AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Daily Archives: 30.01.2014

Авиационный юмор

Про самолет и людоеда

 Самолёт потерпел катастрофу и упал на необитаемый остров. Единственный оставшийся в живых сидел под пальмой, обгладывая кость, когда увидел спасателей, застывших в ужасе перед ним и кучей человеческих костей за его спиной. 

 — Я понимаю, что вы должны меня ненавидеть за то, что я сделал — но я должен был бороться за свою жизнь! Мне нужно было выжить одному на маленьком необитаемом острове.

 Командир спасателей покачал головой:

 — Я, конечно, всё понимаю, ради жизни человек способен на всё… Но, твою авиадивизию, самолёт же упал вчера вечером!!!

 

Чего не могут истребители

 Летел это какой-то транспортник в сопровождении истребителей. Долго летели, трепались по радио, и зашел у них спор — чей же самолет круче. Истребители хвастались друг перед другом пилотажем, скоростью, вооружением, обсуждали у кого красивее киль и дальнобойнее радар, и кто кого успеет завалить, насколько быстро, а также каким способом. Пилот транспортника был исключен из столь специфичного разговора — да и чем ему похвастаться? Вот он молчал, молчал, а потом сказал:

 — Hе, мужики — все это фигня. Вот я щас такое сделаю — вы повторить точно не сможете.

 Удивились истребители, говорят:

 — Hу, давай, покажи, чего это твоя баржа умеет, чего мы повторить не сможем.

   Транспортник продолжал лететь по прямой…

 …

 Через 10 мин один из истребителей спросил:

 — Hу, когда?

 — А я уже…

 — Hу, и что ты сделал? Мы ничего не видели!

 — Сходил в туалет и покурил. Слабо повторить?

 

Фрукт поможет найти невесту

 Известно ли вам, что средневековые рыцари выбирали своих невест, выставив перед ними блюдо разнообразных фруктов. При этом они внимательно следили за тем, какому именно фрукту отдавала она предпочтение. Американский психолог Элен Кени изучала современные фруктовые пристрастия и составила типологические группы невест: 

 

 Девушка, любящая яблоки, по ее наблюдениям, тверда, как обожаемый ею плод, не любит романтики, чужда любых экспериментов, надежна и обстоятельна.

 

 А девиз девушек, поклонниц винограда, — «хочу удовольствия»! Им доставляет удовольствие чувствовать, как лопаются во рту нежные ягоды. Они стремятся постоянно наслаждаться жизнью, рады пригласить других на незапланированные вечеринки или оправляются в путешествие. Одиночество пугает их и может заставить искать утешения в напитках из любимого фрукта.

 

 Если девушка питает слабость к грушам, она любит поклонение, любит, чтобы ее носили на руках. Она околдовывает неотразимым шармом, ей хочется, чтобы с ней обращались как с Афродитой. Она обидчива и долго носит следы обид в своем сердечке.

 

 Девушка, любящая клубнику, склонна и в жизни к наслаждениям. Она питает склонность к уюту и шику, обладает шармом и не упускает возможности прихвастнуть достатком.

 

 Девушки, фанатки апельсинов — загадочны, замкнуты в себе, и в тайны ее души проникнуть нелегко. Обычно они скромны и старательно защищают себя от внешнего мира толстой «кожуркой». Если же кому-то повезет добраться до сердцевины любительниц апельсинов то выяснится, что они интеллигентны, способны на добрую шутку, в них бьется творческая жила.

 

 Девушки, которые любят бананы, производят на окружающих сильное впечатление. Однако они болезненно peaгируют на критику в свой адрес, ведь под «шкуркой» плода скрывается мягкая чувствительная, ранимая личность.

 

 Девушки, поклонницы дынь, — оптимистки по натуре. Даже когда жизнь не обещает в ближайшем будущем ничего хорошего, они все равно упорно верят в то, что это все временно — дальше жизнь будет прекрасна. Хотя и часто от своего беспочвенного оптимизма получают массу разочарований.

Кубинские воспоминания

Капитан Михаил Исаев, «русский тракторист», на фоне домика, в которых жил техсостав. Авиабаза Санта-Клара. Весна 1963 г.

 

 

Карибский кризис, поставивший в начале 60-х годов мир на грань ядерной войны, подробно освещен во многочисленных публикациях. Как правило, это либо исследования историков, либо воспоминания политиков, но удивительно нечасто удается почитать воспоминания непосредственных участников тех событий.

 

Сегодня у нас есть такая возможность. Благодаря любезности Сергея Исаева, предоставившего для публикации воспоминания своего отца мы можем взглянуть на один из узловых моментов современной истории изнутри, глазами одного из тех людей, кто своим честным и добросовестным трудом и творит историю.

 

Михаил Дмитриевич Исаев, автор публикуемых воспоминаний, родился в 1930 г. Он окончил Серпуховское военное авиационно-техническое училище. Обеспечивал работу радиооборудования МиГ-15, МиГ-17, МиГ-19, МиГ-21. Проработал на МиГ-21 всех модификаций от «Ф» до «СМ(Т)» более 15 лет. Закончил службу в ВВС в 1977 г. майором, старшим инженером по РТО учебного полка Борисоглебского ВВАУЛ им. Чкалова. В настоящее время живет в г.Лобня Московской области. Является руководителем отделения Межрегиональной ассоциации ветеранов интернационалистов-кубинцев.

 

Все фотографии, использованные в данной публикации, сделаны самим автором обычной любительской камерой «ФЭД».

 

КУБИНСКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ

 

участника «Карибского» кризиса

 

Автор выражает глубокую благодарность

 Николаю Андриановичу Пахомову

 и Исааку Мордуховичу Гальперину

 за большую помощь при подготовке статьи

 

В 1962 году я служил в 32-м гвардейском Виленском, орденов Ленина и Кутузова III-ей степени истребительном полку, базировавшимся в подмосковной Кубинке, начальником Группы регламентных работ ТЭЧ полка. Наша часть первой в Военно-воздушных силах перешла на новую технику – истребители МиГ-21. Сначала, в течение 1961 года, мы получили несколько МиГ-21Ф, а затем, к лету 1962 года, полк был полностью перевооружен и освоил МиГ-21Ф-13.

 

Весной 1962 года одна эскадрилья полка в полном составе (с летчиками и инженерно-техническим составом) была направлена в Индонезию для организации переучивания индонезийского персонала на новейшие МиГ-21 в рамках поставок в эту страну советской военной техники. Таким образом, в 32-м гв.ИАП осталось 2 эскадрильи.

 

Примерно в это же время авиагарнизон Кубинка посетили два представителя ВВС Индии, которым были продемонстрированы самолеты МиГ-21Ф-13. После краткого ознакомления с кабиной и органами управления индийские летчики совершили самостоятельные вылеты на наших машинах. Мне довелось участвовать в подготовке к полетам этих самолетов. После полетов мы спросили через переводчика, выполнявшего и функции инструктора (им был генерал-майор С.Микоян, летчик-испытатель ОКБ Микояна), мнение индийцев о МиГ-21. Смысл ответов сводился к тому, что советский истребитель проще в управлении и маневреннее, чем F-104 Starfighter или Mirage III, но американская и французская машины, на которых индийцы уже полетали, оснащены более совершенной аппаратурой (по современной терминологии — БРЭО) и комфортнее для летчика. Надо ли говорить, насколько непривычным для нас было услышать в те времена откровенные сравнения новейшего МиГ-21 с еще малоизвестными нам самолетами «вероятного противника». Но как бы то ни было, наверное, и эти полеты сыграли свою роль в решении Индии закупить МиГ-21 для своих ВВС.

 

СБОРЫ

 

В июне 1962 года 32-й гв. ИАП получил приказ подготовиться к передислокации за пределы Совеского Союза. В приказе специально подчеркивалось, что «матчасть» необходимо готовить к «морской транспортировке» в районы «с холодным климатом». Все мероприятия проходили в обстановке строжайшей секретности. «Особисты» со свойственной этому сословию людей дотошностью и въедливостью проверили личный состав полка на «допуск к работам по форме №1». Полк был доукомплектован личным составом и техникой до штатов военного времени (40 самолетов МиГ-21Ф-13, 6 «спарок» УТИ МиГ-15 и один связной ЯК-12М) за счет одной эскадрильи из Березы-Картузской и других частей.

 

Работы было невпроворот – необходимо было расстыковать самолеты, демонтировать и законсервировать двигатели, отстыковать плоскости, слить горючее, поставить фюзеляж на ложное шасси, отсоединить хвостовое оперение, подготовить к перебазированию и транспортировке наземное оборудование и приборы, а затем все это упаковать и закрепить в самолетных контейнерах. Работали посменно, почти круглые сутки.

 

Вместе с 32-м гв.ИАП (командир – п-к Шибанов Н.В.) к передислокации готовились 425-й отдельный батальон аэродромно-технического обслуживания (командир – п/п-к Прусаков Б.В.) и отдельный дивизион радиотехнического обеспечения (командир п/п-к Кривошеев).

 

Между тем, пока мы готовили технику к передислокации, зам. начальника штаба полка м-р Пахомов Н.А. был командирован на «рекогносцинировку» к новому месту дислокации. Командировочные документы и билет на рейс «Аэрофлота» Николай Андрианович получил 16 июня 1962 года в Главном штабе ВВС, куда его сопровождала жена. В полученных документах значилось, что Н.А.Пахомов является техником-механизатором I класса, а в билете аэропортом назначения был указан город Гавана. «Женский телеграф» моментально известил об этом весь гарнизон Кубинки. Тогда-то впервые и прозвучало вслух слово «Куба».

 

Примерно к концу июля все контейнеры и спецавтомобили были погружены на железнодорожные платформы. Я был назначен начальником наземного эшелона. Только перед самой отправкой эшелона узнал конечный пункт следования – Балтийск. Эшелон шел быстро и через сутки мы были в порту. Другими железнодорожными эшелонами прибыли мои однополчане. В Балтийске мы пробыли почти на месяц, где занимались погрузкой техники не только своего полка, но и других «хозяйств». Наземная техника грузилась в трюмы лесовозов или сухогрузов. Верхние ярусы трюмов сухогрузов по всему периметру оборудовались двухэтажными нарами, на которых размещались солдаты. В этом случае на палубе в районе полубака устанавливались полевые кухни, на корме – гальюны. На крышки трюмов устанавливались контейнеры с самолетами. Для того чтобы замаскировать не подлежащий разборки ИЛ-14 вокруг него на одном из сухогрузов была сооружена бутафорская надстройка.

