Почему в Сирии стали чаще сбивать вертолеты ВКС

Военное командование РФ попыталось разобраться, почему потери ВС РФ в Сирии значительно увеличились, как боевики смогли сбить уже вторую воздушную единицу за 3 недели и что можно предпринять, чтобы сохранить жизни российских вертолетчиков.
Число наших солдат, погибших в Сирии, уже давно превысило ту цифру, в которой измеряют свои потери армии остальных стран, проводящих в арабской республике воздушную операцию. Военная кампания российских Вооруженных сил началась 10 месяцев назад, за это время армия потеряла 19 человек, 4 вертолета и один самолет. Наибольший единовременный урон российским вооруженным силам был нанесен в понедельник, 1 августа, когда сирийскими боевиками был сбит вертолет Ми-8, на борту которого находилось пять человек. Вряд ли 10 месяцев назад кто-то мог ожидать подобные потери ВС РФ за такой срок проведения операции.
Тогда, в начале октября 2015 года, военные эксперты, журналисты и официальные лица высказывались в основном оптимистично, указывая, что наносящим удары по ИГ* летчикам мало что угрожает. И действительно, из 19 погибших российских военных пилотом самолета являлся лишь один Олег Пешков, чей бомбардировщик Су-24 был сбит не боевиками с земли, а современным истребителем F-16. Все остальные погибшие военные были пехотинцами, инструкторами или находились на борту сбитых вертолетов.

Тем не менее, такие значительные потери ВС РФ явно указываются на существующую проблему, ведь за эту кампанию Россия потеряла уже почти столько же военных, сколько Великобритания лишались в ходе полномасштабной войны в Персидском заливе 25 лет назад (24 человека), а ведь тогда технологический разрыв между сторонами был гораздо меньше, чем сейчас.

Важно отметить, что по данным из открытых источников, в первые месяцы военной кампании в Сирии вертолеты как таковые не применялись, особенно используемые для перевозки личного состава и грузов Ми-8. Таким образом, три вертолета с экипажами наша армия потеряла только за 3,5 месяца. По вертолету в месяц. Сложившаяся ситуация явно не может считаться приемлемой и требует от командования пересмотреть организацию полетов. Особенно важным это становится именно сейчас, когда Россия с большей интенсивностью начала выполнять в Сирии гуманитарные функции (а, значит, и чаще использовать более уязвимые для атаки вертолеты Ми-8).
Пока доподлинно неизвестно, каким образом боевики смогли сбить российский Ми-8, но террористы обладают достаточным количеством вооружения, которое может быть успешно применено для этих целей. Как ранее писало Военное.РФ, у радикалов на вооружении замечена как старая советская зенитная артиллерия, так и относительно современные китайские ПЗРК. В сложившейся ситуации можно с уверенностью говорить только об одном: два сбитых вертолета за три недели — это явно не случайность и не удача боевиков, а значит, как ни прискорбно, потери российских вертолетчиков в Сирии в ближайшем времени могут увеличиться.

Из чего сбили Ми-8 в Сирии

На современные вертолеты Ми-8 устанавливается бортовой комплекс обороны «Витебск», который должен минимизировать угрозу, исходящую от примитивных ПЗРК. У боевиков же за все время были замечены лишь советские «Стрелы» самых первых, «афганских» версий и китайские FN-6, которые являются далеко не лидером в линейке данного вооружения. До этого в Сирии из ПЗРК сбивалась в основном устаревшая техника (к примеру, самолеты МиГ-21 ВВС Сирии).

О наличии у террористов новейших версий ПЗРК говорить тоже не приходится. Боевики, как правило, всегда хвастаются своими успехами, зачастую преувеличивая их. Это им нужно для поднятия своего имиджа перед сторонниками, повышения боевого духа соратников и для отчета перед спонсорами. Так что если бы им удалось завладеть новейшим вооружением, то они обязательно бы сняли об этом несколько видео. Не говоря уже о том, сколько мегабайт видео ими было бы создано, если бы они сбили вертолет с помощью своего нового трофея. Кроме того, с их стороны было бы довольно странно тратить эффект неожиданности от владения современным ПЗРК на вертолет Ми-8, когда можно попытать счастья с куда более привлекательными целями — бомбардировщиками.

Когда исламистам удавалось захватить у так называемой умеренной сирийской оппозиции новейшие американские противотанковые управляемые ракеты (ПТРК) TOW, то они обязательно снимали ролик об этом. Во всяком случае, пока захваты TOW не стали для них обыденностью. Поэтому будь у них последние версии тех же «Стингеров», мы бы обязательно увидели размахивающих ими бородатых людей на Youtube.
Вертолет также мог быть сбит из зенитной артиллерии, которой боевики обладают в большом количестве и используют даже как противопехотное оружие. Из имеющихся в распоряжении радикалов ЗУ-23, «Шилок» и других орудий вполне можно сбить Ми-8 — и никакие современные защитные комплексы на борту не спасут от пуль. Эта версия кажется более убедительной, поскольку ранее исламисты неоднократно успешно использовали данное вооружение для атак по воздушным целям.

Как можно защитить вертолеты

Из той информации, которая присутствует в открытом доступе, можно судить, что сбитый вертолет перемещался в одиночку. Так что первый вопрос, который напрашивается на ум: спасло бы борт наличие у него конвоя из пары Ми-24? Не факт. Если вертолет все-таки был сбит из ПЗРК, то наличие прикрытия не сильно увеличило бы его шансы на выживание, а только дало бы боевикам три потенциальные цели для атаки, а не одну.

Против огня из зенитных орудий прикрытие действительно могло хорошо сработать. Пара Ми-24 могла бы быстро погасить точки ведения огня. Зенитная артиллерия у боевиков устанавливается в основном в кузове пикапов, а эти крупные автомобили гораздо заметнее человека с ПЗРК и выделяют больше тепла, так что и обнаружить угрозу было бы легче. Кроме того, подлетное время ракеты Ми-24 куда меньше того, которое требуется для успешной атаки по вертолету из старой артиллерии. Но не стоит забывать, что даже в данном случае прикрытие увеличивает для боевиков количество возможных целей.
Еще одним вариантом будет перейти на способ доставки гуманитарной помощи, который применяет международная коалиция во главе с США. Страны НАТО сбрасывают «гуманитарку» с бортов транспортных самолетов, находящихся на недосягаемой для боевиков высоте. Конечно, эффективность от такого способа доставки гуманитарных грузов значительно ниже, они могут не попасть в нужные руки, повредиться и тому подобное. Но здесь на первый план выступает вопрос стоящих приоритетов: оказание гуманитарной помощи местному населению или жизни собственных солдат.
Также стоит отметить, что на сбитом вертолете присутствуют два блока неуправляемых ракет, оба — пустые. Ми-8 в Сирии не используются в качестве ударных вертолетов, поэтому блоки, судя по всему, не заряжают. Об этом можно судить исходя из того, что этот же самый Ми-8 с пустыми блоками НУР ранее вывозил раненную сирийскую девочку. Причины, по которым командование предпочитает не оснащать снарядами блоки неуправляемых ракет, остаются загадкой, но возможно, что это будет пересмотрено в связи со сложившейся ситуацией.

Подводя итог следует сказать, что если командованием ВС РФ не будет пересмотрено использование вертолетов в сирийском конфликте, то потери данного вида техники будут только расти. Вертолеты более уязвимая цель, чем бомбардировщики, поэтому широкое их применение только увеличит вероятность их потери. Статистика, в этом случае, не врет.

Справка Военное.РФ

Вертолет Ми-8 ВКС РФ был сбит в Сирии над территорией, контролируемой боевиками, в понедельник, 1 августа. На борту вертолета находилось пять военнослужащих ВС РФ, все они погибли.

Позднее Минобороны назвало имена погибших пилотов вертолета. Боевики такжеопубликовали фото и видео с места крушения борта.

* — «Исламское государство» — запрещенная на территории РФ террористическая организация.

http://военное.рф/2016/Сирия236/

Как наши летчики немецкий крейсер ПВО вместо финского броненосца утопили

Крейсер ПВО «Ниобе» перепутали с броненосцем «Вайнемяйнен»
16 июля 1944 года в финском порту Котка авиация Балтийского Флота потопила германский крейсер противовоздушной обороны «Ниобе». Но до окончания Великой Отечественной войны участники этой операции были убеждены, что потопили тогда финский броненосец береговой обороны «Вяйнемяйнен». К началу войны Финляндия имела два крупных боевых корабля. Это были броненосцы береговой обороны (ББО) «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен». Они специально были спроектированы и построены для ведения боевых действий в шхерных районах, характерных для побережья Финляндии. У них была малая осадка, хорошая маневренность, неплохая броневая защита и серьезная артиллерия (254мм).
Но у корабля, названного в честь героя финского эпоса Ильмаринена, кузнеца, брата Вяйнямяйнена, боевая биография оказалась крайне неудачной. «Ильмаринен» и «Вяйнемяйнен» 13 сентября 1941 года под руководством командующего финским флотом капитана 1-го ранга Рахолы, приняли участие в немецкой операции «Нордвинд» напротив острова Даго, обороняемого советскими войсками. Задача финских моряков была предельно проста – они по просьбе немецких союзников должны были лишь обозначить присутствие, помаячить на виду, отвлекая внимание защитников острова. При повороте на обратный курс «Ильмаринен» задел кормовой частью левого борта советские мины, опрокинулся килем вверх и быстро затонул. Вместе с броненосцем погибли 13 офицеров, 11 мичманов, 65 старшин и 182 матроса. Спаслось лишь 132 человека. Для небольшого финского ВМФ это была большая потеря, наверное, самая большая за всю его историю. Не зря моряки число 13 не любят, сбылась примета. А уцелевшего «Вайнемяйнена» финны начали беречь и больше им понапрасну не рисковали. Советским летчикам и морякам никак не удавалось его уничтожить…
8 июля 1944 года два разведчика ВВС КБФ старший лейтенант С.К. Кузнецов и лейтенант И.П. Гончаров на самолетах ЯК-9 обнаружили на подходах к Хельсинки крупный боевой корабль. Оба летчика произвели его фотографирование. По этим снимкам решили, что сфотографирован «Вяйнемяйнен». Из-за плохой погоды наблюдение за кораблем было прервано на несколько дней. 12 июля корабль был обнаружен в порту Котка. 12-й гвардейский полк пикирующих бомбардировщиков ВВС КБФ получил приказание уничтожить этот корабль. Вот только это был вовсе не финский «Вайнемяйнен», а «Ниобе» – немецкий крейсер ПВО, переоборудованный из нидерландского бронепалубного крейсера «Гелдерланд».
Крейсера противовоздушной обороны предназначены для отражения воздушных атак, на них в больших количествах размещали зенитные орудия, пулеметы и радар. Учитывая все возрастающую угрозу от советской авиации, с помощью «Ниобе» финны и немцы решили усилить ПВО Котки. Вот как историк Виталий Доценко описал первую попытку уничтожить корабль в Котке:
«База имела сильную противовоздушную оборону: ее прикрывало до 12 зенитных батарей, установленных на возвышенностях, подходы со стороны моря перекрывались несколькими слоями артиллерийского огня. Брешь все же была: юго-западное направление прикрывалось только 2 зенитными батареями. 12 июля 30 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 из состава 12-го гвардейского пикировочно-бомбардировочного полка под командованием Героя Советского Союза гвардии полковника В.И. Ракова нанесли по кораблю удар. Их прикрывало 24 истребителя Як-9. Пикировщики сбросили на корабль около 70 бомб ФАБ-500 и ФАБ-100. Однако ни одна из них не достигла цели. Такую неудачу Раков объяснял слабым истребительным прикрытием и плохой подготовкой летчиков: в ударе участвовало в основном новое пополнение». После налета советской авиации крейсер оставался в Котке. Почему его не перебазировали? Летчики-балтийцы всерьез готовились к новому налету. 3 дня пилоты тренировались в прицельном бомбометании по точечной цели. Они нашли выступающую из-под воды каменистую гряду, и каждый из них по 5-6 раз бомбил ее учебными болванками. При планировании операции учли необходимость подавить зенитки самой базы. Удар по зенитным батареям нанесли 12 штурмовиков Ил-2, которые вел командир полка Герой Советского Союза подполковник Н.Г. Степанян. После этого с двух направлений по крейсеру нанесли удар пикирующие бомбардировщики. В крейсер попало не менее двух бомб ФАБ-250. На корабле возник пожар и появился крен на левый борт. В это время две шестерки штурмовиков нанесли второй удар по средствам противовоздушной обороны, а самолеты демонстративной группы начали имитировать выход в атаку, отвлекая на себя огонь зенитной артиллерии. Затем на малой высоте (30 м) на цель вышли топмачтовики. Топмачтовик – это самолет, сбрасывающий по кораблю бомбы с высоты бреющего полета и с расстояния до корабля 150-200 метров. В 17 часов первая пара сбросила 1000-килограммовые бомбы. За ней с минимальным интервалом удар нанесла вторая пара. В корабль попало не менее двух 1000-килограммовых бомб. Крейсер сначала накренился, потом опрокинулся и вскоре затонул. Летчики и командование были уверены, что затонул «Вяйнемяйнен».
Ошибка выяснилась намного позже. В 1947 году этот корабль СССР купил у Финляндии. Он вошел в боевой состав советского Военно-Морского Флота под названием «Выборг». В «обличительную» эпоху эта история вовсю использовалась для дискредитации советской морской авиации. Можно подумать, что утопили свой корабль, союзников или нейтралов. В конце концов, все к лучшему получилось. Финляндия все равно в сентябре 1944 года из войны вышла и потопление «Вяйнемяйнена» в июле принесло бы немного реальной пользы. А вот уничтожение «Ниобе» спасло жизни многим советским пилотам. До мая 1945 года при отражении атак летчиков-балтийцев он бы много мог сделать.

Максим Купинов

ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ АДМИРАЛА МОЖАЙСКОГО

Можайский Александр Федорович (1825-1890) — контр-адмирал, исследователь и изобретатель. В 1881 году получил привилегию на «воздухоплавательный снаряд» — первый в России патент на летательный аппарат. Попытка поднять самолет в воздух была предпринята в 1884 году и закончилась неудачей.

Великолепный моряк

Человек он был редчайшей серьезности. Великолепный моряк и командир. Будучи еще лейтенантом, в 1853-1854 годах, в плавании на фрегате «Диана» попал в кораблекрушение — судно пошло на дно во время знаменитого землетрясения в бухте Симода у острова Хонсю. Как свидетельствовал родоначальник советского морского дела А.Н. Крылов, в вахтенном журнале названо имя офицера, последним покинувшего погибающий русский парусник.
Это был Александр Можайский.

