«Исторический враг немецких и украинских наци»: за что гитлеровцы ненавидели Героя Советского Союза Николая Кузнецова

76 лет назад звание Героя Советского Союза было посмертно присвоено советскому разведчику Николаю Кузнецову. Историки считают его уникальным человеком. Кузнецов был единственным сотрудником спецслужб стран — членов антигитлеровской коалиции, который смог ликвидировать 11 высокопоставленных представителей немецкой военной и гражданской оккупационной администрации. Кроме того, колоссальный объём собранной Кузнецовым разведывательной информации помог советскому командованию принять правильные решения для обеспечения безопасности Тегеранской конференции, подготовки битвы на Курской дуге, освобождения Украины и ряда других важных операций. Несмотря на огромный вклад в дело освобождения УССР от нацистов, современные украинские политики стремятся стереть имя Кузнецова из памяти народа, отмечают эксперты, ведь он нанёс серьёзный ущерб бандеровским коллаборационистам.

Николай Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Пермской губернии. При рождении он получил имя Никанор, но оно будущему разведчику не нравилось, и при переоформлении документов Кузнецов назвался Николаем.
Стоит отметить, что многие эпизоды жизни Кузнецова до сих пор остаются не до конца изученными, и у исследователей существуют разные версии развития событий. Причины этого — гриф секретности, а также отсутствие каких-либо документальных данных. Поэтому все варианты его биографии носят в значительной степени оценочный характер.
Отец Николая Кузнецова Иван в молодости служил в царской армии, а после революции 1917 года присоединился к большевикам и воевал против колчаковцев. Сам Николай, окончив семилетнюю школу, продолжил учёбу в Тюменском сельскохозяйственном техникуме и вступил в комсомол. Однако выучиться на агронома не успел, так как вскоре его отец умер от туберкулёза, и Николаю пришлось вернуться домой. Продолжить образование он попытался в Талицком лесном техникуме, но и тут его ждала неудача — молодого человека оклеветали и, обвинив в сокрытии «кулацкого происхождения», исключили из комсомола и из учебного заведения. Позже Николаю удалось восстановиться в техникуме, но диплом ему так и не дали, ограничившись справкой о прослушанном учебном курсе.
В 1930 году Кузнецов устроился помощником таксатора (специалиста по определению объёма срубленных и растущих деревьев) в Коми-Пермяцкое окружное земельное управление. На новом месте он восстановился в комсомоле, но спокойная работа продолжалась недолго. Николай уличил своих коллег в грубых служебных злоупотреблениях и сообщил об этом в милицию. Преступники получили серьёзные сроки лишения свободы, но пострадал и сам Кузнецов. Хотя он и не совершал никаких правонарушений, его всё равно приговорили к году исправительных работ и повторно исключили из комсомола.

Спецагент государственной безопасности
После ухода из земельного управления Николай Кузнецов некоторое время работал в Союзе многопромысловых кооперативов и в промартели «Красный молот», участвовал в коллективизации, а также ликвидации действовавших в лесах банд. Предположительно, в это время на его смелость, решительность и патриотические настроения обратили внимание сотрудники органов государственной безопасности.
Впрочем, помимо характера и убеждений, оперативников привлекла удивительная склонность Кузнецова к изучению иностранных языков.
«Потрясающие языковые способности Кузнецова до сих пор делают его человеком-загадкой. Они порождают слухи о том, что молодой человек мог быть не тем, за кого себя выдавал. Однако на самом деле речь, скорее всего, идёт о сочетании блестящего природного дара и способности работать над собой», — рассказал в интервью RT академик Академии военных наук, полковник запаса Андрей Кошкин.
По его словам, первоначальную базу в изучении немецкого языка Николай получил от педагога в школе и нескольких знакомых немцев, а затем самостоятельно шлифовал свои знания. В дальнейшем он выучил польский язык и коми. А уже в годы войны — украинский.
Советским органам госбезопасности нужен был человек, который мог бы, находясь под прикрытием, искать шпионов среди приезжающих на предприятия Урала иностранных инженеров, полагают историки. В итоге, как утверждают исследователи, в июне 1932 года Николай Кузнецов стал сотрудником негласного аппарата ОГПУ Коми-Пермяцкого автономного национального округа. Направлять для получения специального образования в профильные учебные заведения его не стали — на это не было времени, да и формалисты в отделе кадров могли «забраковать» молодое дарование с судимостью, дважды исключённое из комсомола.
«Несмотря на то что Кузнецов подвергся репрессиям и несправедливо пострадал, он остался патриотом своей страны, понимал, что для неё будет лучше, и был верен советской власти», — подчеркнул в беседе с RT писатель и историк спецслужб Александр Колпакиди.

За четыре года Кузнецов, выполняя задания органов госбезопасности, изъездил весь Урал и сменил несколько мест официальной работы. По данным исследователей, он то общался с иностранными инженерами, то с револьвером в руках отправлялся в леса ловить бандитов. Причём вёл себя так аккуратно, что никто и не догадывался о его реальной деятельности.
В 1938 году руководство местных органов госбезопасности отрекомендовало Кузнецова в центральный аппарат НКВД как человека фантастических актёрских и лингвистических способностей. Кузнецовым заинтересовался один из руководителей главного управления государственной безопасности НКВД Леонид Райхман. Он организовал беседу уральца с вернувшимся из Германии нелегалом и убедился, что коллеги из Коми говорят правду.
Николай Кузнецов получил, как сообщают некоторые историки, уникальную для советских спецслужб должность особо засекреченного спецагента с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. Ему выдали документы прикрытия на имя советского гражданина немецкого происхождения и внедрили в дипломатическую среду. Представляясь сотрудником военного завода, Кузнецов привлекал внимание иностранных дипломатов и разведчиков. Его обаяние и наблюдательность располагали к себе людей и создавали «нужное» впечатление. Советской контрразведке с его помощью удавалось проводить ценные вербовки и добывать секретные документы потенциального врага.

Пауль Зиберт
С началом Великой Отечественной войны Николай Кузнецов стал рваться на фронт. Однако его берегли и отпустили далеко не сразу. Историк спецслужб Николай Долгополов в своей книге «Легендарные разведчики» упоминает об одной короткой командировке Кузнецова в тыл врага на начальном этапе войны, однако её детали неизвестны.
В начале 1942 года Кузнецова решили использовать по линии 4-го Управления НКВД, занимавшегося диверсиями в тылу врага. Кузнецову подобрали документы внешне похожего на него погибшего немецкого обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Ему дали просмотреть популярные в Третьем рейхе кинофильмы и почитать бульварные романы, пользующиеся спросом среди гитлеровских офицеров. Кроме того, Николай тщательно изучил порядки и быт немецкой армии. Для этого его, в частности, поместили в лагерь для германских военнопленных.
Отмечается, что Кузнецов не только не был раскрыт, но и завёл среди верящих в победу Адольфа Гитлера нацистов «приятелей», с которыми договорился попить пива после «победы». Николай знал не только литературный немецкий язык, но и пять-шесть региональных диалектов. Как отмечают историки, уловив, на каком наречии общается собеседник, он моментально переходил на диалект противоположной части Германии, чтобы случайно не быть пойманным на незнании каких-то местных бытовых особенностей. И это его никогда не подводило.
Летом 1942 года под легендой красноармейца Николая Грачёва Кузнецов был заброшен в действовавший на территории оккупированной нацистами Украины отряд специального назначения «Победители», которым командовал полковник Дмитрий Медведев.

В немецкой форме и с документами Пауля Зиберта он имел возможность спокойно проникать в гитлеровские гарнизоны. По свидетельствам историков, изначально советский разведчик представлялся пехотным офицером, переведённым в интенданты после тяжёлого ранения, а затем партизаны достали Кузнецову гестаповский жетон, обязывающий большую часть оккупационных структур оказывать ему помощь.
«Николай Кузнецов проводил работу сразу по двум направлениям. С одной стороны, он был «бойцом невидимого фронта» и занимался разведкой, с другой — проводил ликвидацию видных гитлеровских бонз, олицетворявших собой оккупационный режим», — рассказал Андрей Кошкин.
В феврале 1943 года, устроив засаду на курьера рейхскомиссариата «Украина» и захватив секретную карту, Кузнецов получил информацию о существовании под Винницей секретного бункера Гитлера. Затем узнал о планах масштабного наступления гитлеровских войск и о возможной спецоперации нацистов в Иране (подготовке покушения на лидеров антигитлеровской коалиции в Тегеране). Осенью 1943 года в результате устроенного Кузнецовым покушения стал инвалидом заместитель рейхскомиссара Украины Пауль Даргель. Затем Зиберт организовал похищение прибывшего в Ровно руководителя коллаборационистских частей генерал-майора Макса Ильгена, отвечавшего за подготовку карательных операций на Украине. Его планировали доставить для суда в отряд, а возможно, и в Москву. Но отряд в это время отошёл далеко от города, и организовывать перевозку Ильгена было слишком рискованно, поэтому после допроса он был казнён на хуторе под Ровно.

Всего Николай Кузнецов провёл 11 ликвидаций высокопоставленных представителей гитлеровской военной и гражданской оккупационной администрации.
«Это единственный в своём роде результат. Были диверсанты, которые ликвидировали больше нацистов, но не такого высокого уровня. В случае же с высокопоставленными руководителями обычно один человек или одна группа проводили только одну ликвидацию», — заявил Александр Колпакиди.
В начале 1944 года Кузнецов получил указание двигаться вслед за отступающими немецкими частями на запад. К этому времени гитлеровское командование уже знало, кто такой Пауль Зиберт, и объявило на него охоту.
9 марта 1944 года Кузнецов с группой бойцов погиб в бою с отрядом переодетых в советскую форму бандитов УПА*. Подробные обстоятельства этих трагических событий до сих пор неизвестны. Исходя из данных, полученных советской разведкой из захваченной переписки между немецкими спецслужбами и командирами УПА, бандеровцы сначала докладывали гитлеровцам, что Кузнецов захвачен в плен, и пытались выторговать себе от германцев преференции за этот «подвиг». Однако затем стало ясно, что советский разведчик погиб. Как бандеровцы были вознаграждены за убийство Пауля Зиберта, неизвестно.

Служение своему народу
«Николай Кузнецов — абсолютно уникальный человек. Нельзя недооценивать как его деятельность в качестве мстителя-диверсанта, так и его разведывательную работу. Постоянно общаясь с гитлеровцами в самых разных местах, он получал колоссальный объём информации, тысячи фактов, которые позволяли советскому командованию создавать общее представление о ситуации и проверять данные, получаемые из других источников», — рассказал Александр Колпакиди.
При этом, по словам историка, Кузнецов умудрялся сталкивать лбами гитлеровцев с украинскими коллаборационистами.
«Он оставлял следы, которые позволяли заподозрить украинских националистов в участии в акциях против немцев. Тех за это жестоко наказывали, и коллаборационистов это бесило. С точки зрения современной украинской идеологии такая ситуация выглядит парадоксально. В Киеве сегодня рассказывают, что бандеровцы якобы воевали с нацистами, но почему тогда их так раздражали подозрения, которые наводил на них Кузнецов?» — заметил Колпакиди.
При этом Николай Кузнецов не был фанатиком, сосредоточенным на выполнении задания любой ценой. Как отмечают историки, он нередко рисковал жизнью по своей инициативе, к примеру, спасая от убийства немецкими и украинскими карателями еврейских детей.
5 ноября 1944 года Кузнецову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем был назван город в Ровенской области, улицы в населённых пунктах СССР, учебные заведения, пик на Памире и малая планета. Подвигам легендарного разведчика посвящён ряд книг и кинофильмов.
«Облик народного мстителя Николая Кузнецова всегда был для меня примером безграничного служения своему народу и своей родине, человечеству и прогрессу», — сказал однажды первый космонавт Земли Юрий Гагарин.
Однако на современной Украине память о Кузнецове принялись старательно очернять. Город Кузнецовск в 2016 году превратился в Вараш, названные в честь Кузнецова улицы были переименованы, потомки бандеровцев стали сносить и осквернять памятники советскому разведчику.
«Сама личность Кузнецова — символ борьбы с нацизмом, он исторический враг немецких и украинских наци. В том, что Гитлер и Бандера не смогли реализовать в полной мере свои людоедские планы, есть большая его заслуга. Поэтому в том, что наследники коллаборационистов его не любят, нет ничего удивительного», — подытожил Андрей Кошкин.
* «Украинская повстанческая армия» (УПА) — украинская организация, признанная экстремистской и запрещённая на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).

https://russian.rt.com/

Прятались за печкой, жили в хлеву «Лесные братья» скрывались от СССР до перестройки

Движение «лесных братьев» в советской Прибалтике было разгромлено в первой половине 1950-х годов. Тем не менее отдельные группы повстанцев продолжали скрываться в лесах и на отдаленных хуторах. С представителями советской власти они уже не воевали, а вся их «партизанская» активность сводилась к игре в прятки. Этому способствовали глухие прибалтийские пущи и помощь некоторых местных жителей, симпатизировавших «лесному братству». Отдельные борцы с «советским режимом» настолько овладели искусством укрываться, что вышли из леса только в перестройку.

Столкновения между «лесными братьями» и советскими войсками начались летом 1944 года, вслед за тем, как Красная армия оказалась на территории Прибалтики. С тех пор сопротивление повстанцев приняло массовый характер и стало отличаться чрезвычайной жестокостью. Особенно это было свойственно Литовской ССР.
Основная фаза вооруженной националистической борьбы с советской властью в Прибалтике пришлась на первую послевоенную пятилетку. Затем сопротивление «лесных братьев» пошло на спад.
Оставшиеся отдельные очаги организованного антисоветского выступления литовских националистов были потушены в середине 1950-х годов, после того как был пойман один из последних главарей «лесных братьев» Адольфас Раманаускас.
С конца 1950-х годов группировки «лесных братьев» оказались полностью изолированы друг от друга. Они уже не нападали на представителей советской власти, а только прятались от них.
Причем некоторым прибалтийским борцам с «кремлевским режимом» настолько удалось сжиться с природной средой, что в лесных пущах они просидели едва ли не до конца существования СССР.

Так, например, в Эстонской ССР целая семья «лесных братьев» по фамилии Моттусы более двадцати лет прожила в сырых, промерзающих насквозь землянках. Прежде чем чекисты в 1967 году поймали братьев Гуго и Аксель Моттусов, те успели похоронить в лесу скончавшихся от голода и болезней отца, брата и сестру.
Еще один эстонский «партизан» Калев Арро был вынужден более двадцати лет в одиночку скитаться по лесам, иногда выходя к хуторам, чтобы подзаработать. Так, в 1974 году его, работающего в поле, заприметил парторг одного из колхозов. На место были вызваны сотрудники органов госбезопасности, которые начали прочесывать лес. Обнаружив погоню, эстонский «лесной брат» открыл огонь и в ходе перестрелке был убит.

Последним эстонским «лесным братом» стал Аугуст Саббе, который в годы немецкой оккупации состоял в националистической коллаборационистской организации «Омакайтсе». После окончания войны он вышел из леса, легализовался, год официально проработал на мельнице. Но когда чекисты потребовали от него выдать подельников, Саббе вновь ушел в лес, где просидел аж до конца 1970-х годов.
В сентябре 1978 года Аугуст Саббе рыбачил в природном заказнике. Там его приметили проплывавшие на лодке офицер КГБ и инспектор милиции. Они сфотографировали бывшего повстанца, поинтересовались, как клюет и на какой адрес прислать фотокарточку. Саббе, почуяв неладное, достал оружие и выстрелил в сотрудников правоохранительных органов, но промахнулся. Потерпев неудачу, он бросился в реку. Но и переплыть водоем у него не вышло: Саббе утонул.
Так бесславно закончилась «партизанская» борьба не на жизнь, а на смерть последнего эстонского «лесного брата».

Интересно, что в процедуре опознания трупа приняла участие двоюродная сестра Аугуста Саббе, но она не выдала свое родство и не рассказала, кем был мертвец. Женщина призналась в этом только после распада Советского Союза.
В Литовской ССР дольше всех от советской власти скрывался «лесной брат» Стасис Гуйга по кличке «Тарзанас». К движению он примкнул в 1944 году.
В начале 1950-х годов отряд «Тарзанаса» попал в организованную спецслужбами засаду. Вырваться из рук сотрудников госбезопасности удалось только ему. С тех пор на протяжении более 35 лет «лесной брат» бегал по отдаленным хуторам.
Большую часть времени «Тарзанас» прятался за печкой у приютившей его одинокой женщины Онуте Чинчикайте.