 

В Балтийске перед посадкой на суда личный состав всех отправляемых частей организовано переодевался в штатское. Офицерам выдали шерстяной костюм, рубашку с галстуком, клетчатые рубашки («ковбойки»), плащ и шляпу, «сверхсрочникам» (так тогда назывались нынешние прапорщики) и солдатам галстуки не выдавались, а вместо шляп они получили кепки. На Кубе нас, одинаково одетых в клетчатые рубашки, называли «стоклеточными».

 

С последним железнодорожным эшелоном из Кубинки прибыло Знамя 32-го гв. ИАП. От местного военного руководства последовала команда – отправить Знамя и документы полка в Москву. А сам полк был переименован в 213 ИАП. Трудно сказать с какой целью это было сделано, но после возвращения с Кубы такое переименование доставило нам немало неприятностей.

 

В самом начале сентября 1962 года мы погрузились на пассажирский теплоход «Николаевск», приписанный к порту Петропавловск-Камчатский. Теплоход был новым, построенным в ГДР, и мог взять на борт 300-350 пассажиров. К этому времени «Николаевск» уже совершил один рейс на Кубу, в число пассажиров которого входил передовой отряд нашего полка. Все места на теплоходе были заняты офицерами и женщинами, военнослужащими и вольнонаемными. Все пассажиры были в штатском, хотя каждый из нас имел комплекты повседневной, полевой и «туркестанской» формы одежды. Начальство разместилось в каютах первого класса на верхних палубах, а женщин разместили на самых нижних палубах – «там меньше качка», объяснили им. А каково было плыть солдатам в трюмах грузовых судов, мы сами узнали год спустя, возвращаясь домой на в трюме сухогруза.

 

Маршрут, по которому мы плыли на Кубу, был уже «обкатанным». Скорее всего из соображений скрытности переброски войск, мы не проходили через балтийские каналы, а шли проливами и через Ла-Манш. Плавание через Атлантику в целом прошло спокойно. Нам повезло, мы не попали ни в один сильный шторм по пути на Кубу.

           

Примерно за трое суток до прибытия на Кубу наш теплоход начали облетывать американские самолеты. Чаще всего это были базовые патрульные самолеты P-2 Neptune. Облеты совершались на предельно низкой высоте, чуть ли не на уровне мачт. Невооруженным глазом хорошо были видны лица летчиков, белозубые улыбки. Когда появлялись самолеты, по «громкой» связи теплохода звучала команда: «Пассажирам 1-го класса и женщинам подняться на палубу». В ответ на улыбки американцев ниши женщины махали руками.

 

 

НА КУБЕ

 

В середине сентября 1962 года, через 2 недели после отплытия из Балтийска, «Николаевск» пришвартовался к пирсу порта Ла-Исабелла, который поразил нас своей захолустностью, не порт, а рыбацкая деревушка. Потом мы поняли, что наш теплоход был одним из последних, прорвавшихся на Кубу до объявления США полной морской блокады острова.

 

По прибытии в порт последовала команда «На берег не сходить!» На борт теплохода поднялся представитель советского командования. Всех «пассажиров» собрали в помещении ресторана на инструктаж. Представитель разъяснил нам «политический момент» и сказал: «Товарищи, вы – не военнослужащие, вы – сельскохозяйственные рабочие, колхозники. Вы кто угодно – трактористы, комбайнеры, полеводы, но только не военные. Запомните это!» Так мы превратились в «трактористов».

 

Переброска советских войск на Кубу осуществлялась в рамках операции «Анадырь». Теперь мы знаем, что августе-сентябре 1962 года на остров было доставлено 43 тысяч военнослужащих с боевой техникой. Основой группировки войск, которая стала называться Группой советских войск на Кубе (аналогично, ГСВГ – Группа советских войск в Германии), была дивизия ракетных войск стратегического назначения.

 

* * Более подробно о подготовке и проведении операции «Анадырь», составе группировке советских войск на Кубе и ее задачах – см. «У края ядерной бездны», М., «Грэгори-Пейдж», 1998 г.

 

 

Группой командовал генерал-армии Плиев (под псевдонимом Павлов), бывший кавалерист, прославившийся дерзкими рейдами по тылам противника в годы Великой отечественной. Такой выбор командующего должен был подчеркнуть общевойсковой характер советской группировки войск.Судя по современным публикациям, посвященным Карибскому кризису, появление на Кубе мощной группировки советских войск, стало неприятной неожиданностью для Пентагона. А информация о развертывании советских ракетных комплексов Р-12 с ядерными боеголовками в нескольких десятках километрах от американской территории вызвала настоящую панику в южных штатах США.

 

Поэтому не случайно, что среди советских военных на Кубе ходила правдоподобная легенда: Президенту Кеннеди доложили, что на Кубу прибыли советские войска. «Не может быть! – ответил президент США. – Ведь мы осматривали каждое русское судно, там не было войск. Их доставили в трюмах, г-н президент, ответили президенту. – Как в трюмах! Во-первых это запрещено международной конвенцией, а во-вторых никто не выдержит две недели морского перехода в трюме. Все это так, г-н президент, но русские войска на Кубе. Кеннеди распорядился погрузить в трюмы роту морских пехотинцев и отправить в море. Через 5 дней янки взбунтовались.

 

По прибытии на Кубу полк был оперативно подчинен 12-й дивизии ПВО. Кроме нашего истребительного полка авиация Группы была представлена вертолетным полком (МИ-1 и МИ-4) и транспортной эскадрильей (ИЛ-14). В некоторых публикациях упоминаются бомбардировщики ИЛ-28. Но на самом деле на Кубе эти самолеты не летали.

 

После выгрузки с теплохода нас доставили на бортовых МАЗах на авиационную базу на окраине города Санта-Клара, где передовой отряд полка по мере возможности подготовился к нашему прибытию. Аэродром Санта-Клара расположен практически по середине острова, что позволяло нашим МиГам контролировать воздушное пространство центральной Кубы. Авиабаза была построена американцами. ВПП была длинной и широкой (2500 х 47 м) и оборудована системой слепой посадки. На аэродроме базировалась кубинская эскадрилья на МиГ-15бис.

 

Летный состав нашего полка был расселен на виллах в пригородах Санта-Клары, куда летчиков возили на автобусах. Остальные разместились на аэродроме в палатках и самолетных контейнерах. Был сезон дождей. Каждый день — тропический ливень. Тогда мы поняли правоту поэта Маяковского, который записал в своем дневнике: «Что такое дождь? – Это воздух с прослойкой воды. — Что такое тропический ливень? — Это вода с прослойкой воздуха.» Палатки заливало напрочь, в огромных лужах плавали наши чемоданы, Краснозем, который в обычное (сухое) время года твердый как камень, превращался в непролазную грязь. После ливня вновь появлялось солнце и палило нещадно. От земли поднимался пар, в палатке, даже с поднятым пологом, находиться было невозможно – так накалялся тент. Влажность была не просто относительной, а абсолютной. Ночью было не легче – донимали комары и прочая мошкара. Спать можно было только под пологом, на который были израсходованы все запасы марли.

 

Контейнеры с самолетами перевозились из порта на аэродром на тяжелых грузовиках советскими и кубинскими водителями в сопровождении местных полицейских. На крыше первого контейнера находился сопровождающий, в обязанности которого входило поднимать провода, проходившие над дорогой. Первый такой рейс занял очень много времени. А мы очень спешили. Поэтому следующий рейс ушел без сопровождающего на крыше… Скорость доставки резко увеличилась.

 

На аэродроме контейнеры устанавливались на специально подготовленные площадки. Увидев большие ящики, кубинские товарищи, которым мы ранее представились как «трактористы», начали спрашивать: «Что это?» Мы бодро отвечали – тракторы. Когда же мы открыли переднюю и заднюю стенки первого контейнера и выкатили фюзеляж и плоскости МиГ-21 с красными звездами, удивлению кубинцев не было конца: «Вот это «трактор!», темпераментно воскликнули «компаньеро».

 

А если говорить серьезно, то сборка самолетов оказалась весьма сложным и тяжелым (в прямом и переносном смысле) делом. Из контейнера надо было вытащить ящики со съемным оборудованием, подвесной бак, снять все крепления с фюзеляжа, плоскостей и стабилизатора, выкатить фюзеляж, а затем на руках вынести плоскости более тонны весом каждая. Плоскости к фюзеляжу стыковались тоже «на руках». Сначала сборкой самолетов занимались те, кому положено – технический состав. Но обстановка и начальство требовали «быстрей- быстрей». После этого к сборке подключили и летчиков. В середине дня, в самое пекло, когда кубинцы шли отдыхать, на стоянку подъезжала поливочная машина и окатывала нас водой. Конечно, такого душа надолго не хватало, но работа шла.

 

После сборки первых самолетов и расконсервации двигателей начали проводить запуски двигателей, которые неизменно заканчивались пожарами. Причину обнаружили быстро. В условиях влажного жаркого климата системы запуска двигателей оказались разрегулированными. После необходимой настройки систем двигатели начали запускаться нормально. На этом «сюрпризы» тропического климата не закончились. Обнаружился другой массовый дефект – течи топливных баков. Дело оказалось в том, что во время транспортировки баки, изготовленные из прорезиненной ткани были пустыми, поэтому в складках образовались мелкие трещины. Срочно по воздуху из Союза были доставлены новые баки.

 

Вскоре первые самолеты были собраны и опробованы на земле. Собранные МиГ-21 устанавливались на предварительно отбитую белую линию, как на парад, без всякой маскировки. Звезды ОЗ мы замазали белой краской. Кубинские же самолеты были рассредоточены по всему аэродрому и стояли в железобетонных арочных укрытиях. Но американцы очень быстро напомнили о себе. В один из сентябрьских дней 1962 года мы наблюдали пролет самолета с американскими ОЗ вдоль нашей стоянки. Реакция нашего командования была на этот раз мгновенной (как не вспомнить 1941 год!). По согласованию с кубинцами МиГ-21 были поставлены в укрытия вместо кубинских машин, а вся другая техника была рассредоточена по всему аэродрому и замаскированы.

