Интервью с генералом Романом Полько, бывшим командующим подразделения спецназа GROM
Do Rzeczy: По мнению бывшего командующего сухопутными войсками Польши генерала Вальдемара Скшипчака (Waldemar Skrzypczak), марш на Варшаву (если мы не получим поддержки НАТО) занял бы у россиян три-четыре дня. Вы разделяете это мнение?
Роман Полько (Roman Polko): Такой сценарий выглядит, конечно, реально, однако СМИ сконцентрировали свое внимание только на одном аспекте высказывания генерала Скшипчака — на скорости вторжения. Но ключевой вопрос звучит: что было бы дальше? Разумеется, россияне способны войти в Польшу, но, как мне представляется, они не смогли бы долго удержаться на нашей территории.
— Польша — слишком крупный для России противник, чтобы Путин думал о вторжении в нашу страну?
— Мы слишком большой «зверь», чтобы нас проглотить. Оставаться на нашей территории было бы слишком сложной задачей даже для такой сильной военной державы, как Россия. Здесь следует задать себе фундаментальный вопрос: зачем вообще Путину делать нечто подобное? В 1920 году большевики дошли до Варшавы, но тогда советская Россия хотела нести свою революцию на Запад. Сейчас ни один здравый человек в России таких планов не строит. Занять часть нашей страны россиянам было бы относительно легко, но гораздо труднее было бы удержаться на враждебной территории. По моим оценкам, россиянам абсолютно невыгодно оккупировать часть Польши или стран Балтии. Это бы означало войну с НАТО и разрыв отношений с Западом во всех сферах, что, в свою очередь, привело бы к слишком большим потерям для Кремля.
— Однако в последнее время все отчетливее видно, что Россия стремится возродить свою империю. Остается лишь вопрос, где будет проходить граница.
— Я считаю, что стратегическая цель Путина — удержать Украину в собственной сфере влияния: не допустить, чтобы она стала членом НАТО или ЕС. Россия много лет подряд предпринимала политико-экономические действия в этом направлении, усиливала зависимость Киева от своего сырья, управляла частью пророссийских украинских политиков. Когда ситуация изменилась, и оказалось, что Украина все же не хочет бросаться в объятия Путина, россияне прибегли к более радикальным методам. Они решили настолько дестабилизировать нашего восточного соседа, чтобы ни ЕС, ни НАТО не взяли его к себе, потому что это было бы невыгодно для безопасности Запада.
— Но если все же воплотится в жизнь самый плохой сценарий и столкновение с россиянами произойдет, в каких областях у нас будут самые большие шансы?
— Я читаю, что наш главный козырь — это моральный дух армии и поляков в целом. У нас цельное общество, у нас нет проблем с российским меньшинством. Мы обладаем прекрасными традициями партизанских действий, развитыми и отлично функционирующими специальными войсками. В столкновении с сильным врагом эффективное оружие — это именно нерегулярные действия. Хотя противник располагает значительно большим арсеналом, он несет потери от рук «невидимого врага», который наносит ему болезненные методичные удары. В результате враг приходит к выводу, что оккупация приносит ему больше вреда, чем выгоды. Напомню, что мощная американская армия несла огромные потери во Вьетнаме от рук партизан. В Афганистане происходит то же самое: не слишком большие силы талибов наносят чувствительные удары по натовским структурам. Что уж говорить о гипотетических нерегулярных военных действиях с участием поляков, большинство которых проходили военную подготовку. Такая перспектива должна заставлять серьезно задуматься каждого потенциального агрессора, думающего о нападении на нашу страну.
— Чем конкретно занимались бы наши специальные войска, действующие за линией врага?
— Организацией партизанских действий, помощью местному населению в организации сопротивления, атаками на коммуникационные пути — в целом всем, что помешает эффективно управлять оккупированной территорией. Образец здесь — это, конечно, легендарная группа «тихотемных» из Армии Крайовой. Как Россия использует свои специальные подразделения, чтобы сеять хаос на Украине, так и мы (подозреваю, что даже гораздо лучше) смогли бы использовать наши специальные силы, чтобы оккупация части нашей территории стала просто невыгодной. Специальные войска — это наша сильная сторона, и следует это поддерживать. К сожалению, после реформирования (я называю это «деформированием») системы командования польской армии будущее этого громадного потенциала выглядит не слишком оптимистично.
