Россия обязана вернуться на оба берега Днестра
В Приднестровье я не был почти четыре года. Раньше ездил регулярно. На мероприятия, на празднование Дня республики в качестве гостя, и просто отдохнуть. По-настоящему влюбился в этот край, в его природу, в его людей. Но все изменил «Майдан». Мы привыкли ездить через Одессу. Дешевле, чем через Кишинев, да и надежнее и безопаснее стало после того, как в Молдавии пришли к власти «проевропейские партии». Последний раз был в 2013-м накануне «Майдана». А потом Одесса стала небезопасным местом, да и я оказался во всех украинских «черных списках» как «пособник террористов». Приднестровье оказалось закрыто для меня, как оказался закрытым выезд из него для десятков тысяч граждан России, проживающих там, которых Украина просто перестала пускать через границу.
Когда жители ПМР постоянно ездили в Одесскую область: на отдых, за покупками, к друзьям и родственникам. Помню, как-то ехал из Тирасполя в Одессу летней ночью. Стояли на границе несколько часов — была огромная очередь из машин. Люди ехали на море. Просто на выходные. В пятницу вечером уезжали, в воскресенье возвращались. Теперь этого больше нет. Выехать могут лишь те, у кого есть украинский или молдавский паспорт. Впрочем, многие жители Приднестровья давно обзавелись всеми четырьмя паспортами. Так надежнее. Многие, но не все.
Приглашение на президентские выборы в качестве международного наблюдателя было несколько неожиданным, но очень приятным. Согласился, не раздумывая, зная, что придется пережить не самые лучшие моменты в Молдавии, где сегодня бушуют собственные нешуточные политические бури, а избранный президент Игорь Додондо сих пор не вступил в должность, так как его противники всеми силами оттягивают этот момент, грозя едва ли не «Майданом». Силовые структуры пока что контролирует парламент, где пророссийские силы не имеют большинства. Так что ждать помощи в случае возникновения конфликтов нам было неоткуда. А они были неминуемы. Накануне в Приднестровье съезжались другие международные наблюдатели, и молдавские спецслужбы тщательно отфильтровывали их на границе, стараясь не пустить в страну максимальное их количество.
Билеты пришлось брать на рейс российской S7, хотя они и дороже, чем на Air Moldova, и лететь на час дольше. Зато они летят в обход «страны 404», от которой после инцидента с самолетом «Белавиа» можно ожидать, чего угодно. А тут в самолете целых трое «террористов» и пособников. Лучше перестраховаться. Береженого бог бережет.
Неприятности начались в Кишиневе сразу на паспортном контроле. Женщина-пограничник долго вертела в руках наши паспорта, после чего передала их другому сотруднику, а нам велели подождать в сторонке. Потом к нам подошли и начали задавать традиционные для таких случаев дурацкие вопросы: с какой целью, к кому, надолго ли, есть ли обратный билет, есть ли бронь в гостинице, есть ли страховка, сколько с собой денег и т. п. Ситуация была бы нормальной для какой-нибудь Германии, которая опасается пускать к себе российских граждан в каких-либо иных, кроме туристических целях. Там тоже, бывает, допытывают — сколько денег с собой, где будете жить и когда обратно. Вероятно, опасаются, что «руссо туристо» окажется вовсе не «туристо», а нелегальным мигрантом, желающим осесть в Европе и найти там работу. Собственно, именно по этой причине они всячески препятствуют процессу установления безвизового режима с Украиной. Украинские заробитчане намного опаснее российских. Впрочем, россияне без обратного билета, брони в гостинице и наличия необходимой для отдыха приличной суммы денег тоже подозрительны. Но в Германии. Не в Молдавии, у которой самой треть населения — на заработках за границей.