           

 

Обстановка торопила с вылетами. Американские разведчики F-101 Vodoo начали облетывать наш аэродром почти каждый день. А у нас появилась еще одна серьезная проблема – у летного состава полка наступил недопустимый перерыв в полетах. В то время еще не было УТИ МиГ-21, а шесть УТИ МиГ-15 прибыли на Кубу в последнюю очередь.

 

В этих условиях командир полка п-к Шибанов Н.В. принял смелое и единственно правильное решение – приступить к полетам на боевых самолетах без провозных на «спарках» МиГ-15. Первым 18 сентября вылетел на боевом МиГ-21 штурман полка п/п-к Гроль. В течение последующих дней на боевых машинах вылетели все советские летчики. Таким образом, концу сентября 1962 года полк приступил к выполнению плана боевой подготовки и несению боевого дежурства.

 

Решение боевых задач не сопровождалось, однако, решением проблем бытовых. В первую очередь это была проблема питания. Все продукты для наших полевых кухонь мы привезли с собой из Кубинки. В тропиках быстро портились и становились негодными в пищу не только макароны и крупы, но и консервы. На кухню выделялись специальные наряды солдат для переборки круп и макарон. Но, несмотря на все ухищрения интендантов, иной раз пище мы находили «мясо» явно тропического происхождения. Свежие овощи и фрукты к нам не поступали.

 

Другой проблемой было отсутствие всякой связи с семьями, домом. Мы только могли гадать как живут наши семьи в Кубинке. Однажды в ноябре 1962 года к нам в полк с инспекцией прибыл командующий группой генерал Плиев. После смотра Плиев традиционно спросил: “Есть вопросы, жалобы, обращения?” Один молодой лейтенант набрался храбрости и спросил, когда будет почта из Союза, т.к. он волнуется по поводу больной матери и невесты. В ответ мы услышали продолжительную и гневную тираду о том, что некоторые “сукины сыны” вместо службы думают о юбках невест. Лишь в начале декабря 1962 года (т.е. через 3 месяца после нашего прибытия на остров) пришла первая почта из дома. Наши жены сообщали, что они уже знают о прибытии полка к месту назначения из передачи “Голоса Америки” на русском языке. “Голос” сообщил, что на Кубу прибыл советский истребительный авиационный полк под командованием Шибанова и комиссара Щербины.

 

Обстановка тем временем становилась все напряженнее. В полку были отработаны планы наземной обороны аэродрома. Дальние подступы к аэродрому должны были обеспечивать кубинцы, боевой дух которых был безусловно на высоте, чего нельзя сказать об их военной подготовке. Кубинские командиры считали ненужным рыть окопы и оборудовать в инженерном отношении позиции, заявляя, что когда янки нападут, то тогда и нужно будет готовить оборону. Непосредственную оборону аэродрома обеспечивал технический состав полка. Ответственными за наземную оборону были назначены инженеры эскадрилий.

 

Первая боевая тревога была объявлена вечером 22 октября. Нам сообщили, что американский флот движется к Кубе. Поступила команда готовить самолеты к боевому вылету. Подвесили топливные баки и по два блока НУРСов. В кромешной темноте летчики заняли свои места в кабинах. Со стороны Санта-Клары доносился колокольный набат. Было жутковато. Без слов стало ясно, что в любой момент может начаться война. Но растерянности не было. Все были серьезны и сосредоточены и ждали развития событий. Кто-то пытался шутить, но шутки не нашли отклика даже у записных острословов-механиков. Поздно вечером дали отбой.

 

Следующие дни были не менее тревожными. «Сверхсрочники», которые ранее под любым предлогом уклонялись от получения автоматов АК, ссылаясь на то, что у них уже есть личное оружие – пистолеты ПМ, потребовали заменить «макаровы» на «калашниковы». Периодически объявлялась боевая тревога. Несколько ночей мы спали на стоянках у самолетов с противогазами и личным оружием.

 

24 октября 19962 г. поступила команда рассредоточить полк. 1-я АЭ и управление полка оставалась в Санта-Кларе, 2-я АЭ передислоцировалась на аэродром Сан-Антонио под Гаваной, 3-я АЭ — на аэродром Камагуэй в восточной части острова. На каждом аэродроме на боевое дежурство днем выделялась пара МиГ-21, а ночью – один самолет с наиболее подготовленным экипажем.

 

К этому времени относится и эпизод встречи в воздухе МиГ-21 с американскими самолетами, широко описанный в литературе. Американские самолеты F-100, F-101, F-104 (принадлежащие как ВВС, так и ВМС США) безнаказанно вели разведку в воздушном пространстве Кубы. Это продолжалось до 24 октября, когда ЗУР был сбит американский разведчик над позициями наших оперативно-тактических ракет, что заставило американцев летать более осторожно.

 

Тем не менее, над аэродромом Сан-Антонио, на котором базировалась 2-я АЭ полка американцы продолжали, появляться каждый день с 10 до 11 часов утра. 4 ноября на этом аэродроме шли плановые полеты. Когда в воздухе находился м-р (ныне генерал-лейтенант авиации) Бобров Д.В. появилась пара F-101*, которые шли на небольшой высоте и малой скорости. Руководитель полетов п/п-к Перовский С.М. приказал м-ру Боброву атаковать американцев, но огня не открывать. Как только янки обнаружили позади себя МиГ-21, то мгновенно включением форсажа увеличили скорость и ушли в сторону моря. После этого случая американцы над этим аэродромом больше не летали.* это были F-104C “Starfighter” из 479 крыла ТАК ВВС США, так считает А.В. Котлобовский в книге “МИГ-21 в локальных конфликтах”, АрхивПресс, 1997 г., стр. 2, который практически дословно пересказывает другую книгу — “Истребители сотой серии”, стр. 34, — явно переводную публикацию без выходных данных кроме следующих слов “перевод и макет А.Фирсова; 1994 г.”

 

 

На следующий день кубинские товарищи рассказали о передаче американского радио, которое сообщило, что “над островом Куба самолеты ВВС США были атакованы воздушными пиратами без опознавательных знаков”. Заявление американского радио послужило причиной очередного аврала. Был получен приказ срочно нанести на наши МиГи кубинские опознавательные знаки (до этого мы летали вообще без ОЗ, “Голос” был прав в этом отношении). За одну ночь сине-бело-красные кубинские знаки были нанесены на все самолеты полка.

 

Боевая подготовка продолжалась. Летчики отрабатывали полеты на боевое применение и групповую слетанность. Были отработаны также планы боевого взаимодействия с кубинскими МиГ-15 и МиГ-19. К счастью, эти планы не пришлось реализовывать на практике.

 

Примерно в это же время проявился еще один массовый дефект матчасти. Под обжигающим тропическим солнцем начало терять прозрачность и трескаться остекления фонарей наших МиГов. Но, несмотря на все усилия и ухищрения технического персонала, процесс оказался необратимым. Поэтому мы получили из Союза новое остекление и заменили его на всех самолетах.

           

Сегодня, зная хронологию Карибского кризиса, можно с большой долей уверенности сказать, что главной задачей нашего ИАП с момента достижения им боеготовности (начало октября) было авиационное прикрытие районов развертывания ракетных комплексов, а также авиационная поддержка наземных войск в случае вторжения противника на остров. После вывода ракет с Кубы (декабрь 1962 г.), задача прикрытия ракет отпала, а угроза вторжения значительно понизилась, полк занялся обычной учебно-боевой подготовкой.

 

Поэтому с конца 1962 года основным занятием в первую очередь наземного персонала стало благоустройство стоянок, парков и лагеря: строились щитовые домики, доставленные из Советского Союза, дорожки посыпались гравием и т.д. Наша жизнь стала принимать более цивилизованный образ, улучшилось питание, регулярно стала приходить почта. Проводились экскурсии в город, организовывались поездки в магазины. Правда, там нам нечего было делать с нашими нищенскими деньгами, да и многие товары продавались по карточкам. Однажды мы посетили петушиные бои. А вообще-то нам больше запрещалось, чем разрешалось. Запрещались одиночные выходы из расположения, посещение ресторанов, баров и других заведений.

 

В начале 1963 года перед полком была поставлена новая задача — переучивать на МИГ-21 летный и технический состав ВВС Республики Куба. Центром переучивания летного и инженерно-технического состава была определена база Сан-Антонио де лос Баньос в пригороде Гаваны. Это был крупнейший аэродром острова, имевший 3 бетонных веерных ВПП длиной около 3 км, и развитую инфраструктуру.

 

Работы по переучиванию кубинцев на советскую авиатехнику налаживалась исподволь. Были составлены проекты программ по переучиванию, определены группы преподавателей, подготовлены учебные и наглядные пособия. Будущим преподавателям были определены индивидуальные задания по углубленному изучению самолета МиГ-21 Ф-13, двигателя Р-11Ф, их систем и оборудования.

 

После получения официального приказа о переучивании в феврале 1963 г. полеты проводились только для поддержания надлежащего уровня летного состава, а основные усилия были направлены на организацию и проведение переучивания кубинского персонала. Так превратились мы в преподавателей и инструкторов. По рекомендации нашего командования кубинские руководители подобрали в состав групп переучивания наиболее подготовленных летчиков и грамотных специалистов инженерно-авиационной службы (ИАС), в том числе уже прошедших обучение в СССР, Чехословакии, Китае.

 

Проведение занятий с инженерно-техническим составом было организовано на базе групп регламентных работ ТЭЧ полка, где были сконцентрированы наиболее подготовленные специалисты, имеющие большой опыт эксплуатации и ремонта техники и необходимую контрольно-измерительную аппаратуру.