На тропу войны он больше не ступал, а вся его «партизанская» деятельность сводилась лишь к тому, чтобы перебираться от одного хутора к другому.
В 1986 году Стасис Гуйга заболел и умер. Всего лишь год «борец за свободную Литву» не дожил до начала «Поющей революции», прокатившейся по советской Прибалтике.
Современные литовские историки лепят из последнего литовского «лесного брата» образ героя, святого человека и провидца. Из статьи в статью кочуют воспоминания одной из женщин, которой довелось в свое время пообщаться со Стасисом Гуйга.
«Он был необычайно твердым человеком. Откуда была у него эта твердость? Часто молился. Казалось бы, оружие и молитвенник — вещи несопоставимые. Но он очень часто молился, был очень верующим. Был оптимистом. Тренировал память, здоровья был отменного. И духовно был здоровым. Потому как в таких условиях потерять твердость духа…», — говорила она.
Вот именно с этим твердым духом «Тарзанас» и сидел 36 лет на хуторе за печкой, вздрагивая от каждого скрипа двери. Настоящий диванный, вернее, печной борец с «советским режимом».

Латвийский истеблишмент не может похвастаться столь эпичными историями о сопротивлении «лесных братьев» советской «агрессии». Тем не менее и в Латвийской ССР был свой «Тарзанас».
Знакомьтесь — Янис Пинупс. К «лесным братьям» он никого отношения не имел. В 1944 году этот латышский «герой» был призван в ряды Красной армии, откуда по прошествии пары месяцев дезертировал.
С того самого времени он прятался в хлеву рядом с домом родителей.
Там в навозе он вырыл комфортабельную землянку, в которой благополучно почивал.
Правда, Пинупс и без дела не сидел: помогал родственникам работать в поле да ходил в лес по грибы. Из своего укрытия он решил выйти только в 1995 году, после того как из Латвии были выведены последние советские части.
Сегодня в Литве, Латвии и Эстонии «лесные братья», в том числе и те, кто отсиживался в навозе или за печкой, — органичная часть прибалтийского пантеона «героев». В одном ряду стоят те, кто прятался по лесам и хуторам, и те, кто принимал участие в Холокосте, кто убивал мирное население, кто служил в легионах СС.
А других «героев» в Прибалтике нынче нет.

https://www.rubaltic.ru/

Россию хотят заставить вернуть Калининград, Карелию и другие «оккупированные» территории

Как аукнется нам в год 75-летия Победы созданная Евросоюзом альтернативная версия Второй мировой

В сентябре прошлого года Европейский парламент большинством голосов принял резолюцию «О важности европейской исторической памяти для будущего Европы». В этом документе, приуроченном к 80-й годовщине начала Второй мировой войны, говорится, что германо-советский Договор о ненападении, известный также как «пакт Молотова-Риббентропа», открыл дорогу к началу мировой войны.
По резолюции выходит, что прямым следствием данного договора стало вторжение германских войск в Польшу 1 сентября 1939 года, через две недели после которого советские войска оккупировали часть территории суверенной Польши. Именно это совместное нападение Германии и СССР лишило Польшу независимости, что стало беспрецедентной трагедией для польского народа.
Кроме того, в резолюции говорится, что Вторая мировая война явилась «непосредственным результатом пакта Молотова-Риббентропа и приложенных к нему секретных протоколов, которыми два тоталитарных режима, имевшие общей целью завоевание мирового господства, поделили Европу на зоны влияния». Иными словами, в развязывании кровопролитнейшего мирового конфликта за всю историю в равной степени виноваты два тоталитарных режима: нацистская Германия и Советский Союз.
В связи с этим резолюция Европарламента предлагает сделать 23 августа Европейским днем памяти жертв тоталитарных режимов. Кроме того, в документе особо подчеркивается: сохранение в некоторых странах ЕС памятников и мемориальных комплексов, прославляющих тоталитарные режимы, в том числе и Памятник советскому воину-освободителю в берлинском Трептов-парке, «искажает историческую память о Второй мировой войне».
Буквально на следующий же день на этот документ среагировало Министерство иностранных дел РФ (МИД РФ), охарактеризовав его как грубую фальсификацию истории. Позже, в январе и феврале 202 года о недопустимости пересмотра истории Второй мировой войны высказывались представители Министерства обороны РФ, помощники президента РФ, а также сам Владимир Путин.
И все-таки представители профессионального исторического сообщества России считают, что в сложившейся геополитической обстановке этого недостаточно. Ведь речь идет не просто о конфликте взглядов на ключевое историческое событие современной цивилизации. Суть нынешнего конфликта между нашей страной и коллективным Западом — быть или не быть России как суверенному государству.
— На самом же деле и в самом Европарламенте, в странах Европы фактически сложилась другая реальность, не имеющая ничего общего с той, которую мы привыкли считать настоящей и единственной, — подчеркнул в беседе с «СП» координатор ряда итало-российских научных проектов в области истории и социологии, кандидат исторических наук Евгений Иванович Новоселов. — Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что лживую резолюцию одобрили 535 депутатов, а против проголосовали всего лишь 66 при 52 воздержавшихся. Евродепутаты, избранные в мае прошлого года, отнюдь не невежды, но исторические факты они выбирают и оценивают на свой лад. Иначе, чем евродепутаты прежних созывов, иначе, чем мы. Другими словами, у них имеется свой нарратив, который мы называем фальсификацией, и они хотят навязать свою версию трагически событий прошлого века всем окружающим. Таков реальный расклад на сегодняшний день.
Нынешняя европейская ситуация сходна с той, которую описал еще 190 лет назад Александр Сергеевич Пушкин в своем стихотворении-памфлете «Клеветникам России». Пожалуй, единственное существенное отличие заключается в том, что тогда эти клеветники обретались в Париже и Вене, а сегодня они копошатся во всех странах-членах ЕС, причем самые агрессивные и активные сосредоточились в Варшаве и прибалтийских странах. В связи с этим жизнь настоятельно требует от российского государства и общества новых ответных действий.
В этом свете вызывает недоумение безмолвие и бездействие Государственной Думы. Неужели депутаты не понимают, что политкорректность не всегда уместна? Вспомни ли бы формулировку процитированного выше поэта: «Но всему же есть граница!». Да, Алексей Пушков не прошел мимо этого события, отреагировав на него соответствующим образом, но он просто такой активный человек сам по себе. Но наш парламент, как коллективный представитель всего населения нашей страны, ничего пока не артикулировал по этому поводу.
«СП»: — Но ведь нельзя сказать, что никакие инициативы не предлагаются. Например, главред агентства «Россия сегодня» Маргарита Симоньян в конце январе этого года предложила посылать депутатам польского Сейма поименно послания по е-мейлу с хэштегом «Вам не стыдно?»
— Это называется на современном молодежном жаргоне «троллить». Технически это нетрудно сделать, но толку-то не будет никакого, ибо у этих людей нет ни стыда, ни совести. Есть такая порода людей, постмодернисты. Нужно совсем другое. И соображения на эту тему надо бы обсуждать безотлагательно, ибо время работает не на нас, а наоборот. Вот уже и президент Украины Зеленский с президентом Польши Дудой выступают дуэтом.
В сложившейся ситуации требуется адекватная ответная реакция российской стороны, которую могут обеспечить только совместные усилия государственных учреждений, служб и ведомств (МИД, Госдума, Фонд «Русский мир») и общества (национально мыслящая прослойка научного сообщества и творческой интеллигенции, клирики и миряне Русской православной церкви и других конфессий). Главную роль в мобилизации общества должны сыграть ученые-гуманитарии и профессионалы медийной сферы, ибо в сложившейся ситуации нам требуется не повторение привычных (хотя и убедительных, на наш взгляд) аргументов, а концептуально новый нарратив, который воодушевил бы наших соотечественников и наших сторонников за рубежом и заглушил бы враждебные вопли «клеветников России».
«СП»: — А мы в состоянии создать этот самый нарратив? Не секрет, что и в нашей стране находятся сторонники нынешнего европейского взгляда на историю Второй мировой войны и тоталитарный режим в СССР. А современная молодежь, чего греха таить, вообще затрудняется сказать, кто с кем и за что воевал в это время, изучая историю все больше по голливудским блокбастерам. А там, понятное дело, акценты смещены тоже не в нашу пользу.
— Вы говорите политкорректно. А если называть вещи своими именами, то в постсоветский период Голливуд сумел-таки внушить значительной части европейцев, будто победила нацизм не Красная армия, а храбрые американские солдаты и офицеры. Доля французов, итальянцев, испанцев, разделяющих эту оценку, в 90-е годы существенно увеличилась по сравнению с 50−60 годами, об этом свидетельствуют результаты социологических опросов. В Советском Союзе после Победы 1945 года было снято много фильмов о Великой Отечественной войне, из которых около тридцати получили призы на престижных европейских кинофестивалях. Но после распада СССР в 1991 году с Голливудом по части исторических фильмов никто не конкурирует.
В советское время предысторию Второй мировой войны хорошо знали не только сотрудники МИД СССР и специалисты-гуманитарии, но и вообще все любознательные граждане. Тогда на эту тему публиковалось много материалов в прессе. Тот же Мюнхенский сговор во всех подробностях описал в своих статьях историк Лев Безыменский, они публиковались в популярном еженедельнике «Новое время».
«СП»: — Что нам нужно в первую очередь для того, чтобы создать этот самый нарратив? И какие акценты в нем должны быть сделаны?
— Во-первых, в плане концептуальном и экзистенциальном нам надо осознать, что запущенный на рубеже 80−90-х годов прошлого века тогдашним руководством КПСС процесс пересмотра ялтинско-потсдамского мироустройства не ограничится аннексией ГДР, разделением СССР и Югославии, а также Чехословакии. Это же не только фальсификация истории, это оскорбление наших дедов и отцов, отдавших свои жизни за Отечество, оскорбление нашей исторической памяти, не только русского народа, но и других народов СССР, вместе защищавших советскую Родину, тогда общую, ныне разделенную.
Во-вторых, нам надо отбросить привычный европоцентризм. Вот уже более семи десятилетий европейцы — да и мы тоже — привычно повторяют: «Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года». При этом попросту игнорируются важные и всем известные исторические факты.
«СП»: — Какие важные исторические факты вы имеете в виду? Разве Вторая мировая началась в другое время?
— Это в Европе мировая война началась в марте 1939 года, когда Германия, захватив Судетскую область, аннексировала Чехию, которая была переименована в протекторат Богемия и Моравия. Предшествовала ей, кстати, встреча глав правительств Великобритании, Франции, Германии и Италии в Мюнхене 29−30 сентября 1938 года, в ходе которой не кто иные, как Чемберлен и Даладье согласились удовлетворить требование Гитлера о присоединении к Германии Судетской области Чехословакии, фактически санкционировав расчленение суверенного государства. Польша и Венгрия также отхватили тогда по куску бывшей Чехословакии. Да, этот процесс обошелся без жертв, но сути дела это не меняет.
Между тем 7 июля 1937 года японская армия вторглась на территорию Китайской республики, и эта война продолжалась 8 лет—до августа 1945 года, когда Красная армия разгромила японские войска. Японцы оккупировали несколько областей Китая, потери китайской стороны исчислялись сотнями тысяч военнослужащих и мирных жителей, но победы агрессоры одержать не смогли. Так что Китайская республика также стала одной из держав-победительниц в 1945 года.
Понятие же тоталитаризм появилось и вошло в обиход уже после Второй мировой войны, авторство приписывают обычно немецко-американскому социологу Ханне Арендт, которая работала на американское ЦРУ. В рамках рассматриваемой темы оно вообще не нужно, ибо достаточно понятий страна-агрессор (таковыми были в Азии—Япония, в Европе—Германия, Польша, Венгрия, Румыния, Италия) и страна, подвергшаяся агрессии (Китай, Корея, Эфиопия, Франция, Бельгия, Великобритания, Советский Союз, США). Так до каких же пор мы будем повторять не соответствующий историческим фактам нарратив, а попросту говоря блеф?
«СП»: — И что же конкретно нам нужно сделать для исправления создавшейся ситуации и восстановлении исторической справедливости?
— В нынешней ситуации обычных и привычных форматов (очередное заявление представителя МИД РФ или очередная международная конференция историков с участием 40 докладчиков и 50 гостей) недостаточно. Уже в марте следовало бы при поддержке прессы сформировать некую рабочую группу, состоящую из известных отечественных гуманитариев и общественных деятелей. Эту группу затем нужно преобразовать в международный комитет «За правдивую историческую память».
На открытом для публики заседании этого комитета уже в апреле надо бы принять «наш ответ Европарламенту». Компактный текст, без ругани, но выразительный (публицистический и научно-популярный). Не надо созывать многолюдную и дорогостоящую конференцию, а вот в медийном пространстве Европы надо будет поработать серьезно и целенаправленно. Это возможно, если наладим сотрудничество с настоящими друзьями России, которые пока еще есть в некоторых странах ЕС, хоть и не в таком количестве, как при СССР. На торговых партнеров российских компаний в этом деле мы едва ли можем рассчитывать, коммерция—это совсем другая сфера, в которой главный параметр—барыш, нажива, а идеи не имеют цены, суверенитет нельзя ни купить, ни продать, торгашам он вообще не нужен. Нам же нужна действительно резонансная акция, надо поднять шум на всю Россию и всю Европу
«СП»: — А для чего нужна такая спешка и такое вовлечение гражданского общества и ученых? Не лучше ли оставить все вопросы о виновниках Второй мировой дипломатическому корпусу и политикам?
— Тогда дальнейшие шаги со стороны Запада предсказать довольно легко. Российский анклав Калининградская область расположен между враждебной Польшей и отнюдь не дружественной Литвой. До 2-й мировой войны это был немецкий город Кёнигсберг. Там установлены, конечно, наши новейшие ракеты, и в то же время там сформирована так называемая «пятая колонна», которая в ближайшем будущем себя покажет.
В понимании Запада СССР также оккупировал, например, часть Финляндии в 1940 году. Следовательно, можно будет ожидать с «той стороны» требования о возврате этих территорий. На Финляндию у коллективного Запада имеется много рычагов воздействия. Потом возникнет вопрос контрибуций, компенсаций и выплаты ущерба. И аккурат в годовщину 75-летия Победы нам вполне могут такой, так сказать, контекст устроить! Раскрутить это все можно достаточно быстро, поставив с ног на голову всю ситуацию с итогами и оценками этого военного конфликта.

Андрей Захарченко
https://svpressa.ru/

Как действовали ВВС Германии в начале войны

Германское командование очень рано — уже на первом этапе войны — начало подготовку к полному взаимодействию всех своих звеньев в противовоздушной обороне. В круг этой подготовки входил также перехват сбитых над территорией рейха летчиков, а также розыски и захват парашютистов.
Уже на первой стадии войны к участию в «обезвреживании» летчиков и парашютистов противника германские власти привлекли и гражданское население.
В марте 1940 года по различным национал-социалистским и другим каналам (органы пропаганды, СС, «Союз студентов» и т. д.) сугубо законспирированным способом и исключительно устно немецкое население было проинструктировано: экипажи неприятельских самолетов, которые приземлились на территории рейха, а также парашютистов врага надо «обезвреживать», не допуская при этом, чтобы вражеский экипаж уничтожил или повредил самолет и сжег имеющиеся документы.
Населению вменялось в обязанность немедленно извещать ближайший военный пост или жандармерию о каждом таком случае.
Эта кампания проводилась через НСДАП (Гесс) по инициативе гитлеровских ВВС (Геринг).
Применение данной директивы поначалу было очень редким явлением. В 1939—1942 годах сравнительно мало самолетов противника совершало налеты, нарушая покой немцев в самом рейхе бомбардировкой с воздуха.
В этот период воздушное пространство над рейхом почти безраздельно принадлежало гитлеровским ВВС. Польская авиация (в 1939 году), англо-французская (в 1939—1940 годах) и советская (в 1941 — 1942 годах) были вынуждены вести преимущественно оборонительные бои.
Как же использовали гитлеровцы свое преимущество в воздухе?
С самого начала войны против Польши, в 1939 году, гитлеровцы применили методы воздушной войны, нарушающие все установленные и признанные законы и обычаи войны. К «военным объектам», подвергавшимся беспощадной бомбежке и обстрелу, гитлеровцы сразу отнесли открытые города, толпы мирных беженцев на дорогах, пасущиеся на лугах стада, маленькие села и хутора без какого-либо следа концентрации войск, даже одиноких прохожих и т. д. и т. п.
После варварской бомбардировки Варшавы в 1939 году пришла очередь голландских городов. Кессельринг даже утверждал, что бомбардировка Роттердама непосредственно повлекла за собой сдачу голландского гарнизона Роттердама, а в результате этого и капитуляцию всей голландской армии.
После Роттердама гитлеровцы, уже достаточно обнаглев, атаковали французские города, английские (Лондон, Ковентри), югославские (Белград), советские (Минск, Киев, Ленинград) и многие другие.
Так немецко-фашистские ВВС использовали опыт, приобретенный во время гражданской войны в Испании (достаточно вспомнить хотя бы бомбежку Герники).
Ни во время сентябрьской кампании 1939 года, ни в течение 1939—1940 годов на германские города не упала ни одна польская, французская или английская бомба. До поражения Франции западные летчики бомбили Германию преимущественно листовками.
Однако постепенно ситуация стала изменяться. Германия все больше теряла свое господство в воздухе, а преимущество союзников становилось все более очевидным. На германские города вопреки хвастовству Геринга в 1939 году со все возрастающей интенсивностью стали падать бомбы.
http://history-doc.ru/

Лучший лётчик-снайпер двадцатого столетия — Гулаев Николай Дмитриевич

Родился 26 Февраля 1918 года в станице Аксайская, ныне город Аксай Ростовской области, в семье рабочего. Окончил 7 классов неполной средней школы и фабрично — заводское училище. Некоторое время работал слесарем на одном из Ростовских заводов. Вечерами учился в аэроклубе. В Красной Армии с 1938 года. Окончил Сталинградское военное авиационное училище в 1940 году.