Уходя с «Дианы», он спас чертежи корабля. По этим чертежам и под руководством Можайского был построен новый корабль, на котором основная часть команды вернулась на Родину. На японском острове и теперь есть посвященный этому событию музей, центральный экспонат в нем — портрет русского офицера. В Стране восходящего солнца по сей день почитают Модзая, давшего толчок новому японскому судостроению…

А Можайский, будучи уже капитаном первого ранга в отставке, на зависть окрестным мальчишкам самозабвенно запускал в своем имении огромных воздушных змеев. И даже смог на одном из них, по свидетельству современника, «два раза подняться в воздух и летать с комфортом». Моряк мечтал о воздушном океане, а газеты того времени иронизировали: «Попытки специалистов изобрести летательный аппарат, который можно было бы двигать в воздушной среде в любом направлении, совершенно независимо от ветра, — напоминают попытки мечтателей, трудившихся над квадратурой круга, отыскиванием философского камня, вечного двигателя до эликсира бессмертия».

Можайскому суждено было опередить время — в этом и его подвиг, и трагедия.

Заклинатель змея

Полеты на воздушном змее вооружили Можайского великой идеей. И основополагающим выводом: «Для возможности парения в воздухе существует некоторое отношение между тяжестью, скоростью и величиной площади или плоскости, и, несомненно то, что, чем больше скорость движения, тем большую тяжесть может нести та же площадь». Но как поддерживать скорость «плоскости» в воздухе? Машущими крыльями — и только. Именно птицы долгое время не давали человеку воли для решительного собственного полета. «Для того чтобы не упасть, птица обязательно должна находиться в поступательном движении и с определенной скоростью. Вероятно, это правило обязательно для всех летательных аппаратов тяжелее воздуха», — размышлял Можайский.

Но знаменательно тут слово «вероятно».

Человек уже подходит к разгадке полета на неподвижных крыльях. Нужно только обеспечить упорную силу, которая будет толкать «плоскость» вперед. Забрезжила нерешительная еще идея мотора…

Можайский пришел к своим прозрениям, когда на дворе вершилась неслыханная техническая революция. Он, в чине капитан-лейтенанта, командовал первым паровым судном в России, винтовым клипером «Всадник». Он был безоглядно влюблен в громоздкие механизмы, не догадываясь, что именно паровая машина станет ему помехой. Уже скоро ее вытеснит мотор внутреннего сгорания.

Но уже уйдет из жизни Александр Можайский.

Оппонент Менделеева

Его самолет был явлен изумленному миру в конце 1876 года. Состоялись и удачные полеты модели (или моделей), вселившие великолепную уверенность в изобретателя. Как писали «Санкт-Петербургские ведомости», он был «убежден, что в непродолжительном времени даст публике возможность летать на воздухе, подвергаясь меньшему риску, чем при езде на железных дорогах и в дилижансах».

Но его упорства не понимал даже гениальный Дмитрий Менделеев.

В начале 1877 года Александр Можайский решился «подвергнуть свое изобретение суду научной критики, предложив военному министерству использовать свой проект для военных целей в предстоящей войне с Турцией». 20 января 1877 года по распоряжению военного министра графа Милютина была образована особая комиссия для рассмотрения проекта Можайского, в ее состав вошли крупнейшие представители русской науки и техники. Мнение Менделеева было решающим. Вывод комиссии убийственный:

«Воздухоплавание бывает и будет двух родов: одно в аэростатах, другое в аэродинамах (слово «самолет» тогда еще не было придумано. — Е.Г.). Первые легче воздуха и всплывают в нем. Вторые тяжелее его и тонут…»

Понятно, что Можайскому отказали в финансировании проекта. Дело не в зависти ученых-ретроградов. Они и не могли оценить взлет Можайского. Это была всего лишь месть уходящего времени тому, кто посмел жить в будущем.

Кажется, что эти слова Можайского написаны кровью:

«Я желал быть полезным своему Отечеству и занялся разработкой моего проекта, для чего я оставил место своего служения, отказался от другого, тоже выгодного по содержанию и карьере… Сначала я проживал и расходовал небольшие наличные средства, затем делал долги, продавал и закладывал все, что имеет ценное [так в тексте], даже часы и обручальные кольца, но терпя нужду и лишения и не получая того, что правительство дает каждому служащему, т. е. приличное содержание, на которое я имел право по своей тридцатипятилетней полезной службе, по своему чину и потому, что трудился не для своего личного интереса, а для пользы государства и действовал при этом не по личному усмотрению, а по указанию комиссии, назначенной правительством. И только доведенный до крайности, до нищеты, не имея уже приличной офицеру одежды, я просил у правительства не награды, а насущного куска хлеба, которого я не имел и которого мне не давали, но при этом, при доказанных мною бескорыстии и самопожертвовании, без всякого повода к недоверию к словам моим, остались глухи к моей просьбе и еще связали вопрос о куске хлеба для меня с мнением и оценкой моего труда той комиссии, действия которой я имел честь объяснить при сем».

Спасти честь Александра Можайского мог полет его детища.

И только полет!

Гениальный конструктор

На свои деньги он едет в Америку, потом в Европу, чтобы заказать мотор собственной конструкции. Двигатель, естественно, паровой, но усовершенствованный до крайних пределов. Он должен быть свободен от главного недостатка — избыточного веса. Можайский придумывает небывалое: все детали сделать по принципу птичьих костей — полыми внутри.

Следует восторженный отклик ученого секретаря VII отдела Русского технического общества А.В. Эвальда: «г. Можайскому удалось изобрести машину, каких до сих пор еще не было, и, действительно, его машина вместе с котлом весит 14,5 ф. на паровую лошадь. Такою легкостью не обладала еще ни одна машина, и это не проект, а такая машина существует…»

Да, Можайскому в одиночку удалось сделать то, чего не могли сделать самые передовые фирмы мира, занимавшиеся конструированием и изготовлением паровых машин. В расчетах он опирался на опыт морского офицера: «Взяв в соображение силу, потребную для вращения корабельных винтов в воде, и сравнительную плотность воды и воздуха, я нахожу, что машины в 30 лошадиных сил дадут мне желаемую скорость винтам и аппарату».

Моряк ошибся в расчетах. Но и без этого паровой мотор вел идею в тупик. Можайский не знал и не мог этого знать.

На первый случай ему достаточно было просто оторваться от земли.

Великий неудачник

Летом 1882 года самолет, названный «Жар-Птицей», был готов к испытаниям. Как он выглядел? Об этом мы можем теперь только гадать. Единственное, пожалуй, свидетельство оставил профессор В.И. Ковалевский при открытии Первой международной воздухоплавательной выставки в 1911 году, через год после смерти Можайского: «…Сделан был аппарат настолько хорошо, что если бы его поставить здесь в Михайловском манеже, рядом с Блерио, то последний мог бы сказать: «Шапки долой!»»

О самом историческом полете, состоявшемся в Красном Селе ориентировочно осенью 1884 года, сохранилось несколько скупых сообщений.

«Испытание прибора окончилось неудачей, и механик, управлявший машиной, потерпел увечье».
(Из статьи Е.С. Федорова «Летательные приборы тяжелейшие воздуха» в «Записках русского технического общества»).

«В 1884-85 гг. аэроплан [Можайского] был выстроен на военном поле в Красном Селе. При взлете аэроплан накренился на бок и поломал поддерживающие поверхности».
(Из журнала «Воздухоплаватель» за 1909 год.)

«После первого опыта поднятия в воздух у аппарата сломалась о забор деревянная разбежная тележка и повредился парашют»
(Из газеты «Дальний Восток» за 16 июня 1909 года.)

И, наконец, лаконичная публикация в томе «Военной энциклопедии», изданном И.Д. Сытиным в 1916 году:

Первый полет аэроплана на военном поле в Красном Селе дал результаты неважные: аппарат отделился от земли, но, будучи неустойчивым, накренился на бок и поломал крыло. Дальнейших опытов не было, за неимением средств. Аппарат Можайского интересен, как первая практическая попытка построить большой аэроплан».
И это все.

От самолета Можайского не осталось и следа. После того как военное ведомство отказалось его купить как историческую диковину, потеряли к нему интерес и наследники. Самолет долго гнил под открытым небом на поле в Красном Селе. Потом его разобрали и перевезли в Котельниково, имение Можайских близ Вологды, где «Жар-Птица» и сгорела в 1895 году. После смерти Можайского никто не позаботился сохранить ни архив его, ни модели, на которых экспериментировал изобретатель. Последний раз одну из моделей видел в бывшем имении Можайских некто каптенармус Рубцов: ею забавлялись красноармейцы, «забрасывали ее в воздух». На том и теряются следы замечательных деяний небесного первопроходца…

Новых моторов Можайский не получил. Он дожидался их еще шесть лет, посылая отчаянные просьбы и рапорты в военное ведомство. Ему перестали отвечать. Руководитель комиссии генерал Паукер дал негласное указание: «прекратить с г. Можайским всяческие сношения, чтобы избежать скандалов».

Адмирал Александр Можайский прослыл склочником. Это было невыносимо. Он умер в возрасте шестидесяти пяти лет в полной нищете и забвении.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Почему я решил написать о Можайском

О Можайском вдруг вспомнили в пятидесятые годы прошлого столетия. Несостоявшийся полет над Красным Селом вдруг стал, как в сказке, триумфальным. А прославление жизни и дела Можайского оказалось настолько неумеренным, неумным и лживым, что только навредило теперь уже его памяти.

Не осталось под этими напластованиями живого человека со всеми его страданиями и душевной болью, с высокой, как небо, созидательной страстью.

Да, первый самолет, действительно поднявшийся в небо, имел двигатель внутреннего сгорания оригинальной конструкции братьев-американцев Уилбура и Орвила Райт. А наш соотечественник жил в рассветных лучах века поршневых бензиновых двигателей и не успел оценить всех его преимуществ. Он упорно строил самолет собственной конструкции и так же упорно соединял его с паровой машиной. Но его неуверенные шаги были первыми шагами мировой авиации, и они дали первый опыт. С опытом пришла уверенность.

Вот только Родина не простила ему поражения.

Ни гроша после первой неудачи он уже не получил. Долгое время не было даже известно, где он похоронен…

Не мне, конечно, давать окончательную оценку сделанному Можайским, великим неудачником, опередившим свое время. Я просто соглашусь с неопровержимым заключением специалистов: его самолет был первым в мире, построенным в натуральную величину и впервые, пусть на долю мгновения, отделившимся от земли с человеком на борту.

Как жаль, что в потоке лукавого словотворчества мы утратили один из самых драматичных сюжетов за всю историю творческого и духовного развития человечества…