 

ИАС кубинцев была организована аналогично службе нашего полка. Я возглавлял смешанную советско-кубинскую группу специалистов по радиотехническому оборудованию. К каждому советскому механику и технику были прикреплены кубинцы. Среди кубинцев были специалисты, уже обучавшиеся в странах “соц. лагеря”. Мой тогдашний коллега Эдуардо Мартинес прошел переподготовку в Чехословакии, а техник Химели учился в Советском Союзе и хорошо говорил по-русски. Эдуардо начал учить русский одновременно с нашим прибытием на Кубу и к началу переучивания мы объяснялись с ним без переводчика. При проведении теоретических занятий за каждой группой был закреплены переводчики, прибывшие из Союза. Однако на первом же занятии выяснилось, что переводчик, работавший с нашей группой, не знает авиационной и технической терминологии и его перевод был весьма не качественным. Выручили Мартинес и Химели. Я по-русски рассказывал им устройство техники, они уточняли нюансы или детали, все записывали, а затем пересказывали своим коллегам и подчиненным по-испански. Теоретические занятия закреплялись практической работой по обслуживанию техники, где главным принципом обучения стал армейский девиз “делай как я”. В конце каждого рабочего дня мы подводили итоги — анализировали работу наших и кубинских специалистов, разбирали наиболее типичные ошибки. Переучивание закончилось, как обычно, сдачей экзаменов и подписанием актов о готовности кубинских специалистов к самостоятельному обслуживанию самолетов МиГ-21Ф-13.

 

К началу лета 1963 года переучивание кубинцев было в целом завершено. Всего мы подготовили около 30 летчиков и весь инженерно-технический персонал. Переучивание прошло без летных происшествий или предпосылок к ним.

 

ФИДЕЛЬ

 

Наверное, нет смысла много говорить о том, что безусловным лидером революционной Кубы был Фидель Кастро. Его популярность была необыкновенной, доходившей до обожествления, а авторитет непререкаемым. Конечно, мы тоже прониклись глубоким уважением к кубинскому лидеру. Этому способствовало его доступность и простота обращения.

 

Кубинский лидер и его товарищи неоднократно бывали в расположении нашего полка, но впервые увидеть и самому услышать Фиделя Кастро мне довелось лишь 17 апреля 1963 года, когда отмечался день кубинских ВВС. На базу Сан-Антонио прибыли Фидель, министр обороны Рауль Кастро, командующий ВВС команданте Курбело и другие кубинские руководители. Сначала состоялся парад частей Революционных вооруженных сил Кубы. Затем был зачитан приказ о производстве в офицеры большой группы кубинцев. Знаки различия «лейтенант» вручали Фидель и Рауль.В этот момент я вытащил свой ФЭД и беспрепятственно начал снимать. Мне удалось подойти поближе к шеренге молодых кубинцев, которым Фидель вручал офицерские звезды. Когда наводил резкость объектива, я встретился с глазами Фиделя и был поражен остротой и глубиной взгляда его черных глаз, которые буквально пронзали насквозь. Было такое впечатление, что через меня прошел заряд электрического тока. После окончания церемонии один из наших солдат сказал своему кубинскому коллеге, что хочет сфотографироваться вместе с Фиделем. Кубинец подошел к Кастро, коротко поговорил с ним и, возвратившись, сказал: «Вася, бамос (пошли).» Этот снимок русского солдата Василия Братусева вместе с Фиделем есть в моем семейном альбоме.

 

Следующая встреча с Фиделем произошла совершенно неожиданно. В августе 1963 года однажды после работы мы с коллегами решили съездить искупаться в море. Приехали на пляж Варадеро, окунулись в теплую, как парное молоко, воду, лежим на песочке, разговариваем. Вдруг находившиеся рядом кубинцы вскочили и с криками «Фидель, Фидель!» побежали в сторону. Подошли и мы. Кубинский лидер только вышел из воды. Боец охраны бросил ему рубашку, которую он едва успел накинуть на плечи до того, как его обступила толпа. Кубинцы что-то спрашивали, Фидель отвечал. Рядом с ним стоял мужчина с малышом на руках. Малыш потянулся и потрогал Кастро за мокрую бороду, вызвав бурю восторга у окружавших людей. Фидель потрепал мальчонку и пошел к своему джипу. Я оглянулся, рядом стояла еще одна машина, трое или четверо автоматчиков внимательно смотрели по сторонам. Больше охраны не было.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Наконец 10 августа 1963 года мы получили приказ сдать всю свою боевую технику и к 25 августа быть в готовности к убытию в Советский Союз.

 

20 августа состоялась торжественная церемония передачи нашей техники кубинским товарищам. На аэродром Сан-Антонио прибыл министр РВС Кубы Рауль Кастро. Самолеты, наземная техника были построены около командно-диспетчерского пункта. Были произнесены подобающие случаю речи. Командир полка п-к Шибанов вручил Раулю памятный подарок – макет МиГ-21Ф-13, сделанный полковыми умельцами. После этого состоялся смотр техники на земле и воздухе. После окончания церемонии кубинский персонал отбуксировал на стоянки теперь уже не наши, но все равно родные, МиГи.

 

14 сентября 1963 года после построения на аэродроме Сан-Антонио нас на автобусах доставили в порт Гаваны, где мы поднялись на борт сухогруза «Юрий Гагарин». В 19 часов судно взяло курс на восток. Возвращаться домой пришлось в трюмах. В каждом из четырех трюмов судна размещалось по 300 человек. На полу трюм были разложены лежаки, в центре стояло несколько «артельных» столов. Трюм №2 мы называли «офицерской кают-компанией», т.к. в нем размещались только офицеры, в трех других – солдаты. При подходе к Бискайскому заливу мы попали в полосу штормов и узнали, что такое сильная качка и морская болезнь.

 

После прибытия в порт Рига нас разместили в казармах местного гарнизона для прохождения карантина и получения документов, т.к. на Кубе мы не имели никаких документов. К сожалению, в Риге мне пришлось задержаться дольше моих коллег. Будучи и.о. начальника ТЭЧ я оформлял демобилизацию и отправку солдат. Только 3 октября 1963 года я смог вернуться в родную Кубинку.

 

За мужество и воинскую доблесть, проявленную при выполнении интернационального долга группа личного состава полка была награждена правительственными наградами: командир полка и начальник политотдела – орденом Ленина, ряд офицеров – другими орденами и медалями. Я был награжден кубинской медалью «Воин-интернационалист» I степени, а Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1988 года — Грамотой и знаком «Воин-интернационалист СССР».

 

Михаил Дмитриевич Исаев

Поцелуи помогут похудеть — ученые

Существует эффективный способ снижения веса — поцелуй.

 К такому выводу в ходе многочисленных исследований пришли ученые, сообщают зарубежные СМИ.

 Так, исходя из своих наблюдений, ученые установили, что длительность идеального поцелуя — ровно три минуты. И при этом обязательно нужно смотреть партнеру в глаза.

 «Если вы хотите создать себе романтическое настроение с самого утра, то необходимы три поцелуя по 20 секунд каждый. Кстати, целуясь, можно останавливать приступ, если у вас вегето-сосудистая дистония», — утверждают специалисты.

 

 Кроме того, заявляют ученые, страстный поцелуй увеличит частоту пульса до 150 ударов: кровоток увеличивается, и клетки мозга получают кислородную подпитку, а еще такой поцелуй спасает от преждевременных морщин.

 И что самое интересное, сообщают специалисты, те, кто борется с лишним весом, должны чаще целоваться. Ведь всего один энергичный и чувственный поцелуй способен сжечь 12 килокалорий, как при километровой пробежке.

 

Анна Лищук

 

 

 

Украинская прокуратура установила причастность Тимошенко к убийству Евгения Щербань

Генпрокуратура Украины завершила расследование убийства депутата Верховной Рады Евгения Щербаня и установила причастность экс-премьера Юлии Тимошенко к этому преступлению, сообщает РИА Новости. По данным ведомства, Тимошенко и другой бывший премьер Украины Павел Лазаренко заплатили за убийство Щербаня 2,8 миллиона долларов.

 О том, что Тимошенко и Лазаренко обвинят в причастности к убийству Щербаня, было известно ранее — украинская прокуратура обещала предъявить Тимошенко обвинения после ее выздоровления. Как заявил генеральный прокурор страны Виктор Пшонка, по делу об убийстве экс-премьеру грозит пожизненное заключение.

 Евгений Щербань был убит в 1996 году в аэропорту Донецка. Помимо депутата, была убита его жена и еще три человека. Убийство Щербаня — одного из самых богатых людей Украины на тот момент — связывали с конфликтом на газовом рынке Украины. Единственный доживший до суда исполнитель убийства Вадим Болотских в 2003 году был приговорен к пожизненному заключению.

 В настоящее время Тимошенко отбывает семилетний срок по приговору суда, вынесенному в октябре 2011 года — бывшего премьер-министра Украины признали виновной в превышении должностных полномочий при заключении газовых контрактов с Россией. В отношении Тимошенко расследуется еще несколько уголовных дел, в том числе дело о финансовых махинациях экс-премьера на посту главы компании «Единые энергетические системы».

 С мая 2011 года Тимошенко находится в харьковской больнице на лечении в связи с межпозвонковой грыжей.

 

segodnya.ua

Откуда пошла традиция военной доблести — русское «Ура!»?

С древних времен русское воинство ходило в атаку на врага, применяя боевое и устрашающее «Ура!» Безусловно, свой аналог этого клича есть почти в каждом современном языке, однако именно «Ура!» русское является самым «узнаваемым» в мире. В самом слове есть некий призыв к действию, направленному на решительную победу над врагом. Призыв помогает плечом к плечу идти в атаку даже против такого противника, чья численность кратно превосходит численность русских войск. «Ура!» противники русских военных подразделений слышали в Альпах, под Москвой, в Сталинграде, на маньчжурских сопках. Это победное «Ура!» нередко заставляло врага вздрогнуть и поддаться необъяснимой панике.

 

 Попытаемся рассмотреть несколько версий по поводу того, откуда появилось это слово, которое воодушевляет одних и наводит ужас на других. Сразу же нужно сказать, что версий по поводу появления слова «Ура!» несколько. Нередко одна версия настолько контрастирует с версией другой, что сложно понять, как они вообще могли появиться без точек взаимного прикосновения.

 

Гипотеза первая. Русское слово «Ура!», как и целый ряд других слов, заимствовано из тюркского. По этой версии слово «Ура!» — это некая модификация слова «юр», означающего «оживленный» или «подвижный». Кстати, в современном болгарском языке есть слово «юра», которое имеет именно тюркский корень и означает «нападаю».