С Июля 1942 года Лейтенант Н. Д. Гулаев в действующей армии. По Май 1942 года служил в 423-м ИАП; по Январь 1943 года — в 487-м ИАП; с Февраля по Август 1944 года — в 27-м ИАП ( 129-м Гвардейскм ИАП ).

Историки военного искусства называют Гулаева «лучшим лётчиком-снайпером двадцатого столетия», дотошно высчитав, что на 57 лично сбитых самолётов врага он затратил 69 воздушных схваток (эффективность — 0,82). У Кожедуба она составила 0,51, а у разрекламированного немецкого аса Хартмана — 0,4. Другое достижение Гулаева останется незыблемым, видимо, навсегда: 42 победы подряд в 42 боях. По свидетельствам сослуживцев, фактических побед у него значительно больше, но он «раздарил» их семейным товарищам, дети которых голодали в тылу: ведь за сбитые самолёты врага тогда неплохо платили. Приземлившись после результативного боя, он порой говорил: «Запишите сбитого фашиста на счёт моего ведомого, это он его уничтожил».

К Июлю 1943 года заместитель командира эскадрильи 27-го истребительного авиационного полка ПВО ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт ) Старший лейтенант Н. Д. Гулаев совершил 95 боевых вылетов, уничтожил лично 13 самолётов противника и 5 в группе с товарищами.

28 Сентября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

1 Июля 1944 года за 125 успешных боевых вылетов и 42 воздушных боя, в которых сбито 42 самолёта противника лично и 3 — в группе, командир эскадрильи 129-го Гвардейского истребительного авиаполка ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиакорпус, 5-я Воздушная армия, 2-й Украинский фронт ) Гвардии капитан Н. Д. Гулаев награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны был на командных должностях в Войсках ПВО. Одним из первых освоил управление реактивным самолётом. В 1950 году окончил Военно — Воздушную инженерную академию им. Жуковского, а в 1960 — Военную академию Генерального штаба. В 1956 году был делегатом XX съезда КПСС. С 1972 года Генерал — полковник авиации. С 1979 года — в отставке. Жил в Москве. Умер 27 Сентября 1985 года.

Награждён орденами: Ленина ( дважды ), Октябрьской Революции, Красного Знамени ( четырежды ), Отечественной войны 1-й степени ( дважды ), Красной Звезды ( дважды ); медалями. Бронзовый бюст установлен на родине, мемориальная доска — в Ростове — на — Дону.

* * *

Даже среди далеко неординарных лётчиков — истребителей фигура Николая Гулаева выделяется своей колоритностью. Только он, человек беспримерной отваги, сумел провести 10 сверхрезультативных боёв, 2 из своих побед одержал тараном. Его скромность на людях и в самооценке диссонировала с исключительно настойчивой, агрессивной манерой ведения воздушного боя, а честность и открытость он с мальчишеской непосредственностью пронёс через всю жизнь, до конца сохранив и некоторые юношеские предрассудки.

В 1918 году с семье слесаря завода «Красный Аксай» Дмитрия Семёновича Гулаева родился первенец. Сына назвали Николаем. Рос он любознательным, настойчивым, очень любил спорт, увлекался плаванием. Часто выступал на соревнованиях за честь своей школы. От сверстников Николая отличало огромное трудолюбие. Он очень любил отца, во всём ему подражал. А Дмитрий Семёнович был хорошим рабочим, одним из заводских передовиков.

Когда Николай окончил школу, проблемы выбора жизненного пути не было. Он твёрдо решил, как и отец, стать слесарем. Отправившись в Ростов — на — Дону, он был принят в школу ФЗУ. Проучившись 2 года и получив профессию слесаря, Николай пошёл работать на Ростовский завод «Эмальпосуда».

Ещё во время учёбы в ФЗУ, юноша увлёкся авиаспортом и в самом конце обучения подал заявление в аэроклуб. Придя на завод, от своего увлечения не отказался и после рабочей смены регулярно ходил на занятия. Видимо, в этот период у молодого рабочего и родилось желание стать профессиональным лётчиком. Завод помог ему, и в 1938 году Гулаев уезжает на учёбу в военную авиационную школу. В Декабре 1940 года, закончив её в звании Младшего лейтенанта, он прибывает для дальнейшей службы в 423-й авиаполк. Через несколько месяцев под Могилёвом молодой пилот встретит известие о начале войны.

Но в бой ему пришлось вступить не сразу. По приказу командира он перелетел на другой аэродром для получения новых, более совершенных самолётов, а затем встал на противовоздушную оборону промышленного центра далеко от линии фронта. В Марте 1942 года Николай Гулаев, в числе 10 лучших лётчиков, был направлен на оборону Борисоглебска. Там основные налёты вражеской авиации были ночью, и ему пришлось переучиваться на ночную работу.

В Июне 1942 года Гулаев был переведён в 487-й авиаполк, где вскоре, 3 Августа 1942 года, принял свой первый бой. Первую победу он одержал без приказа, впервые в жизни взлетев ночью, под вой воздушной тревоги и подбадривающие реплики механиков. Ему повезло. На фоне лунного неба он увидел знакомые по таблицам и схемам силуэты — «Хейнкели». Форсируя мотор своего «Яка», сблизился с неприятельской машиной так, что отчётливо стали видны пламенеющие выхлопы двигателя, и нажал на гашетки. Очередь оказалась удачной: трасса засверкала быстрыми красными стрелами, вдруг расцветшими в ночи растущим огненным хвостом. Бомбардировщик скользнул на крыло, извергавшее багровые клубы горящего топлива и, беспорядочно штопоря, устремился к земле… Реакция командира на его победу была неординарна: Николаю объявили о взыскании и представили к награде. Так началась одна из самых ярких ратных судеб в нашей авиации.

Шли боевые будни. Гулаев приобретал опыт. Теперь он действовал более грамотно, смело и решительно. Однажды группа истребителей под командованием Гулаева вылетев на патрулирование встретила более 20 Ju-87, шедших без прикрытия на штурмовку наших войск. В завязавшейся схватке, Николай сбил лидера вражеской группы, а его лётчики ещё 2 самолёта. Остальные стали поспешно удирать за линию фронта, беспорядочно сбрасывая бомбы. Чуть позднее появилась новая группа Ju-87 — 36 самолётов, теперь уже под охраной 18 Ме-109. Несмотря на огромное преимущество противника в силах, наши лётчики атаковали их, врезались в строй Ju-87 и сбили 5 самолётов противника, принудив к бегству остальных.

В Феврале 1943 года, после окончания курсов командиров звеньев, Лейтенант Н. Д. Гулаев был направлен в 27-й истребительный авиаполк. В составе этого полка он прожил свой «звездный» год, сбив в воздухе более 50 неприятельских машин, «создав» десяток асов, став дважды Героем Советского Союза.

Говорить о «школе» Гулаева не принято, однако его особенная, вдохновенная и рискованная, внешне начисто лишённая какого бы то ни было практицизма, манера ведения боя делает его по меньшей мере «символом» романтического направления в искусстве воздушного поединка. Как никто другой, он умел быть результативным: 30.05.1944 года cбивает 5 самолётов; дважды ( 5.07.1943, 25.04.1944 ) он одерживал по 4 победы в день, ещё трижды ( 7.07.1943, 12.07.1943, 18.04.1944 ) уничтожал по 3 самолёта и в 6 боях ( 14.05.1943, 24.10.1943, 28.10.1943, 15.12.1943, 17.12.1943, 8.01.1944 ) делал дубль. На его счету 8 двухмоторных бомбардировщиков ( 5 Не-111 и 4 Ju-88), 3 «рамы» — корректировщика FW-189, 14 «Штук» — пикировщиков Ju-87. Столь весомый расклад трофеев не характерен для лётчиков фронтовой авиации, список побед которых главным образом составляли истребители.

Лётчик 27-го истребительного авиаполка ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт ) Старший лейтенант Н. Д. Гулаев особенно отличился на Курской дуге в районе Белгорода. Накануне Курской битвы Люфтваффе сосредоточило там около 1000 самолётов для поддержки своей 4-й танковой армии генерала Гота и оперативной группы «Кемпф». Наряду с новинками бронетехники Вермахт впервые широко использовал здесь новейшие истребители FW-190 А-4, А-5 и А-6, несшие, как правило, 4 — 6 пушек и 2 пулемёта.

В первой же схватке 14 Мая 1943 года, отражая налёт на аэродром Грушка, Николай в одиночку вступил в бой с 3 бомбардировщиками Ju-87, прикрываемыми 4 Ме-109. Разогнав самолёт на малой высоте, Николай сделал «горку» и, приблизившись к ведущему бомбардировщику, с первой же очереди сбил его.

Стрелок второго «Юнкерса» открыл по нему огонь. Тогда Гулаев сбил и его. Пытался атаковать третий, но кончились патроны, и тогда Николай решил его таранить. Левым крылом своего Як-1 он ударил по правой плоскости «Юнкерса» и тот рассыпался на части. Неуправляемый истребитель вошёл в штопор. После нескольких попыток Гулаеву удалось выровнять самолёт и посадить его у переднего края.

Пехотинцы 52-й стрелковой дивизии — свидетели этого героического подвига — на руках вынесли лётчика из кабины, думая, что он ранен. Но отважный боец не получил ни одной царапины. На своей автомашине они доставили лётчика на аэродром.

Прибыв в полк, Николай Дмитриевич ни одним словом не обмолвился о совершённом подвиге. Лишь несколько часов спустя из донесения пехотинцев узнали авиаторы о его мужестве. На митинге, посвящённом этому событию, Гулаев не стал много говорить:

— На моём месте каждый из вас поступил бы точно так же. Вот жаль только, что «безлошадником» остался…

Командир тотчас же приказал выделить лётчику новую машину, и он в этот же день снова участвовал в бою… За этот подвиг Н. Д. Гулаев был награждён орденом Красного Знамени.

Сознание собственного авторитета не только укрепило его уверенность, но значительно повысило внутреннюю дисциплину и самоконтроль, усилило требовательность к самому себе. Внимательным образом он изучал попадавшую ему в руки литературу, если позволяло время, мог часами обсуждать перипетии проведённых или представляемых воздушных боёв. Теперь он одерживает победы в каждом втором своём перехвате: 22 Мая сбивает Ju-88, 29-го — Ju-87, 8 и 25 Июня — 2 Ме-109.

День начала Курской битвы, ставший самым кровопролитным днём Второй Мировой войны, Гулаев ознаменовал 4 личными победами, одержанными в 6 боевых вылетах на прикрытие аэродромов. На следующий день Гулаев сбил FW-190, 7 Июля — Ju-87, а также Hs-126 и FW-189, записанные как групповые победы, 8-го — Ме-109, 12-го — 2 Ju-87. 12 Июля Николай Гулаев сделал свой «дубль», уже будучи назначенным командиром 2-й эскадрильи 27-го истребительного авиаполка.

В один из дней четвёрка истребителей, ведомая Гулаевым, провела весьма успешный бой. Внезапно и смело они атаковали большую группу из 100 самолётов противника. Расстроив боевой порядок, сбив 4 бомбардировщика и 2 истребителя, все четверо благополучно вернулись на свой аэродром. В этот же день звено Гулаева совершило несколько боевых вылетов и уничтожило 16 вражеских самолётов. 9 Июля, в районе Белгорода, Николай Гулаев совершил свой второй таран и вновь благополучно приземлился на парашюте. Всего же, на Курской дуге, он уничтожил 17 вражеских самолётов.

К середине Июля, когда сильно поредевший полк был выведен с фронта для пополнения и перевооружения, в его лётной книжке значилось, что к тому времени он совершил 147 посадок на Як-1 и 4 посадки на Як-7.

9 Августа 1943 года, после краткого инструктажа, он совершил свой первый полёт на «Аэрокобре». В первом же боевом вылете на новой машине Николай уничтожил очередного «Лаптёжника», через два дня мощной очередью по кабине сбил Ju-88, назавтра — 2 Ме-109, 29 Октября — ещё одного «Мессера» и закончил месяц, сбив модифицированный Не-111 с усиленным вооружением и бронированием. Заметим, что все свои победы Гулаев одержал отнюдь не в режиме «свободной охоты»: большинство его боевых вылетов записаны как прикрытие наземных войск, реже — аэродромов или переправ, на его официальном счету также до 10 перехватов и разведок.

28 Сентября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, Николаю Дмитриевичу Гулаеву было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. К тому времени на его счету числилось уже 27 сбитых самолётов противника. На митинге в полку Герой дал товарищам слово удвоить это число. Во фронтовой газете «Крылья победы» Николай выступил с серией статей о передовом опыте. В одной из них он писал:

«Хоть ты одержал несколько побед, однако не думай, что уже достиг совершенства, стал первоклассным лётчиком — истребителем. Пока ты сидишь и самоуверенно подсчитываешь свои победы, противник обгонит тебя, он найдёт то новое, что по своей самонадеянности упустил ты, и в очередном поединке поймает тебя на хитром маневре».

Не успокаиваться на достигнутом, постоянно и настойчиво совершенствоваться — к этому звал товарищей Николай Гулаев. И сам он служил образцом творчески мыслящего мастера воздушного боя.

В Ноябре 1943 года с аэродрома Зелёная, что неподалёку от Пятихаток, ему удалось уничтожить 2 особенно ненавистные для солдат разведчика — корректировщика FW-189 — «рамы» и в последний день месяца сбить свой 3-й «Хейнкель-111». В новогодних боях за Кировоград Гулаев одержал 3 двойные победы и сбил очередной Ju-88.

В начале 1944 года Гулаев становится уже командиром эскадрильи, принимает участие в освобождении Правобережной Украины. 8 Января четвёрка истребителей под его командованием, прикрывая наземные войска, атаковали большую группу вражеских бомбардировщиков и истребителей ( до 50 машин ). Используя облачность, наши лётчики внезапно с первой же атаки сбили 4 немецких самолёта. В этом скоротеченом бою Николай Гулаев уничтожил 2 вражеские машины.

Замечательный бой был проведён им и весной 1944 года. В те дни войска 2-го Украинского фронта форсировали реку Прут и создали на её западном берегу плацдарм. 5 Марта шестёрка «Аэрокобр» под командованием Гулаева вылетела на прикрытие наших наземных войск. Вскоре лётчики обнаружили большую группу вражеских самолётов. Бомбардировщики шли тремя девятками в боевом порядке «клин» под охраной 8 истребителей. С земли поступила команда: «Перехватить противника и ни в коем случае не допустить до нашей линии обороны».

Оценив обстановку, Гулаев принял дерзкое решение: самому в составе двух пар атаковать бомбардировщиков, а паре Петра Никифорова связать боем истребителей прикрытия, тем самым облегчить выполнение основной задачи — уничтожение бомбардировщиков.

Да, это был риск, но риск трезвый, основанный на точном расчёте и уверенности командира эскадрильи Н. Д. Гулаева в мастерстве подчинённых, в их мужестве.

Задача, поставленная ведущему пары Никифорову, была особенно сложной. От того, как она будет выполнена, зависел успех задуманного боя. Но Гулаев прекрасно знал мастерство Никифорова и надеялся на него. И не напрасно. Отлично действовала эта пара. Она смело атаковала истребителей противника и связала их боем. Врагу быстро стало не до прикрытия подопечных бомбардировщиков.