Понятно, что мы никакие не трудовые мигранты, а самые натуральные «политические», и едем мы прямиком в Тирасполь для участия в «незаконном» избирательном процессе. Нам предлагают еще подождать, пока в комнату, где сидят сотрудники, подтягиваются все новые и новые люди в форме. Наконец, нас приглашают в комнату. По одному. Доходит и моя очередь. Все те же расспросы: кто, куда, зачем? После этого мне предлагают написать все это в письменном виде в заявлении почему-то на имя начальника аэропорта. Я такой-то такой то, прибыл тогда-то в Республику Молдова с туристическими целями и планирую оставаться до такого-то числа. Жить буду там-то (если у друзей, укажите имена-фамилии, адрес), встречаться планирую с теми-то… Собираюсь ли посещать «Приднестровский регион»? После этого сотрудник вручил мне паспорт и радостно объявил, что теперь я «на крючке» и, в случае если объявлюсь за пределами Кишинева, у меня будут огромные проблемы, вплоть до уголовной ответственности.
Ух, как гора с плеч. Хотя осадок остался. И напоминание о том, что, несмотря на то, что президентом стал пророссийский политик (впрочем, полноценным президентом он станет даже не после инаугурации, которую его противники усиленно пытаются отложить, а после того, как проевропейские партии утратят большинство в парламенте, а следовательно — контроль над правительством и силовыми структурами), мы все еще находимся в не самой дружественной, мягко говоря, стране, и пока мы не пересечем границу с ПМР, надо держать ухо востро.
Границу пересекли спокойно. Вопреки слухам о том, что ЕС заставил-таки Кишинев развернуть там полноценные КПП, с молдавской стороны там по-прежнему дежурят лишь полицейские, которые не проверяют документы даже у тех, кто едет на машине с номерами приднестровского МИДа. Как рассказали нам встречающие сотрудники ведомства, к ним уже привыкли, хотя иногда «мурыжат» в аэропорту, когда те вылетают за границу, отнимая время, задавая глупые вопросы, ответы на которые прекрасно знают сами. Видимо, просто так положено для отчетности. Не выпустить или не впустить приднестровцев, многие из которых имеют молдавские паспорта, они просто не могут. Что там МИД, даже президент летает через аэропорт Кишинева. Хотя, когда есть возможность доставить неприятности приднестровским чиновникам, они используют эту возможность по максимуму. С гражданами России сложнее. Тем более в такие «опасные» периоды, как выборы в ПМР. Если бы мы сказали, что едем на выборы, завернули бы просто без вариантов.
С приднестровской стороны границы тем более нет никаких препятствий. Машину с министерскими номерами пропускают без проверки документов. Полтора часа и мы в Тирасполе.
Даже на уровне сравнения городов чувствуется резкий контраст. В Кишиневе живет почти миллион человек, в Тирасполе — только 133 тысячи. Но Тирасполь какой-то более ухоженный, чистый, уютный город, даже асфальт на тротуарах целее. Никаких пробок (в отличие от Кишинева), правила дорожного движения все соблюдают, водители пропускают пешеходов. И воздух как-то другой… Свободнее дышится как-то. Может, от того, что тут ближе к морю и чуточку теплее. А может, от того, что здесь чувствуешь себя в полной безопасности. Хотя и понимаешь, что ты в «котле», окруженном со всех сторон враждебными странами, и чтобы попасть в Россию отсюда, нужно будет еще пережить немало неприятных и попросту опасных моментов.
Наверное, действительно нужно долгое время не видеть город, чтобы заметить изменения. Когда ездишь каждый год — не замечаешь. Тирасполь реально меняется в лучшую сторону. Сразу бросаются в глаза новые дома. В центре практически не осталось ветхих построек — на их месте строятся новые многоэтажки. В том числе, жилые. Казалось бы, для кого, если люди едут на заработки в Россию. Строятся новые гостиницы, торговые центры, открываются новые рестораны. Опять же, для кого, если экономическая ситуация сильно ухудшилась за последнее время, а республика находится в самой жесткой блокаде за всю историю существования?