 

Гипотеза вторая. Согласно этой версии «Ура!» имеет опять-таки тюркские корни, однако происходит от слова «урман», что в переводе на русский означает глагол «бить». В азербайжджанском языке можно встретить слово «вур», что означает «бей». Возможно, что именно слово «Вура!» трансформировалось в широко известное сегодня «Ура!».

 

 Гипотеза третья. Если снова обратиться к болгарскому языку, то есть в нем слово «Ургэ». Это можно перевести, как «верх» или «наверх». Возможно, что со словом «Ура!» сначала ассоциировалось некое восхождение на горную вершину, причем для ободрения покорявших свой «Олимп» и использовали этот призывный клич.

 

 Гипотеза четвертая. Монголы-татары якобы, не желая того, сами «научили» русских использовать такой боевой клич во время атаки. Говорят, что при атаках монголо-татарских воинов ими использовался клич «Уракша!» или «Урагша!», что является производной слова «уракх». В свою очередь, слово «уракх» означает все то же русское «вперед».

 

Гипотеза пятая. Слово «Ура!» принадлежит именно славянским племенам. Возможно, что оно трансформировалось из слов «ураз», что означает «удар», или (после крещения Руси) из слова «у рай» — современный вариант «в рай».

 

 Гипотеза шестая. Этот призыв происходит от литовского «вирай», что тоже можно перевести как «призыв к атаке» или просто «вперед».

 

 Все эти версии имеет право на существование, однако вся проблема заключается в том, а когда именно впервые появилось слово «Ура!» как нечто самостоятельное и используемое только русскими дружинами.

 

 Однако можно долго размышлять об истоках появления знаменитого на весь мир русского «Ура!», но разве этого главное. На самом деле главным здесь является сама смысловая окраска слова. Ведь если этих букв достаточно для того, чтобы поднимать дух боевого воинства, то значит, в этом слове заключено поистине феноменальное значение.

 

 Слово «Ура!» используется во многих литературных произведениях. Еще Пушкин писал свое знаменитое «Далече грянуло «Ура!». Но поговаривают, что использование слова «Ура!», мягко говоря, не приветствовалось Петром Первым во время боя. По поводу этого существует уникальный документ от 1706 года, в котором говорилось, как солдатам и офицерам нужно себя вести в сражении. В этом документе есть удивительные слова о том, что офицеры русской армии должны были следить, чтобы солдаты не позволяли себе на поле брани кричать. Однако касался ли такой запрет именно слова «Ура!» — факт достаточно сомнительный. Возможно, царь Петр запрещал своим солдатам кричать на поле боя, чтобы не посеять панику. Ведь часто бывает так, что крик может легко спровоцировать самую непредсказуемую реакцию.

 

 В качестве наказания «крикунам» полагалась смертная казнь прямо на месте баталии. Поэтому есть версия, что Пушкин решил использовать слово «Ура!» лишь для того, чтобы придать своему произведению экспрессивной окраски. А на самом деле Петр якобы призывал военных использовать слово «Виват!», чтобы создать армию, похожую на все европейские.

 

 Но после смерти царя Петра I в России снова начала проявляться мода на «Ура!» И если во время этого клича паника и возникала, то возникала она именно в стане врага, а никак не в русских частях. Слово «Ура!» теперь стало появляться и официальных документах. В одном из таких документов фельдмаршал Румянцев использовал этот призыв для выражения верности своей Императрице Елизавете.

 

 С тех пор слово «Ура!» стало приобретать тот смысл, который мы вкладываем в него и сегодня. Даже высокие военные чины во время сражений позволяли себе применять боевой русский клич, чтобы повести за собой свою армию. Сегодня трудно себе представить молчаливую рукопашную атаку русской армии. Это никак не вяжется с менталитетом нашего народа. Само слово «Ура!» здесь выступает как эмоциональный трамплин, который выводит ненависть к врагу на новый уровень.

 

 Итак, русское «Ура!» — это наш национальный, как сейчас модно говорить, бренд. А что же используют (использовали) в аналогичных случаях другие народы.

 

 К примеру, римляне шли в атаку со странными для нас словами. Кричали они «Да здравствует смерть!» Согласитесь, что вряд ли такой призыв воодушевил бы русского солдата.

 

Средневековые европейцы бежали в атаку с пафосным «Бог и моё право!» Это уж точно вряд ли воодушевило бы русских.

 

 Немцы кричали свое «Вперед!», а солдаты армии Наполеона – «За императора!»

 

 Интересное заимствование русского «Ура!» произошло со стороны немцев. Услышав это русский клич, немцы с 19-го столетия тоже стали нередко его использования, осознав, какую силу несет в себе это слово. Слово «Hurra» появилось даже в прусском военном уставе.

 

 Не менее интересная ситуация со словом «Ура!» связана и для французских войск. Русское «Ура!» французы первоначально восприняли как «ломаное» «О ра», что можно перевести как «На крысу!» Это их оскорбило, и в ответ французы стали кричать «На кошку», что звучит как «О ша»

 

С тех времен русское «ура» стали кричать и турки. Удивительно, что если слово «Ура!» имеет тюркские корни, то получается, что турки позаимствовали у нас свое же слово. До этого они кричали во время атаки слово «алла» («Аллах»).

 

Исторически сложилось так, что слово «Ура!» в том или ином виде перекочевало и в армии современных зарубежных стран.

 

 Однако есть и такие народы, которые привыкли использовать сугубо национальные выражения. К примеру, осетины кричат «Марга!», что означает «убей». Японцы кричат знаменитое «Банзай!», что переводится как «10 тысяч лет». Почему «10 тысяч лет»? Да потому, что именно столько лет они желают прожить своему императору, а «банзай» — это лишь начало всей фразы, которую в бою произносить не вполне удобно. Израильские солдаты кричат слово «Хедад!», что является неким омофоном эха.

 

Источник: http://topwar.ru/

 

 Автор Вадим Собин

 

Виктор Гусев: «Англичане установили высокую планку»

  Спортивный комментатор Первого канала Виктор Гусев рассказал, чем его удивила столица Великобритании, а также поделился своими опасениями по поводу Олимпиады в Сочи.

 

– Сейчас, когда эмоции улеглись, можете подвести итог, что вам больше всего понравилось на лондонской Олимпиаде?

 

Виктор Гусев:  Прежде всего то, как все было организовано. Ведь многие боялись, что насыщенный историческими памятниками город, с его узкими улицами, просто не справится с таким наплывом людей. А получилось все очень удачно, потому что те лондонцы, которые не интересовались Олимпиадой, продолжали жить в привычном ритме, за исключением разве того, что пару раз закрывались какие-то станции метро. В то же время многие смотрели, болели и участвовали, в частности в качестве волонтеров, которые, надо сказать, отработали безупречно. В отличие от Пекина в Лондоне не возникало проблем в общении, потому что все говорили на английском. Лондонцы очень доброжелательные и гостеприимные. И как-то все здорово увязалось: историческая составляющая города с Олимпиадой. Всем хватило места, арены и спортивные площадки были распределены так, чтобы не мешать жителям. Поэтому я снимаю шляпу перед организаторами – у них есть чему поучиться!

 

– А как обстояли дела с пробками на дорогах?

 

Виктор Гусев: Мне сложно сказать, потому что я все время находился в телецентре, в студии Первого канала. Вставал в три утра, к гостинице подходил двухэтажный автобус, что естественно – мы же в Лондоне (смеется). И за тридцать минут через Тауэрский мост доезжал до телецентра. А домой возвращался на метро. Так что транспортная проблема меня не коснулась. К сожалению, не могу рассказать, и как проходили соревнования на площадках. Я их видел по телевизору. Единственное, следил за всем по десятку мониторов.

 

– Как проявили себя российские болельщики? Не повторялись истории как на футбольном чемпионате, когда расстроенные фанаты приехали к Аршавину в гостиницу разбираться?

 

Виктор Гусев: Футбольные фанаты – особая категория. На Олимпиаде совершенно другие болельщики, там не бывает агрессии или, не дай бог, насилия! По сравнению с чемпионатом мира или Европы эти соревнования проходят в благостной атмосфере. Конечно, существует «медальный зачет», соперничество между странами, которое, кстати говоря, было навязано журналистами. В Олимпийской хартии этого нет. У людей все равно остается ощущение, что это соревнования атлетов, а не стран. Поэтому я часто сталкивался с тем, что зрители поддерживают спортсменов вне зависимости от их национальности. Например, англичане сильно болели за своих, но при этом поддерживали спортсменов из других стран. Мне как футбольному комментатору очень хотелось, чтобы и на футболе царил такой же спортивный дух, как на Олимпиаде.

 

– Говорят, год от года количество российских болельщиков растет. Что вы думаете по этому поводу?

 

Виктор Гусев: В принципе, да. Хотя в нашей стране еще недостаточно представителей среднего класса, которые могли бы позволить себе такие радости жизни. Но все равно болельщиков много. Когда-то на Олимпиаду мог поехать только тот, кого послали за рубеж в командировку или по путевке. Потом был период, когда у людей просто не было денег. Сейчас многие могут позволить себе поехать если не на всю Олимпиаду, то хотя бы на какие-то ключевые события. Они обязательно покупают российскую форму, яркую, нарядную. Поэтому наши болельщики очень заметные. У русского человека такая черта – на предпоследние деньги купить такую поездку, а последние потратить на то, чтобы хорошо выглядеть.

 

– А какие настроения были среди спортсменов?

 

Виктор Гусев: На моем веку это первая Олимпиада, где я не услышал жалоб от спортсменов на предолимпийскую подготовку и Министерство спорта. Как правило, недовольны сборами, площадками, отсутствием времени для тренировок. В этот раз, наоборот, было много позитива. Дмитрий Саутин, знаменитый в прошлом прыгун в воду, рассказал, что сейчас на озере Круглое создали шикарные условия для тренировок. И вспомнил, как в свое время делил бассейн с дельфинами – приходилось тренироваться в дельфинарии!

 

– Значит, к 2014 году перспективы подготовки спортсменов неплохие?