Тем временем Гулаев со своими ведомыми стремительно врезался в боевые порядки бомбардировщиков и один за другим поджёг 3 самолёта противника. Выходя из атаки, Николай увидел, как противник в панике бросает бомбы куда попало и поворачивает обратно. Воспользовавшись замешательством врага, четвёрка сделала повторный заход по уходящим самолётам.

В этой схватке за 4 минуты боя нашими лётчиками было уничтожено 11 вражеских машин, из них 5 — лично Гулаевым. Основная задача — не дать противнику сбросить бомбы на наши войска — была успешно выполнена.
В ходе Корсунь — Шевченковской операции и под Уманью он сбил Ме-109, FW-189 и транспортный Ju-52.

В Марте 1944 года Гвардии капитану Н. Д. Гулаеву был предоставлен отпуск для поездки на Родину… Мать и сестра пережили оккупацию, а вот отца его, тихого всегда занятого хозяйством, фашисты повесили.

Мрачным и нелюдимым вернулся в часть прежде весёлый и озорной комэск. В Апреле 1944 года он был особенно неукротим, ещё никогда с таким упорством и неистовством он не искал встреч с противником, и никогда — ни до, ни после этого периода — ему не удавалось сбивать 10 вражеских самолётов за 2 недели. Тогда же он провёл 2 своих сверхрезультативных боя: 18 Апреля, прикрывая наземные войска в районе Шера, сбил 2 Ju-87 и Ме-109, а 25-го под Дубоссарами изрядно пощипал «Фоккеров», уничтожив 4 неприятельские машины. Вот как вспоминал об этом бое год спустя сам Гулаев:

«В 15 часов 30 минут 6 самолётов «Аэрокобра» вылетели под моим командованием на прикрытие наземных войск в районе плацдарма. Набрав по маршруту высоту около 4000 метров, я пришёл в заданный район и установил связь с радиостанцией наведения. При выполнении задания я ходил с правым кругом, углубляясь на территорию противника километров на 10.
Сделав два круга и пройдя с курсом 260 — 270°, я обнаружил группу самолётов, идущих под облаками с курсом 90°, на высоте от 2000 до 2500 метров в строю колонны, состоящей из трёх девяток. Боевой порядок девяток был клин. Выше и сзади шли, по — видимому, с опозданием 8 Ме-109. Поровнявшись на встречных курсах, я атаковал одну группу двумя парами с правым разворотом под ракурсом 2 / 4 с дистанции 150 — 200 метров и сбил один FW-190. При выходе из атаки боевым разворотом вправо я снова атаковал FW-190, который загорелся и отвесным пикированием пошёл к земле.

Вследствие неожиданности атаки первая девятка потеряла 4 FW-190: 2 сбил я и по одному Лейтенант Букчин, мой ведомый, и Старший лейтенант Козлов. Противник, видя горящие самолёты, стал уходить с правым разворотом с курсом 230 — 250°. При развороте один самолёт подставил мне живот, я молниеносно открыл огонь и сбил 3-го FW-190…

Одновременно я увидел горящий Ме-109, сбитый капитаном Никифоровым. Вскоре разрозненные самолеты и пары врага стали вновь подходить к месту воздушного боя. Но противник, видимо, мало верил в свои силы, так как самолёты FW-190 имели подвесные пушки калибра 37-мм, что не давало возможности им вести бой на вертикалях, а заставляло принимать оборону. Действия немецких лётчиков были неуверенными, огонь открывали с больших дистанций.

Имея всё же превосходство в высоте и скорости, мы продолжали вести бой, несмотря на близкий исход горючего и боекомплекта. Младший лейтенант Гуров атаковал Ме-109 на встречных курсах в лоб; в результате атаки самолёт резко накренился, задымил, вошёл в отвесное пикирование и врезался в землю недалеко от нашей радиостанции. В это время меня атаковали 2 Ме-109 сверху — сзади; но благодаря моему ведомому, своевременно предупредившему меня, мне удалось выйти из — под удара быстрым движением рулей. При выходе в сторону облачности на меня свалился из облаков один FW-190, подставив свой хвост, в результате чего был сбит. Таким образом, на моём счету появился ещё один сбитый самолёт — четвёртый.

Бой всё разгорался. Старшему лейтенанту Козлову энергичным разворотом удалось зайти Ме-109 в хвост и с дистанции 100 — 150 метров короткой очередью зажечь его. Младший лейтенант Акиншин, ведомый Капитана Никифорова, на вираже, с дистанции 50 — 70 метров, сбил один Ме-109. Ввиду исхода горючего и боекомплекта я запросил командира корпуса о помощи. Командир, находившийся на радиостанции наведения, поднял в воздух с ближайшего аэродрома 18 самолётов «Аэрокобра». Не прошло 3 — 4 минут, как эти самолёты вступили в бой, что облегчило положение нашей шестёрки.

Боекомплект мой был израсходован полностью, но из боя я не выходил, а делал ложные атаки, пугая немецких лётчиков. Моему ведомому удалось в одной такой ложной атаке, следуя за мной, сбить ещё один FW-190. Наша шестёрка вернулась на свой аэродром без потерь и существенных повреждений… В этом воздушном бою было сбито 7 FW-190 и 4 Ме-109″.

При прочтении отрывка возникает ощущение органичной лёгкости, с которой Гулаев проводит воздушный бой. Всё протекает как бы само собой: «один самолёт подставил мне живот», другой «свалился из облаков, подставив свой хвост», из — под удара пары Ме-109 удается выйти «быстрым движением рулей». Эта внешняя лёгкость и является, наверное, проявлением высочайшего мастерства, искусства, будь то воздушный бой, музыкальное произведение или спортивный поединок.

Невысокого роста, крепкий ( сказались занятия атлетизмом ), с золотистыми глазами, подвижный «как ртуть», скорый на острое словцо и всегда готовый к дерзкому молодечеству, Николай Гулаев был прирождённым воздушным бойцом. Его исключительная одарённость тем более полно проявилась в высокоорганизованном и сильном по составу полку, каким был 129-й Сандомирский орденов Александра Невского и Богдана Хмельницкого Гвардейский истребительный авиационный полк. Лётчики полка сбили в воздушных боях около 500 самолётов противника, среди них были 13 Героев Советского Союза. Командовали полком известные асы — В. И. Бобров, а с Февраля 1944 года — В. А. Фигичев.

Гулаев постоянно искал новые приёмы ведения воздушного боя, дрался храбро, навязывая противнику свою волю. Нередко шёл на риск, основанный на твёрдом знании техники и тактики, точном расчёте. Много раз ему доводилось сопровождать группы наших бомбардировщиков, вылетающих на задания в глубокий вражеский тыл.

…Авиационный полк находился на полевом аэродроме Правобережной Украины. Стояли тёплые весенние дни. Однажды утром над аэродромом появился немецкий истребитель. Как только наши самолёты поднялись в воздух, он, не принимая боя, улетел. А на следующий день в то же время появился снова. И вновь быстро улетел, увидев наши самолёты. Так продолжалось дня 3 — 4. При этом немецкий лётчик появлялся всегда с особой точностью: ровно в 11 часов.

Командир полка вызвал к себе Гулаева и потребовал покончить с утренними прогулками немецкого пилота. Николай решил во что бы то ни стало сбить его. Утром пошёл к своему самолёту и в 10 часов 50 минут запустил мотор. Взлетел, набрал высоту и, отойдя чуть в сторону, стал ждать.
Ровно в 11:00 над аэродромом появился непрошенный гость. Гулаев ринулся на врага, направив машину прямо в лоб. Расстояние быстро сокращалось. Первым дрогнул противник — резко отвернул в сторону, но не отступил. Круто развернувшись, Гулаев попытался занять выгодное положение и зайти противнику в хвост. Не удалось. Умело выполняя различные маневры, тот ушёл из — под удара. Гоняясь друг за другом, самолёты то свечой взмывали ввысь, то входили в пике.

Наконец Гулаеву удалось так построить свой маневр, что он оказался в хвосте у противника. В перекрестье прицела появился «Пиковый Туз», нарисованный на борту вражеского самолёта. Огонь ! И самолёт противника, резко клюнув носом, рухнул вниз. Но лётчику почти у самой земли удалось выброситься с парашютом. Николай кружил над ним до тех пор, пока тот не приземлился. Было 11 часов 14 минут.

Через некоторое время немецкого пилота доставили в штаб. Им оказался Полковник, на кителе которого было четыре Железных Креста. Он оказался довольно разговорчивым: «Я был во Франции, Италии. Везде мне везло, а тут, на русском фронте, оказался сбитым. Хотелось бы видеть того, кто это сделал…» Вызвали Гулаева. Немецкий ас ожидал увидеть великана, эдакого «русского медведя», а перед ним стоял молодой, не очень высокий человек…

30 Мая 1944 года над Скулени Н. Д. Гулаев сбивает 5 вражеских самолётов за один день: Hs-126, 2 Ме-109, Ju-88 и Ju-87. При этом Ju-87 и Ме-109 он сбил в одной атаке своим «фирменным приёмом»: резко развернув «Кобру» после смертоносной очереди по «Юнкерсу» навстречу атакующему его истребителю. Сам был серьёзно ранен в правую руку; сконцентрировав все силы и волю, сумел привести истребитель на свой аэродром, зарулил на стоянку и потерял сознание. Он пришёл в себя только в госпитале, после операции. Здесь же узнал о присвоении ему звания дважды Героя Советского Союза.

Свой последний боевой вылет Николай Гулаев выполнил с аэродрома Турбя в Польше, 14 Августа 1944 года, уже будучи Гвардии майором, штурманом 129-го Гвардейского истребительного авиаполка. Накануне, 3 дня подряд — 10, 11, 12 Августа, он сбивал в боях по одному самолёту.

В начале Сентября 1944 года Н. Д. Гулаев, в принудительном порядке, был направлен на учёбу. Исход войны был уже всем ясен, и прославленных асов старались беречь, в приказном порядке направляя их в Военно — Воздушную академию. Таким образом, война для него неожиданно закончилась…
По официальным данным Гвардии майор Н. Д. Гулаев выполнил 250 боевых вылетов. В 49 воздушных боях сбил 57 самолётов лично и 3 — в группе. [ М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 55 личных и 5 групповых побед. ] Его «производительность», 4 вылета на один сбитый, стала одной из самых высоких в советской истребительной авиации.

Отважный воздушный боец сражался на Сталинградском, Воронежском, 1-м и 2-м Украинских фронтах. Участвовал в боях под Сталинградом, Белгородом, на Орловско — Курской дуге, освобождал Правобережную Украину, Белоруссию, Польшу, Румынию, Чехословакию. Был рядовым пилотом, командиром звена, заместителем командира и командиром эскадрильи, штурманом полка, заместителем командира полка.

После окончания войны Николай Дмитриевич продолжал служить в авиации. В 1950 году он окончил Военно-Воздушную академию. Командовал полком, с 1954 года — авиационной дивизией в Ярославле, потом в Ельце.

Гулаев хорошо знал Владимира Высоцкого, тот по приглашению командующего выступал в 1968 году в армейском Доме офицеров в Архангельске, что очень не одобрили большие люди в партийной власти. Есть версия, что свои знаменитые песни «Смерть истребителя (Я — Як-истребитель…)» и «Песня лётчика (Их — восемь, нас — двое…)» Высоцкий написал после встреч и разговоров с истребителем-асом Гулаевым.

На Севере произошел ещё один скандальный случай, повлиявший на карьеру Николая Дмитриевича. Норвежские погранслужбы нажаловались на Гулаева, что он якобы охотился на белых медведей на их территории, используя боевые вертолёты. После этой кляузы Гулаев был переведён в Москву на штабную работу, затем отправлен в отставку, очень переживал по этому поводу и прожил после этого довольно недолго.

В 1960 году окончил Военную академию Генерального штаба. В 1961 году был назначен командиром корпуса в Ржев, а в 1964 — 1974 годах командовал 10-й Воздушной армией, базировавшейся под Архангельском. В 1972 году ему было присвоено звание Генерал — полковник авиации. В 1974 году Н. Д. Гулаев был назначен начальником боевой подготовки войск ПВО страны.

Он освоил многие типы реактивных боевых машин. Летал на МиГ-21 до 1967 года, пока П. Батицкий, в то время главком ПВО страны, не запретил ему летать. В 1979 году Н. Д. Гулаев был отправлен в отставку. Талантливый военачальник, он не пришёлся ко двору во времена, когда наверху ценились отнюдь не деловые качества. Тяжело переживая своё отстранение от службы, он умер в Москве 27 Сентября 1985 года.

Автор: Аксайский военно-исторический музей
Первоисточник: http://avim-kola.narod.ru/

