Я вернулся домой в Москву после двадцатилетней работы в Вашингтоне. Произошло это внезапно — после того, как американцы во время очередного отпуска отозвали уже выданную мне журналистскую рабочую визу.
Бытовых проблем навалилось столько, что поначалу мы с женой просто не знали, за что хвататься, и хватались в основном за голову. Лично меня вовремя образумил зять, удивленно спросивший: «А что такого страшного произошло? Все целы и невредимы, все дома, среди своих…»
Действительно, семья, друзья — главный плюс возвращения. Есть и много других, я их с удовольствием коллекционирую. Важно ведь, не что с тобой случилось, а как ты к этому относишься…

Ветер перемен
Начать с того, что Москва удивительно похорошела. В Вашингтоне я просто не знаю такого красивого и ухоженного парка, как на Воронцовских прудах у нас под окнами, а ведь я еще помню эту усадьбу совершенно заброшенной. Не видел я в Америке и ничего сравнимого по доступности и удобству с новым Центральным кольцом Московского метрополитена. Объехав его целиком по кругу, я буквально со всех сторон осмотрел родную, но быстро меняющуюся и не всегда уже узнаваемую столицу и получил огромное удовольствие.
ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ
Кстати, вот это ощущение быстрых перемен — пожалуй, вообще главное за все время после возвращения. Оно не покидало меня и в Москве, и в Подмосковье, и, например, в Нижнем Новгороде, куда я домчался к родным на новом для меня поезде — стремительной «Ласточке», и в Дивеево, обители святого Серафима Саровского, где мы с родней побывали.
В позднее советское время у нас десятилетиями ничего не менялось. Теперь же вектор динамизма жизни сместился. Да, Америка по-прежнему живет вольготнее и богаче, но там застой, если не регресс. Да, России тяжело наверстывать упущенное, но она рвется вперед. И ветер наполняет ее паруса.

Выгоды…
В заснеженной и местами слякотной Москве чисто: от дома до работы я добираюсь, не запачкав ботинок, а мне до метро шагать 15 минут, причем, как я это называю, «огородами». Для меня это внове — как и то, что в соседней «Пятерочке» среди зимы можно свободно приобрести не только спелые бананы, но и, например, авокадо, к которому я пристрастился за океаном. Другое дело, что на соседней полке — не нормальные сметана и масло, а какой-то невообразимый «сметанный продукт»…
Начать с того, что Москва удивительно похорошела. В Вашингтоне я просто не знаю такого красивого и ухоженного парка, как на Воронцовских прудах у нас под окнами, а ведь я еще помню эту усадьбу совершенно заброшенной
Практически исчез былой бич нашей жизни — очереди, причем не только в магазинах, но и в присутственных местах. Окружной многофункциональный центр госуслуг, куда мне за последнее время не раз приходилось наведываться за различными документами, по удобству легко даст фору, скажем, вашингтонской автоинспекции — DMV.
Есть примеры изменений и, так сказать, нематериального свойства. За уже достаточно долгий срок я почти не видел на московских улицах пьяных. Видел бездомных, но в Вашингтоне с его более щадящим климатом они встречаются, пожалуй, чаще.
Вот, кстати, еще одно отрадное впечатление: разговор с участковым по поводу пары бомжей, поселившихся в начале зимы в нашем подъезде, начался с его напоминания о том, что у них такие же гражданские права, как и у всех. И людей в итоге не выбросили на мороз, а аккуратно переселили.
Список, как говорится, можно продолжать. Например, на работе я до последнего времени находился в оплачиваемом отпуске. Это не благотворительность: он накопился за прошедшие годы и был положен по закону. Но у моих американских знакомых, когда я им об этом рассказывал, округлялись глаза: в США узаконенного права на отдых нет вообще.

…и издержки
Что касается издержек московской жизни, о самой неприятной недавно сообщил Гидрометцентр. По его оценкам, за весь декабрь солнце в нашей столице выглядывало из-за туч всего на 6–7 минут. В Вашингтоне, куда мы сразу после Нового года ездили собирать вещи, стоял, по местным меркам, лютый холод, но при этом, как обычно, было солнечно.
Профессионально моя новая жизнь обещает быть значительно сложнее прежней. В Америке я охотился за новостями, которые в России зачастую не были известны вообще никому. При удаче мог добыть настоящую сенсацию. В Москве же по определению огромное множество людей, куда более осведомленных о местной жизни, чем любые журналисты. К тому же и достучаться до этих людей едва ли не проще за океаном, где я со многими из них пересекался, чем дома.