 

Виктор Гусев: С зимними видами спорта у нас больше проблем, чем с летними. Потому что не уделялось должного внимания целой группе молодежных дисциплин, которые недавно появились в программе Олимпиад. Сноуборд, например. Здесь мы отстали, при том что в этих видах разыгрывается большое количество медалей

 

.– Как считаете, может, основной упор надо делать на психологическую подготовку?

 

Виктор Гусев: Психологическая работа со спортсменами необходима. Другое дело, что подчас тренер считает себя психологом и не допускает посторонних на свою «кухню». У нас большое количество медалей, но по золотым проигрываем. Почему серебряные и бронзовые не превращаются в золотые? Чего не хватает? Ведь все решают баллы и секунды, а порой субъективность судей. За счет только одних мускульных усилий не всегда можно победить. Нужно уметь сделать этот последний шаг от серебра к золоту. Хотя Елена Исинбаева, казалось бы, психологически была готова. Своим видом она подавляла других спортсменов. И вдруг что-то не сработало. Но это спорт, в конце концов.

 

– А по части организации как вы оцениваете наши возможности?

 

Виктор Гусев: Пока сложно сказать, как будет выглядеть Сочи с его местными жителями, как Олимпиада впишется в этот город. Удастся ли найти достаточное количество волонтеров со знанием языков? Эти люди играют большую роль. Как будет обстоять дело с гостиницами соответствующего уровня? Я не сомневаюсь, что в Сочи подготовят прекрасные спортивные арены. Но меня волнует, что будет вокруг. В Лондоне все получилось гармонично! Потрясающие церемонии открытия и закрытия! Будет ли достигнута такая гармония в Сочи? И вообще, что мы можем сделать лейтмотивом Олимпиады? У британцев таким лейтмотивом стала музыка, которая понятна всему миру. А нам не выпускать же казачий хор, медведей и балет! В общем, это непростые вопросы, и я знаю, что сейчас этим серьезно занимаются. Говорят, уже есть какие-то наработки. Существует у нас в этом плане креативный и созидательный потенциал, но англичане установили высокую планку.

 

Кирилл Сидоров (по материалам «Панорамы ТВ»)

В небе Заполярья и Карелии. Часть первая.

ПОБЕДА В ЗАПОЛЯРЬЕ

 

Гитлеровское командование стремилось во что бы то ни стало удержать за собой захваченные районы советского Заполярья и Норвегии, так как незамерзающие морские порты и источники важного стратегического сырья, особенно никеля, меди, молибдена, имели большое значение для фашистской Германии. Но в связи с выходом Финляндии из войны силы гитлеровцев на Севере были ослаблены. Командование вермахта приняло решение отвести войска, действовавшие на кандалакшском и кестеньгском направлениях, и укрепить оборону в Заполярье. Однако планомерный отход противника был сорван ударами войск 19-й и 26-й армий Карельского фронта, которые 5 сентября 1944 года перешли в наступление с целью разгрома немецко-фашистских соединений на алакурттинском, кестеньгском, ухтинском и ребольском направлениях и освобождения от врага оккупированных районов Северной Карелии.

 

Авиационное обеспечение 19-й и 26-й армий возлагалось на 7-ю воздушную армию. Основная часть ее соединений и частей, принимавших участие в Свирско-Петрозаводской операции, находилась в Южной Карелии. Началась срочная передислокация управлений авиадивизий, полков и эскадрилий со свирского на мурманское и кандалакшское направления. Перед 1-й гвардейской, 260-й и 257-й смешанными авиационными дивизиями была поставлена задача наносить удары по войскам противника на переднем крае, уничтожать железнодорожные эшелоны, отходящие колонны на дорогах, вести воздушную разведку, а летчикам-истребителям 1-й гвардейской смешанной и 324-й истребительной авиадивизий — прикрывать сухопутные войска, города, Кировскую железную дорогу, базирование своей авиации и сопровождать группы штурмовиков и бомбардировщиков при вылетах на боевое задание.

 

Враг, отступая, стремился вывезти с собой боевую технику и как можно больше материальных ценностей. Чтобы сорвать его эвакуацию, советские летчики усилили удары по коммуникациям. 11 сентября шесть «илов» 828-го штурмового авиационного полка, ведомых старшим лейтенантом Г. А. Цукановым, на дороге западнее населенного пункта Вуориярви атаковали большую колонну войск и техники противника. После ухода штурмовиков на дороге осталось более десяти разбитых автомашин, восемь повозок и несколько десятков фашистских трупов.

 

В тот же день четверка Ил-2 этого полка, возглавляемая старшим лейтенантом М. А. Макаровым, на станции Куолоярви нанесла удар по железнодорожному эшелону. Немецкие зенитчики пытались преградить путь штурмовикам мощным заградительным огнем. Но советские летчики прорвались сквозь разрывы снарядов и уничтожили четыре вагона и две платформы с военными грузами.

 

Нанося сокрушительные удары по врагу, несла потери и советская авиация. 13 сентября на уничтожение скопления живой силы и боевой техники противника на дороге в районе железнодорожной станции Алакуртти вылетела группа Ил-2 839-го штурмового авиаполка во главе с командиром полка подполковником П. И. Богдановым. Штурмовики прикрывала шестерка истребителей ЛаГГ-3 во главе с заместителем командира дивизии Героем Советского Союза подполковником М П. Краснолуцким. Обнаружив врага, штурмовики пошли в атаку. После третьего захода летчики услышали приказ Богданова j прекращении атаки, но сам командир из нее уже не вышел.

 

Для более тесного взаимодействия групп самолетов с поисками на поле боя на командном пункте стрелкового соединения 19-й армии находился начальник оперативно-разведывательного отделения, заместитель начальника штаба 260-й смешанной авиационной дивизии майор К. А. Цыбульник, который умело нацеливал штурмовики он противника. Это было особенно необходимо из-за сильной подвижности линии фронта, чтобы не допустить удара по своим же войскам.

 

В районе одного населенного пункта враг 14 сентябри пытался сильным огнем из пушек и пулеметов остановить наступление советских войск. На помощь пехоте подоспела шестерка Ил-2 828-го штурмового авиаполка под командованием капитана А. В. Тимошенко. При появлении краснозвездных самолетов пехотинцы трассирующими пулями и снарядами показали направление неприятельских: огневых позиций. Последовали точные атаки штурмовиков, бойцы поднялись в атаку и овладели насоленным пунктом.

 

Несмотря на сложные метеорологические условия, экипижи 7-й воздушной армии в течение сентября произвели 2371 самолето-вылет, во время которого разбили и сожгли 7 железнодорожных эшелонов, 638 грузовых автомашин, создали 22 очага пожара . Летчики 1-й гвардейской смешанной авиационной дивизии с 5 сентября по 6 октября прополи 7 воздушных боев и сбили четыре вражеских самолета, а летчики 324-й истребительной авиадивизии в шести воздушных боях обили восемь самолетов противники.

 

В ходе сентябрьского наступления войск 19-й и 26-й армий была освобождена Северная Карелия, значительно улучшилось стратегическое положение на северном крыле советско-германского фронта, были созданы условия для полного изгнания врага из Заполярья.

 

К октябрю 1944 года линия фронта в Заполярье проходила от губы Малая Волоковая по перешейку полуострова Средний и далее от губы Большая Западная Лица к озерам Чапр и Кошкаярв За три года оккупанты, используя труднопроходимую местность — скальные сопки, фьорды, озера и другие естественные препятствия, — создали мощную оборону, состоявшую из трех оборонительных полос. Основу обороны составляли узлы сопротивления и опорные пункты, приспособленные к круговой обороне. На этом направлении действовал 19-й горнострелковый корпус 20-й горной армии в составе трех дивизий и четырех бригад, в которых насчитывалось 53 тыс. солдат и офицеров и более 750 орудий и минометов.

 

Сухопутные войска с воздуха поддерживала авиация 5-го воздушного флота, в котором было 160 боевых самолетов, из них 50 дневных бомбардировщиков Ю-87 и Ю-88, до 30 ночных бомбардировщиков Хш-126 и 80 истребителей Ме-109 и ФВ-190. Они базировались в основном на аэродромах мурманского направления Хебуктен, Луостари, Сальмиярви, Маятало и частью сил на аэродромах кандалакшского направления. Кроме того, на северном побережье Норвегии противник имел аэродромы Свартнес, Лаксельвен (Банак), Берлевог, которые обеспечивали ему боевые действия против Северного флота, прикрытие своих морских баз и караванов, а также маневр авиацией на случай отступления.

 

До начала наступательной операции советских войск в Заполярье неприятельская авиация действовала по боевым порядкам наших войск, прикрывала пути отхода своих частей под натиском 19-й и 26-й армий, вела воздушную разведку поля боя, тылов и коммуникаций.

 

Освобождение советского Заполярья от немецко-фашистских захватчиков Ставка Верховного Главнокомандования возложила на Карельский фронт под командованием генерала армии К. А. Мерецкова и Северный флот, которым командовал адмирал А. Г. Головко. На основе указаний Ставки был разработан план Петсамо-Киркенесской операции, по которому 14-я армия генерал-лейтенанта В. И. Щербакова должна была прорвать оборону противника южнее озера Чапр, овладеть районом Луостари и Петсамо, во взаимодействии с частями Северного флота окружить и уничтожить вражескую группировку юго-западнее реки Титовка и в дальнейшем, развивая наступление, освободить районы Никель и Сальмиярви, выйти на государственную границу с Норвегией и полностью очистить от гитлеровских войск Петсамскую область.

 

С воздуха наступающие войска должна была поддерживать 7-я воздушная армия. Но ей соединения базировались на аэродромах кандалакшского, кестеньгского и ухтинского направлений, так как до конца сентября 1944 года они обеспечивали наступательные действия 19-й и 26-й армий. Поэтому директивой Военного совета Карельского фронта от 25 сентября 1944 г. командующему 7-й воздушной армией генерал-лейтенанту авиации П. М. Соколову приказывалось к 5 октября сосредоточить авиационные части на аэродромах мурманского направления. Одновременно с этим воздушной армии ставились задачи:

 

надежно прикрыть от ударов с воздуха и обеспечить скрытность сосредоточения войск 14-й армии на направлении главного удара; вести непрерывную разведку путей отхода войск противника с кандалакшского, кестеньского и ухтинского направлений, а также коммуникаций на мурманском направлении с целью обнаружения подхода свежих сил.