Автор Евгений Гусляров
Первоисточник https://rg.ru/

Невероятная история о переселении душ

Уже в два года поведение Джеймса Лейнингера казалось его родителям странным и пугающим. Они потратили несколько лет, чтобы отыскать причину этих странностей. Но когда причина была наконец найдена, в нее невозможно было поверить. Убедительным оказалось единственное объяснение: мальчик – реинкарнация военного летчика, погибшего в конце Второй мировой войны.
«Самолет! Самолет горит!» – все те же крики из детской почти каждую ночь будили теперь Андреа и Брюса Лейнингеров. Родители горько раскаивались в том, что побывали со своим двухлетним малышом в музее Второй мировой войны. Хотя и не могли понять, отчего этот поход так сильно на него повлиял: да, огромный зал, полный боевых самолетов, но ведь никаких сцен насилия, никаких кадров катастроф. Однако с тех самых пор ребенок проявлял живейший интерес к самолетам. А ночами все чаще бился в кошмарах, как будто отчаянно силился выбраться из какой-то невидимой оболочки, стиснувшей его со всех сторон. И истошно кричал: «Самолет горит! Самолет упал! Человечек не может выйти!»
Загадочная осведомленность
Семейный врач Лейнингеров был озадачен. Вообще-то кошмары и ночные страхи нормальны для детей. Но обычно этот этап приходится на возраст около четырех лет. Кошмары Джеймса начались намного раньше, да еще и повторялись с пугающей точностью. Доктор посоветовал родителям не паниковать и в случае приступа брать ребенка на руки, тихо и ласково говорить с ним, пытаясь успокоить. А еще просить мальчика подробно описывать или даже рисовать образы из тревожных снов.
Хотя ночью Джеймсу все чаще снились кошмары, днем он производил впечатление вполне здорового, жизнерадостного и уравновешенного ребенка. Впрочем, только до поры до времени. Вскоре странности начали проявляться и днем. Однажды Андреа показала сыну модель самолета в витрине магазина игрушек и сказала, что под кабиной пилота прикреплена бомба. «Это не бомба, это запасной топливный бак», – уверенно ответил Джеймс. Вскоре, отправляясь с родителями в путешествие, мальчик поразил Брюса и Андреа тем, как уверенно и профессионально оглядывал стоявшие на летном поле самолеты. «Да он просто вундеркинд!» – воскликнул с отцовской гордостью Брюс. Но Андреа все больше тревожилась за сына…
А потом, в одну из ночей у Джеймса случился особенно тяжелый приступ паники. Мальчик с трудом успокоился в объятиях родителей, и мать, по совету врача, спросила: «А кто этот «человечек», который не может выйти?» Джеймс воскликнул: «Я!»
– А что случилось с твоим самолетом?
– Он загорелся и упал.
– Почему он упал?
– Меня сбили.
– Вот как? – спросил Брюс. – И кто же тебя сбил?
Мальчик посмотрел на него с явным недоумением. И произнес, как нечто само собой разумеющееся: «Японцы, конечно». После чего во всех подробностях описал японские боевые самолеты Второй мировой.
Рисунки мальчика, которые он подписал «Джеймс-3». В списки пилотов, погибших 3 марта 1945 года, его отец обнаружил имя Джеймс Хьюстон-Младший (Джеймс-2).
Борьба с суевериями
Бабушка Джеймса по материнской линии первой осмелилась высказать догадку: может быть, семья Лейнингеров столкнулась с удивительным случаем реинкарнации, переселения душ? Родители наотрез отказались в это верить, а Брюс был еще и всерьез рассержен. Добропорядочный христианин и рационалист по складу характера, директор кадровой службы в нефтяной компании, он не желал слышать про эти «глупые суеверия». Сказки о прежних жизнях оскорбляют разум, заявил он, и задался целью найти логическое объяснение тому, что творится с его сыном.
Для этого он начал подробнее расспрашивать мальчика. «Ты помнишь тип самолета, на котором летал человечек?» «Корсар», – без колебаний отвечал Джеймс. «А откуда он вылетел?» – «С корабля «Натома». Брюс засел за справочники, принялся обшаривать интернет. И вскоре выяснил: американский авианосец USS Natoma Bay транспортировал самолеты «Корсар» во время войны. Заинтригованный совпадением этих деталей, Брюс продолжил беседы с сыном, педантично проверяя каждый ответ. Под видом историка, пишущего книгу, Брюс Лейнингер явился даже на встречу ветеранов USS Natoma Bay. И выяснил, что абсолютно все подробности, услышанные им от сына, верны – от названий технических элементов полетов и прозвищ боевых самолетов до места последней битвы в 1945 году, которое мальчик узнал по фотографии. Теперь уже и Андреа была убеждена, что душа погибшего военного летчика выбрала их сына, чтобы снова явиться в мир.
Но Брюс все еще продолжал «борьбу с суевериями». Он твердо решил поймать сына на ошибке и доказать: все истории про военного летчика – лишь плод детского воображения и совпадений. Удивительных, почти невероятных, но все-таки совпадений. «А ты не знаешь, были ли у человечка из самолета друзья?» – спросил он. «Да, его друга звали Джек Ларсен», – ответил малыш. Отец был убежден, что уж теперь-то наконец недоразумение разрешится: выяснится, что никакого Джека Ларсена не существовало, и можно будет вздохнуть спокойно. Не тут-то было. Джек Ларсен не только существовал и был летчиком в годы Второй мировой, он был жив и по сию пору. Не жалея времени и денег, Брюс отыскал ветерана и отправился к нему со списком подробностей службы в Американских ВВС, записанных со слов Джеймса. Ларсен подтвердил все до последней детали.
У Брюса опустились руки. Он был готов поверить во все что угодно и часами сидел, разглядывая рисунки сына. На одном мальчик неумело изобразил горящий самолет. Этому уже, конечно, не стоило удивляться. Удивляла корявая подпись: «Папе от Джеймса-третьего». Почему третьего, если первого и второго в семье Лейнингеров не было?!
В этот момент инициативу взяла в свои руки Андреа. Она обратилась к психотерапевту Кэрол Баумэн (Carol Bowman), автору бестселлера о проявлениях «переселения душ» в поведении детей (1). Баумэн расследовала десятки подобных случаев, работая с детьми, страдавшими от тяжелых воспоминаний о прошлых жизнях. Она сообщила Брюсу и Андреа, что их сын не уникален и что столь яркие проявления реинкарнации наблюдаются, как правило, после насильственных смертей. Душа оказывается слишком «пропитана» травмой и не может избавиться от нее, даже уходя в мир иной, – объяснила она свое видение происходящего. И объяснение уже не казалось Брюсу и Андреа странным. Психотерапевт посоветовала родителям, успокаивая ребенка, с любовью разговаривать с самим летчиком, который все еще живет в нем, и просить его рассказывать сны так, как будто речь идет о воспоминаниях, а не о кошмарах. И ночные приступы действительно стали менее тяжелыми. Мальчик все реже просыпался с криками и в слезах. А Брюс все продолжал изучать историю USS Natoma Bay и списки погибших пилотов. И настал день, когда последний фрагмент невероятной головоломки занял свое место. В списке летчиков, сбитых 3 марта 1945 года, в глаза Брюсу бросилась строка: «Джеймс Хьюстон-Младший». И рядом в скобках – «Джеймс-второй». Если все это было правдой, то кем еще считать себя маленькому Джеймсу Лейнингеру, как не «Джеймсом-третьим»?
Последнее доказательство
В 2004 году, когда Джеймсу Лейнингеру исполнилось 6 лет, его история появилась на первых страницах крупнейших газет. А фильм о нем собрал огромную аудиторию в прайм-тайм на канале ABC. Одним из самых поразительных эпизодов фильма был визит семьи Лейнингеров к сестре погибшего Джеймса Хьюстона-Младшего, Энн Бэрон. С трудом подбирая слова, пожилая женщина со слезами на глазах подтвердила: мальчик рассказал ей немало такого, о чем знала только она – и ее брат, погибший много лет назад. «Как можно после этого не верить в переселение душ и иные миры?» – повторяла Энн Бэрон.
Члены ассоциации «Скептикалс» (Scepticals), которая активно борется с мистикой и оккультизмом, взялись было опровергнуть историю Джеймса Лейнингера. Они заявляли, что Брюс и Андреа более или менее сознательно создали «семейный роман», чтобы избавиться от чувства вины по поводу кошмаров, связанных с посещением военного музея, и заодно привлечь к себе внимание. Но, стоит сказать, что их рациональные аргументы звучали на сей раз не слишком убедительно. Кэрол Баумэн, со своей стороны, пояснила, что с воспоминаниями о прошлых жизнях дело обстоит так же, как и с обычными воспоминаниями: событие, место, предмет могут заставить всплыть образы или ощущения из прошлого. Это и произошло в музее. У буддистов контакт со знакомыми предметами даже входит в церемонию, цель которой – узнать перерожденных лам. Что касается «семейного романа», построенного на совпадениях, то объяснение было бы правдоподобным, если бы речь шла о двух-трех словах, случайно сказанных ребенком. Но в случае с Джеймсом речь идет более чем о сотне свидетельств, истинность которых была подтверждена тщательной проверкой.
Сегодня 17-летний Джеймс ведет жизнь обычного подростка. Хотя, пожалуй, и тяготится немного известностью, которая обрушилась на него после успеха родительской книги (2) и «вирусного» показа в сети фрагментов документального фильма о нем. Но его давно уже не мучают кошмары. Воспоминания о прошлой жизни перестали являться ему с того самого дня, как он вместе с родителями поехал проститься с погибшим летчиком. С тех пор как он прочел молитву и опустил букет цветов в воды океана у берегов Японии — там, где 70 лет назад, 3 марта 1945 года рухнул объятый пламенем самолет Джеймса Хьюстона-Младшего.

1. C. Bowman «Children’s Past Lives. How Past Life Memories Affect Your Child» (Bantam Books, 1998).
2. A. & B. Leininger «Soul Survivor. The Reincarnation of a World War II Fighter Pilot» (Grand Central Publishing, 2009). Подробнее см. на сайте книги soulsurvivor-book.com

Авиационные новости от «Военно-промышленного курьера»

Как ВКС РФ в Крыму будут уничтожать ПРО США
Военный аэродром Чауда в юго-восточной части Крыма для российских летчиков — место налетанное. По-крайней мере для летчиков со стажем. «Палубники», пилоты палубной авиации, хорошо помнят аэродром НИТКА, где используется полная имитация взлета и посадки с палубы авианосца. «Стратеги», проходившие переподготовку в составе 929-го ГЛИЦ им. В, П, Чкалова, запомнили ВПП в Чауде. И хотя воды с тех пор немало утекло, сегодня российские военные летчики с удовольствием осваивают аэродромы в Крыму.
Сегодня в крымском небе замечены и стратегические ракетоносные бомбардировщики (Ту-22М3 и Ту-95), и фронтовые бомбардировщики Су-24, и штурмовики Су-25, и истребители Су-29.
Конечно, Крым не случайно называют «сухопутным авианосцем», с территории которого контролируется практически все воздушное пространство над Черным морем, а до той же Турции, страны входящей в НАТО, вообще «рукой подать».
Но российский полуостров, столь удобно расположенный в черноморском бассейне, используется сейчас в большей степени как учебная база для авиации ВКС России. И новый авиационный полигон в Чауде это больше «школьная площадка» для пилотов, чем место постоянного базирования.

Аэродром на Курильском острове Матуа готов к приему вертолетов
Российские военные подготовили аэродром на острове Матуа (Курилы) для посадки вертолетов, ожидается подход к острову большого десантного корабля, сообщает Интерфаксу-АВН со ссылкой на начальника пресс-службы Восточного военного округа полковника Александра Гордеева.
«На острове уже развернуты мобильные аэродромные комплексы для обеспечения полетов летательных аппаратов. Расчищена дренажная система и завершена подготовка для посадки вертолетов любых типов», – сказал А. Гордеев.
На острове работает экспедиция Министерства обороны РФ и Русского географического общества.
«Личным составом военно-исторической экспедиции продолжается активная деятельность в бухте Двойная, в целях подготовки прибрежного участка острова для подхода большого десантного корабля к берегу способом «на упор» для погрузки техники и материальных средств», – сообщил А.Гордеев.

Во времена Второй мировой войны на острове располагалась воинские формирования Японии. Здесь сохранились подземные бункеры, взлетно-посадочные полосы.

Морская авиация ТОФ проводит учения в Приморье
Летно-тактическое учение морской авиации Тихоокеанского флота проходит в Приморье, сообщил начальник отдела информационного обеспечения пресс-службы ВВО Роман Мартов.
«В ходе проведения летно-тактического учения морская авиация Тихоокеанского флота выполняет учебно-тренировочные полеты, в том числе и на дальний радиус действия. В ходе тренировок экипажи противолодочных самолетов Ил-38 и Ил-38Н выполнили ряд вылетов на максимальную продолжительность нахождения в воздухе», – цитирует РИА Нововсти Р. Мартова.
По его словам, летчиками отрабатывались навыки прохождения заданного курса над безориентирной местностью, слаженность действий при пилотировании в условиях отсутствия наземных радиотехнических средств аэронавигации, а также задачи «по специальности»: поиск, классификация и слежение за подводными лодками условного противника с комплексным применением радиолокационных и гидроакустических средств обнаружения.
«Для повышения эффективности выполнения этих задач было организовано взаимодействие летчиков с кораблями Тихоокеанского флота», – добавил Р. Мартов.

ЗВО в ближайшее время получит два
звена Су-35
Два звена многоцелевых истребителей Су-35 войдут в состав подразделения истребительной авиации Западного военного округа (ЗВО) в ближайшее время, сообщил начальник пресс-службы ЗВО Игорь Мугинов.
«До конца текущего года на вооружение ЗВО планируется два звена новейших многоцелевых сверхманевренных истребителей Су-35, которые войдут в состав подразделения истребительной авиации смешанной авиационной дивизии Западного военного округа в ближайшее время», — цитирует И. Мугинова ТАСС.
По его словам, летчики ЗВО уже завершили переобучение в Липецком центре подготовки на Су-35.

«Техмаш» поставил Минобороны РФ пирокомплекты для средств аварийного спасения пилотов
Концерн «Техмаш» Госкорпорации Ростех поставил пирокомплекты ПК-3,5 для катапультного кресла К-36Д-3,5 в рамках гособоронзаказа, сообщила пресс-служба концерна.
Поставка пирокомплектов ПК-3,5 осуществляется в рамках государственного контракта с Научно-производственным предприятием «Звезда» (холдинг «Технодинамика» Госкорпорации «Ростех») для обеспечения безопасности пилотов, выполняющих сложные боевые задачи.

В состав пирокомплекта входит 7 различных зарядов твердого топлива для соответствующих исполнительных механизмов катапультного кресла семейства К-36Д-3,5. Это — система притяга плеч, пояса и ног летчика с помощью механизмов фиксации; включение двигателей коррекции по крену (для разведения в стороны лётчиков при двойном катапультировании и наличии крена самолета); отстрел заголовника и разделение с креслом; срабатывание механизма ввода парашюта, стабилизация катапультного кресла и т.д.

Кресло К-36Д-3,5 является базовым креслом проекта «3,5» и имеет модульную конструкцию, обеспечивающую эксплуатацию в различных климатических условиях: температуре от плюс 60°С до минус 60°С, повышенном и пониженном атмосферном давлении, повышенной влажности и концентрации пыли, безопасное покидание самолёта при аварии на высотах от 0 до 25 км, в диапазоне скоростей от 0 до 1400 км/ч, перегрузке до 9 единиц.
Следующие поставки запланированы в июне и декабре 2016 года.
С 2005 года Техмаш осуществляет серийное производство пирокомплектов ПК-3,5 для исполнительных механизмов катапультного кресла семейства К-36Д-3,5 для самолетов типа МиГ-31, Су-27, Су-31, Су-35. За это время поставлено более 1400 пирокомплектов.

Бойцов Аркадий Сергеевич. Биография

Биография.

Родился в марте 1923 г. в Московской области, городе Подольске, рос в семье служащего. По окончанию средней школы, обучался в Москве, кожевно–обувном техникуме. В апреле 1941 был призван в ряды советской армии. Закончил Черниговскую авиационную школу, которая в начале войны была срочно эвакуирована в Кызыл-Арват (Туркмения).

С 1942 г. попал на фронт. Нес военную службу в 11-ом истребительном авиаполку (войска ПВО). Охранял воздушное пространство Москвы от налетов немецкой авиации. Младший лейтенант Бойцов совершил 15 боевых вылетов для сопровождения важнейших литерных поездов и прикрытия железнодорожных узлов и перевозок.
По окончанию войны продолжал служить в ВВС страны. В начале 1952 г. направлен руководством в КНДР заместителем командира 16-го истребительного авиаполка. Принимал участие в боевых действиях Корейской войны и лично в воздушных схватках сбил 7 американских самолетов и подбил еще 2.
За период боевых действий в КНДР с января по1952 г. по июль 1953 г. пилоты 16-го авиаполка, летавшие на истребителях МиГ-15бис, смогли одержать 26 побед в боях, при этом потеряв 12 истребителей и 4 летчика личного состава полка.

Награды. Звания.

14 июля 1953 г. за героизм и мужество, проявленные в боевых действиях, майору Бойцову присвоили звание Героя страны с вручением медали «Золотая Звезда» и ордена Ленина.