Под крылом Будапешт

— Ну и погодка! — проворчал лейтенант Орлов, перчаткой сбивая с унтов мокрый снег.
Все мы, сидевшие в землянке, полностью разделяли его недовольство погодой, но ворчливый тон и кислое лицо так несоответствовали добродушному Петиному характеру, что трудно было удержаться от улыбки.
…К концу шел 1944 год. Советские войска, стремительно наступая, изгоняли гитлеровцев из Венгрии. После почти трехмесячных ожесточенных боев вражеский гарнизон в Будапеште был полностью окружен. На окраинах города завязались уличные бои.
Наш аэродром располагался на берегу Дуная, южнее венгерской столицы, до которой оставалось рукой подать. Все жили в ожидании реально ощутимой, с каждым днем приближающейся победы. И как обидно было в это время наше бездействие, вызванное снегопадом.
Дверь снова открылась.
— Старший лейтенант Шмелев, срочно на кэпэ дивизии! — крикнул посыльный, не входя в землянку.
Что мог означать этот вызов? Погода явно нелетная: облачность 10 баллов, снег, видимость не более 300 метров.
На командном пункте меня ожидал командир дивизии генерал-майор авиации Белецкий.
— Товарищ старший лейтенант, — подавая мне руку, сказал он, — вам поручается необычное задание: разбросать над Будапештом листовки с ультиматумом советского командования о капитуляции гарнизона. Ведомого разрешаю подобрать по своему усмотрению. Имейте в виду, что в тот момент, когда вы будете над городом, в расположение противника направятся две группы наших офицеров-парламентеров для вручения ультиматума командованию окруженных вражеских войск. Поэтому во время полета на провокации не поддаваться, оружие не применять.
Появиться над Будапештом! Я хорошо знал, что шансов вернуться обратно не очень много. Генерал это тоже понимал, и взгляд его договаривал то, чего нельзя сказать по уставу: «Держись, браток! И постарайся вернуться обратно…»
Возвратившись в землянку, я подозвал Орлова:
— Полетишь со мной.
Я знал, что в трудную минуту Петя не дрогнет. Этот умел ценить доверие. Он отлично понимал, что участие в таком ответственном полете может быть поручено далеко не всякому.
— Давай уточним обстановку! — просто сказал он.
А обстановка складывалась явно не в нашу пользу. Во-первых, погода оставалась по-прежнему нелетной, и, во-вторых, у нас не было достаточных сведений о противовоздушной обороне Будапешта. Правда, при снегопаде нам можно будет пройти над городом бреющим полетом, прямо над крышами домов. В этом случае вражеские зенитчики не смогут вести огонь по нашим самолетам, особенно из установок на крышах. Зато во время бреющего полета больше вероятности зацепиться за тросы аэростатов заграждения или натолкнуться на высокие шпили больших зданий, которых в Будапеште достаточно. Но надо рисковать, другого выхода нет.
Подготовить наши штурмовики Ил-2 к полету не долго. Бомбовые люки на этот раз «заряжены» листовками.
У наших самолетов собрались друзья — летчики, техники, механики. Проводить нас пришли представители Политуправления фронта, которые ночью привезли на аэродром листовки с текстом ультиматума, а также товарищи — летчики-истребители из соседних частей. Начались напутствия, пожелания…
Мы запускаем моторы. Туман. Видно меньше половины длины взлетной полосы, к тому же очень узкой.
На старте Орлов почти вплотную подрулил ко мне, занял место справа, и мы, будто связанные, пошли на взлет.
Быстро вышли к руслу Дуная. Низкая облачность местами почти закрывает землю. Самолеты идут так, что берега реки выше их крыльев. Долетели до Чепеля — длинного, узкого острова, за ним показался Будапешт.
Сделали небольшую горку и направились к центру города. Теперь смотри и смотри.
Вот неожиданно возникают силуэты двух башен с высокими шпилями, неотвратимо мчащиеся из белой пелены нам навстречу. В какую-то долю секунды поставил самолет на крыло и успел проскочить между шпилями. Орлов прошел правее.
Идем на максимальной скорости. Под нами проносятся едва различимые контуры кварталов. Левобережная часть города напоминает Москву: концентрические кольца бульваров, улицы, сбегающиеся к центру радиусами.
Зенитные средства противника молчат. Гитлеровцы, видимо, не предполагали, что в такую погоду советские самолеты осмелятся появиться над городом.
Мы открыли бомболюки. И тут же за нами протянулись белые раструбы. Тысячи листовок, кружась в воздухе, будто большие хлопья снега, медленно опускаются на улицы.
Развернувшись над Будапештом, снова повернули к Дунаю и по его руслу пошли к своему полевому аэродрому. Посадка в туманной мгле оказалась труднее полета. Посадочной полосы совсем не видно. Ракеты выглядели светлой точкой в этой серой мгле.
По радио я попросил:
— Поставьте ракетчиков вдоль полосы. Укажите ее направление.
Только после этого смогли сесть.
На аэродроме узнал трагическую новость о провокационном убийстве советских парламентеров. Несмотря на это, наше командование не отдавало приказа о штурме города. Было сделано все для сохранения столицы Венгрии от разрушения, для спасения жизни ее граждан. Это был величайший акт гуманности командования советских войск.
Мы с Орловым совершили еще четыре полета над Будапештом и опять сбрасывали листовки. После каждого из них нас встречал командир дивизии. Когда 2 января необычное задание было полностью выполнено, генерал сказал:
— Молодцы, ребята! Спасибо!
А на следующий день пришла телеграмма командующего 17-й воздушной армии: «За отличное выполнение ответственного задания командования по разбрасыванию листовок над Будапештом в сложных метеорологических условиях объявляю благодарность…»
В январе установилась наконец ясная погода. Большую активность начала проявлять авиация противника, и на фронте шли непрерывные воздушные бои.
Один из этих дней для меня чуть не стал роковым. Мне было приказано группой в 18 Ил-2 под прикрытием 24 истребителей нанести штурмовой удар по вражеской танковой колонне.
Вышли на цель. Стали пикировать на танки и автомашины.
Во время второго захода слышу по радио: «Товарищ командир, вы горите!»
Воздушный стрелок подтверждает, что из-под фюзеляжа идет густой черный дым.
Гореть в воздухе было не впервой, но мне всегда удавалось на большой скорости сбить пламя и спасти машину. Поэтому сейчас я тоже особенно не встревожился, а передал командование группой заместителю и с высоты 1300 метров бросил самолет в пикирование. Дым черным шлейфом потянулся за нами. Вышел из пике лишь на высоте 30 — 50 метров. Но воздушный стрелок опять докладывает:
— Горим!
Оказывается, зенитный снаряд попал в масляный радиатор и поджег масло. А над масляным радиатором находились бензиновые баки. Если огонь дойдет до них — взорвемся. Но теперь с парашютом не прыгнешь: мала высота. Оставалось попробовать сесть на фюзеляж и покинуть горящий самолет.
На скорости 160—180 километров в час самолет коснулся земли и заскользил, как на лыжах. Казалось, сама железнодорожная насыпь, которая находилась в полусотне метров впереди, неслась на машину. Самолет, не в состоянии погасить скорость, с силой врезался в нее. От удара я потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел у борта кабины двух наших солдат. Один из них тряс меня за плечо и торопил:
— Товарищ летчик, бежим! Вон там, в овраге, фашисты.
Мы со стрелком как могли быстро вылезли из самолета и побежали в сторону наших траншей. Фашисты стали обстреливать нас минометным и пулеметным огнем. Кругом рвались мины, свистели осколки и пули.
И тогда над полем появились 11 штурмовиков и 24 истребителя. Оказывается, это Орлов по радио дал команду:
— Все на помощь командиру!
Самолеты навалились на вражеские минометы и пулеметы так, что заставили тех приумолкнуть. И когда вражеский огонь прекратился, мы без помех добрались до наших траншей.
Есть у поэта Твардовского прекрасные строки:
У летчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить большая заслуга,
Но друга спасти — это высшая честь!
У меня, не раз испытавшего силу беззаветной боевой дружбы, есть особые основания свято помнить эти замечательные строчки…

* * *

Будапешт давно позади. Советская Армия вышла уже на подступы к Берлину. По всему видно: до конца войны совсем недалеко.
Наш аэродром располагался близ деревни Орци, несколько севернее города Капошвар. Действуем по скоплениям вражеских войск и техники. Сегодня тоже получили боевую задачу нанести штурмовой удар по железнодорожному узлу. Разведка обнаружила там несколько воинских эшелонов.
Скоро вылет. А пока, примостившись на ящике возле землянки, лейтенант Орлов заканчивает бритье. Собственно говоря, в этом не было особой необходимости, так как борода пока не доставляет Пете больших хлопот. Впрочем, втайне этим он как раз и огорчается: один из лучших летчиков части Орлов, как многие из молодежи, мечтает выглядеть солиднее.
— Не беспокоит? — шутливо спросил я.
— Я и сам могу кое-кого побеспокоить, — отшутился Петя, аккуратно укладывая бритвенный прибор.
— По самолетам! — вдруг прозвучала команда.
Большая группа наших штурмовиков под прикрытием истребителей точно вышла на цель. Построившись в круг, ринулись штурмовать вражеские эшелоны.
Фашистские зенитчики открыли сильный огонь. Вокруг нас заклубились вспышки разрывов. В самолет Орлова угодил снаряд. Повреждение давало летчику право спросить разрешения выйти из боя и под прикрытием истребителей вернуться на аэродром.
— Как дела? — спросил я его по радио. — К себе дотянешь?
— А у меня еще бомбы есть! — услышал в ответ.
Лейтенант Орлов считал для себя железным законом бить врага, пока видят глаза, пока руки способны управлять самолетом. Он уже повел свой Ил-2 в очередную атаку, когда второй снаряд пробил броню и разорвался внутри. Самолет окутался черным дымом.
Все находившиеся поблизости с волнением ждали, что Петя выбросится с парашютом. А он ввел свой горящий самолет в пикирование. Машина, как гигантская ракета, понеслась к вражеским эшелонам. Черные клубы дыма, поднявшиеся над станцией, и сильный взрыв возвестили, что летчик Петр Иванович Орлов нанес свой последний сокрушительный удар по врагу.
Это было 4 апреля 1945 года. Наш дорогой друг не дождался великого Дня Победы совсем немного. За героизм, проявленный лейтенантом Орловым в боях за Родину, ему посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Н. Шмелев.

10 лучших советских асов Великой Отечественной войны, ч. 2

Вторая пятерка советских асов представлена летчиками, которые лично сбили более 40 самолетов противника в воздушных боях. Несмотря на столь высокие достижения, их имена известны гораздо меньшему кругу людей, но от этого они не становятся менее легендарными. Все эти летчики — гордость отечественной истребительной авиации. Они делали все возможное, чтобы приблизить день победы в Великой Отечественной войне.