 

Выполняя указания Военного совета фронта, командование воздушной армии 1 октября приступило к сосредоточению авиационных частей и соединений на мурманском направлении. Для размещения целой воздушной армии, к тому же пополненной рядом частей, переброшенных с Ленинградского фронта, на довольно узком участке фронта требовалось большое количество аэродромов. Эта задача решалась еще задолго до начала Петсамо-Киркенесской операции. И несмотря на то что в условиях Заполярья возможности расширения аэродромной сети были крайне ограниченны, благодаря героическим усилиям всего личного состава аэродромной службы 7-й воздушной армии, настойчивости и изобретательности воинов эта задача была решена.

 

К 4 октября 1944 г. перебазирование авиационных частей и соединений 7-й воздушной армии было завершено. На мурманское направление передислоцировались 257-я, 260-я, 261-я смешанные и 324-я истребительная авиационные дивизии, которыми командовали полковники А. В. Минаев, Г. А. Калугин, генерал-майор авиации И. Д. Удонин, полковник И. П. Ларюшкин. Здесь уже базировалась 1-я гвардейская смешанная авиационная дивизия под командованием полковника Ф. С. Пушкарева. В Заполярье перелетела также 113-я бомбардировочная авиационная дивизия РВГК, которой командовал полковник М. С. Финогенов. Вместе с 122-й истребительной авиационной дивизией ПВО полковника Ф. А. Погрешаева она придавалась в оперативное подчинение командующему 7-й воздушной армией. Для проведения наступательной операции в состав 324-й истребительной авиадивизии с Ленинградского фронта на Кольский полуостров в конце сентября 1944 г. перебазировались 29-й гвардейский и 196-й истребительные авиационные полни, которыми командовали майоры А. Ф. Дворник и И. А. Малиновский, а также 191-й истребительный авиаполк под командованием майора А. Г. Гринченко, приданный 257-й смешанной авиационной дивизии.

 

Всего от 7-й воздушной армии в операции участвовало 747 самолетов, в том числе 132 бомбардировщика, 189 штурмовиков, 308 истребителей, 52 ночных легких бомбардировщика По-2 и 66 самолетов различного назначения.

 

Для непосредственного участия в операции от ВВС Северного флота привлекались части 5-й минно-торпедной, 14-й смешанной, 6-й истребительной авиационных дивизий и 118-й разведывательный авиаполк. Всего 275 самолетов: 55 бомбардировщиков, 35 штурмовиков, 160 истребителей и 25 разведчиков [07]. Основной состав авиации флота действовал над морем. Обязанности командующего ВВС Северного флота исполнял начальник штаба генерал-майор авиации Е. Н. Преображенский, генерал-лейтенант авиации А. X. Андреев находился в госпитале.

 

Таким образом, советская авиация по самолетному парку в несколько раз превосходила ВВС противника на Севере. Да и по летно-тактическим качествам-скорости, маневренности, вооружению — они были лучше немецких. Тяжелые бомбардировщики Ил-4, стоявшие на вооружении 113 бад, по всем показателям были мощнее «Юнкерсов-88», пикирующие бомбардировщики Пе-2 — лучше «Юнкерсов-87». Самолеты-штурмовики Ил-2 не имели себе равных в период всей войны. Отлично зарекомендовали себя в боях самолеты-истребители конструкции С. А. Лавочкина и А. С. Яковлева.

 

Сосредоточение большого количества самолетов на мурманском направлении, где было ограниченное количество аэродромов, привело к большой скученности авиации. На каждом аэродроме базировалось до трех-четырех полков. Это обстоятельство необходимо было учитывать при планировании массированного применения авиации, организации полетов до начала и в ходе проведения операции, обеспечении противовоздушной обороны и маскировки мест базирования авиации.

 

Противовоздушная оборона аэродромов на мурманском ни правлении возлагалась на 1006-й и 1599-й артиллерийские полки ПВО. Кроме того, на каждом аэродроме днем и ночью несли боевое дежурство летчики-истребители.

 

Большую работу провела маскировочная служба воздушной армии, возглавляемая старшим лейтенантом П. Е. Чечаевым. Чтобы исключить потери авиации на земле, самолеты рассредоточивались за пределы летного поля, соблюдалась строжайшая светомаскировка.

 

Одновременно с передислокацией частей воздушной армии истребительная авиация прикрывала железнодорожные перевозки и сосредоточение войск 14-й армии на направлении главного удара. Для прикрытия важных ни объектов в тылу фронта и оперативных перевозок по Кировской железной дороге, а также для выполнения боевых задач на южных направлениях фронта из состава воздушной армии были выделены 152-й, 760-й истребительные и 957-й штурмовой авиационные полки, базировавшиеся южнее основной группировки воздушной армии.

 

Много внимания уделялось воздушной разведке, которой руководил начальник разведывательного отдела 7-й ни,(душной армии полковник У. Ф. Мельников. Экипажи разведчиков аэрофотографированием уточняли систему обороны противника на мурманском направлении, контролировали базирование его авиации, определяли направлении отхода кандалакшской и кестеньгской группировок врага, обеспечивали командование фронта и флота данными о состоянии дорог и переправ на направлении главного удара советских войск, о наличии посадочных площадок для самолетов и другими необходимыми данными.

 

1 и 4 октября командующий воздушной армией генерал-лейтенант И. М. Соколов провел совещание с командирами, начальниками штабов дивизий и отдельных полков, а также с офицерами штаба армии, на котором поставил задачи соединениям и частям в предстоящей операции. На совещании были заслушаны доклады командиров о готовности к началу наступления, были даны указания по использованию всех родов авиации, организации взаимодействия с сухопутными войсками, планированию боевого применения авиации в операции и боевого управления ею над полем боя.

 

Тщательно готовились к наступательным боям летные экипажи. Сложные метеорологические условия требовали от них особенно хорошей техники пилотирования по приборам и высокой навигационной подготовки. Летный состав к этому времени накопил богатый боевой опыт в условиях Заполярья, который использовал в ходе операции. С летным составом была изучена наземная и воздушная обстановка. С командирами, штурманами авиаполков и с ведущими летных групп был организован выезд на передний край обороны с целью более детального изучения системы обороны противника и рельефа местности.

 

Приказом командующего Карельским фронтом 7-й воздушной армии на операцию ставились задачи: содействовать сухопутным войскам в прорыве обороны противника и в наступлении, разрушая опорные пункты, подавляя артиллерийские и минометные батареи, уничтожая живую силу; прикрывать ударную группировку 14-й армии; не допускать подхода резервов врага и отхода его войск и техники, разрушать переправы; ночными действиями изнурять врага и подавлять артиллерию на огневых позициях; уничтожать неприятельские самолеты на аэродромах и в воздухе; вести непрерывную разведку поля боя, войсковых и армейских тылов.

 

Задачи ВВС Северного флота сводились главным образом к поддержке с воздуха десантов и частей Северного оборонительного района, уничтожению транспортов и боевых кораблей противника в портах и на коммуникациях, ведению воздушной разведки.

 

Оперативный отдел штаба 7-й воздушной армии, возглавляемый подполковником А. П. Заякиным, учитывая особые условия Заполярья, разработал два варианта боевого применения авиации в операции: один-для благоприятных метеоусловий, допускающих действия всех родов авиации, другой — на случай плохой погоды, исключавшей полеты бомбардировщиков, рассчитанный только на использование штурмовиков и истребителей, По обоим вариантам штаб распределил наряд самолетов на выполнение каждой из указанных задач.

 

Планом авиационного наступления, подписанным командующим и начальником штаба 7-й воздушной армии генералами И. М. Соколовым и И. М. Беловым и утвержденным командующим и членом Военного совета фронта генералами К. А. Мерецковым и Т. Ф. Штыковым, по первому варианту за день до наступления планировались действия авиации на предварительном этапе. В день наступления за час до окончания артиллерийской подготовки должна была осуществляться непосредственная авиационная подготовка, а после нее — авиационная поддержка атаки и боя в глубине обороны противника.

 

По второму варианту плана боевого применения авиации в операции вместо массированных ударов бомбардировщиков и штурмовиков по опорным пунктам противника планировались удары мелкими группами, в которых могли участвовать наиболее подготовленные экипажи для полетов в сложных метеоусловиях. Сокращалось и общее количество самолето-вылетов. На подготовительном этапе намечалось произвести уже не 1260 самолото-вылетов, как это планировалось по первому варианту, а 520; в первый день операции не 1240, а 730. Но в условиях Севера, к тому же в осеннем месяце, когда порода особенно отличается сложностью и неустойчивостью, второй вариант плана боевого применения был более реальным. Он и был реализован.

 

На следующие шесть дней операции планом авиационного наступления намечалось совершить еще 2820 самолето-вылетов. В плане указывались задачи авиационных соединений, типы и количество самолетов, напряжение в самолето-вылетах, аэродромы базировании.

 

Кроме указанных задач, во все дни операции авиация должна была прикрывать ударную группировку сухопутных войск с воздуха, не допускать подхода резервов врага и отхода его войск, систематически вести воздушную разведку войскового и армейского тыла противник.

 

Для более тесного взаимодействия авиации с сухопутными войсками 260-я и 261-я смешанные авиационные дивизии, в которых были сосредоточены почти все 11 молоты-штурмовики Ил-2 воздушной армии, закрепились за 99-м и 131-м стрелковыми корпусами. После прорыва главной полосы обороны противника основные силы 7-й воздушной армии намечалось использовать для поддержки с воздуха легких стрелковых корпусов и 7 и гвардейской танковой бригады.

 

Действиями авиации генерал И. М. Соколов руководил с временного командного пункта, который находился при КП командующего 14-й армией. Вместе с ним была оперативная группа офицеров штаба воздушной армии, возглавляемая помощником оперативного отдела армии подполковником К. В. Проворовым. Командиры 260-й и 261-й смешанных авиационных дивизий свои временные командные пункты развернули при КП командиров 99-го и 131-го стрелковых корпусов. В каждую дивизию этих корпусов были направлены авиационные офицеры с радиостанциями, в задачу которых входило наведение самолетов на цель.