Вернувшись на родину, продолжил служить в ВВС страны. Окончил в 1958 г. Военно-Воздушную академию при Генеральном штабе. В период 1967 – 1968 гг. являлся командиром 119-й истребительной дивизии. 1966 – 1967 гг. – замком ВВС Приволжского округа. В 1976 г. генерал-майор ВВС А. С. Бойцов вышел в отставку. Жил в городе Куйбышев (с 1991 г. переименован в Самару), работал директором Куйбышевской авиационной школы.

http://avia.pro/blog/

Из истории Аэрофлота

Эта история приключилась во времена, когда наш АЭРОФЛОТ был поделен между авиакомпаниями бывших союзных республик. Причем у этих компаний не было средств ни на ремонт, ни на поддержку самолетов в более-менее приличном виде.
Мой тогдашний жених возвращался из Узбекистана в Москву. Он позвонил мне и сообщил, что его самолет вылетает около 6 вечера. Толпа встречающих ожидала путешественников возле выхода в Домодедово. Самолет задержался на 5 часов. Когда пассажиры самолета начали вываливаться из дверей, все почуяли что-то необычное в выражении их лиц.
Мой жених вышел, вместо того, чтобы обнять, уставился безумными глазами и, ухватив меня за руку, потянул за собой в ближайший кабак. После пары рюмок он очухался и поведал такую историю.
Они уселись в ТУ-154 авиакомпании ХАВОЙ ЮЛАРИ, пристегнули ремни, тягач потянул самолет на взлетную полосу. Разогнавшись, он неожиданно подозрительно затарахтел и постепенно остановился. По салону забегали техники и пилоты. Так самолет простоял на взлетной полосе около часа. Затем его оттащили обратно. Когда один из пилотов проходил мимо и его спросили в чем же дело, он возбужденно ответил, что эта колымага никуда лететь вообще не может, потому что она была построена в 1967 году и с тех пор ни разу не ремонтировалась.
Если бы она даже и взлетела, то не приземлилась бы ни за что — шасси драные, движок старый, обшивка хлопает и т.д.

Когда пассажиров выводили из самолета, мой друг обратил внимание на то, что летательный аппарат и вправду был потрепан, даже серийный номер стерт, зато надпись ХАВОЙ ЮЛАРИ латинскими буквами была неестественно свежа. В общем, пересадили их на другой самолет… почти такой же, но с другим экипажем. Когда пассажиры садились в кресла, некоторые из них изумленно вскрикивали, так как под чехлом, вместо сидения была только металлическая труба. Они просидели в самолете уже около часа, когда выяснилось, что у самолета неисправны шасси. Их снова вывели и отправили в здание аэровокзала, сообщив, что пригонят аппарат из Ростова .Прошло еще несколько часов. Наконец, бодрым голосом была объявлена посадка на прибывший из Ростова самолет. Пассажиры расселись, и самолет взлетел.
На промежуточной посадке где-то через 2,5 часа пассажиры отправились в ресторан, а при возвращении обратно, вдруг кто-то из них завопил: «Смотрите! Это тот же самый самолет!». В ужасе народ уставился на задрипанный летательный аппарат , со стертым серийным номером и сияющими буквами. Но не желая в это верить, они решили, что в ХАВОЙ ЮЛАРИ все самолеты одинаковые.
Но, войдя в самолет мой жених заметил за шторой с любопытством разглядывающего публику того самого пилота, который сказал, что эта колымага летать не будет. Он был в шоке, но деваться-то некуда. Просто сидел и трясся. Подлетев к Москве, аппарат начал нарезать круги. Кто-то из членов экипажа прошел в салон, открыл какие-то панели в полу, влез туда и начал в чем-то ковыряться и грохотать. Выбравшись оттуда, он радостно объявил: «Спокойно, все приедем» и, напевая узбекскую песенку потопал обратно. Народ был почти без сознания, так что когда сели, еще долго не мог поверить в счастливый исход. Естественно, все рванули к аэропорту и, не забирая багаж, первым дело поскакали снимать стресс…

Анастасия Бровко

«Где были в этот момент наши истребители?»

«Военную силу надо было применять конкретно в тот момент, когда состоялось нападение на самолет. Сейчас военную силу надо будет применять по результатам событий. Если они не вернут этого летчика, если они его уничтожат, то тогда надо смешать там все», – заявил бывший начальник Генштаба Юрий Балуевский газете ВЗГЛЯД, призвав применить в Сирии тактику выжженной земли.
Турция имеет право на защиту своих границ. Об этом заявил во вторник премьер-министр страны Ахмет Давутоглу в связи с гибелью в Сирии российского самолета. «Пусть мир знает, что любой, кто нарушает нашу границу, будет получать ответ с нашей стороны. Это наше право – принимать меры», – сказал он.
«Российский самолет был уничтожен? Был. Сейчас по большому счету должно быть реализовано право на самооборону. Не дай бог, что случится и со вторым нашим летчиком»
Как сообщала газета ВЗГЛЯД, во вторник утром фронтовой бомбардировщик Су-24 российской авиагруппы потерпел крушение в Сирии. Как объявил президент Владимир Путин, самолет был сбит ракетой «воздух – воздух», выпущенной турецким истребителем F-16.
По словам главы российского государства, в момент атаки российский Су-24 находился на высоте шесть тысяч метров на удалении 1 км от турецкой границы. Путин назвал это происшествие «ударом в спину», который нанесли России «пособники террористов». Президент подчеркнул, что сбитый Су-24 никак не угрожал Турции, поскольку проводил операцию против запрещенной в России террористической организации «Исламское государство». По словам Путина, атака турецких ВВС на российский Су-24 в Сирии будет иметь серьезные последствия для отношений России и Турции.
О том, как могла бы действовать теперь Россия в этом регионе, в интервью газете ВЗГЛЯД сообщил бывший начальник Генштаба, бывший заместитель секретаря Совета безопасности генерал армии Юрий Балуевский.
ВЗГЛЯД. Юрий Николаевич, по-вашему, Турция давно готовилась и совершенно сознательно сбила российский самолет?
Юрий Балуевский: Это был предсказуемый ответ Турции, и известно почему – мы ударили по самому больному, перекрыли кислород в плане дешевой нефти, которая шла из Сирии в Турцию. И они вот так нам ответили – как говорится, в бессильной злобе. Меня другое настораживает. Мы все время говорили о том, что наши самолеты, которые там летают, должны быть под прикрытием наших истребителей. Вот где были в этот момент наши истребители?
Технически экипаж должен был увидеть, когда его облучили радаром. Наверняка то, что они катапультировались, – это была их реакция на облучение и на применение оружия.
ВЗГЛЯД: Неужели поставки дешевой нефти настолько важны для Турции? Для такой богатой страны это разве не копейки? Может, все же дело в геополитике?
Ю. Б.: Мы были свидетелями заявлений турок на самом высоком уровне о том, что они будут сбивать. Но мы находимся в форс-мажорных обстоятельствах. И Турция, и Россия – мы сегодня члены одной команды, которая пока не оформилась, но она уже занимается одним делом, если верить официальным заявлениям – борется с исламским терроризмом. Тогда почему этот вопрос нельзя было решить на военно-техническом уровне? А этот вопрос решался. Я уверен, что между командами авиагруппы и турецкими военными были какие-то контакты, связанные с так называемыми форс-мажорными обстоятельствами – когда чиркнул или не чиркнул. Это не дает право членам одной команды применять оружие друг против друга. Но это произошло.
ВЗГЛЯД: Значит, Турция не считает себя частью команды? У нее свои интересы?
Ю. Б.: Да, у нее свои интересы. В последнее время сирийские войска вышли на границу Турции, вытесняя тех, кого Турция прикрывает, кого поощряет, обеспечивает, потому что взамен получает почти бесплатную нефть. Значит, турки не особо были заинтересованы в том, чтобы граница была надежно прикрыта.
Мы пришли туда с решительными действиями. Цель одна – защитить свое государство от угрозы терроризма, а также защитить другие государства. Турция посягнула на одного из членов этой коалиции. Мы – одни из тех, кто конкретно, решительно уничтожал террористов. Значит, Турция, по сути, заняла сторону террористов. Так надо сегодня понимать события.
ВЗГЛЯД: Есть ли в нашем Генштабе планы действий отдельно против Турции, а не только в целом против всего НАТО? Сами-то планы наверняка секретны. Но есть ли отдельные планы?
Ю. Б.: Давайте просто порассуждаем безо всяких секретов. Турция – член НАТО. Наша попытка нанести удар по Турции тут же одновременно будет раздута в НАТО как угроза всему блоку со всеми вытекающими отсюда последствиями. Казалось бы, логика такова? Но я против такой логики. Я предлагаю руководствоваться правом 51-й статьи Устава ООН – правом на самооборону. Российский самолет был уничтожен? Был. Сейчас по большому счету должно быть реализовано право на самооборону. Это право применить оружие против тех, кто, по сути, посягнул на суверенитет России, на конкретных российских граждан, на наших летчиков. Здесь дипломатия должна переходить… не к войне, но к реальным делам.
Не дай бог, что случится и со вторым нашим летчиком! Сейчас главное – проводить соответствующие операции по вызволению его из плена.
Военную силу надо было применять конкретно в тот момент, когда состоялось нападение на самолет. Сейчас военную силу надо будет применять по результатам событий. Если они не вернут этого летчика, если они его уничтожат, то тогда надо смешать все. Тогда – тактика выжженной земли. Никакой пощады!

Юрий Зайнашев
•

«Сушки» заходят с моря

Специальный корреспондент «Российской газеты» передает из Сирии
Спецкор «РГ» побывал на базе российских ВВС в Сирии
Российская база Воздушно-космических сил в Сирии расположена совсем недалеко от курортного местечка Латакия. Теперь уже бывшего курорта. С раннего утра воздух сотрясает звук турбин. Су 24 и Су 25 работают по базам террористической группировки «Исламское государство». Мне удалось поговорить с летчиками. Понятно, имен и фамилий я не называю. Безопасность.

Рассказывают, что на завтрак у них была пшенная каша. В обед обещали борщ и макароны с котлетами. Повара все наши, армейские. И почти все продукты привезены из России. Так что у летчиков проблем с питанием не возникает. Живут пилоты в специальных жилых модулях по двое-трое. Во всех комнатах есть кондиционер. Без него совсем трудно.
В сторонке на базе соорудили настоящую русскую баню. Она мобильная, армейская. Грузится на две машины. А вот веников березовых нет. В дело идут местные, эвкалиптовые.
— Никакой разницы по службе нет, — объясняет мне один военный. — Те же машины, те же заправщики, та же инфраструктура. Только жара. Но мы уже привыкли.
Конечно, летчикам пришлось приспосабливаться к особенностям местности. В пустыне не просто ориентироваться.
Но приборы не дают сбиться с пути. Все самолеты оборудованы отечественной системой ГЛОНАСС.
Местный представитель сирийского командования бригадный генерал Али Майхуба высоко оценивает воздушную операцию. Получив поддержку с воздуха, сирийская армия с ожесточенными боями овладела стратегически важными городами Телль-Каб и Телль-Ахмар.

Наивно думать, что террористы в панике покидают свои базы. На юго-востоке формирования ИГИЛ атаковали электроподстанцию, здание таможни и еще несколько кварталов.
Но в провинции Хомс началось наступление сирийской армии. Окружен и уничтожен большой отряд сторонников ИГИЛ.
Бригадный генерал заверил журналистов, что российские бомбы точно попадают в военные объекты террористов. Без российской поддержки не было бы никакого наступления сирийцев.
Эта война страшна еще тем, что города захлебываются от беженцев. По данным губернатора провинции Латакия Ибрагима Салима сейчас их полтора миллиона. Вдумайтесь в эту цифру. Не все они переплывают на лодках в Евросоюз. Большинство ищут убежища в охраняемых сирийскими военными лагерях.
— Я ни за что не покину Сирию! — говорит мне Зульфия из Алеппо.
У нее 8 детей мал мала меньше. Куда им ехать? Живут в палатке на местном стадионе. Хлеб и похлебку выдают бесплатно. Вскипятили чайник. Русские в лагере желанные гости.

— Мы потеряли все! — рассказывает несчастная женщина. — Дом, работу, веру в будущее. Я уж пожила. А каково моим детям придется? Скорей бы это безумие закончилось и мы бы вернулись в родной Алеппо. Спасибо русским, что нас не бросают в беде. Как увидишь Путина, скажи, как мы благодарны. Не забудь!
Отношение к нам самое благожелательное. В вечернем кафе в нашу честь запустили «калинку-малинку». И горячие сирийские парни чуть не подрались за право произнести тост в честь российского президента. Правда, мой сирийский друг предупредил, чтобы я не кушал в городе.
— Есть информация, что за вами идет охота. Так что осторожнее. Могут травануть. Три миллиона российских рублей — это много? Я слышал, что именно эту сумму террористы готовы выплатить за голову российского журналиста.
Что уж тут говорить о наших летчиках! Но, повторюсь, безопасность здесь на высоте. Информация о командирах штурмовиков и бомбардировщиков за семью печатями.
Бетонная полоса поседела от реактивных «струй» наших «сушек». Столько здесь еще не летали. Самолеты заходят с моря. Тоже безопасность.
Короткая пробежка. Выстрел тормозных парашютов. Потом заправка, пополнение боекомплекта и опять ввысь!
Пилоты пролетают над лагерем беженцев. И каждый раз обездоленные люди смотрят в синее сирийское небо. Смотрят с надеждой.
Между тем председатель Народного совета Сирии Мухаммед Джихад аль-Ляххам на полях 133-й сессии Межпарламентского союза в Женеве выразил благодарность России за поддержку в борьбе с терроризмом. «Мы видим, какую роль сыграли российская коалиция, авиация РФ в деле сдерживания терроризма в Сирии, — сказал он. — И это мы ощущаем в реальности, на практике».

Юрий Снегирев
«Российская газета» — Федеральный выпуск №6806 (235)

Времена не выбирают 2

Герой Советского Союза, генерал-майор авиации в отставке, первый и последний вице-президент России, бывший курский губернатор Александр РУЦКОЙ: «Вокруг «форосского» заточения Горбачева много домыслов было, и сам Михаил Сергеевич рассказывал, что его, дескать, арестовали, связь отключили… Все это ложь, вранье чистой воды и предательство: ГКЧП — проект Горбачева, однозначно, и автором сценария путча был непосредственно он»

Часть II

(Продолжение. Начало в № 40)
«ДАВАЙТЕ, — ПРЕДЛОЖИЛ ЕЛЬЦИНУ, — Я ПОЛЕЧУ В ФОРОС И ПРИВЕЗУ ГОРБАЧЕВА»
— Мы о развале большой страны говорили, против которого вы категорически возражали, но начало ему положили, подтолкнули этот процесс события августа 91-го. Происходили они на ваших глазах, в борьбу с ГКЧП вы активно включились — скажите, пожалуйста, каким-то кукольным, объявленным как бы понарошку августовский путч не выглядел?
— Понимаете, с путчем я не боролся — когда все это произошло, и президент России поставил на «-товсь» служебный ЗИЛ, готовясь отъехать в американское посольство, — был разработан, так сказать, порядок отбытия туда…
— …из подвала Белого дома?
— Да…
Я раз 20 Ельцина убеждал: «Этого делать нельзя — этот крест не только на вас ляжет, но и на всех нас», и уговорил-таки. «Давайте, — предложил, — я полечу в Форос и привезу Горбачева». Он колебался: «Как ты туда полетишь? Ты понимаешь, чем это может закончиться?». — «Понимаю, чем все может закончиться, если президента СССР не привезти», — я ответил. «Ну, лети», а дальше мы захватили самолет и улетели без сопровождения по эшелону — никто нами не управлял.
— Кто именно: вы, Бакатин — на тот момент член Совета безопасности при президенте СССР, и председатель Совета Министров РСФСР Силаев?

