощи у Наполеона. Тому пришлось послать на выручку 30-ти тысячный австрийский корпус под командованием генерала Карла Филиппа князя Шварценберга, весьма опытного полководца. И хотя это было очень рискованно, поскольку приходилось отсылать резерв перед Смоленским сражением, однако выхода не было — в противном случае Тормасов, окончательно разгромив Ренье, мог ударить с тыла. Шварценберг соединился с Ренье 30 июля, а на следующий день Тормасов, имея под рукой 18 тыс человек (остальные войска пришлось отправить на границу с герцогством Варшавским, ибо прошли слухи о приближении пополнений Ренье из польских добровольцев), выступил против этого соединенного корпуса, в котором было свыше 40 тысяч бойцов. Бой, произошедший у села Городечно, историки до сих пор считают самым странным в войне 1812 года. У всех создавалось впечатление, что драться жаждал только мечтавший о реванше Ренье, а Шварценберг делал все для того, что бы уклониться от схватки. Следует заметить, что русские заняли весьма выгодную позицию — с фронта она была доступна лишь по трем плотинам, шедшим через болотистый приток реки Мухавец, правый флангее упирался в болото, а левый был прикрыт лесом. В начале сражения Шварценберг приказал корпусу Ренье и двум австрийскими бригадам обойти Тормасова слева, однако все атаки неприятеля были отбиты, причем с большими потерями для него. Тогда Ренье атакуют русских на правом фланге, однако и тут терпит неудачу — мало того, что Тормасов отбивает атаку, так еще и переходят в контратаку, рассеивая Саксонский Легкий полк, бывший в арьергарде. К вечеру саксонцы вновь пытаются пробить оборону русских на левом фланге и им даже удается потеснить наши войска, однако Тормасов вводит в бой резервы, которые обращают неприятеля в бегство. Видя это, Шварценберг приказывает отступить. Кстати, большая часть его войск весь день вообще не предпринимала каких-то активных действий — австрийцы лишь вели с русскими артиллерийскую дуэль. В итоге саксонцы потеряли около двух тысяч убитыми и 230 солдат и офицеров пленными, а австрийцы — где-то около трехсот человек убитыми и ранеными. Такое поведение Шварценберга кажется совершенно непонятным, однако вполне возможно, что он прекрасно знал о соглашении, которое заключили австрийский и русский Императоры еще до начала войны. Тогда уже было ясно, что Австрия не сможет уклониться от участия в ней на стороне Наполеона, однако ее войска вовсе не хотели воевать с русскими. В результате договорились о том, что никаких активных действий в России австрийцы предпринимать не будут. Только этим и можно объяснить пассивность Шварценберга под Городечно, а также тот факт, что Тормасов не атаковал позиции австрийцев даже тогда, когда для этого представлялась прекрасная возможность. Итак, бой все-таки выиграли русские, хотя их потери были значительными — 1300 солдат и офицеров. Ночью Тормасов, проанализировав ситуацию, принял решение отступить обратно к Луцку. Дело в том, что с границы приходили тревожные вести — поляки срочно формировали партизанские отряды, которые, перейдя границу, должны были действовать в тылу его армии. Кроме того, было неспокойно в окрестностях Бреста и Кобрина — местные жители, большинство которых составляли поляки и литовцы, считая, что Наполеон пришел освободить их от «гнета» русских, готовились поднять восстание. В такой ситуации было разумно вернуться в Луцк, собрать там всю армию в единый кулак, дождаться прихода войск Чичагова и потом уже атаковать неприятеля. Александр Петрович так и поступил — на следующий день его войска начали отход. Шварценберг и Ренье, «тактично» подождав сутки, осторожно двинулись за русскими, причем на весьма почтительном расстоянии. Ренье, который уже дважды «получил по носу», не спешил снова испытать на себе удары русских войск, а Шварценберг вообще не хотел сражаться — его корпус шел позади саксонцев. К концу августа русские войска пришли в Луцк, а противник занял позиции неподалеку. До середины сентября обе стороны занимались лишь маневрированием — саксонцы и австрийцы не горели желанием ввязываться в бой с русскими, к которым подходили резервы, а Тормасов тоже не особенно спешил, поскольку время работало на него — Чичагов был уже близко. И хотя основной задачи — ударить Наполеона с тыла — третья армия выполнить все же не смогла, однако летние бои на юге все же не были напрасными. Героические действия наших солдат и офицеров заставили Наполеона расстаться с еще одним сильным резервом — корпусом Шварценберга. Таким образом, их собратьям под Смоленском и при Бородино было все-таки чуточку легче воевать… http://www.pravda.ru/ Антон Евсеев

• amazonS3_cache: a:3:{s:50:»//aviacity.eto-ya.com/files/2012/11/vojna-1812.jpg»;a:1:{s:9:»timestamp»;i:1732259623;}s:58:»//aviacity.eto-ya.com/files/2012/11/vojna-1812-150×150.jpg»;a:1:{s:9:»timestamp»;i:1732259623;}s:51:»//aviacity.eto-ya.com/files/2012/11/vojna-1812.jpg&»;a:1:{s:9:»timestamp»;i:1732259623;}}