— А наша авиация, в том числе 48 истребителей F-16, не может быть для потенциального агрессора не менее устрашающим фактором, чем специальные войска?
— Несколько десятков F-16 не остановят несколько сотен российских боевых самолетов. Кроме того, F-16 оказались слишком нежными для наших аэродромов: они очень «чувствительны» к сложным условиям посадки, а на войне не везде бывают идеальные взлетные полосы. К сожалению, наши ВВС выглядят не так хорошо, как нам хотелось бы.
— А противовоздушная оборона?
— В этой сфере у нас — большие проблемы. Политики рассказывают разные истории о польской системе ПРО, но у нас нет простой противовоздушной обороны. Мы оказались не слишком эффективны в убеждении наших натовских партнеров, что из-за нашего положения на восточных рубежах Альянса следует разместить у нас объекты НАТО, которые бы повысили нашу способность поражать воздушные цели. Мы с большой помпой встречали американские ракеты Patriot, а оказалось, что у них нет даже боевых боеголовок.
— Наш основной слабый пункт — это военно-морской флот?
— Несомненно. В военном смысле на Балтике мы практически не присутствуем. У нас есть несколько устаревших подлодок, а у россиян — несколько десятков современных. Я сомневаюсь, что с такими слабыми морскими силами мы способны защитить польскую буровую платформу от какой-нибудь провокации вроде атаки «экологов» или просто «зеленых человечков», не говоря уже о настоящих военных действиях.
— То есть в море мы обречены на силы устрашения, которыми наверняка располагают наши натовские союзники.
— Да, на море Альянс обладает над Россией многократным перевесом. И хотя наше участие здесь минимально, Путин не может с этим не считаться и этого не бояться. По крайней мере я на это надеюсь.
— Остаются лишь вопрос, есть ли у НАТО реальное желание использовать этот потенциал в случае воплощения в жизнь негативного сценария. Вы в этом плане оптимист?
— Каждый союз создается для того, чтобы его члены получили от него выгоды. Конечно, это не «жесткие» гарантии. В наших разговорах с партнерами по НАТО мы неоднократно слышали, что Пятая статья сформулирована так, что «мы можем вам помочь, но нигде не сказано, что мы должны это делать». Эта помощь может выглядеть по-разному: от поставок техники или боеприпасов до отправки войск. Но точно так же она может быть словесным воззванием к агрессору, чтобы тот прекратил свои действия. Мы все же убеждены, что гипотетическое нападение на территорию Польши создаст очень конкретную угрозу для наших соседей, хотя бы для немцев или чехов. Такое нападение наверняка предварялось бы вторжением в страны Балтии, так что по крайней мере по этой причине, для защиты собственных интересов, наши партнеры, наученные опытом предыдущих эпох, вступились бы в нашу защиту. Я в этом уверен.
— Как должен выглядеть ответ нашей армии на то, что происходит на Украине?
— После 1989 года, когда завершилась холодная война, воцарилась всеобщая радость, будто бы угроза из-за восточной границы уже навсегда ликвидирована. Когда я сам на международных конференциях объяснял, что все не настолько прекрасно, и что в стратегических планах НАТО следует учитывать сценарий российской агрессии, меня называли русофобом. Трагедия, которая произошла на Украине, при всех своих мрачных стонах имеет один плюс: она покончила с имиджем разумной и предсказуемой России, продемонстрировала ее истинное лицо — непредсказуемого и опасного государства. Однако ответ на российскую агрессию пока слишком слаб: не было широкомасштабных военных учений НАТО, а присутствие войск Альянса на его восточных рубежах остается символическим.
— Если бы в нынешней ситуации нам пришлось еще раз принимать решение об отказе от всеобщей воинской обязанности, какую сторону вы бы сейчас заняли?
— Давно известно, что раб не может быть хорошим солдатом. Профессиональная армия была верным шагом, только у нас эта операция закончилась на этапе профессионализации солдат. Чтобы назвать нашу армию в полной мере профессиональной, нам предстоит еще многое сделать.
Оригинал публикации: F-16 nie powstrzymają rosyjskich samolotów
Петр Влочик (Piotr Włoczyk)
«Do Rzeczy»,Польша