Арсений Васильевич Ворожейкин
Арсений Васильевич Ворожейкин — дважды Герой Советского Союза, участник боев на Халхин-Голе, Советско-финской и Великой Отечественной войны. Всего за период своей боевой деятельности совершил более 400 боевых вылетов, провел 90 воздушных боев, в которых лично сбил 51 самолет противника и еще 14 в группе. При этом на 30 воздушных боев в небе над Халхин-Голом пришлось 6 его личных побед и 13 самолетов сбитых в группе. Летал на истребителях И-16, Як-7, Як-3 и Як-9.
Арсений Ворожейкин родился 28 октября 1912 года в обычной крестьянской семье из Нижегородской области. С 1931 года находился в рядах Красной Армии, до войны окончил Харьковское военное лётное училище. Боевое крещение Ворожейкина пришлось на предвоенные годы. Летом 1939 года он успел отличиться в небе над Халхин-Голом. В том конфликте с японцами Арсений Ворожейкин, будучи комиссаром эскадрильи 22-го истребительного авиаполка совершил более 160 боевых вылетов, провел 30 воздушных боев и лично сбил 6 самолетов противника и еще 13 машин в группе.
За бои на Халхин-Голе был представлен к ордену Красного Знамени. Характеризует его и то, что в одном из боев он был серьезно ранен, но, досрочно выбравшись из госпиталя «потерял» справку о своем списании с летной работы и браво отрапортовал о своем возвращении в часть.
До начала Великой Отечественной войны Арсений Ворожейкин успел принять участие в зимней войне с Финляндией. Начало войны будущий летчик-ас встретил на посту командира эскадрильи истребительного авиаполка, находящегося под Ереваном. Но на этом посту он продержался недолго. В конце июня 1941 года произошел неприятный эпизод, который «избавил» летчика от боев начального периода войны.
Истребители И-153 «Чайка» из эскадрильи Ворожейкина были подняты по тревоге и перехватили девятку советских бомбардировщиков ДБ-3. Темный камуфляж этих двухмоторных бомбардировщиков запутал все дело, а груз бомб не позволил тяжелым машинам произвести посадку по требованию Арсения Ворожейкина. Предупредительные очереди, выпущенные ведущей «Чайкой», один из пилотов воспринял за атаку и изрешетил замыкающий строй бомбардировщик, убив его хвостового стрелка. В итоге этот неприятный эпизод был замят, но командиров истребительной и бомбардировочной эскадрилий, которые приняли в нем участие, отправили, на всякий случай, на учебу в академию.
В итоге вернуться в действующую армию Арсений Ворожейкин смог только в сентябре 1942 года. Он был назначен с понижением, якобы по причине отсутствия фронтового опыта, старшим политруком 728-го истребительного авиаполка. С этого дня и до конца войны летчик продолжал совершать боевые полеты, сражаясь на Калининском, Воронежском, 1-м Украинском фронтах.
Вплоть до марта 1943 года летчик-ас выполнял полеты на истребителе И-16. В своем первом же боевом вылете на сопровождение штурмовиков, у самолета Ворожейкина не убралось шасси. Несмотря на это, летчик продолжал выполнение своей боевой задачи, а когда разгорелся воздушный бой, сумел в одиночку продержаться против шести Ме-109 противника, пока к нему не подоспела помощь.
Во время боев на Курской дуге летал уже на истребителе Як-7Б. С октября 1944 года Арсений Ворожейкин занимал должность старшего инструктора-летчика Главного управления боевой подготовки фронтовой авиации РККА, но одновременно с этим продолжал совершать боевые вылеты до самого конца войны.
Является одним из выдающихся советских летчиков военного периода, один из немногих, кто сумел отличиться еще до Великой Отечественной войны. Летчик-ас обладал своей неподражаемой манерой ведения воздушного боя. К примеру, для улучшения обзора, почти до конца 1943 года он летал с открытым фонарем кабины. Осторожный в безрассудстве Арсений Ворожейкин не являлся сторонником лобовых атак, которые шаблонно приписывались советским летчикам-истребителям, и всегда стремился выйти из них в самый последний момент. Являясь настоящим мастером пилотажа, он не боялся совершать резкие маневры, от которых у него часто темнело в глазах. При этом он любил использовать любые уловки, которые могли ввести противника в заблуждение. Помимо всего прочего Ворожейкин прославился отличной точностью стрельбы, что не раз помогало ему в бою.
После войны продолжил службу в составе советских ВВС. Дослужился до звания генерал-майора, в 1957 году подал в отставку по состоянию здоровья. Жил в Москве, где занимался литературной деятельностью. Написал книги «Под нами Берлин», «Солдаты неба», «Сильнее смерти» и многие другие. Умер 23 мая 2001 года в возрасте 88 лет, похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Дмитрий Борисович Глинка
Дмитрий Борисович Глинка — дважды Герой Советского Союза. В годы Великой Отечественной войны совершил около 300 боевых вылетов, провел примерно 100 воздушных боев, в которых лично сбил 50 самолетов противника. Летал на истребителях Як-1 (9 сбитых) и P-39 «Аэрокобра» (41 сбитый самолет).
Дмитрий Борисович Глинка происходил из обычной шахтерской семьи. Родился на Украине 10 декабря 1917 года. С 1937 года на службе в Красной Армии, в 1939 году окончил лётную школу. В отличие от многих советских летчиков-асов из первой десятки Дмитрий Глинка не прошел школы инструкторов, но до января 1942 года, когда он наконец-то попал на фронт, он нес службу в строевой части и совершил несколько сотен вылетов на истребителе И-16.
Боевое крещение Дмитрия Глинки произошло в Крыму в составе 45-го истребительного авиаполка, который летал на самолетах Як-1. Именно в Крыму он открыл счет своим воздушным победам, сбив бомбардировщик Ju-88. В тяжелых воздушных боях на четырех фронтах (Крымский, Южный, Северо-Кавказский, Закавказский) с 9 января по 19 сентября 1942 года его полк потерял 30 самолетов и 12 летчиков, уничтожив при этом 95 машин противника. Сам Дмитрий за это время успел сбить 6 вражеских самолетов.
В мае 1942 года он был подбит и ранен. Очнулся пилот уже на руках у своих пехотинцев, не помня, как он спускался с парашютом. Контузия летчика оказалась такой серьезной, что он провел в различных госпиталях примерно два месяца.
В январе 1943 года полк, в котором служил Дмитрий, перевооружили на «Аэрокобры». 10 марта часть снова была брошена в бой, на этот в раз в сражение на Кубани. Именно здесь полк получил звание гвардейского, став 100-м ГвИАП. В так называемой «Кубанской мясорубке» Дмитрий Глинка проявил себя выдающимся мастером вертикального маневра. Летая на своей «Аэрокобре» с номером 21, он вселял ужас в пилотов противника. В течение нескольких недель к маю 1943 года он сбил уже 21 немецкий самолет, став одним из самых результативных пилотов той битвы. В дальнейшем летчик-ас совершал боевые вылеты до самых последний дней войны. Свою последнюю воздушную победу одержал 18 апреля 1945 года над Берлином, сбив истребитель Fw-190.
Дмитрий Борисович Глинка был незаурядным воздушным бойцом и в то же время терпеливым и доброжелательным наставником для молодых пилотов. Его отличала выдумка и педагогический такт. Ученик летчика Герой Советского Союза Григорий Устинович Дольников после войны вспоминал: «Дмитрий своей иронией заменял окрики и внушения, и действовала эта ирония лучше всяких выговоров». Манера ведения летчиком воздушного боя при любых обстоятельствах была атакующей, открытой, без какой-либо маскировки. Воздушные бои проходили с предельными нагрузками для летчика и самолета.
После завершения Великой Отечественной войны Дмитрий Глинка окончил военно-воздушную академию (1951), командовал полком, вышел в запас в 1960 году в звании гвардии полковника. Ушел из жизни 1 марта 1979 года в возрасте 61 года, был похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Александр Иванович Колдунов
Александр Иванович Колдунов — дважды Герой Советского Союза, самый результативный ас из числа воевавших на истребителях «Як». В годы войны совершил 412 боевых вылетов, провел 96 воздушных боев, в которых лично сбил 46 самолетов и 1 в группе. Всю войну летал на истребителях конструкции Яковлева — Як-1, Як-9, Як-3.
Родился 20 сентября 1923 года в небольшой деревне в Смоленской области. В советской авиации сумел пройти большой путь, дослужившись до звания Главного маршала авиации. В армии оказался в 1941 году. В 1943 году успешно окончил Качинскую авиационную школу. Первоначально был распределен в запасной полк, но своей настойчивостью сумел добиться перевода в действующую армию. Хотя на фронт молодой летчик попал только в 1943 году, это не помешало ему стать одним из самых известных советских летчиков-асов.
Свою первую победу летчик-истребитель одержал в своем третьем по счету боевом вылете. Произошло это 21 июля 1943 года. Над Северским Донцом Колдунов сбил пикирующий бомбардировщик Ju-87. Эта первая победа стоила его «Яку» 16 пробоин. А еще через несколько дней самолет Колдунова был подбит на взлете «упавшей» из облаков парой «охотников», а сам летчик легко ранен. В этой по-настоящему «нештатной» ситуации 19-летний пилот не растерялся: он выключил двигатель, спланировал и аккуратно посадил свой самолет недалеко от аэродрома. Уже через 2 дня он выписался из госпиталя и снова поднял отремонтированный «Як» в небо.
С осени 1943 года и до конца войны молодой летчик командовал эскадрильей. Наиболее отличился в битве за Днепр, освобождении Правобережной Украины, Ясско-Кишинёвской и Будапештских операциях. Наиболее ярко его талан летчика-истребителя раскрылся в боях 1944 года. Донесения о его победах можно смело класть в основу голливудских триллеров или героических романов, когда не знающий поражений герой идет от одной победы к другой. При этом в данном случае сюжет имел бы под собой твердое историческое основание. Александр Колдунов, уничтоживший практически полсотни немецких самолетов, не потерял при этом ни одной своей машины. Летчик был дважды ранен, возвращался на аэродром на поврежденном самолете, но сбит не был.
Осенью 1944 года Александру Колдунову представилась возможность совершать полеты на новом Як-3. Данный истребитель вышел по-настоящему превосходным. Летчики в него буквально влюблялись. Яковлеву удалось при создании этой боевой машины сохранить все хорошие качества Як-1, добавив новые. Новый истребитель существенно сбавил в весе. Вместо тяжелых деревянных лонжероны крыла стали дюралевыми, что положительно сказалось на прочности и легкости самолета. Улучшились и аэродинамические качества самолета, в частности хвостовое колесо было сделано убирающимися, что позволило снизить лобовое сопротивление и увеличить скорость.
Свой последний бой прославленный летчик провел западнее австрийской столицы, недалеко от Санкт-Пальтена. Там он встретился с пятеркой Fw-190, вооруженных бомбами. Самолеты противника шли спокойно, по всей видимости, не ожидая появления советских машин. Колдунов воспользовался этим и внезапно атаковал противника, один из «Фоккеров», не успевший избавиться от бомб, взорвался в воздухе. Расстреляв один самолет противника, советский ас зашел в хвост второму и объятый пламенем вражеский самолет устремился к земле.
После войны Колдунов продолжил службу в ВВС и довольно успешно. В 1951 году он закончил Военно-воздушную академию в Монино. Так началось его поступательное движение по армейской карьерной лестнице. В 1977 году он стал маршалом авиации и возглавил Войска ПВО страны, а в 1984 году Александру Колдунову было присвоено звание Главного маршала авиации.
К сожалению, карьера его закончилась на минорной ноте. В 1987 году он был снят с должности из-за полета немецкого пилота Матиасса Руста. Вот так прославленный советский летчик-ас, которого в военные годы не смог сбить ни один немецкий летчик-истребитель, лишился своего поста из-за немецкого летчика-любителя. Скончался в Москве 7 июня 1992 года в возрасте 68 лет, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Николай Михайлович Скоморохов
Николай Михайлович Скоморохов — дважды Герой Советского Союза. В годы войны совершил более 600 боевых вылетов, провел 143 воздушных боя с противником, в которых лично сбил 46 и в составе группы 8 самолетов. Помимо этого, уничтожил 3 бомбардировщика противника на земле. Летал на истребителях ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-7.
Николай Скоморохов родился в 1920 году в селе Лапоть Саратовской губернии в обычной крестьянской семье. В декабре 1940 года добровольно ушел в Красную Армию, а в марте 1942 года окончил Балтийскую военную авиационную школу пилотов. Начал воевать в декабре 1942 года, а свой личный счет побед открыл в январе 1943 года.
В одном из вылетов над горами севернее Лазаревской он обнаружил над линией фронта самолет-разведчик Fw-189, который атаковал сверху. Казалось, что длинная очередь буквально изрешетила «Раму», но когда Николай развернулся, чтобы проследить падение вражеского самолета, то с удивлением заметил, что тот держится в воздухе и даже маневрирует, пытаясь уклониться от очередной атаки. В итоге поединок продлился несколько минут, пока Скоморохову не удалось нацелить свой ЛаГГ-3 в лоб немцу и расстрелять его. Как он тогда подумал, он нашел ключ к будущим победам.
Однако дни шли, количество боевых вылетов росло, а эта «рама» оставалась единственным сбитым самолетом. Поэтому будущий летчик-ас серьезно засел за учебу — начал вникать в физические расчеты и схемы, решил глубже познать теорию стрельбы, что принесло свой успех. Количество воздушных побед стало расти. В боях на Курской дуге Скоморохов в одном бою сбивает два вражеских Ме-109. При этом один из них удалось сбить в критической, смертельно опасной ситуации, когда летчик смог запустить заглохший двигатель и расправился с уже предвкушавшим легкую добычу немцем. В конце августа 1943 года забытому в сержантах Скоморохову наконец-то присвоили офицерское звание — младший лейтенант.
Стоит отметить, что Скоморохову нередко удавалось сбивать несколько самолетов противника в одном бою. Но самый известный свой воздушный бой, аналогов которому не было в истории, капитан Николай Скоморохов провел 16 января 1945 года в Венгрии. В паре со своим ведомым он вылетел на свободную охоту и в районе Таряй северо-западнее Будапешта, летчики встретили сразу три группы транспортных самолетов Ju-52 (16 машин), которые шли в сопровождении 38 истребителей прикрытия Ме-109. Советские летчики в такой ситуации решили атаковать противника — вдвоем против 54 самолетов. В результате этой дерзкой атаки Скоморохов лично сбил 2 истребителя Ме-109 и один транспортный Ju-52, а его ведомый уничтожил еще две машины.
Последнюю свою победу советский летчик-ас одержал 25 апреля 1945 года в районе Вены, сбив истребитель Fw-190. Сам же Скоморохов за время войны ни разу не был ранен, его самолет не горел и не был сбит. Характеризуя Николая Скоморохова, командир 31-го истребительного авиационного полка подполковник Г. Д. Онуфриенко писал: «В воздушных боях Скоморохов нетороплив, однако решителен, хладнокровен и расчетлив. Летчик требователен к себе и своим подчиненным. Пользуется исключительным авторитетом среди всего личного состава истребительного полка. В боевой обстановке не знает усталости». Стоит отметить, что знаменитое правило: «истребитель обороняется только нападением» — было законом в его боевых вылетах.
После войны Николай Скоморохов остался на службе в ВВС. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, командовал различными частями и соединениями. В 39 лет стал генералом, а в 1981 году ему было присвоено звание маршала авиации, являлся Заслуженным военным летчиком СССР. Его жизненный путь трагически оборвался в автокатастрофе, которая произошла 16 октября 1994 года, похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Виталий Иванович Попков
Виталий Иванович Попков — дважды Герой Советского Союза. В годы войны совершил 475 боевых вылетов, провел 117 воздушных боев, в которых лично сбил 41 самолет противника и еще один в группе. Летал на истребителях ЛаГГ-3 и Ла-5. Факты из биографии этого летчика-аса легли в основу знаменитого фильма Леонида Быкова «В бой идут одни «старики».
Виталий Попков стал одним из немногих людей, кому суждено было увидеть памятник себе еще при жизни. Памятник советскому асу был установлен в Москве на Самотеке. Рассказывают, что однажды, когда ветераны войны собрались в сквере у памятника по какому-то юбилейному поводу и разлили по фронтовому 100 грамм, к ним нагрянул постовой. Каково же было его изумление, когда в одном из нарушителей общественного порядка он узнал увековеченного в бронзе известного летчика-аса.
Виталий Попков был коренным москвичом, он родился в Москве 1 мая 1922 года в семье рабочего. В Красную Армию попал в 1940 году. В 1941 году окончил Чугуевскую военно-авиационную школу пилотов. Стоит отметить, что он прошел все возможные ступеньки летной подготовки: начиная кружком авиамоделистов, потом планерной школой, аэроклубом и, наконец, Чугуевым. Он заканчивал училище в фантастическом выпуске 1941 года, в котором оказалось 59 будущих Героев Советского Союза, среди его однокашников был, к примеру, и советский ас номер один — Иван Кожедуб.
С началом Великой Отечественной войны любимая служба стала для Попкова в тягость и после шестого написанного рапорта, весной 1942 года, когда положение на фронтах стало стремительно ухудшаться, сержанта Попкова отправили на фронт. Он попал в славный 5-й Гвардейский истребительный авиаполк из состава 207-й истребительной авиадивизии на Юго-Западном фронте.
Первый свой самолет будущий летчик-ас сбил в июне 1942 года. Запомнив тот бой навсегда. Бой произошел в районе города Холм, Попков поднялся в небо на ЛаГГ-3 и сбил немецкий бомбардировщик Do-217. Началось же все с того, что рвавшегося в бой летчика обвинили в нарушении летной дисциплины. Во время одной из тренировок он с перехлестом поупражнялся на малой высоте. За это Попкова назначили вечным дежурным по кухне. Ему говорили, что бой лихачей не терпит.
Однажды, ранним июньским утром над их аэродромом появилась пара «Дорнье-217» и два Ме-109 прикрытия. Они начали утюжить аэродром, и тогда Попков решил взлететь им навстречу. В самолет он заскочил прямо в фартуке, в котором чистил картошку. Один бомбардировщик ему удалось сбить с первого же захода, немцам это, видимо, не сильно понравилось и они ушли. После этого боя Попкову открыли дорогу в небо.
Всю войну он прошел с тем же азартом и решимостью. В среде фронтовых летчиков его называли «асом высшего класса», «рыцарем воздуха», «неуловимым», подчеркивая его боевой азарт, бесстрашие, мастерство пилота, которые отличали этого бойцы. Он всегда стремился находиться на острие атаки. В полку именно на счету Попкова было наибольшее количество сбитых самолетов врага. При этом он старался не возвращаться из полета «с пустыми руками». Если воздушных встреч с противником не случалось, снаряды посылались по наземным целям.
После окончания войны он продолжил службу в ВВС. В 1951 году Виталий Попков окончил Военно-воздушную академию, а в 1964 году — Военную академию Генштаба. В 1968 году прославленному летчику было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации. С 1980 года он занимался преподавательской работой в Военно-воздушной инженерной академии. Виталий Иванович Попков ушел из жизни 6 февраля 2010 года в возрасте 87 лет. Был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

/Сергей Юферев, topwar.ru/

10 лучших советских асов Великой Отечественной войны

В дело разгрома гитлеровских захватчиков огромный вклад внесли представители советских военно-воздушных сил. Многие летчики отдали свои жизни за свободу и независимость нашей Родины, многие стали Героями Советского Союза. Некоторые из них навсегда вошли в элиту отечественных ВВС, в прославленную когорту советских асов — грозу Люфтваффе. Сегодня мы вспомним 10 наиболее результативных советских летчиков-истребителей, которые записали на свой счет больше всех сбитых в воздушных боях самолетов противника.

4 февраля 1944 года выдающийся советский летчик-истребитель Иван Никитович Кожедуб был награжден первой звездой Героя Советского Союза. К окончанию Великой Отечественной войны он был уже трижды Героем Советского Союза. За годы войны еще лишь один советский пилот смог повторить это достижение — это был Александр Иванович Покрышкин.
Но на двух этих наиболее известных асах история советской истребительной авиации времен войны не заканчивается. За время войны еще 25 летчиков были дважды представлены к званию Героев Советского Союза, не говоря уже о тех, кто был единожды награжден этой высшей воинской наградой страны тех лет.

Иван Никитович Кожедуб
В годы войны Иван Кожедуб совершил 330 боевых вылетов, провел 120 воздушных боев и лично сбил 64 самолета противника. Летал на самолетах Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7. В официальной советской историографии фигурировало 62 сбитых самолета противника, но проведенные архивные исследования показали, что Кожедуб сбил 64 самолета (по каким-то причинам отсутствовали две воздушных победы — 11 апреля 1944 года — PZL P.24 и 8 июня 1944 года — Me 109).
Среди трофеев советского летчика-аса были 39 истребителей (21 Fw-190, 17 Me-109 и 1 PZL P.24), 17 пикирующих бомбардировщиков (Ju-87), 4 бомбардировщика (2 Ju-88 и 2 Не-111), 3 штурмовика (Hs-129) и один реактивный истребитель Ме-262. Помимо этого, в своей автобиографии он указал, что в 1945 году сбил два американских истребителя P-51 «Мустанг», которые атаковали его с большого расстояния, приняв за немецкий самолет.
По всей вероятности, начни Иван Кожедуб (1920-1991) войну в 1941 году, его счет сбитых самолетов мог быть бы еще больше. Однако его дебют пришелся лишь на 1943 год, а первый свой самолет будущий ас сбил в сражении на Курской дуге. 6 июля во время боевого вылета он сбил немецкий пикирующий бомбардировщик Ju-87. Таким образом, результативность летчика действительно поражает, всего за два военных года ему удалось довести счет своих побед до рекордного в советских ВВС.
При этом Кожедуба ни разу за всю войну не сбивали, хотя он несколько раз возвращался на аэродром на сильно поврежденном истребителе. Но последним мог бы стать уже его первый воздушный бой, который состоялся 26 марта 1943 года. Его Ла-5 был поврежден очередью немецкого истребителя, бронеспинка спасла летчика от зажигательного снаряда. А по возвращении домой его самолет обстреляла собственная ПВО, машина получила два попадания. Несмотря на это, Кожедуб сумел посадить самолет, который уже не подлежал полному восстановлению.
Первые шаги в авиации будущий лучший советский ас сделал, обучаясь в Шоткинском аэроклубе. В начале 1940 года он был призван в Красную Армию и осенью того же года окончил Чугуевскую военную авиационную школу летчиков, после чего продолжил службу в данной школе в качестве инструктора. С началом войны школа была эвакуирована в Казахстан. Сама война для него началась с ноября 1942 года, когда Кожедуб был откомандирован в 240-й истребительный авиаполк 302-й истребительной авиадивизии. Формирование дивизии завершилось только в марте 1943 года, после чего она вылетела на фронт. Как уже говорилось выше, первую свою победу он одержал только 6 июля 1943 года, однако начало было положено.
Уже 4 февраля 1944 года старшему лейтенанту Ивану Кожедубу было присвоено звание Героя Советского Союза, на тот момент он успел совершить 146 боевых вылетов и сбить в воздушных боях 20 самолетов противника. Вторую свою звезду он получил в том же году. Он был представлен к награде 19 августа 1944 года уже за 256 совершенных боевых вылетов и 48 сбитых самолетов противника. На тот момент он в должности капитана занимал должность заместителя командира 176-го Гвардейского истребительного авиаполка.
В воздушных боях Ивана Никитовича Кожедуба отличало бесстрашие, хладнокровие и автоматизм пилотирования, которое у него было доведено до совершенства. Возможно, то, что перед отправкой на фронт он провел несколько лет в должности инструктора, сыграло очень большую роль в его будущих успехах в небе. Кожедуб мог легко вести прицельный огонь по противнику при любом положении самолета в воздухе, а также легко выполнял сложные фигуры пилотажа. Будучи отличным снайпером, он предпочитал вести воздушный бой на дистанции в 200-300 метров.
Свою последнюю победу в Великой Отечественной войне Иван Никитович Кожедуб одержал 17 апреля 1945 года в небе над Берлином, в этом бою он сбил два немецких истребителя FW-190. Трижды Героем Советского Союза будущий маршал авиации (звание присвоено 6 мая 1985 года) майор Кожедуб стал 18 августа 1945 года. После войны он продолжил службу в ВВС страны и прошел очень серьезный путь по карьерной лестнице, принеся еще немало пользы стране. Легендарный летчик скончался 8 августа 1991 года, был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Александр Иванович Покрышкин
Александр Иванович Покрышкин воевал с самого первого дня войны и до последнего. За это время он совершил 650 боевых вылетов, в которых провел 156 воздушных боев и официально лично сбил 59 самолетов противника и 6 самолетов в группе. Является вторым по результативности асом стран антигитлеровской коалиции после Ивана Кожедуба. В годы войны летал на самолетах МиГ-3, Як-1 и американском P-39 «Аэрокобра».
Цифра сбитых самолетов является весьма условной. Довольно часто Александр Покрышкин совершал глубокие рейды в тыл противника, где ему также удавалось одерживать победы. Однако засчитывались лишь те из них, которые можно было подтвердить наземными службами, то есть по возможности над своей территорией. Таких неучтенных побед только в 1941 году у него могло быть 8. При этом они копились всю войну. Также Александр Покрышкин нередко отдавал сбитые им самолеты на счет своим подчиненным (в основном ведомым), стимулируя их таким образом. В те годы это было довольно распространенным явлением.
Уже во время первых недель войны Покрышкин смог понять, что тактика советских ВВС устарела. Тогда же он начал заносить свои записи на этот счет в записную книжку. Он вел аккуратную запись воздушных боев, в которых принимал участие он сам и его друзья, после чего делал детальный анализ написанного. При этом в то время ему приходилось сражаться в очень тяжелых условиях постоянного отступления советских войск. Позднее он говорил: «Те, кто не воевал в 1941-1942 годах, не знают настоящей войны».
После развала Советского Союза и массированной критики всего, что было связано с тем периодом, некоторые авторы принялись «урезать» количество побед Покрышкина. Связано это было и с тем, что в конце 1944 года официальная советская пропаганда окончательно сделала из летчика «светлый образ героя, главного истребителя войны». Для того чтобы не потерять героя в случайном бою, было приказано ограничить полеты Александра Ивановича Покрышкина, который к тому моменту уже командовал полком. 19 августа 1944 года после 550 боевых вылетов и 53 официально одержанных побед он стал трижды Героем Советского Союза, первым в истории.
Волна «разоблачений», которая нахлынула после 1990-х годов, прошлась по нему еще и потому, что после войны он сумел занять пост Главнокомандующего войсками ПВО страны, то есть стал «крупным советским чиновником». Если же говорить о низком соотношении побед к совершенным вылетам, то можно отметить, что длительное время в начале войны Покрышкин на своем МиГ-3, а затем и Як-1 вылетал на штурмовку наземных войск противника или выполнение разведывательных полетов. Для примера к середине ноября 1941 года летчик выполнил уже 190 боевых вылетов, но подавляющее их большинство — 144 было на штурмовку наземных войск врага.
Александр Иванович Покрышкин был не только хладнокровным, отважным и виртуозным советским летчиком, но и думающим пилотом. Он не боялся выступать с критикой существующей тактики применения истребительной авиации и выступал за ее замену. Дискуссии по этому поводу с командиром полка в 1942 году привели к тому, что летчика-аса даже исключили из партии и направили дело в трибунал. Спасло пилота заступничество комиссара полка и вышестоящего командования. Дело против него прекратили и восстановили в партии.
После войны Покрышкин долгое время конфликтовал с Василием Сталиным, что пагубно сказывалось на его карьере. Все изменилось лишь в 1953 году после смерти Иосифа Сталина. В последующем он сумел дослужиться до звания маршала авиации, которое было присвоено ему в 1972 году. Скончался прославленный летчик-ас 13 ноября 1985 года в возрасте 72 лет в Москве.