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА
— Перечисленные вами ребята присутствовали, а в основном занимались этим 20 офицеров внутренних войск, я и на тот момент заместитель министра внутренних дел РСФСР генерал-лейтенант Дунаев.
— Вы захватили самолет — я не ослышался?
— Ну а что было делать — как до Фороса добраться? Знаете, потом вокруг форосского «заточения» Горбачева много домыслов было, и сам Михаил Сергеевич рассказывал, что его, дескать, арестовали, связь отключили… Все это ложь, вранье чистой воды и предательство, потому что еще в марте 91-го, накануне этих событий, Горбачев поставил этим же людям, будущим участникам ГКЧП, задачу разработать проект закона «О введении чрезвычайного положения». Он своих товарищей просто подставил, а сам спрятался на своей даче в Крыму, чтобы посмотреть со стороны, куда же кривая выведет и как народ на эту ситуацию отреагирует.
— ГКЧП — проект Горбачева?
— Однозначно! — я разобрался в этом через неделю после того, как всех его членов арестовали.
— Живых — некоторые, напомню, с собой покончили…
— Вот-вот! Видит Бог, по какому бы вопросу Ельцин впоследствии меня ни вызывал, я всегда просил его: «Выпустите их — они преступления не совершали. Они присягали на верность Родине и хотели лишь одного — сохранить Советский Союз», ведь в ходе Ново-Огаревского процесса рассматривались два формата нового Союза, в том числе федеративный, когда все субъекты СССР имеют: а — политическую самостоятельность и суверенитет и б — экономическую самостоятельность: и что тут плохого? При этом единый центр есть, единая система обороны, единая армия, единая валюта — все получили бы политические, экономические свободы, сберегли бы потенциал и двухполярный мир: вы же видите, к чему приводит однополярный, а сегодня все делается, чтобы его сохранить. Как должен нормальный человек на эту ситуацию реагировать?
— Автором сценария путча был непосредственно Горбачев?
— Ну, конечно.
— Хм, а зачем это ему было нужно? Чего в данном случае он хотел? Увидел, что перестройка вы¬шла из-под контроля и ее последствия стали непредсказуемы?
— До этих событий к Горбачеву относился я уважительно, но с некоторым скептицизмом, потому что не раз вопросы ему задавал и слышал в ответ раздраженное: «Александр Владимирович, ну что ты на съездах партии все время бузишь, почему с этими дурацкими идеями носишься?». Я настаивал: «Михаил Сергеевич, я предлагаю введение частной собственности на средства производства в сфере обслуживания, выборы секретарей крайкомов и обкомов КПСС, федеративный принцип устройства государства, когда каждая республика и политическую, и экономическую получает свободу, но при этом остается в составе единого государства — это как раз и есть перестройка, а вот чего хотите вы, не понимаю», и он начинал ходить, руками размахивать, что-то рассказывать… Нес, понимаете, бред! — а когда, помните, на кораблике в Средиземном море…
— …у берегов Мальты…
— …да, с Рей¬ганом о со¬кращении обычных средств вооружения договорился?..
Мало того, нам еще и перемещать на своей территории войска запретили — если бы я не был военным, может, и пропустил бы все это мимо ушей, но тут понял, что нам просто руки связали и начали резать, уничтожать все: современные танки, оперативно-тактические и тактические ракеты, артиллерию. А вывод войск Западной группы, Северной, Южной? Да, их надо было выводить, но не таким образом…
— …и по¬следующее объединение Германии могло пройти на других условиях…
— Да, и те же Соединенные Штаты Америки клялись-божились тогда, что границы НАТО к России не приблизятся… Вот цена их обещаний! — надо было наивным быть идиотом, чтобы им поверить.
— Сказать, что Михаил Сергеевич Гор¬бачев — наивный идиот, мы не можем, значит?..
— Это уж пускай каждый решает сам, а я свое личное мнение высказываю: так по отношению к своей стране поступать нельзя. Вот внешнюю политику, которую сегодня Путин проводит, я одобряю, хотя она не по вкусу другим. Почему? Да потому, что человек о престиже своего государства думает, а когда вытирают о нас ноги и плюют нам в лицо, кому, вы меня извините, это понравится?
«ПОТОМ ГОРБАЧЕВ ОПИСЫВАЛ, КАК ПЛЕНКУ С ВИДЕОЗАПИСЬЮ СВОЕГО ОБРАЩЕНИЯ ЧУТЬ ЛИ НЕ СЖЕВАЛ И НЕ ПРОГЛОТИЛ — НУ ДЕТСКИЙ ЛЕПЕТ!»
— Зачем, повторяю вопрос, Горбачеву был нужен ГКЧП?
— Зачем? Объясню. Дело в том, что своей болтовней и демагогией он довел ситуацию до крайности, когда политическая элита субъектов Советского Союза попросту обнаглела. Ту же Беловежскую Пущу давайте возьмем, подписание соглашения о создании СНГ — кто давал на это полномочия Кравчуку? Верховная Рада?
— Референдум о независимости, состоявшийся 1 декабря 1991 года, за неделю до встречи трех лидеров в Беловежье…
— Однако Верховная Рада этих полномочий ему не давала, и Шушкевичу Верховный Совет Белоруссии не давал, и Ельцина никто не уполномачивал — значит, эта троица совершила государственный переворот. На такие случаи были Уголовные кодексы УССР, БССР и РСФСР, где четко и ясно прописывалось, что за подобные вещи полагается: тогда высшая мера наказания была предусмотрена — понимаете?
— Вот вы говорите: они обнаглели — и что, Горбачев посредством чрезвычайного положения их приструнить попытался?
— Вспомните: кому первому доложил Ельцин, что больше Советского Союза не существует?
— Бушу-старшему…
— Да, а теперь, когда мне говорят: «Вечно ты, Руцкой, кого-то обвиняешь, везде происки Америки видишь и прочее», я отвечаю: да ради Бога!
— но давайте книгу «Вопрос вопросов»: почему не стало Советского Союза?» почитаем, которую написал американский историк Стивен Коэн, давайте познакомимся со статьями американского экономиста и политолога Фредерика Энгдаля, послушаем, что говорит Дмитрий Саймс, тоже американец, поэтому я абсолютно ничего не выдумываю.
— Хорошо: какой план был или мог быть у Горбачева? ГКЧП региональных лидеров на место поставил бы и тут снова весь в белом Михаил Сергеевич появился бы — так, что ли?
— Конечно.
— То есть все было заранее оговорено и роли распределили?
— Да, 100 процентов!
— Когда вы прилетели к нему в Форос, никакой отключенной связи не было?
— Во-первых, без всяких препон я добрался до самой дачи, и хотя нам пытались помешать осуществить посадку в Бельбеке, мы все-таки сели. Тут же к самолету подъехал «газик», из которого вышел комендант аэродрома, а я же военный человек, и он мне по форме представился: мол, такой-то такой-то. «Слушай, можешь автобус мне дать?» — я спросил, и вот подъезжаем к даче и видим, что у входа Владимир Александрович Крючков и Дмитрий Тимофеевич Язов стоят — председатель Комитета госбезопасности и министр обороны.
— Они прилетели раньше?
— Да. Я подошел, поздоровался…
Спрашиваю: «В чем дело?» (рукой якобы в сторону ворот указывает), а они: «Нас не пускают». — «Как? — удивился я. — Он вами же арестован». — «Да кто его, Александр Владимирович, арестовывал?».
Подхожу, нажимаю кнопку звонка, выходит начальник службы безопасности Горбачева Медведев. «Я к Михал Сергеичу», — говорю. Он: «Сейчас». Набирает: «Михаил Сергеевич, здесь Руцкой». — «Пускай заходит». Захожу в здание, и первое, что вижу в холле, — телефон-кремлевку: трубку снимаю — опа! — работает… Мне отвечают: «Коммутатор». — «Девушка, соедините меня с Ельциным» — второй раз повторять не пришлось. «Борис Николаевич, — докладываю, — я в Форосе, все нормально, сейчас буду разговаривать с Михаилом Сергеевичем». — «Ну, давай. Перед вылетом в Москву позвони» — и я положил трубку.
— Какой, однако, спектакль!
— Дальше рассказываю. Там балюстрада — смотрю, а по лестнице Раиса Максимовна спускается вниз и плачет. Она, видимо, меня не узнала и воскликнула: «Все!», а когда подошла, слезы высохли: «Я думала, вы приехали нас арестовывать». — «Да ну, Раиса Максимовна, — успокоил ее, — я, наоборот, прилетел вас забрать».
Заходим к Михаилу Сергеевичу — он в бежевом пуловере, небритый, и тут же эмоционально начал рассказывать: «Связь отключили, так я старенькую «Спидолу» на чердаке нашел и эфир прослушивал». Я про себя думаю: ну какая может быть старенькая «Спидола» на чердаке, если здание дачи сдано год назад? Потом он описывал, как пленку с видеозаписью своего обращения чуть ли не сжевал и не проглотил — ну детский лепет!
— То есть ареста не было?
— Если человек в заточении, если у него связаны руки, ведет он себя по-другому — я уж не говорю о том, что есть тысячи способов самолету не дать приземлиться. По пути следования от аэродрома до резиденции я видел, так сказать, обеспечение безопасности: никто нас не остановил, а можно ведь было нашу группу убрать — никто бы и не вякнул, и, наконец, третье — внутри самой дачи обстановка была спокойная…
Я говорю Горбачеву: «Михаил Сергеевич, ладно, заканчиваем и полетели в Москву». — «Я на своем самолете». — «Нет, полетите вы на моем». Ну а у меня были нормальные с Владимиром Александровичем Крючковым отношения, потому что он в моем освобождении из плена большое участие принимал, так я еще и его с собой забрал.
— Как заложника?
— Нет-нет: не дай Бог, — думаю, — со стариком что-то случится… Мы с ним на борту даже по рюмке выпили, перекусили… Мы же самолет Янаева захватили, поэтому там и покушать, и выпить что было.
«РУЦКОГО СЕЙЧАС ВЕЗДЕ ВЫРЕЗАЮТ — НИГДЕ ВЫ МЕНЯ НЕ УВИДИТЕ»
— В Москву вы прилетели вместе с Горбачевым, и я помню эти кадры, которые обошли весь мир: спускается Михаил Сергеевич по-домашнему так одетый и следом Раиса Максимовна с завернутой в плед внучкой…
— А Руцкого сейчас оттуда везде вырезают — нигде вы меня не увидите…
Из книги Александра Руцкого «О нас и о себе».
«Ночь прошла в суматохе, и больше к Ельцину я не заходил — организовывал питание прозябших под дождем защитников Дома Советов, занимался патрулем, пропускным режимом, инструктажем на случай штурма, а рано утром, когда уже рассвело и я решил чуть-чуть поспать в кресле, высушив одежду у калорифера, раздался звонок из приемной Ельцина: меня при¬гласили на совещание к президенту.
Я пришел пер¬вым, ему доложили, и, не дожидаясь остальных, он при¬гласил меня к себе. На удивление, Ельцин выглядел свежо. Поздоровавшись и не интересуясь, как про¬¬шла ночь, Борис Ни¬ко¬лаевич спросил меня, как я отнесусь к тому, если он сейчас немедленно вылетит в Форос к Горбачеву. Я сказал, что этого делать нельзя: один «узник» Фороса уже есть — будет и второй, кроме того, мало ли что может на перелете случиться: тогда СССР и РСФСР лишаются двух главных руководителей.
С улыбкой мой ответ Ель¬цин одобрил и про¬из¬нес: «Давайте послушаем, что по этому поводу скажут Силаев и Хасбулатов, но лететь туда я не собираюсь». Улыбка сменилась серьезным выражением лица: «Туда полетите вы, Александр Владимирович, и во что бы то ни стало доставите Горбачева в Москву. Ну что, согласны?». Я без колебаний ответил, что готов выполнить поручение, и тут вошедший в кабинет дежурный секретарь сообщил, что Хасбулатов и Силаев ожидают в приемной.
Ельцин посмотрел на меня и взглядом дал понять, чтобы я молчал, разместившись в кресле в сторонке. Что только ни пел Силаев «вождю демократии»: и какой он великий, и какой умный и мужественный — в общем, Россия без него пропадет. Судя по выражению лица Ельцину не нравилось, что я стал свидетелем такого подобострастия: президент хвалебную оду прервал и сообщил, что принял решение — в Форос полетит Руцкой. После небольшой паузы Силаев и Хасбулатов тоже выразили желание туда лететь, но Хасбулатову Ельцин отказал и предложил обсудить этот вопрос на Верховном Совете.
В зале заседаний Силаев выбежал на трибуну и заявил, что он лично возглавит экспедицию за Горбачевым, — бурные овации «герою» закончились единогласным решением о направлении Силаева, Руцкого и комиссии из пяти депутатов в Форос.
Решение решением, а на чем туда лететь, не знал никто. В 14 часов перед нами в Форос улетел самолет президента СССР, на борту которого находились Крючков, Язов, Бакланов и Тизяков, на другом улетел Лукьянов. Бросили все: страну, войска… — управление (посредством телеграмм из Киева) взял на себя главнокомандующий Сухопутными войсками СССР Варенников (почему из Киева, если штаб главкомата Сухопутных войск СССР находится в Москве, надо спросить у самого генерала армии).
На аэродроме Внуково остался борт Янаева, который также собирался лететь в Форос: другого не было, и я принял решение захватить этот самолет и вылететь на нем. Дал команду генералу Дунаеву, в то время заместителю министра МВД РСФСР, сфор¬мировать группу захвата из офицеров Орловской школы милиции и вместе с нами выдвигаться в аэропорт, и в 14.30 мы выехали во Внуково. По пути удивило не только спокойствие и беспрепятственность нашего продвижения, но и количество уходящей из Москвы бронетехники. Все дороги от Садового кольца до аэродрома были забиты танками — даже у аэропорта головы колонны не было видно. Военные регулировщики, видя эскорт правительственных машин РСФСР, обеспечивали нам проезд, и через час мы были на аэродроме.
На месте, откуда вылетают правительственные делегации, самолета Янаева не оказалось — нам сказали, что он стоит у депутатского зала во Внуково-1, и через 15 минут мы были там. Охрана самолета, увидев нас, разбежалась — к нам вышел командир корабля и доложил, что готов лететь. Я дал команду оцепить самолет нашей охраной и попросил забившегося в угол салона Силаева провести на борт остальных членов делегации: Бакатина, Примакова, народных депутатов, а также представителя Посольства Франции, попросившего нас взять его с собой (дипломат этот прибыл самостоятельно, что вызвало вопрос: кто ему обо всем сообщил и с какой целью он собирается с нами лететь?). Следом в аэропорт прибыли машины с другими сотрудниками посольств, иностранные журналисты, депутаты. Видя, что их не берут, они чуть ли не штурмом решили прорваться в самолет, и мне пришлось лично встать у входа и пропускать только тех, кого мы намерены были взять, с расчетом оставить пустые места для Горбачева и его семьи.