Может, не так страшен черт, как его малюют? Средняя зарплата у бюджетника — три тысячи приднестровских рублей (примерно 12 тысяч российских). Для сравнения, зарплата библиотекаря в Брянской области — восемь. Бутылка водки (извините за такое сравнение, но это показатель) — в наших деньгах 80 рублей. В России — 200. Но не только водка — все дешевле. В разы. Ситуация точно не хуже, чем в российской глубинке. Это при том, что Россия огромная, богатая страна и не в блокаде. Но тем не менее, сдерживать уменьшение зарплат и рост коммунальных платежей в условиях кризиса и блокады — очень непросто. Многие по-прежнему уезжают. По-прежнему, мало молодежи. При этом республика продолжает строиться, несмотря на козни врагов. Конечно, по большей части, благодаря России. Если бы не Россия, было бы совсем худо.
И люди по-прежнему, хотят быть с Россией, чувствуют себя форпостом «русского мира». Здесь вариантов федерализации с Молдовой, о которых говорят сегодня в Кишиневе и в Москве, никто даже не рассматривает всерьез. Люди сделали свой выбор, и он остается неизменным. Кстати, на выборах тема «одобрения Россией» используется абсолютно всеми кандидатами. Все пытаются выставить себя в качестве «кандидата» от Москвы. Это нормально.
А еще Приднестровье остается по-настоящему демократической республикой. Долгое время ее ругали за то, что ее первый президент Игорь Смирнов двадцать лет был у власти, держался до последнего. Говорил, что не уйдет, пока не признают республику. Но пять лет назад он ушел, проиграв выборы в первом туре. От него ожидали попытки устроить «Майдан», даже какие-то люди собирались на площади, когда стали известны первые результаты. Но он ушел. Выборы выиграл пока еще действующий президент Евгений Шевчук, который в то время был самым популярным политиком ПМР.
Я хорошо помню те времена. Популярность Шевчука была бешеной. Люди устали и хотели перемен. Они не хотели больше Смирнова, но не хотели и победы Анатолия Каминского, с которым Шевчук боролся во втором туре. Каминский был спикером парламента и, соответственно, представителем холдинга «Шериф» — самой могущественной корпорации республики, имеющей монополию практически на все: промышленность, магазины, заправки, казино, футбольный клуб и стадион, даже легендарный завод «Квинт».
Шевчук стал как бы третьей силой, что и принесло ему безоговорочную победу на выборах, спустя три года.
Тем не менее, именно Шевчук стал президентом «провалившихся надежд». Не берусь судить, возможно ли было вообще как-то улучшить жизнь в тех условиях, как и о том, насколько серьезно все то, в чем его обвиняют оппоненты. Его обвиняли в коррупции, в кумовстве, что он расставил везде своих людей, заменив профессионалов на молодых девочек, привезенных с заграничных курортов. Его обвиняли в том, что при нем ужесточилась цензура, усилились репрессии против политических оппонентов — это так, многие политик смирновской эпохи были вынуждены уехать из страны, хотя самого основателя республики никто не тронул — он до сих пор спокойно живет в Тирасполе. Шевчука обвиняли также в стремлении сдать государственность ПМР, в том, что он едва ли не «украинский шпион».
За пять лет у населения накопилось очень много вопросов к Шевчуку, которого сделали ответственным за все проблемы. Он сплотил против себя функционеров прежней власти, «Шериф», представителей бизнеса, бюджетников и даже пенсионеров, которым отменил бесплатный проезд в городском транспорте. И произошло предсказуемое. Год назад партия Шевчука разгромно проиграла выборы в Верховный совет, уступив все тому же «Обновлению». А в минувшее воскресенье сам Шевчук проиграл президентские выборы «обновленцу» Вадиму Красносельскому. Опять же разгромно и уже в первом туре.
Красносельский более чем в два раза обошел Шевчука. При достаточно высокой явке — в почти 60 процентов. Конечно, голосование было во многом протестным. Многие голосовали не за Красносельского, а против Шевчука. И на утро противники Шевчука не скрывали ликования в соцсетях. Лишь немногочисленные «голоса разума» высказывали обеспокоенность тем, что отныне «Шериф» сосредотачивает всю полноту власти в своих руках. Если раньше им приходилось идти на компромисс с президентом, то теперь все. Республика «Шериф», как шутили многие еще раньше.