 

Для оказания практической помощи командирам стрелковых корпусов в использовании авиации, непосредственного наблюдения и контроля за боевыми действиями авиации на поле боя на командные пункты и ВПУ командиров авиадивизий были направлены офицеры штаба воздушной армии. В 99-м стрелковом корпусе находился начальник отделения по изучению и обобщению боевого опыта войны штаба 7-й воздушной армии полковник Ф. М. Седов, в 31-м стрелковом корпусе был начальник отдела боевой подготовки армии подполковник А. П. Спиридонов. Они докладывали на командный пункт командующего воздушной армией о боевых действиях сухопутных войск, боевом использовании авиации, о наземной и воздушной обстановке.

 

Заблаговременно были предусмотрены и доведены до частей сигналы взаимодействия и целеуказания между авиацией и сухопутными войсками. Наряду с радио, являвшимся основным средством управления и взаимодействия, целеуказание осуществлялось стрельбой артиллерийскими дымовыми снарядами, ракетами и трассирующими пулями в направлении противника, по которому должны были действовать авиаторы. Линия фронта обозначалась цветными дымами и ракетами установленного цвета.

 

Истребительной авиацией предусматривалось управлять с временного командного пункта командующего воздушной армией, где должен был находиться также командир или заместитель командира 324-й истребительной авиационной дивизии с необходимыми радиосредствами.

 

Система оповещения и наведения советских истребителей на противника была построена следующим образом. В районе наблюдательного пункта командира 99-го стрелкового корпуса, действовавшего на главном направлении, была расположена главная радиостанция наведения, на которой находился представитель истребительной авиадивизии (вначале им был командир одного из полков, а затем заместитель командира дивизии). В его распоряжении имелись две радиолокационные установки типа «Редут» и «Пегматит» с радиостанциями оповещения. В районах наблюдательных пунктов командиров стрелковых дивизий размещались офицеры-наводчики с радиостанциями.

 

При подготовке к операции по освобождению советского Заполярья большую работу провел личный состав инженерно-авиационной службы. В соответствии с указанием главного инженера ВВС Красной Армии, полученном еще в августе 1944 г., о том, чтобы на каждом самолете Ил-2 были установлены новые балки для подвески реактивных снарядов М-13, инженеры по вооружению инженер-подполковники А. Н. Тетерин и Ф. У. Урбанович вылетали в штурмовые авиационные полки, где провели инструктаж соответствующих специалистов и помогли им в установке новых балок. Такая работа была выполнена на всех самолетах Ил-2 в 7-й воздушной армии.

 

В октябре в Заполярье стояла холодная сырая погода, ночью были заморозки. Но из-за отсутствия антифриза (водного раствора этиленгликоля, не замерзающего при низких температурах) радиаторы самолетов приходилось заправлять водой, поэтому на ночь ее сливали, а рано утром снова заливали. Подогревать воду было негде, не хватало средств подогрева моторов, а также материала для утепления их при переходе на зимнюю эксплуатацию. Не было и резервных моторов. И все-таки инженерно-технический состав справился со своими задачами.

 

Серьезное внимание уделялось организации связи, которой руководил полковник С. И. Маркелов. Узел связи штаба армии был создан на базе узда связи 1-й гвардейской истребительной авиационной дивизии в поселке Мурмаши, откуда обеспечивалась связь штаба армии со всеми подчиненными соединениями и частями, а также временного командного пункта воздушной армии с взаимодействующими частями ВВС Северного флота и 122-й истребительной авиационной дивизией ПВО.

 

В деятельности авиационного тыла при подготовке Петсамо-Киркенесской операции характерным было то, что при создании запасов боеприпасов, узлов и агрегатов авиационной техники, различного материально-технического имущества в основном использовались запасы, не истраченные в Свирско-Петрозаводской операции. В частности, со свирепого направления на северный фланг Карельского фронта было переброшено более 106 тыс. авиабомб. Однако перебазирование частей авиационного тыла со свирепого направления на мурманское проходило с отставанием от графика. Из-за загруженности железной дороги наземные эшелоны 7-й воздушной армии к началу операции находились в пути, а некоторые даже в районах прежней дислокации. Это значительно затруднило подготовку авиационной техники, обеспечение боеготовности частей и соединений к началу наступательной операции.

 

Готовилась к участию в операции и медицинская служба. Ее возможности значительно возросли после создания в сентябре 1944 г. авиационного госпиталя .№ 1020, который был развернут в Петрозаводске. Начальником госпиталя назначили бывшего старшего врача 27-го батальона аэродромного обслуживания майора медицинской службы Е. Б. Гольдина. Сначала авиационный госпиталь предназначался только для летного состава, его лечения и врачебно-летной экспертизы. Но вскоре в него стали направлять раненых и больных из состава инженерно-авиационной службы и службы авиационного тыла. При госпитале один раз в неделю работали врачебно-летная и военно-врачебная комиссии. Два раза в неделю специалистами госпиталя проводились консультации раненых и больных, прибывавших из частей 7-й воздушной армии.

 

До начала операции из состава медперсонала госпиталя на базе лазарета 5-го батальона аэродромного обслуживания, имевшего хорошо оснащенную операционную, была создана оперативная хирургическая группа в составе трех врачей, пяти сестер и шести санитарок. Группа располагалась недалеко от аэродрома, на котором в готовности находилось звено санитарных самолетов. Продуман был также вопрос поиска экипажей, покинувших с парашютом свои подбитые или неисправные самолеты или совершивших вынужденную посадку.

 

В подготовке авиаторов к наступательной операции большую роль сыграли политорганы, партийные и комсомольские организации, которыми руководили заместитель командующего 7-й воздушной армией по политической части полковник И. И. Сергеев и начальник политического отдела армии полковник М. А. Бутковский. При организации и проведении партийно-политической работы в авиационных частях и соединениях широко использовался опыт политического обеспечения боевой деятельности авиации в Свирско-Петрозаводской операции. Политотдел армии с первым эшелоном штаба армии перебазировался в район сосредоточения авиационных частей — в поселок Мурмаши и находился там до цоица операции. Такое расположение политотдела обеспечивало надежную и оперативную связь с болыпинст-иом авиационных полков. Партийно-политическая работа была спланирована на каждый этап операции. Был претворен оправдавший себя в Свирско-Петрозаводской операции опыт расстановки кадров политработников. Но и партийно-политическая работа была направлена на мобилизацию авиаторов на успешное выполнение боевых задач.

 

В авиационных полках проходили совещания и конференции, на которых обсуждались наиболее актуальные вопросы боевого применения авиации, ее взаимодействия с сухопутными войсками, отрабатывались способы нанесения бомбовых и штурмовых ударов, выполнение противозенитного маневра, обеспечения надежного прикрытия сухопутных войск от возможных налетов неприятельской авиации.

 

В 261-й смешанной авиационной дивизии 5 октября 1944 г. прошло совещание, на котором обсуждались задачи партийных органов и партийных организаций в предстоящих наступательных боях. На следующий день этот же вопрос обсуждался с парторгами авиаэскадрилий дивизии. Командир 828-го штурмового авиационного полка майор Н. Ф. Гончаров и его заместитель по политической части майор Д. А. Полканов организовали встречу с зенитчиками, вместе с которыми выработали наиболее эффективные способы противозенитного маневра.

 

Целью Петсамо-Киркенесской операции было не только освобождение советской земли, но и оказание помощи норвежскому народу в изгнании гитлеровцев из Северной Норвегии. Поэтому накануне операции наряду с воспитанием чувства патриотизма особое внимание уделялось вопросам интернационализма.

 

Вся партийно-политическая работа была направлена на мобилизацию авиаторов на успешное выполнение боевых задач в операции. Авиаторы ясно понимали свои задачи, готовы были отдать все силы для освобождения Советского Заполярья и помочь норвежскому народу изгнать немецко-фашистских захватчиков из их страны.

 

Утром 7 октября начался штурм вражеской обороны. После артиллерийской подготовки соединения 131-го и 99-го стрелковых корпусов пошли в наступление.

 

Из-за низкой облачности, закрывавшей даже верхушки сопок, и снегопада с дождем массированный авиационный удар, как это намечалось по первому варианту плана боевого применения авиации, нанести не удалось. В воздух поднимались лишь наиболее подготовленные экипажи штурмовиков и истребителей, действовавшие с малых высот мелкими группами.

 

Шестерке самолетов Ил-2 828-го штурмового авиационного полка во главе с капитаном П. А. Рубановым, вылетевшей по вызову с КП 99-го стрелкового корпуса на штурмовку узла сопротивления противника на переднем крае, пришлось идти плотным строем, то снижаясь под кромку облаков, то пробивая их вверх. Но командир эскадрильи вывел группу точно на цель и с ходу атаковал ее. В результате неожиданного удара было взорвано два склада боеприпасов, разрушено несколько землянок и уничтожено много гитлеровцев.

 

По минометной батарее врага нанесла точный удар группа «илов» 17-го гвардейского штурмового авиаполка под командованием капитана П. П. Бакарася.

 

При сопровождении двух Ил-2 на штурмовку вражеских войск звено 20-го гвардейского истребительного авиаполка, которое вел старший лейтенант С. С. Полы-га, встретило шесть немецких истребителей ФВ-190, летевших попарно параллельно «илам». Два «фокке-вульфа» с правым разворотом снизу пошли в атаку на штурмовики. Старший лейтенант Полыга, приказав ведущему второй пары продолжать сопровождение «илов», сам с ведомым устремился навстречу гитлеровцам. С первой же пулеметной очереди он поразил ФВ-190, который резко перевернулся на спину и врезался в землю. Ведомый гитлеровец правым полупереворотом вышел из-под атаки вперед остальной своей четверки и покачиванием крыльями предупредил об опасности. После этого фашистские истребители поспешили скрыться за снежным зарядом.

 

Продолжая полет, советские истребители снова слеовали за штурмовиками. Над передним краем группу обстреляли вражеские зенитки, а в воздухе снова пока-, запись ФВ-190. Один фашистский истребитель попытался атаковать советские самолеты. Но его атака была успешно отбита. Остальные «фокке-вульфы», находившиеся в стороне и выше, так и не посмели вступить в бой. Выполнив задание, все советские летчики благополучно возвратились на аэродром.

 

http://avia.lib.ru/

Иноземцев И.Г.