В 16.52, взлетев из Внуково, мы взяли курс на Форос. По маршруту следования нам отказали в управлении полетом практически все командные пункты «Аэрофлота» и Военно-воздушных сил — на свой страх и риск летели мы самостоятельно. На полпути на нас вышел один из командных пунктов и передал, что управляет нами и что президент РСФСР договорился с аэродромом Бельбек: нас примут и обеспечат посадку (связь с КП вел я из пилотской кабины). На подлете к аэродрому, однако, посадку нам запретили и предложили следовать на Симферополь, но я приказал командиру корабля не подчиняться и заходить на посадку. Он безоговорочно выполнял мои команды, и на глиссаде снижения нам все-таки разрешили посадку на Бельбек. Благополучно приземлившись, мы зарулили на стоянку самолетов местного авиационного полка ПВО, нас встретил эскорт машин руководства города Симферополя и поселка, где расположен аэродром, а также начальник штаба авиационного полка. Оставив самолет под охраной, мы, вооруженные автоматами, отправились на дачу к Горбачеву в Форос.
По пути нам никто не мешал, у въезда на дачу нас встретила знакомая мне вооруженная охрана Горбачева (многих сотрудников я знал лично). Нам предложили пройти в стоящий в стороне служебный домик и подождать 10-15 минут, поскольку принять нас Михаил Сергеевич пока не готов (проходя в здание, я заметил стоящих в стороне под деревьями Крючкова и Язова). Мы действительно прождали не более 15 минут, и за это время обменялись мнениями о происходящем со Стерлиговым (тогда помощником вице-президента): ни он, ни я не могли понять, что происходит. Если Горбачев -¬ узник Фороса, то почему так свободно мы оказались у него на даче? Почему охрана его вооружена, почему нас с оружием беспрепятственно пропустили на территорию?
Наш разговор прервали и пригласили пройти к президенту СССР. Подходя к зданию, я заметил, как из-за занавески смотрит на нас Горбачев. В холле опять попросили подождать, а через пять минут с распростертыми объятиями навстречу нам вышел сам Михаил Сергеевич. После короткой сумбурной речи о том, что мы спасли его из «заточения», он пригласил нас в комнату с камином — усадив за стол, предложил попить чаю и стал расспрашивать, как мы будем выбираться из Фороса.
Он предложил: я со своей командой вылетаю первым, а он после того, как переговорит с прибывшими членами ГКЧП, вылетит следом на своем самолете.
Затем Горбачев стал расписывать, как по старому приемнику VEF, который нашел он на чердаке, получал информацию о том, что происходит в Москве, как, записавшись на видеокамеру, порезал на куски видеопленку и передал ее «на волю»… Я его прервал и предложил поговорить отдельно без свидетелей. Он, я и Силаев вышли в другую комнату, где я и предложил свой вариант его доставки в Москву. После некоторых колебаний он нехотя согласился лететь на моем самолете, но попросил, чтобы ему дали возможность предварительно встретиться с Лукьяновым.
Когда после беседы с Горбачевым мы вышли, по лестнице со второго этажа навстречу нам медленно спускалась бледная Раиса Максимовна — увидев меня, она улыбнулась: «Большое спасибо вам, Александр Владимирович, что прилетели спасать нас».
Мы от¬бы¬ли на аэродром готовить самолет: подъехав к правительственному залу ожидания, я с группой автоматчиков остался ждать Горбачева, никому не говоря, что он летит с нами, — президент¬ский самолет, уже готовый к вылету, тоже ждал своего хозяина.
Через час появился эскорт ма¬шин с Горбачевым, его семьей и членами ГКЧП. Мои автоматчики отсекли машину Горбачева и отправили к нашему самолету — членам ГКЧП с моей охраной (под командованием генерала Дунаева) я предложил вылететь на президентском самолете после того, как взлетим мы. Забрав с собой Владимира Александровича Крючкова (по-другому я поступить не мог, поскольку в 1988 году он, председатель КГБ СССР, лично занимался моим освобождением из пакистанского плена), я отправился с ним к своему самолету. Чета Горбачевых на¬хо¬ди¬лась уже на борту, заняв правительственный салон, и через 15 минут мы взлетели и взяли курс на Москву.
Президент СССР и его семья ликовали, и когда я предложил поужинать и по поводу удачи выпить, Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна не отказались. Если бы кто мог посмотреть тогда со стороны на нашу веселую компанию, подумал бы, что встретились очень близкие друзья, которым пришлось пережить долгую разлуку. Пока летели, состоялся не только очередной рассказ о «заточении» в Форосе, но и раздача портфелей. Силаеву предложили пост премьер-министра СССР, Бакатину и Примакову — министерские портфели и одновременно должности заместителей пре¬мьер-министра, офицерам — очередные воинские звания.
Подлетая к Моск¬ве, я запросил посадку, на пробеге нам приказали зарулить во Внуково-2. Под¬руливая к правительственному аэровокзалу, в иллюминатор я увидел, что перед ним все спокойно (на всякий случай я все же дал команду начальнику своей охраны Владимиру Тараненко: если по нам откроют огонь, выпрыгнуть из самолета и вызвать огонь на себя, чтобы дать нам возможность взлететь с рулежки. Володя согласился — я всегда, в любой обстановке доверял этому честному и мужественному человеку, ставшему впоследствии моим другом и незаменимым помощником).
При подаче трапа, однако, все выглядело спокойно. Нас встречали две группы: одну возглавлял ми¬нистр МВД РСФСР генерал Баранников, другую — не помню кто, но в ней были министр ино¬странных дел СССР Бессмертных, начальник Генерального штаба Моисеев, министр гражданской авиации СССР Па¬ню¬ков. Янаева в свите встречающих не оказалось.
После недолгих лобзаний, на которые было неловко смотреть, Горбачев дал пресс-конференцию, и мы помчались в Москву: Михаил Сергеевич — к себе домой, мы — в Дом Советов. Под возгласы «ура» еле-еле туда пробились, потому что через каждые 50 метров Силаев останавливался и поднятыми руками провоцировал толпу на приветствия: «Си-ла-ев, Си-ла-ев, Си-ла-ев…». Бросив машину и Силаева, мы с охраной пошли пешком, стараясь не быть замеченными, но это не удалось: через 100 метров нас подхватили люди и принялись скандировать: «Руц-кой, Руц-кой, Руц-кой…».
Пробившись через толпу, мы все-таки вбежали в здание, и я сразу же направился в приемную президента РСФСР, где мне сообщили, что Ельцин спит. Попросил разбудить, и помощник нехотя побрел в комнату отдыха Ельцина. Через 15 минут без особого энтузиазма Борис Николаевич меня принял — выслушав доклад, спросил, где Силаев. Я ему показал на окно, откуда слышался шум: перед собравшимися выступал Силаев. Прислушавшись, Ельцин поморщился: видимо, ему, как и мне, неискренний пафос премьера был неприятен.
Несколько минут помолчав, Ельцин позвал своего помощника Суханова и приказал принести что-нибудь выпить и закусить. Выпив три рюмки и рассказав, как прошло «освобождение» Горбачева, о чем беседовали в самолете (из соображений этики полностью рассказывать о раздаче портфелей не стал), я простился и ушел, а придя в свой кабинет, упал на диван — три ночи без сна сделали свое дело. Проснулся от гула за окном — на площади перед Домом Советов шел митинг. Приведя себя в порядок, направился к Ельцину, но в приемной мне сказали, что он с Силаевым и Хасбулатовым на митинге.
К балкону, с которого уже выступал Ельцин, направился и я. Охрана президента нехотя меня пропустила, я встал в сторонке и передал записку с заявкой на выступление дирижеру митинга Бурбулису (такую же записку подал ему и Никита Михалков, но ему сразу ответили: слова не дадут). Бурбулис, зыркнув на меня глазами-пуговицами, сквозь зубы попросил подождать. После выступления Ельцина слово предоставили Хасбулатову, затем Силаеву, потом кому-то из крутых «демократов». Я собрался уходить и уже был в дверях на выходе с балкона, когда услышал, что Бурбулис объявил выступление вице-президента России Руцкого. Выждав, когда прекратится бурное скандирование: «Руц-кой, Руц-кой, Руц-кой…», я произнес короткое слово благодарности защитникам Белого дома и под те же возгласы ушел к себе в кабинет.
Дав команду сдать оружие и навести порядок на моем этаже и в кабинетах секретариата, направился в душ. Побрился, надел привезенные сюда женой чистую рубашку и глаженый костюм (семьи Ельцина, Хасбулатова, Силаева с государственных дач во время путча эвакуировали, а мои ребята с женой ждали, переживая за меня, чем все это закончится, в квартире депутатского дома на улице Королева). Пройдясь по этажам и убедившись, что мое указание о сдаче оружия и наведении порядка выполняется, вернулся к себе.
На сердце была какая-то пустота, и тогда я так и не понял: что же, собственно, произошло? События напоминали дурацкий политический детектив, и если бы не погибли трое молодых парней, все это можно было считать пошло сыгранным фарсом.
Необходимо было привести свои мысли в порядок, и где-то около 15 часов я позвонил президенту. Хотел просить встречи, чтобы расставить все точки над «i», но прямой телефон молчал. Позвонил в приемную — недоуменный голос дежурного секретаря, удивленного, что я нахожусь в Белом доме, сообщил, что Ельцин с руководством убыл «отметить победу» (невольно вспомнились высказывания в бане и в бункере в адрес «сделавшего свое дело» вице-президента).
Как стало известно позже, Ельцин лично утвердил список приглашенных по случаю победы на торжество, но, несмотря на треп холуйствующих журналистов, абсолютно никакой обиды из-за этого я не испытывал. С каждым днем становилось понятнее: меня, опытом дворцовых интриг не умудренного, просто использовали для достижения своих целей.
После этого я с Ельциным не разговаривал даже по телефону около двух недель. Мне, собственно, не о чем было говорить, а Ельцину, которому предложили поставить на мне крест, не было до меня никакого дела.
Работая над проектом президентской власти в России, я все же ждал приглашения на встречу, и в один из дней, видимо, устав от шумных застолий, Ельцин вспомнил, что есть вице-президент. Раздался звонок прямого телефона, и Борис Николаевич как ни в чем не бывало попросил оказать помощь Ролану Быкову, который просил денег на детскую киностудию. При этом президент не забыл спросить, чем все это время я занимался. После краткого доклада он предложил мне встретиться через два дня, а по вопросу проекта президентской власти и национальной гвардии переговорить с Бурбулисом.
Сначала пришел Ролан Быков, а после него с рулоном схем зашел Бурбулис. Ничего утешительного в них я не увидел — мой проект был изуродован до неузнаваемости. Сдерживая себя, я заметил Бурбулису, что через год-полтора они вместе с Ельциным вернутся к нему, но будет поздно: с такой системой власти не то что реформы проводить нельзя — можно развалить страну вместе с ее экономикой!
Бурбулис спросил: «Что, именно эти слова передать президенту?». Я ответил ему: «Да, так и передай». Кроме этого, попросил оставить за мной, вице-президентом, федеральное контрольное управление, а в отношении остального высказался в том духе, что могут делать все, что хотят, — по крайней мере, за эту чушь под названием «демократия» и «реформа» никакой ответственности нести я не буду. Ехидно улыбаясь, Бурбулис собрал свои схемы и ушел из кабинета, не попрощавшись, — подождав еще два дня и не дождавшись звонка от Ельцина, я написал заявление о сложении с себя полномочий вице-президента и положил его в сейф.
16 сентября, в день моего рождения, раздался звонок прямой связи с Ельциным — поздравив меня, он пригласил к себе. Вручил подарок — часы, поинтересовался, как мои дела, чем занимаюсь. Я рассказал о разговоре с Бурбулисом и положил перед ним на стол заявление об отставке. Внимательно прочитав текст, Ельцин отдал мне его назад, попросив, чтобы я «прекратил никому не нужную затею».
Заявление, судя по всему, застало президента врасплох: столь решительного шага он от меня не ожидал. Пригласив в свою комнату отдыха, налил по рюмке коньяка и предложил выпить за мое здоровье и за перспективу нашей совместной работы, рекомендовал поехать и посмотреть госдачу в Архангельском, которую выделил для моей семьи.
Разговаривали мы около часа — согласившись с моими доводами, он пообещал, что все контрольные ведомства выведет из состава правительства и подчинит себе, дав поручение вице-президенту сформировать их и в дальнейшем руководить системой контроля.
На новоселье в Архангельском Ельцин пришел с Наиной Иосифовной и в присутствии всех приглашенных рассказывал, какой я молодец, как мы вместе осуществляем реформы. Под вечер, когда все разошлись, мы с женой прогуливались по саду, и я рассказал ей, что на самом деле происходит в наших отношениях с Ельциным. Позднее о своей откровенности я долго жалел — после всех дрязг на работе пришлось выслушать еще и упреки жены. «Я тебе говорила, — сказала она, — не связывайся с этим популистом и болтуном, подожди, еще не то будет… Посмотри, как хамски он вел себя на сессии Верховного Совета в отношении Горбачева, — неужели не видишь ты, с кем связался?..» (действительно, пригласив Горбачева на сессию Верховного Совета, Ельцин наглейшим образом публично президента СССР унизил).
Устав от празднований победы, поздравлений и политических интриг, Ельцин в последних числах сентября убыл отдыхать в Сочи, предоставив право управлять Россией недавнему преподавателю научного коммунизма Бурбулису, однако слово сдержал и в ноябре закрепил за мною контрольный блок. Все предстояло создать на пустом месте, но уже к концу ноября таможня, комитет по стандартам и качеству начали работать. Бурбулис неистовствовал, постоянно распуская слухи, что Руцкой создает второе правительство, поддерживал его и Силаев, все время внушая Ельцину, что он принял неправильное решение, которое необходимо отменить. Эти два деятеля, увидев, что я не в шутку собрался создать систему контроля за текущей экономической деятельностью и ходом реформ, своего все же добились: Ельцин не раз предлагал мне отказаться от этой затеи и заняться чем-либо другим.