Не знаю, каким путем пойдет теперь Приднестровье. Как распорядится «Шериф» всей полнотой власти. Каким будут отношения с избранным, но еще не вступившим в должность президентом Молдовы, который уже поздравил его с победой и предложил немедленно встретиться в Тирасполе. Какими будут отношения с Москвой, которая по-прежнему, год за годом отклоняет просьбы республики о присоединении к России, что еще более обидно, после присоединения Крыма, где прошел референдум, как и в Приднестровье еще десять лет назад.
Но одно я увидел, что нельзя не отметить. У Приднестровья есть выбор, и жители республики им пользуются. Надоел Смирнов — не переизбрали. Не понравился Шевчук — не переизбрали. Можно сколько угодно говорить о том, что это демократия, как на Украине, где очень гордятся умением свергать надоевших президентов. Но ведь тут никто никого не свергал. Да, были телодвижения в сторону приднестровского «Майдана» в 2011 году, когда на центральную площадь Тирасполя вышли проигравшие сторонники Смирнова. Да, год назад того же ожидали от Шевчука, проигравшего пока еще парламентские выборы, и тоже были попытки организовать волнения. И в этот раз от него ожидали, что он до последнего будет цепляться за власть. Но ничего этого не было. Люди пришли и продемонстрировали, что они и есть власть в республике.
Я много видел выборов в своей жизни. В Приднестровье выборы — это праздник. На входе в участке играет музыка, люди приходят целыми семьями, кое-где приходится стоять в очереди. Не могу судить о всей системе, но на тех участках, что были мы, все было организовано более, чем достойно. И никаких фальсификаций и серьезных нарушений, которых опять же ожидали от действующей властной команды. По пятибалльной шкале можно смело ставить пятерку.
Сегодня у большинства приднестровцев праздник. Они возлагают новые надежды на нового президента. Можно припомнить, что также было и пять лет назад, но об этом пока никто не хочет думать. Республика живет, и у нее вновь появляется надежда на будущее. Процессы, происходящие в Молдове тоже дают пока робкую, но надежду на то, что жизнь на обоих берегах Днестра изменится к лучшему.
В обратный путь отправляемся с этим непередаваемым чувством и гордостью за эту страну и ее людей. И вновь Кишинев, кажущийся каким-то Мордором по сравнению с Тирасполем. Здесь свои проблемы, своя жизнь. И свои политические страсти. Молдавия прекрасная страна, там живут прекрасные люди. Трудолюбивые. Которые хотят, чтобы прекратился этот произвол, устроенный «евроинтеграторами».
Ложку дегтя в бочку впечатлений ожидаемо добавляют пограничники в аэропорту. Нас снова отделяют от толпы, заводят в комнату по одному, только допрос теперь более жесткий и ведет его человек в штатском. Сходу начинают «прессовать» — все наши заготовки о том, как мы отдыхали, наслаждаясь молдавским гостеприимством, прекрасной кухней и вином, сразу оказываются бесполезными. Блицопрос: отвечать надо быстро — смотреть в глаза. Говорят: мы знаем, где вы были, что они за нами следили, видели, как нас высаживают у аэропорта из машины с мидовскими номерами ПМР (хотя мы заблаговременно пересели на такси), и что у них есть наши фотографии на избирательных участках. Требуют показать удостоверения наблюдателей, допытывают, сколько нам заплатили. Спрашивают, везем ли мы что запрещенное, угрожают перетряхнуть уже отправленный в самолет багаж. Вызывают сотрудника со служебной собакой. Под конец объявляют, что мы нарушили какие-то законы республики Молдова, и что нам запрещен въезд на пять лет. Соответствующего штампа в паспорт, впрочем, не ставят.
За 20 минут до самолета отпускают. Доставки на борт под конвоем не было, но настроение сильно испортили. Самолет взлетает в серое декабрьское небо и берет курс на морозную Москву. Мы сюда еще вернемся. Надеюсь, уже при новой власти. Молдова обязательно станет старой доброй Молдавией, с детства знакомой каждому советскому человеку своей красотой и гостеприимством. А те, кто вот уже семь лет пытается превратить ее в форпост русофобии — отправятся на свалку истории.

Иван Рубахин
http://svpressa.ru/politic/