Григорий Андреевич Речкалов
Григорий Андреевич Речкалов воевал с самого первого дня Великой Отечественной войны. Дважды Герой Советского Союза. В годы войны выполнил более 450 боевых вылетов, сбив в 122 воздушных боях 56 самолетов противника лично и 6 в группе. По другим данным количество его личных воздушных побед могло перевалить за 60. В годы войне летал на самолетах И-153 «Чайка», И-16, Як-1, P-39 «Аэрокобра».
Наверно, ни у одного другого советского летчика-истребителя не было на счету такого разнообразия сбитых машин противника, как у Григория Речкалова. Среди его трофеев были истребители Me-110, Me-109, Fw-190, бомбардировщики Ju-88, He-111, пикирующий бомбардировщик Ju-87, штурмовик Hs-129, самолеты-разведчики Fw-189 и Hs-126, а также такая редкая машина как итальянская «Савойя» и польский истребитель PZL-24, который использовали ВВС Румынии.
Удивительно, но за день до начала Великой Отечественной войны Речкалов был отстранен от полетов по решению врачебно-летной комиссии, у него был выявлен дальтонизм. Но по возвращении в свою часть с этим диагнозом, он все равно был допущен к полетам. Начало войны заставило начальство просто закрыть глаза на этот диагноз, просто проигнорировав его. При этом в 55-м истребительном авиаполку он служил с 1939 года вместе с Покрышкиным.
Этот блистательный военный летчик отличался очень противоречивым и неровным характером. Являя образец решимости, мужества и дисциплины в рамках одного вылета, в другом он мог отвлечься от выполнения основной задачи и так же решительно начать преследование случайного противника, стремясь увеличить счет своих побед. Его боевая судьба на войне тесно переплелась с судьбой Александра Покрышкина. Он летал с ним в одной группе, сменял его на должности командира эскадрильи и командира полка. Сам Покрышкин лучшими качествами Григория Речкалова считал откровенность и прямоту.
Речкалов, как и Покрышкин, воевал с 22 июня 1941 года, но с вынужденным перерывом практически на два года. В первый же месяц боев он на своем устаревшем истребителе-биплане И-153 сумел сбить три самолета противника. Успел полетать он и на истребителе И-16. 26 июля 1941 года во время боевого вылета под Дубоссарами был ранен в голову и в ногу огнем с земли, но сумел привести свой самолет на аэродром. После этого ранения он провел в госпитале 9 месяцев, за это время пилоту сделали три операции.
И в очередной раз медицинская комиссия попыталась поставить на пути будущего прославленного аса непреодолимое препятствие. Григория Речкалова отправили служить в запасной полк, который был укомплектован самолетами У-2. Будущий дважды Герой Советского Союза воспринял такое направление, как личное оскорбление. В штабе ВВС округа он сумел добиться того, чтобы его вернули в свой полк, который на тот момент времени назывался 17-м Гвардейским истребительным авиационным полком. Но совсем скоро полк был отозван с фронта для перевооружения на новые американские истребители «Аэрокобра», которые шли в СССР в рамках программы Ленд-лиза. По этим причинам вновь бить врага Речкалов начал лишь в апреле 1943 года.
Григорий Речкалов, будучи одной из отечественных звезд истребительной авиации, прекрасно мог взаимодействовать с другими летчиками, угадывая их намерения и работая вместе группой. Еще в годы войны между ним и Покрышкиным возник конфликт, но он никогда не стремился выплеснуть по этому поводу какой-то негатив или обвинить своего оппонента. Напротив, в мемуарах он хорошо отзывался о Покрышкине, отмечая, что им удалось разгадать тактику немецких летчиков, после чего они начали применять новые приемы: начали летать парами, а не звеньями, лучше использовать для наведения и связи радио, эшелонировать свои машины так называемой «этажеркой».
Григорий Речкалов одержал на «Аэрокобре» 44 победы, больше чем у других советских летчиков. Уже после завершения войны кто-то спросил прославленного летчика, что он больше всего ценил в истребителе «Аэрокобра», на котором было одержано столько побед: мощь огневого залпа, скорость, обзор, надежность мотора? На этот вопрос летчик-ас ответил, что все перечисленное, конечно, имело значение, это были явные достоинства самолета. Но главное по его словам было в радио. На «Аэрокобре» была отличная, редкая в те годы радиосвязь. Благодаря этой связи летчики в бою могли общаться между собой, словно по телефону. Кто-то что-то увидел — сразу все члены группы в курсе. Поэтому в боевых вылетах у нас не случалось никаких неожиданностей.
После завершения войны Григорий Речкалов продолжал свою службу в ВВС. Правда, не так долго как другие советские асы. Уже в 1959 году он ушел в запас в звании генерал-майора. После чего жил и работал в Москве. Скончался в Москве 20 декабря 1990 года в возрасте 70 лет.

Николай Дмитриевич Гулаев
Николай Дмитриевич Гулаев оказался на фронтах Великой Отечественной войны в августе 1942 года. Всего за годы войны совершил 250 боевых вылетов, провел 49 воздушных боев, в которых лично уничтожил 55 самолетов противника и еще 5 самолетов в группе. Такая статистика делает Гулаева самым эффективным советским асом. На каждые 4 вылета у него приходился сбитый самолет или в среднем больше одного самолета на каждый воздушный бой. Во время войны летал на истребителях И-16, Як-1, P-39 «Аэрокобра», большинство своих побед, как и Покрышкин с Речкаловым, он одержал на «Аэрокобре».
Дважды Герой Советского Союза Николай Дмитриевич Гулаев сбил не намного меньше самолетов, чем Александр Покрышкин. Но по результативности боев он намного превзошел и его и Кожедуба. При этом воевал он меньше двух лет. Сначала он в глубоком советском тылу в составе войск ПВО занимался охраной важных объектов промышленности, защищая их от налетов вражеской авиации. А в сентябре 1944 года, его практически в принудительном порядке отправили на учебу в Военно-Воздушную академию.
Свой самый результативный бой советский летчик совершил 30 мая 1944 года. В одном воздушном бою над Скулени ему удалось сбить сразу 5 вражеских самолетов: два Me-109, Hs-129, Ju-87 и Ju-88. Во время боя он был сам серьезно ранен в правую руку, но, сконцентрировав все свои силы и волю, смог довести свой истребитель до аэродрома, истекая кровью, совершил посадку и уже, зарулив на стоянку, потерял сознание. Летчик пришел в себя только в госпитале после операции, здесь же он узнал о присвоении ему второго звания Героя Советского Союза.
Все время, пока Гулаев был на фронте, он воевал отчаянно. За это время он успел совершить два успешных тарана, сумев после этого посадить свой поврежденный самолет. Несколько раз за это время был ранен, но после ранений неизменно возвращался назад в строй. В начале сентября 1944 года летчика-аса в принудительном порядке отправили на учебу. В тот момент исход войны всем уже был ясен и прославленных советских асов старались беречь, в приказном порядке отправляя в Военно-Воздушную академию. Таким образом, война неожиданно закончилась и для нашего героя.
Николая Гулаева называли ярчайшим представителем «романтической школы» ведения воздушного боя. Зачастую летчик отваживался на совершение «нерациональных действий», которые шокировали немецких летчиков, но помогали ему одерживать победы. Даже среди других далеко неординарных советских летчиков-истребителей фигура Николая Гулаева выделялась своей колоритностью. Только такой человек, обладающий беспримерной отвагой, сумел бы провести 10 сверхрезультативных воздушных боев, записав две своих победы на успешный таран самолетов противника.
Скромность Гулаева на людях и в своей самооценке диссонировала с его исключительно агрессивной и настойчивой манерой ведения воздушного боя, а открытость и честность он с мальчишеской непосредственностью сумел пронести через всю свою жизнь, сохранив до конца жизни и некоторые юношеские предрассудки, что не помешало ему дослужиться до звания генерал-полковника авиации. Прославленный летчик скончался 27 сентября 1985 года в Москве.

Кирилл Алексеевич Евстигнеев
Кирилл Алексеевич Евстигнеев дважды Герой Советского Союза. Как и Кожедуб начал свой боевой путь сравнительно поздно, только в 1943 году. За годы войны совершил 296 боевых вылетов, провел 120 воздушных боев, лично сбив 53 самолета противника и 3 в группе. Летал на истребителях Ла-5 и Ла-5ФН.
Почти двухлетнее «запоздание» с появлением на фронте было связано тем, что летчик-истребитель страдал язвенной болезнью желудка, а с этим заболеванием на фронт не допускали. С начала Великой Отечественной войны он работал инструктором в летной школе, а после этого перегонял ленд-лизовские «Аэрокобры». Работа инструктором дала ему очень много, как и другому советскому асу Кожедубу. При этом Евстигнеев не переставал писать рапорты командованию с просьбой отправить его на фронт, в результате они все-таки были удовлетворены.
Свое боевое крещение Кирилл Евстигнеев получил в марте 1943 года. Как и Кожедуб он воевал в составе 240-го истребительного авиационного полка, летал на истребителе Ла-5. В первый же свой боевой вылет 28 марта 1943 года одержал две победы.
За все время войны неприятелю так и не удалось сбить Кирилла Евстигнеева. Но вот от своих ему досталось дважды. Первый раз увлекшийся воздушным боем пилот Як-1 врезался в его самолет сверху. Летчик Як-1 тут же выпрыгнул из самолета, лишившегося одного крыла, с парашютом. А вот Ла-5 Евстигнеева пострадал меньше, и ему удалось дотянуть самолет до позиций своих войск, посадив истребитель рядом с окопами.
Второй случай более загадочный и драматичный произошел над своей территорией в отсутствии в воздухе самолетов противника. Фюзеляж его самолета прошила очередь, повредив Евстигнееву ноги, машина загорелась и вошла в пике, а летчику пришлось прыгать из самолета с парашютом. В госпитале врачи склонялись к тому, чтобы ампутировать пилоту стопу, но он нагнал на них такого страху, что те отказались от своей затеи. А уже через 9 дней летчик сбежал из госпиталя и с костылями добирался до расположения своей родной части 35 километров.
Кирилл Евстигнеев постоянно наращивал количество своих воздушных побед. До 1945 года летчик опережал Кожедуба. При этом врач части периодически отсылал его в госпиталь подлечивать язву и раненную ногу, чему летчик-ас страшно противился. Кирилл Алексеевич был тяжело болен еще с предвоенных времен, в своей жизни он перенес 13 хирургических операций. Очень часто прославленный советский летчик летал, превозмогая физическую боль.
Евстигнеев, что называется, был одержим полетами. В свободное время он старался натаскивать молодых летчиков-истребителей. Был инициатором проведения учебных воздушных боев. По большей части его противником в них оказывался Кожедуб. При этом Евстигнеев был начисто лишен чувства страха, даже в самом конце войны хладнокровно шел в лобовую атаку на шестипушечные «Фоккеры», одерживая над ними победы. Кожедуб так отзывался о своем боевом товарище: «Летчик-кремень».
Войну гвардии капитан Кирилл Евстигнеев закончил штурманом 178-го Гвардейского истребительного авиаполка. Последний свой бой летчик провел в небе Венгрии 26 марта 1945 года, на своем уже пятом за войну истребителе Ла-5. После войны продолжил службу в ВВС СССР, в 1972 году ушел в отставку в звании генерал-майора, жил в Москве. Скончался 29 августа 1996 года в возрасте 79 лет, похоронен на Кунцевском кладбище столицы.
Продолжение следует…

/Сергей Юферев , topwar.ru/

Победивший страх: 10 малоизвестных фактов о Иване Кожедубе

8 июня Ивану Никитовичу Кожедубу исполнилось бы 98 лет. Сайт телеканала «Звезда» рассказывает о вехах жизни знаменитого аса.

1. В 10 лет Ваня Кожедуб чуть не утонул в реке. Если бы не старший брат Александр великого летчика мы могли бы и не узнать.
2. Сначала инструктор Кожедуба в Чугуевской школе пилотов охарактеризовал Кожедуба как «немного медлительного». Зато на следующих курсах он стал первым, кого допустили к самостоятельным полетам.
3. Впервые Кожедуб увидел Покрышкина в 1944 году, но побоялся к нему подойти. Сам Кожедуб объяснил это «каким-то чувством неловкости».
4. Во время разгрома немцев под Познанью Кожедуб со своей эскадрильей жили в доме Фокке-Вульфа — того самого конструктора, с самолетами которого так часто приходилось встречаться нашим в небе.
5. Иван Кожедуб сбил два американских самолета уже в конце Великой отечественной войны. Тогда, чтобы летчику засчитали сбитого противника он должен был предоставить фотографии с ФКП (фотокинопулемета). Когда одного из американских летчиков, посадивших подбитый самолет, спросили кто его сбил, он почти без запинки ответил «Фокке-Вульф». Но пленки с ФКП, свидетельствующие об обратном, на всякий случай, Кожедуб забрал.
6. По официальным данным, Иван Кожедуб сбил 62 самолета противника. Однако, цифра эта скорее всего больше. Ведь не всегда удавалось зафиксировать на ФКП очередного сбитого немца.
7. Всего в истории было три трижды героя Советского союза — маршал Буденный и два летчика-аса — Александр Покрышкин и Иван Кожедуб.
8. Сам же Иван Кожедуб своей четвертой звездой героя называл жену Веронику. Правда, для начала, устроил девушке испытание и не сказал кто он на самом деле, а просто начал ухаживать. И вот когда понял, что его регалии и звания не будут основной причиной их союзу, только тогда и рассказал будущей супруге кто он есть.
9. Помимо Великой Отечественной войны, Иван Кожедуб поучаствовал и в Корейской. Тогда американцы начали использовать свой новый самолет F-86 «Сейбр», который превосходил наши МиГ-15. Тогда Иван Кожедуб командовал 324-й истребительной дивизией, которая получила приказ «добыть самолет». Приказ даже перевыполнили — в Москву «поехали» аж два «американца».
10. Иван Кожедуб был в приятельских отношениях с Владимиром Высоцким. Однажды знаменитый летчик, а в ту пору уже первый зам Главкома ВВС по боевой подготовке приехал в Ташкент по рабочим вопросам к Алексею Микояну. И вдруг ему позвонил Высоцкий и попросил достать вертолет. Оба знаменитых летчика просьбу музыканта выполнили.

https://tvzvezda.ru/news/vstrane_i_mire/
Екатерина ГАБЕЛЬ

Свой среди чужих – 3. Гадкий утёнок, которого русские сделали соколом

Наверное, странно видеть фото всем известного истребителя, на котором летал трижды Герой Советского Союза Покрышкин, под таким заголовком. Но факт в том, что «Аэрокобра» действительно попала к нам не просто так и не по доброте душевной добрых англичан и американцев. Те как раз действовали по принципу «отдай другим (в смысле русским), боже, что себе негоже». И «Кобра» ничуть не исключение.