После того как президент отправил Силаева на «повышение» к Горбачеву в правительство СССР, полномочия председателя Совета Министров РСФСР он возложил на себя, прекратив драку за этот пост между Бурбулисом и Скоковым — Скоков, оставшийся не у дел, получил задание формировать Совет Безопасности, а Бурбулис стал первым заместителем председателя правительства России. Вся полнота власти от загулявшего хозяина перешла к нему — именно он формировал правительство России из лаборантов и младших научных сотрудников, а на вторую роль пригласил бывшего заведующего отделом журнала «Коммунист» Егора Гайдара с командой, которую я потом назвал «мальчиками в розовых штанишках».
…После назидательной беседы со мной рассвирепевший Ельцин отобрал все структуры, которые за вице-президентом ранее закрепил…».
«МИХАИЛ СЕРГЕЕВИЧ, — ГОВОРЮ, — НУ НЕ НАДО: ЗА КОГО ВЫ МЕНЯ ДЕРЖИТЕ?»
— Вы говорили когда-нибудь Горбачеву, что его игру разгадали?
— Ситуация складывалась так: я его привез, приехал к Белому дому, как сегодня это здание называют, а там масса людей. По громкоговорителю я объявил, что Горбачев на месте, противостояние закончено (народ ликовать начал!) и Борису Николаевичу пошел докладывать, а на следующий день меня Михаил Сергеевич пригласил: «Ну, как думаете, Александр Владимирович, — спросил, — что будет дальше?». — «Думаю, — я ответил, — что как президент СССР вы должны освободить арестованных Язова, Крючкова и председателя Верховного Совета Анатолия Ивановича Лукьянова». — «Да ты понимаешь, что они преступление совершили?!». — «Михаил Сергеевич, — говорю, — ну не надо: за кого вы меня держите? Как мужчина, вы должны поступить именно так, потому что это ваши товарищи и подчиненные».
— Министр внутренних дел Пуго между тем уже к тому времени застрелился, вид¬нейший вое¬на¬чаль¬ник маршал Ахромеев повесился, управделами ЦК Кручина выбросился (или его выбросили) с балкона…
— Тогда я еще не знал, что в марте у Горбачева с будущими гэкачепистами разговор состоялся, что сценарий был Горбачевым предложен — эти детали потом уже всплыли. Он покачал головой: «Нет, я этим заниматься не буду, а что ты о подписании Союзного договора думаешь?». — «Ситуацию вы завели в тупик, — был мой ответ, — но если выскажетесь однозначно за федеративный формат устройства СССР, если жестко поставите в рамки политическое руководство союзных республик, все будет в порядке».
Вы помните, что потом в Беловежской Пуще случилось? — и вот 12 декабря 1991 года депутаты Верховного Совета РСФСР в раздумье сидят: поддержать это — не поддержать, а вице-президент — не депутат! — на трибуну выходит и говорит: «Ратифицировать этот документ нельзя!». Ну, представьте, какие отношения между президентом и вице-президентом России были после того, как один подписал этот сговор, — договором я его не называю! — а второй с трибуны призвал его не ратифицировать?
Почему я именно такую занял позицию? Во-первых, меня обманули. Когда Борис Николаевич с группой сопровождения: Бурбулисом, Шахраем и Козыревым — этими, так сказать, прозападниками в Белоруссию отправлялся, он заверил, что летит подписывать экономическое соглашение о сотрудничестве, а утром я бреюсь, и вдруг по радио — тогда еще, помните, был «Маяк»? — слышу: «Нет больше Советского Союза» — представьте себе!
— А вы — вице-президент…
— Сделано, в общем, все было по меньшей мере подло…
— …и по отношению к вам оскорбительно!
— Может, он так из-за недоверия поступил, а может, из-за чего-то еще непонятного, но больше всего смущало меня другое. Последствия распада СССР я представлял себе четко — это означало полный крах экономического потенциала, развал вооруженных сил и обороноспособности страны, потерю авторитета на мировой арене, а люди эти одну цель преследовали. Помните, что о наркоманах я вам говорил? — так вот, власти они хотели любой ценой.
Из книги Александра Руцкого «О нас и о себе».
«Не знал я, что, кроме развала экономики, Ельцин и его команда готовили заговор против СССР — втайне, под руководством все того же Бурбулиса. 7 декабря 1991 года по установленному протоколу я провожал Ельцина и сопровождающих его персон: Бурбулиса, Шахрая, Полторанина и Козырева в Минск. На вопрос: с какой це¬лью направляется столь высокого уровня делегация, мне ответили — для подписания договора о дружбе и сотрудничестве между Россией и Белоруссией. Проводив президента (а было уже где-то 19 часов), я уехал на дачу, но на душе было не¬спокойно: какой до¬говор, какая дружба? Ответ на свой воп¬¬рос я получил во второй половине следующего дня, когда средства массовой информации сообщили, что в Вискулях, в Бе¬ловежской Пуще на границе Польши и Белоруссии, подписано соглашение о «прекращении существования» Советского Союза и о создании Содружества Независимых Государств.
В своих «Записках президента» Ельцин вполне откровенно опишет этот заговор перекрасившихся коммунистических вождей, забыв только упомянуть, что никто не давал ему права распоряжаться судьбой великого государства и 300 миллионов граждан:
«Был отличный зимний вечер, стоял легкий морозец. Тихий снежок — настоящий звонкий декабрь. В резиденции председателя Верховного Совета Республики Беларусь мы собрались втроем: Шушкевич, Кравчук и я — собрались, чтобы решить судьбу Союза…
Беловежская встреча проходила в обстановке секретности, резиденцию даже охраняло особое спецподразделение.
Работали мы как заведенные, в эмоциональном, приподнятом настроении. С нашей стороны — Бурбулис, Шахрай, Гайдар, Козырев, Илюшин…».
Вот кто ответствен за все последствия преступного документа, который без войны уничтожил великую державу, ее экономический и научный потенциал, породив нищету миллионов и кровь множества межнациональных войн. Сегодня эта компания захватила в России всю полноту власти и претендует сохранить ее на следующий срок любыми средствами — видимо, эти деятели понимают, что если придет время восстановления законности, срок они не на власть получат, а на пребывание в местах «не столь отдаленных». Не потому, что кто-то намерен им мстить, а потому, что возрождение России без восстановления законности и справедливости невозможно.
«…Я хорошо помню: там, в Беловежской Пуще, вдруг пришло ощущение какой-то свободы и легкости, — пишет Ельцин. — Подписывая это соглашение, Россия выбирала иной путь развития… Быть может, я и не мог до конца осознать и осмыслить всю глубину открывшейся мне перспективы, но сердцем почувствовал: большие решения надо принимать легко». С такой вот легкостью Ельцин расчленил наше государство по искусственным большевистским границам и бросил на произвол судьбы 30 миллионов русских в так называемом «ближнем зарубежье».
Узнав о случившемся, я стал звонить Горбачеву — после неоднократных попыток меня с ним все же соединили, я попросил встречи, и Горбачев сказал, что я могу приехать к нему через час. Михаил Сергеевич был на удивление спокоен. Я спросил у него, знал ли он о цели визита Ельцина в Минск и о заговоре по уничтожению Советского Союза. На вопрос он ответил уклончиво, вроде: «Не знал, но догадывался, что Ельцин, вернее, Бурбулис, что-то затеял».
После небольшой паузы он спросил меня, что я по этому поводу думаю. Ответ мой заключался в том, что это — преступление, государственный переворот. Видимо, моя оценка ему не понравилась, и когда я ему предложил проявить решительность, используя закон и власть, арестовать эту пьяную троицу, подписавшую в угоду США позорный сговор, от таких слов он даже побелел. Засуетившись, попрощался со мной и попросил не горячиться — сказал, что не все так страшно, как мне кажется, и положение дел можно спасти…».
— Мне приходилось слышать, что на самом деле Борис Николаевич Ельцин был прямой креатурой председателя КГБ СССР Крючкова — дескать, Ельцина потому и не арестовали в первый же день ГКЧП, что Крючков протежировал его вместо Горбачева в президенты СССР…
— Это, считаю, домыслы. У меня с Владимиром Александровичем были очень хорошие, добрые отношения, и накануне этих событий он меня пригласил и вопросы задавал такие, знаете ли, с подтекстом — выяснял, на чьей я стороне. Они это умеют…
— Ну, кто на что учился…
— Вот-вот. Об этом я никому, по сути, не говорил, но он уже покойный, да и время прошло — сегодня можно. У нас доверительный был разговор, поэтому, когда прощались, я спросил: «А с какой собственно целью, Владимир Александрович, вы меня приглашали?». Он замялся: «Ну, Саша, понимаешь, давно не видел…» — а сам просто прощупывал. Меня же не проведешь — я уже в таких вещах поднаторел, потому что, когда в пакистанской тюрьме сидел, по три раза в день допрашивали…
— Вы, словом, таких умельцев уже повидали…
— …и штучки их все знаю, поэтому уверен: цели заменить Горбачева Ельциным у Крючкова не было. Надо отметить, что Борис Николаевич опытным был хозяйственником — это сейчас министрами модно назначать тех, у кого биография из трех состоит строчек: родился, учился, женился — министр. Никакого опыта, ничего: главное, чтобы в руках умел ложку держать и авторучку — и, пожалуйста, может руководить, а потом итог — дефолт 98-го. Сегодня, прямо скажем, тоже не все в кадровой политике правильно и хорошо, но того, что тогда в экономике происходило, что со страной творилось, я просто не понимал. Точнее, чисто по-человечески не мог с этим согласиться.
«ЭТИ ВОТ МАЛЬЧИКИ В РОЗОВЫХ ШТАНИШКАХ, БИОГРАФИЯ КОТОРЫХ ИЗ ТРЕХ СОСТОЯЛА СТРОЧЕК: РОДИЛСЯ, УЧИЛСЯ, ЖЕНИЛСЯ, — ПРЕДЛОЖИЛИ ЕЛЬЦИНУ ДРУГОЕ, НО КАК МОЖНО ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ ОГРОМНОЙ СТРАНЫ ПАЦАНАМ ДОВЕРЯТЬ, КОТОРЫЕ САМИ НИКТО И ЗВАТЬ НИКАК? — Я ЭТОГО НЕ ПОНИМАЛ»
— Думаю, что когда Ельцин принимал решение идти с вами в паре на президентские выборы и предлагал вам пост вице-президента России, рассуждал он примерно так: боевой генерал, летчик, в афганском плену побывал, Герой Советского Союза — за него и армия проголосует, и семьи военнослужащих…
— Однозначно — так это и было…
— Вы, однако, были все-таки в его команде чужим, явно с окружавшими его вчерашними преподавателями марксизма-ленинизма и политэкономии социализма диссонировали, и в этом, мне кажется, и причина возникшего вскоре конфликта. Помню, как вы назвали правительство Гайдара «мальчиками в розовых штанишках» — эту фразу подхватили, она стала крылатой…
— Ну так они действительно были такими, а сам Гайдар-то? Ну вот представьте себе: реформу экономических отношений поручили…
— …кабинетному работнику…
— …человеку, который отделом экономики газеты «Правда» руководил, — вы понимаете? Он же все время на американского экономиста Милтона Фридмана ссылался, слова «монетаризм» и «либерализм» как заклинание повторял, но это все глупости! Есть еще и британский экономист Джон Кейнс — возьмите его работу «Общая теория занятости, процента и денег», и увидите, что запускать либерализацию цен и приватизацию в переходный период — это однозначно путь в нищету.
Сегодня количество либералов и монетаристов в правительстве, в банковской системе по-прежнему достаточно велико, и пока они не наиграются, особых успехов у России не будет, потому что рыночная экономика тоже планирования требует и управления. Пустив на самотек любой процесс: политический, химический, физический, экономический, — мы сможем достичь цели, которую поставили? Конечно же, нет!
— С правительством Гайдара вы не поладили, у вас было нашумевшее столкновение с Бурбулисом, которое выплеснулось за стены Кремля, а с чего начался конфликт с Ельциным, где его поворотная точка?
— Помните, я вам говорил: еще за месяц до выборов он меня приглашал идти с ним вместе, и я отказался: дескать, не понимаю, чем в этой системе власти могу заниматься? Когда Ельцин вернулся к этой теме во второй раз, он сказал: «Александр Владимирович, вы офицер, заслуженный человек, воевали, в мирное время такие боевые получили награды…». Борис Николаевич понимал: чтобы в ту пору эти ордена заслужить, надо было действительно что-то сделать.
— По блату и тем более за деньги их тогда не давали…
— Бесполезно было и пытаться! Он по¬обещал: «Вы будете заниматься военно-промышленным комплексом, реформой армии, социальными вопросами семей военнослужащих, разработками новых видов вооружения. Вам, боевому летчику, командиру, которым сам новые средства поражения испытывал, вносил изменения и дополнения, что называется, и карты в руки».
— Хорошее предложение — здорово!
— Да, здорово. Избрали… — и с ходу мне сельское хозяйство дают…
— …на котором «горели» все…
— Да, а Черномырдину в рамках комиссии Гор — Черномырдин сотрудничество с Гором, вице-президентом США, по вопросам авиации и космоса поручают. Прошло некоторое время, и они увидели, что с фермеризацией страны я не согласен, — дело в том, что в этих вопросах ничего не соображал, поэтому создал Федеральный центр земельной и агропромышленной реформы. Пригласил туда специалистов всех рангов: от рядового колхозника до профессоров, академиков ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина. — Д. Г.) — и поставил задачу: пишите, что нужно сделать, чтобы АПК России был в состоянии накормить население страны не в достатке, а в избытке — еще и поставлять продукты питания за рубеж. Они все просчитали, обосновали…
Этот материал я передал Ельцину, тот полистал… Не знаю почему, но закладку положил, и сколько я к нему потом ни заходил, закладка все время на том же месте была. Ему это было неинтересно, потому что эти вот мальчики в розовых штанишках, биография которых действительно из трех состояла строчек, предложили ему другое, но как можно экономический потенциал огромной страны доверять…