Выборы, выборы…
Другое дело, что и здесь ничто не мешает задавать по-настоящему интересные вопросы.
Практически исчез былой бич нашей жизни — очереди. Окружной многофункциональный центр госуслуг, куда мне за последнее время не раз приходилось наведываться за различными документами, по удобству легко даст фору, скажем, вашингтонской автоинспекции
Взять хотя бы самую актуальную тему — выборы. И США, и Россия обвиняют друг друга во вмешательстве в предвыборные процессы. Москва при этом предлагает договориться о невмешательстве, Вашингтон пока не реагирует. Многое остается неизвестным или неясным.
Американские ссылки на российские хакерские атаки и активность в соцсетях как ключевой фактор избрания президентом США Дональда Трампа, на мой взгляд, неубедительны, чтобы не сказать смехотворны. Но и обычная российская «привязка» к нашим скорым выборам всего и вся — от санкций до олимпийского допингового скандала и вообще нападок на Россию в американской печати, — честно говоря, требует уточнения.
Доказательной конкретики не хватает с обеих сторон. В принципе это, конечно, понятно, поскольку речь идет о сфере ответственности спецслужб. Я пытался получить отклик на российскую критику у начальника пресс-службы ЦРУ, которого помню еще по его работе в минюсте США, но получил в ответ стандартное «без комментариев». Да и что он должен был мне сказать? Что они за нами не следят? Но это же их работа. Что следят, но не вмешиваются? Тоже ни ему сказать, ни мне поверить невозможно.
ЭКСПЕРТНОЕ МНЕНИЕ
Хорошо еще, что и помимо постороннего вмешательства в теме выборов есть интересные сюжеты. В Америке, например, президентская гонка немыслима без предвыборных дебатов всех основных претендентов. У нас это необязательное условие. Правда, наш действующий президент проводит марафонские пресс-конференции и «прямые линии», но официальные дебаты с его участием — все же другое дело.
Конечно, я с удовольствием послушал бы подробное объяснение, почему их у нас нет. Хотя, честно говоря, ответ и так во многом понятен. В Америке система по существу двухпартийная, и кандидаты ведущих партий спорят фактически на равных. У нас пока реально некого поставить рядом с действующим главой государства, а на упрек по этому поводу он недавно резонно ответил: «Не мне же самому для себя конкурентов воспитывать…»
А заведомые фавориты и в США стараются сводить публичные споры с аутсайдерами к абсолютному минимуму, чтобы не создавать рекламы конкурентам. И, наверное, вообще не участвовали бы в дебатах, если бы того не требовала незыблемая традиция.

Мозги, промытые Америкой
Собственная моя постоянная оглядка на Америку кажется мне естественной: как-никак, я прожил там в общей сложности почти полжизни. Но вот масштабы «американского присутствия» в общественном сознании россиян, которых лично ничто не связывает с США и которым, казалось бы, не должно быть никакого дела до этой страны, меня, честно говоря, поражают.
Масштабы «американского присутствия» в общественном сознании россиян, которых лично ничто не связывает с США и которым, казалось бы, не должно быть никакого дела до этой страны, меня, честно говоря, поражают
Начать можно с телевидения, где в различных ток-шоу идет бесконечное перемывание костей американцам. Часто приходится слышать, что это сознательный пропагандистский подход, призванный, с точки зрения властей, укреплять сплоченность нации. Так сказать, борьба за суверенитет в информационном пространстве.
Допустим. Но какой может быть суверенитет, если на том же телевидении у нас сплошные кальки с американских образцов, как правило низкосортных? Если в Москве и других наших городах и весях на каждом шагу всякие «сити», «плазы» и «Капитолии»? Если мы изъясняемся все более на смеси английского с нижегородским и в собственной жизни — от корпоративной до семейной — старательно копируем чужие «компетенции», привычки и нравы? Причем по собственной доброй воле. Или все это тоже государственный агитпроп нам навязывает?

А отсюда, между прочим, и до трагедий с насилием в школах нетрудно ниточку протянуть. В Америке-то такие трагедии давно не в диковинку. Я писал несколько лет назад об этой оборотной стороне американской свободы, а на днях представитель РПЦ Владимир Легойда на пресс-конференции в ТАСС выразил ту же мысль и подчеркнул: «Если свобода, которая есть в демократических государствах, не балансируется нравственностью, то общество все сильнее будет скатываться в ад. Это совершенно очевидно».

Что перенимать
Если уж что и стоит, на мой взгляд, перенимать у американцев, так это их традиционную улыбчивость, приветливость, взаимную вежливость. Многим они кажутся неискренними, но, как говорится, лучше притворная любезность, чем откровенное хамство.
Мне говорили, что в Москве, особенно среди молодежи, сейчас модно подчеркнуто не обращать внимания на окружающих, «смотреть сквозь людей» и даже не извиняться, если случайно кого-то заденешь. Правда, сам я этого не замечал. Наоборот, наблюдал, как в метро молодые люди со смартфонами и наушниками уступали места тем, кому трудно стоять. А когда однажды на улице меня попросили помочь упавшему старику, рядом притормозила машина и молодая девушка за рулем (еще одна примета времени) сама вызвалась довезти его до дому.
Ну и раз уж речь зашла о культуре общения, не могу не сказать еще об одном. Как быть с нашим родным матом? Которым мы все больше «не ругаемся, а разговариваем» (фраза покойного генерала Александра Лебедя, с которым я в свое время познакомился в Вашингтоне) — причем вне зависимости от пола, возраста и общественного положения. Мне это в Москве очень режет ухо — видимо, с непривычки.
Слава богу, хоть к этой напасти американцы никакого отношения не имеют. Или я ошибаюсь?

Андрей ШИТОВ
Обозреватель ТАСС