Но так как вопросы ленд-лиза оговорены уже трижды и девятикратно, мы на них заострять внимание не станем. Не все, что шло к нам, было откровенным хламом. Например, автомобили. Или бензин. Но к самолетам это точно не относится, потому что все, что летало и поставлялось в СССР, было как раз не самого лучшего качества.
«Мустанги» и «Спитфайры» наши союзники предпочитали эксплуатировать сами. Правда, в 1943 году англичане с барского плеча нам прислали «Спитфайров», но как бы было уже поздновато. Сами справились. И «Громовержцы» спокойно простояли на аэродромах ПВО Москвы.

Но вернемся к «Аэрокобре».

История происхождения проста, как все американское, что связано с историей. Жила-была большая корпорация «Консолидейтед». В историю авиации эта фирма вошла как разработчик и производитель летающей лодки «Каталина» и бомбардировщика В-24.

Но в 1935 году вице-президент фирмы Лоуренс (Ларри) Белл учредил фирму «Белл». Причина была проста: не все сотрудники согласились на переезд из Буффало в Сан-Диего, в соответствии с принятым руководством компании решением. Вместе с Беллом остались в том числе его технический помощник Уитмен и главный инженер Вудс. Которые стали соучредителями Белла.
Новая фирма умудрилась сохранить нормальные отношения с «Консолидейтед», и выжила благодаря заказам от бывших работодателей. Сначала «Белл» занималась выпуском комплектующих к «Каталине», но со временем замахнулась на более значимые проекты.

Первым проектом, воплощенным в металле, стал «Аэрокуда». Двухмоторный истребитель с довольно тяжелым вооружением (2 х 37-мм пушки 2 х 12,7-мм пулемета 2 х 7,62-мм пулемета). Но технические характеристики, а также куча проблем механического характера привели к отказу от серийной постройки самолета. Всего было выпущено 13 машин опытной партии.
Но Белл сотоварищи не унывали, и пока шли испытания «Аэрокуды», в фирме вовсю трудились над новым самолетом. И в 1937 году начались работы, а в 1939 году впервые в воздух поднялся ХР-39, прототип «Аэрокобры».

Прототип вел себя прилично, была заказана испытательная партия в 13 машин, а флот США пошел еще дальше, и заказал для себя партию таких самолетов, только привычной компоновки в плане шасси и с посадочным гаком для посадки на палубу авианосца. Так могла бы появиться «Аэробонита».
Но испытания и начавшиеся бесконечные проблемы с мотором и прочностью шасси поставили на «Аэробоните» крест. А после Перл-Харбора флотским стало вообще не до нее. «Аэробонита» не взлетела.

«Аэрокобра» же, как ни странно, жила и здравствовала. После первой серии в 80 машин ВВС США заказали еще 923. Кроме того, англичан Белл умудрился раскрутить на 475 машин, и еще 200 машин, заказанных, но не полученных Францией, после капитуляции тоже решили забрать англичане, и 74 «Кобры» были заказаны ВВС Австралии.

У англичан «Аэрокобра» что называется, «не зашла». Проще говоря, американцы просто обманули своих британских союзников. «Кобру» облегчили почти на тонну, сняв для этого почти все дополнительное оборудование, вручную отполировали все поверхности, и вот, убедитесь, отличный самолет!

Да, облегченный таким жестоким образом истребитель разгонялся до 650 км/ч и имел дальность полета до 1600 км. Что тут говорить, где американцы, а где честность, когда речь идет о прибыли? Понятно, что серийные экземпляры Р-39, прибывшие в Англию, стали холодным душем на головы английских летчиков.
В августе 1941 года первые 11 истребителей были доставлены в Англию. А в ноябре того же года «Аэрокобры» были сняты с вооружения и заказ на остальные 200 машин был аннулирован.

Основным поводом для такого резкого шага стали следующие претензии:

1. Максимальная скорость оказалась минимум на 50 км/ч меньше, чем у опытного образца.

2. Разбег при взлете достигал почти 700 м, что не позволяло использовать «Кобру» на большинстве аэродромов Британии.

3. При стрельбе в кабину попадало большое количество пороховых газов.

4. Первый же выстрел 37-мм пушки намертво клинил гирокомпас. Кстати, это самый серьезный недостаток, по мнению англичан.

В Австралии дела шли ничуть не лучше. Нарекания и рекламации шли потоком, и сразу после окончания войны Австралийские ВВС поспешили вернуть все самолеты обратно в США.

Фирма «Белл» реально оказалась на грани краха.

Спасли ее, как ни странно, британцы. Понятно, что не от хорошей жизни. Но союзники нашли шедевральный выход из ситуации, предложив «Аэрокобры» вместе с авиахламом типа «Харрикейн» Советскому Союзу. Нашим в то время деваться было просто некуда, поэтому «Аэрокобры» пошли в СССР.

Доставлялись они с трех направлений. Из Великобритании морским путем в порты Мурманска и Архангельска, из Ирана «своим ходом» в Азербайджан, и был еще совсем сумасшедший маршрут из США, через Аляску, на аэродромы Дальнего Востока, а оттуда по железной дороге. Так называемый АЛСИБ.

Всего в СССР было поставлено 4 952 машины всех модификаций. Это по факту, утонувшие с кораблями северных конвоев или сломавшиеся по дороге не учитываются.

И тут начались странности. Советским летчикам «Аэрокобра», от которой к тому времени шарахались все пилоты «нормальных» стран, внезапно пришлась ко двору. Более того, есть цифры, что один только полк Покрышкина на «Кобрах» сбил больше самолетов противника, чем все английское, американские и австралийские летчики. А они сбили около 300 штук.

Однако, наученное горьким опытом эксплуатации «Киитихауков», «Томагавков» и «Харрикейнов», советское командование не спешило бросать «Кобры» в бой. Для начала самолет был тщательно изучен опытными пилотами под руководством А. А. Громова. И это изучение не далось без крови. При испытаниях «Кобр» погибли летчики-испытатели НИИ ВВС А. К. Груздев, К. А. Автономов, К. И. Овчинников.

Список претензий к фирме «Белл» был несколько отличен от британского.

1. Штопор и плоский штопор. «Кобра» очень охотно «штопорила» из-за малейшей децентровки, сваливалась в плоский штопор, из которого ее вывести было сложно.

2. Недостаточная прочность хвостовой части. Выявлялись скручивание хвостовой части фюзеляжа на участке радиолюка при резких эволюциях в воздухе, и деформация обшивки в нижней концевой части фюзеляжа. Был описан и задокументирован случай (1944 год, 273-й ИАД), когда в воздухе одна из половин стабилизатора загибалась во внутреннюю сторону.

3. При оставлении машины летчиком зачастую самолет калечил пилота хвостовым стабилизатором.

4. Двигатель вырабатывал заявленный моторесурс (250 ч) не более чем на 60%.

А так хороший самолет, не правда ли?

Сравните претензии англичан и советских специалистов. Внимательно. Британские летчики осуществили 4 (четыре) боевых вылета на четырех «Кобрах», накатали претензию и от самолета дружно отказались. Понятно, это же Европа… Куда нам до британцев. У них к тому же был уже «Спитфайр».

А наши — летали. И не просто летали, а воевали.

Что стоит за словами «резкие эволюции самолета в воздухе»? Да, черт возьми, Карл и все прочие, это ВОЗДУШНЫЙ БОЙ! Зачастую с превосходящими силами противника.

Вот и вся разница. Англичане полетали, поняли, что самолет тот еще… и от него отказались. А наши начали что? Правильно, все по-русски: «обработать молотком и напильником». Для этого служили особые авиаполки.

22-й запасной авиаполк был своего рода перевалочной базой для всех импортных самолетов, поступавших с северного направления. Там их собирали, облетывали, переучивали на них летчиков. Полк первоначально базировался в Московской области, а в конце 1941 года был переведен в Иваново.

Аналогом 22-го ЗАПа на юге служил 25-й ЗАП, получавший истребители, поступавшие в СССР по ленд-лизу южным маршрутом через Иран.

Мне повезло иметь несколько бесед с техником-мотористом 153 ИАП, моим земляком Чашечкиным Николаем Ивановичем. Выпускник Воронежского авиационного техникума, в 1942 году был призван в армию и волею судьбы попал в 153 ИАП, в котором и прослужил до 1943 года, когда был тяжело контужен взрывом бомбы. После чего продолжил службу в 22-м ЗАПе.

Вот что Николай Иванович рассказывал о «Кобрах».

«Со штопором боролись, как могли, правда, победить его не сумели. У нас (в 153 ИАП) практиковали такой способ: брали канистру, резали пополам. Получались две формы. Мешали песок с оружейной смазкой, этой смесью обмазывали формы изнутри и потом заливали расплавленный свинец. Получались два свинцовых кирпича весом килограммов 15 каждый. Эти кирпичи размещались в носу самолета, под пулеметами, места хватало. На «Кобре» вообще места было везде достаточно.

Дальше самое интересное. Кирпичи прихватывали на болты. Потом летчик без боекомплекта делал пробный вылет. Потом говорил, как, нормально, или нет. Если нормально — мы сверлили отверстия в корпусе и уже прикручивали намертво. Если не понравилось — перемещали грузы еще. Ну и что, что дырки? Дырки заваривали потом, делов-то.

Затем грузили боекомплект, откатывали триммеры, и летчик еще раз взлетал. Ну и, уже в полете, сам смотрел, что и как. Не бог весть что, но помогали эти кирпичи — лучше, чем ничего. Просто если на «Кобре» весь БК расстрелять, она очень плохо управлялась.

Крыльевые пулеметы сразу снимали. От английских толку вообще не было никакого, только лишний вес. Так что все у нас воевали с пушкой и двумя крупнокалиберными. А из крупнокалиберных мы потом зенитки делали. Рамы варили и ставили попарно. Сбить при налете, может, и не собьешь, но отпугнуть можно. А бывали случаи, что технари сбивали. Машина легче становилась. Легче — это маневр, это дольше в воздухе можно пробыть.

Смазку американскую сразу удаляли. Не для наших морозов. Пушку, пулеметы, редуктор, шасси — все вымывали добела и нашу ставили.

Масло… Да, «Аллисон» очень к маслу был требовательный. Чуть опоздал со сменой — сразу стружку гнать начинал. Постоянный контроль нужен был. И нас, кстати, к культурке приучил американец. На наших как? Машину подогнал, хоть ведром черпай да заливай. Здесь такое не проходило. Научились на своем опыте. Добывали полотно как могли, сперва через него прогонишь, да в чистую емкость, а уж потом в двигатель льешь. Это уже в 44-м году спецмашины пошли, с фильтрами да рукавами.

Был еще у нас секрет один. Вот говоришь, что для англичан не пошел самолет. Англичанин — он джентльмен, по правилам воевал. А у нас какие правила? «А нынче нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим!» Вот и все правила.

Не выхаживали «Аллисоны» положенный ресурс? А как ему выходить, когда нам не на прогулку летать надо было, а воевать и бить врага? Мы, когда поняли, где что в моторе, так ограничители того… Конечно, если не больше 2200 оборотов давать, то он, может, все 200 часов и выдал бы. Кто б только ему такую возможность дал. 2500, дорогой, 2500. Да, бензин почти всегда американский был, высокооктановый. Маслице хорошее, да еще и чистое, да подогретое. Фильтры мытые, чищеные. Но если в бой, да так, чтобы наравне с «фоками» и «мессами», — будь добр, 2500 оборотов. Да форсаж, не по инструкции, а когда надо летуну. Ну и выкидывали все лишнее с самолета. До полтонны можно было долой без вреда.

Понятно, что 80-90 часов — и мотор в утиль. А мы что? Мы морды вениками и к зампотеху. Списывай, дескать, мотор, негоден. Плохой какой-то попался. Пиши докладную. Если кто хочет, пускай освидетельствует. А ограничители, понятное дело, как надо стоят. С теми же пломбочками заводскими. Нам воевать надо было, а не моторесурс вырабатывать, так вот. И летчику надо было в бою все взять от машины, чтобы врага в землю воткнуть. А остальное — мелочи.

Я уже в 22-м ЗАПе служил, после госпиталя, так американцы часто приезжали. Вежливые, дотошные. Они реально пытались понять, почему такие проблемы с самолетом. Но как со штопором ничего умного не придумали, так и с моторами тоже. А одно не смогли — кто ж поверит, что в другом что не так?

За хвостами смотреть внимательно приходилось. Постоянно. Чуть где пошла кривизна — стоп, на переборку. Слабые хвосты были. Очень слабые. Мы что могли, то делали. Крепили. Летчики летали. Врага били.

«Кобра» для техника удобный самолет. Ко всему подойти можно без проблем. Пока я с мотором посередине ковыряюсь, оружейники пушку с пулеметами в носу заряжают. А приборист, если надо, в кабине видит, помочь может ручки перезарядки подергать. Удобно. Летать сложнее было. Но лучше, чем на других. «Птеродактиль» («Харрикейн») — это для всех тоска была смертная. А «Кобра» — ничего, хороший самолет. Удобный. Сильный. Просто его надо было научить по-нашему летать и воевать. Думаю, научили».

Что ко всему сказанному можно добавить? Да ничего. «Кобра» была интересной машиной. То, что англичане и американцы «не смогли» ее, говорит о том, что самолет был «сырой». И так бы и остался он в списке неудачников, если бы не попал к нам. Да и к нам он попал не от хорошей жизни.

Но реальность такова, что именно в нашем небе «Аэрокобра» из гадкого утенка превратилась в сокола. Но это потому, исключительно потому, что за ее штурвалами сидели советские летчики, а готовили к полетам наши же механики.

В любой другой стране судьба этого самолета была бы иной.

Благодаря советским летчикам:

153 ИАП — 28 Гвардейский Ленинградский ИАП;
185 Краснознаменный ИАП;
30 Гвардейский Баpановический Кpаснознамённый ИАП;
145 ИАП — 19 Гвардейский ИАП;
298 ИАП — 104 Гвардейский ИАП;
45 ИАП — 100 Гвардейский ИАП;
16 Гвардейский ИАП;
494 ИАП.

Любой самолет (особенно неплохой) в умелых руках — это грозное оружие. Наши умели воевать даже на откровенном авиахламе типа «Харрикейна». И воевали. «Кобра» была не самым лучшим самолетом той войны, но, «обрусев», сыграла свою роль (значительную) в разгроме «Люфтваффе».

Отличия от отечественных истребителей были как в лучшую, так и в худшую стороны. Более мощное оружие, хорошая живучесть, великолепное радиооборудование. Да, советские истребители превосходили «Кобру» в вертикальном манёвре, их не пугали большие перегрузки и резкие манёвры.

Но наши летчики любили и ценили свои «кобры». За комфорт и хорошую защиту. За мощное вооружение. Пилоты «Аэрокобр» не горели, самолёт был металлическим, а баки были расположены далеко в крыле, им не били в лицо струи пара или масла, двигатель был расположен сзади, «Кобру» было нереально скапотировать.
Была даже какая-то мистика в том, что пытавшийся сохранить повреждённую «кобру» путём вынужденной посадки пилот почти всегда оставался не только жив, но и невредим, а вот покидавшие её с парашютом часто погибали от удара расположенного на уровне дверей стабилизатора.

Своеобразный самолет. Но гадкий утенок стал именно советским соколом. Просто у него не было иного пути.

«Мы взлетали как утки с раскисших полей…»

Взлетали. Смешно после всего сказанного читать претензии англичан. Да, это именно наши деды взлетали с раскисших полей, потому что так было надо.

Тяжелая машина? Длинный разбег? Облегчим. Газы от оружия проходят через кожаную шторку с застежкой-«молнией» в кабину? Можно опустить стекло на двери или открыть форточку. Пушка отдачей клинит гирокомпас? Обойдемся магнитным.

«Кто сказал, что машина не может
И не хочет работать на нас?!»

Американцы и англичане не смогли. Просто, наверное, потому, что лучшими летчиками и техниками были наши. Все просто.

Источники информации:
Война в воздухе. 2001. № 91 // Периодическое научно-популярное издание для членов военно-исторических клубов / Редактор-составитель С. В. Иванов.
Романенко В. Аэрокобры вступают в бой.
Иванов С. В. Р-39 Airacobra. Модификации и детали конструкции.

Автор: Роман Скоморохов

AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Tag Archives: Великая Отечественная война