— …пацанам…
— …которые сами никто и звать никак? — я этого не понимал.
Ну и теперь самое главное. Ладно, молодые люди, — ради Бога! — но снобизм в них до такой степени развит был, что они вообще никого не слушали. Институт экономики Академии наук им до лампочки, ВАСХНИЛ — тоже, а ведь там работали люди, серьезную жизненную школу прошедшие, ученые степени получившие. Почему я, например, в Институте экономики защищался? (В 2000 году Руцкой защитил докторскую диссертацию «Стратегическое планирование и развитие агропромышленного комплекса». — Д. Г.), почему в какой-то там пединститут не пошел или еще куда-то? Потому что считаю: если претендуешь на что-то, докажи это тем, кто не дутые, а настоящие академики, профессора, и это мне удалось.
«ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ, — Я ЕЛЬЦИНУ ГОВОРИЛ, — ЧТО ВОКРУГ ВАС КОМПАШКА — ЭТАКИЙ КОЛЛЕКТИВНЫЙ РАСПУТИН, -КОТОРАЯ ПРОСТО УГРОБИТ СТРАНУ»
— Первый свой резкий, нелицеприятный разговор с Ельциным помните?
— Ну конечно, и они, эти разговоры, были неоднократно. Ну, скажем, двухпалатный парламент я ему предложил — это моя разработка. Верховный Совет по мажоритарной формировался системе, и точно так же нужно было избирать депутатов в Совет Федерации, то есть в верхнюю палату, но они там начали это все выкручивать, так сказать, по-своему. Потом поцелуйчики с руководством Соединенных Штатов Америки пошли, трения с руководством СССР начались, все эта суверенизация и прочее… Конечно, я не мог своего мнения не высказывать…
— До крика порой доходило?
— И до крика тоже. Я трижды писал заявление: «Прошу освободить меня от занимаемой должности», но в соответствии с Конституцией Российской Федерации — тогда РСФСР — отправить вице-президента в отставку мог только съезд народных депутатов, и то по решению судебных органов, то есть сначала суд должен был признать меня виновным в том или ином преступлении, а уже на основании приговора съезд делал оргвыводы, и каждый раз, когда я клал на стол очередную бумагу с прошением об отставке, Ельцин задавал мне один вопрос: «Вот вы заявление написали — будете на съезде его обосновывать?». — «Конечно, — я отвечал. — Пусть все знают, что вокруг вас создалась компашка — эдакий коллективный Распутин, которая просто угробит страну. Я потому и пишу заявления, что перед высшим законодательным органом России хочу объяснить, что здесь собралась камарилья, которая преследует одну только цель — развалить нашу экономику, растащить национальное достояние».
Я это знал точно, потому что мне, кроме сельского хозяйства, «подвесили» еще и Межведомственную комиссию Совета безопасности Российской Федерации по борьбе с преступностью и коррупцией, и знаете, мы грязными делами: прослушкой, видеонаблюдением — не занимались. Проводили просто экспертизу указов и распоряжений президента, постановлений правительства, касающихся материальных и финансовых ресурсов, — ну, например, на¬правили деньги куда-то, а те исчезли, эшелоны авиационного керосина и дизельного топлива отправили — и где они?
— Помню, в апреле 93-го по телевидению по¬казывали, как, выступая в Верховном Совете, вы заявили, что у вас есть 11 чемоданов компромата на Ельцина, — они были дейст¬вительно?
— Не на Ельцина, и слово «компромат» я тоже никогда в своей практике не применял. Это был не компрометирующий материал, а документы, по которым провели экспертизу, а дальше ими должны были правоохранительные органы заниматься, потому что в Межведомственную комиссию были откомандированы не мальчики в розовых штанишках, а следователи Генеральной прокуратуры, Комитета государственной безопасности, МВД, представители Верховного суда. Извините, но специалистов в званиях ниже полковника, генерала там не было…
— …и они свое заключение дали?
— Да, совершенно верно.
— Коррупция, значит, уже набрала размах?
— По полной программе шла, и вот вам пример. Допустим, морской порт Находка — представляете, что это такое? — уходит за 200 тысяч долларов, а если точно, за 120 тысяч — по цене «мерседеса».
— Для кого-то была находка…
— Вот-вот, или Ачинский глиноземный комбинат, или Красноярский алюминиевый, или «Уралмаш»… Вы знаете, волосы становились дыбом — вот сидишь и просто диву даешься, хотя мы, моя команда (у меня к тому времени свой секретариат был, своя административная структура, в которой опять же ни одного с биографией из трех строчек не наблюдалось), предлагали альтернативную приватизацию в два этапа. Сначала опять-таки сферу обслуживания приватизировать, на которой можно механизмы приватизации откатать…
— …на парикмахерских и магазинах, правильно?
— Да, и туда же и предприятия легкой промышленности попадали, которые шили костюмы, туфли, плюс рестораны, кафе…
— Прекрасно…
— …но как приватизация по нашему замыслу должна была проходить? Сначала проводился бы тендер, после чего победитель получал в трастовое управление предприятие, ресторан, кафе и подписывал с государственной структурой договор: он, дескать, обязуется за такой-то период привлечь столько-то инвестиций, заменить технологическое оборудование, выйти на выпуск конкурентоспособной продукции. Если вы этот договор выполняли, предприятие вашей собственностью становилось, и вы, как ипотеку, выплачивали за 15-20 лет из прибыли реальную его стоимость — по-человечески?
— Абсолютно…
— Кто бы на таких условиях в бизнес пришел? Люди, обладающие в первую очередь интеллектом, потому что попробуйте-ка выиграть тендер, в голове ничего не имея. Такие должны быть экономически грамотными, у них должны быть идеи, и страна получила бы нормальные и, подчеркиваю, цивилизованные, интеллектуальные средний класс и бизнес, а не гранатометы на улицах, где шли тогда настоящие войны.
Дальше. После того как откатали первый этап, приступаем ко второму — к приватизации средней промышленности. Основообразующая промышленность — я имею в виду металлургические комбинаты, природные ресурсы, включая нефть, газ и все прочее, — остается за государством, а все остальное по уже опробованной реализуется схеме. Деньги, которые поступали бы за реальную стоимость полученных в собственность предприятий, шли бы в накопительный фонд, которым распоряжался бы не министр, не премьер-министр, не президент, а съезд народных депутатов, то есть народ…
— …ну, просто идиллия…
— …и люди уже дальше бы их распределяли: на образование, на здравоохранение, на развитие спорта, на строительство новых школ и дорог. Представьте себе, мы в первом приближении просчитывали — это сотни триллионов долларов.
«ЕЛЬЦИН ХВАТЬ ДИКТОФОН И В СТЕНУ ИМ ЗАПУСТИЛ — ЧЕРНОМЫРДИН УСПЕЛ УКЛОНИТЬСЯ»
— Скажите, а вы не боялись такие пред¬ложения выдвигать и такие создавать комиссии?
— Ну а чего бояться, и зачем же тогда я туда пришел? Сегодня меня многие упрекают: «Вы, Александр Владимирович, такую позицию заняли…». — «Мог бы другую занять, — отвечаю, — и до сих пор был бы во власти». У меня с головой все в порядке, я даже субъект федерации — область — вытащил, извините за выражение, из дерьма, но вместо того, чтобы «спасибо» сказать, меня подло (другого слова не нахожу) с регистрации сняли. Вот он — итог, вот благодарность — понимаете?
Да, я мог занимать другую позицию, и сегодня у меня все бы было в порядке. Вы посмотрите, до сих пор в отношении меня риторика 93-го года продолжается — с одной стороны, фильмы идут по телевидению, где рассказывают, как ельцинская команда угробила страну, уничтожила армию, а с другой стороны, Руцкой, который пытался помешать в этом, кто? — экстремист!
— За что, если не секрет, Ельцин запустил в Черномырдина диктофоном?
— Была ситуация… Началась забастовка на «ЗИЛе», Борису Николаевичу, понятно, не до того… Звоню Виктору Павловичу Баранникову…
— …министру безопасности…
— Царствие ему небесное, умер уже (в 93-м году он был со мной, хотя тоже другую позицию мог занимать). «Виктор Павлович, — говорю ему, — на «ЗИЛе» серьезная забастовка: ты не в курсе, где Борис Николаевич?». Он в ответ: «Где, где…
— …в Караганде!..
— …Что ты, не знаешь, что ли?». — «Давай тогда вместе туда съездим». Он сразу: «Поехали», а эти ребята всегда с собой диктофон носят, но я же не знал… Ну, выступил там на митинге, а министром экономики (первым в независимой России) был Андрей Нечаев такой. Он и сейчас иногда ахинею по поводу митингов на Болотной площади да на проспекте Сахарова несет — эта вся, извините за выражение, шушера, которая страну уничтожила, снова пытается протестные настроения использовать, и люди верят ему — вот что самое страшное!
Прибыли мы, короче, и я говорю: «Вот приедет Борис Николаевич (а людям сказали, что он уехал. — А. Р.) — я его попрошу дать Нечаеву зарплату в три тысячи рублей, приставлю к нему охрану свою и посмотрю, как он будет на эти деньги жить». Что они делают? Часть фразы вырезают, и получается «Вот приедет Борис Николаевич, я ему дам зарплату в три тысячи рублей, приставлю к нему охрану свою» — и дальше по тексту…
— …монтируют…
— …ага, и несут Ельцину. У него как раз день рождения, ну и меня пригласили, и вдруг он спрашивает: «Александр Владимирович, вы три тысячи рублей взяли?». Я удивился: «Да у меня и больше есть» — и по тональности «въезжаю»: что-то тут не то, потому как он…
— …дурным глазом глядит?
— Да, и тут в присутствии всех диктофон включает: «Вот, слушайте. Как вам не стыдно?». Я возмутился: «Все было не так», и тут же Виктор Павлович достает из кармана свой аппарат — ж-ж-ж-ж-ж! Полистал и включает: «Борис Николаевич, а было на самом деле вот как». Ельцин хвать диктофон, который ему подсунули, и в стену им запустил — тот вдребезги…
— И в Виктора Степановича попал?
— Нет, пролетел мимо, просто Черномырдин за столом сидел перед Ельциным — прямо по курсу, но он успел уклониться. На следующий день Ельцин меня пригласил: «Александр Владимирович, все, давайте помиримся и начнем работать — вот что вы хотите?». — «Только одного, — я ответил. — В Конституции есть строчка, где говорится, что вице-президент России осуществляет по поручению президента его отдельные полномочия и замещает во время отсутствия».
— Дайте поручения, да?
— «Я же лично для себя ничего не прошу, — говорю, — дайте только нормальные поручения». — «Какие хотите?». — «Вы военно-промышленный комплекс мне обещали, — напомнил, — так вот, его разворовывают и растаскивают, а это национальное достояние страны. Разрешите, реформой вооруженных сил реально займусь, потому что те, кого вы назначили, — несерьезные люди, они вообще ничего не соображают. Надо в конце концов вопросы семей военнослужащих решать: люди без квартир, чемодан — вокзал — это же ненормально».
Еще я его спросил: «Зачем это сельское хозяйство мне дали?». Я, кстати, мечтал, чтобы все распоряжения, постановления и указы заканчивались пунктом: кто конкретно несет персональную ответственность за их исполнение, так вот, тот указ был единственный, где говорилось: за состояние агропромышленного комплекса России персональную ответственность несет вице-президент. «Издайте такой же указ, только по ВПК и реформе Вооруженных сил», — попросил, — я же знал, почему мне Межведомственную комиссию поручили. Это была идея Бурбулиса, который подставить меня хотел: типа Руцкой что-то нароет и выкопает сам себе яму — его грохнут, потому что я же серьезные дела стал вытаскивать. Расскажу только о последнем. Представьте, Залоговый фонд в Швейцарию 20 тонн золота отправляет: вот накладная, произведена погрузка, а на место 15 тонн прилетели — где еще пять?
— В воздухе растворились…
— Ну да, утруска, усушка — вы же знаете, когда мясо возят, там есть процент на списание. Я к Ельцину: «Борис Николаевич, куда эти пять тонн утрусили?» — так что не все там здорово было: грабеж шел просто тотальный.
Поэтому я предложил: «Дайте, я делом займусь. Посмотрите, в авиации технику надо менять, регламентные проводить работы, боевая подготовка к нулю сведена — мы сегодня если два звена боеготовых наберем, то хорошо, а это же Военно-воздушные силы России»…
Сегодня на Болотной площади, на проспекте Сахарова митингующие много неприятных слов в адрес Путина говорят — минуточку, господа, а что же он принял? В каком состоянии были промышленность, сельское хозяйство, оборонный комплекс, Вооруженные силы — вы что, думаете, за это время он разруху мог превратить в процветание? Я как-то сижу и думаю: а почему люди ждут чуда? Ответ очень простой: всему причиной тотальная, подчеркиваю, экономическая и юридическая безграмотность населения — что в Украине, что в России, что в Белоруссии…
— …везде…
— Я говорил уже тысячу раз: необходимо основы экономики и права в курс средней школы ввести, чтобы, получив аттестат зрелости, молодой человек в экономических процессах мог ориентироваться, чтобы имел четкое представление, как себя защитить, как с позиции юридического права отстоять свои интересы, потому что, если элементарного представления о праве, об экономике — а это основы жизни! — гражданин не имеет, его легко использовать втемную, он требовать будет: вот дай — и все! Смотрите, что сейчас происходит в Египте. Благополучная страна, я там в 71-72-м годах был, лично Хосни Мубарака знал и помню, что из себя Каир и другие города Египта представляли, — это были деревни, кишлаки. Согласитесь, он процветающую сделал страну — только на туризме сумасшедшие деньги они зарабатывали, а кто туда сегодня поедет?
— В хаос…
— Посмотрите, что происходит на площадях, люди на футбольном матче друг друга режут — тихий ужас! Думаете, это случайность? Нет!
— Таких случайностей не бывает…
— Вот вам система однополярного мира, а если сохранился бы двухполярный, этого не было бы, потому что те, кто стремился тогда к однополярности, знали: можно получить по башке.
(Продолжение следует)
Киев — Москва — Киев

AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Tag Archives: авиация