В бою 12 апреля эскадрилья капитана Крамаренко сбила 16 американских самолетов
10 апреля Герой Советского Союза Сергей Макарович Крамаренко отметил 97-й день рождения. Личный боевой список сбитых вражеских самолетов участник двух войн открыл в августе 1942 года, а продолжил в Корее.
Человек, прошедший смертельные сражения и плен, дважды сбитый, однажды занесенный в списки без вести пропавших. Уверен, и на этот раз к нему на Профсоюзную, как и раньше, придут многочисленные друзья, пожелают здоровья и долгих лет жизни. В минувшем году мне посчастливилось попасть в круг приглашенных на семейное торжество. Не скрою, была и личная потребность встретиться с героем – мой отец тоже, как и Крамаренко, принимал участие в корейской войне в составе 676-го Варшавского истребительного авиаполка. И не обо всем, так вышло, я успел расспросить: летчики традиционно немногословны, а их детям все не хватает времени для разговора.
“Американцы думали, что за ними охотится пилот Люфтваффе, воюющий за «красных»”
«Как отложилась судьба отца на наших? – переспрашивает дочь Героя Надежда Сергеевна, жена полковника Космических войск, преподаватель английского языка в МГУ им. Ломоносова. – По сути он стал их архитектором. Мы строили жизнь по его лекалам. Для всех он герой, летчик, генерал, а для меня просто папа. Только повзрослев, я поняла, какого масштаба и мужества человек мой отец. Уверена, что состоялась как личность в том числе благодаря его наставлениям. Не свалился с неба и выбор армейской профессии моими двумя сыновьями. Совсем не удивилась решению старшего – Сергея, мы ведь не случайно назвали его в честь деда. Теперь он в звании майора, замкомандира подразделения по военно-политической работе. А когда его примеру последовал младший – Андрей, сердце у меня екнуло. Ведь до этого сказанное им еще в детском возрасте, что станет военным, никто всерьез не воспринимал».
После окончания Андреем суворовского училища к определению дальнейшей судьбы внука решил подключиться знаменитый дед. Пользуясь своим высоким авторитетом, лично отвел за руку в Рязанское ВВДКУ.
Участникам торжества приличествующие событию слова искать не пришлось – каждому было понятно: чествуют человека-легенду. А он живо вспоминал, что праздновал свое рождение не однажды. Например, после того как в 1944 году под Проскуровом (ныне Хмельницкий) был сбит над вражеской территорией. Обгоревшего, теряющего сознание летчика тогда тут же повели на расстрел, который отменило до сих пор непонятно почему высокое лицо с погонами генерала вермахта. Наверное, питало слабость к представителям крылатой профессии. По дороге в госпиталь исправить запрет начальства попытался было полицай, признавший «клятого москаля», но, видно, испугался наказания хозяев. А потом были шесть дней, в которые уход Крамаренко из жизни отодвигали пленные доктора. Эта неполная неделя пребывания полуживого летчика на вражеской территории аукнется Крамаренко уже после Победы, которую он, вернувшись в строй, добывал вместе с однополчанами в небе Берлина. Кстати, после двухмесячного восстановления врачи пытались поставить крест на желании продолжить службу, сославшись на негнущиеся после ранения ноги. Но как вспоминает Сергей Макарович, желание подняться в небеса было столь сильным, что он, 15 раз энергично присев перед медиками, убедил их отменить вердикт.
Крамаренко без преувеличения человек из легенды. А как еще объяснить его чудесное спасение, когда 13-летним парнишкой он, ступив на неокрепшую зимнюю кромку реки, провалился в воду и проплыл подо льдом несколько десятков метров, пока течение не вынесло в полынью. Выбрался на берег посиневший от холода, но живой и невредимый.
Плен аукнулся перед командировкой в Корею, когда у Смерша вдруг возник запоздалый вопрос, как все-таки Крамаренко попал в руки врагов. И не быть бы ему через год Героем, если бы не тогдашний командующий ВВС Московского военного округа Василий Сталин, философски рубанувший: «Не морочьте мне голову – за шесть дней этот летчик немцем никак не мог стать». А Корея – особая статья в судьбе Крамаренко. Там его летное и боевое мастерство достигло совершенства. С апреля 1951 года в составе 176-го гвардейского истребительного полка дивизии Ивана Кожедуба он участвовал в боевых действиях против американских самолетов. Наши МиГи базировались на аэродроме Аньдун, а пилотировавшие их летчики официально числились китайскими добровольцами. Их письма домой до строчки контролировались армейской цензурой, чтобы, не дай бог, родственники не определили, где их мужья и отцы. Советских пилотов, участвовавших в боях, переодевали в китайскую униформу, в документы вписывали имена и фамилии типа Си-Ни-Цын или Ли-Си-Цын, а на МиГах красовались корейские опознавательные знаки. «Доброволец» капитан Крамаренко за 11 месяцев (до февраля 1952-го) совершил 104 боевых вылета, провел 42 воздушных боя, одержав 13 личных побед (еще две ему засчитаны не были как неподтвержденные). Самым знаменательным Сергей Макарович считает бой 12 апреля 1951 года.
«Мне,– вспоминает он, энергично по-пилотски жестикулируя, – тогда уже командиру эскадрильи, приказали атаковать большую группу американских самолетов. Наши МиГ-15, вооруженные одной 37-мм и двумя 23-мм пушками, могли вести прицельную стрельбу на дистанции 800 метров. На американских F-86 «Сейбр» стояли шесть 12,7-мм пулеметов, поражавших цели на расстоянии 400 метров. Преимущество в бою? Да, но «Сейбры» превосходили МиГи в маневренности, дальности полета, наборе скорости на пикировании».
Стоит обратиться к официозу об этом бое: «12 апреля 1951 года эскадрилья из десяти МиГ-15 под командованием капитана С. М. Крамаренко обнаружила 48 тяжело груженных американских Б-29, прикрываемых более чем десятком истребителей сопровождения. Бомбардировщики совершали очередной налет на Ялуцзянскую ГЭС. Соотношение сил выливалось в 1:6. Но по команде капитана МиГи рванулись в атаку и за один боевой маневр сбили четыре «летающие крепости». Потеряв в той схватке 16 машин, американцы повернули обратно. На МиГах же не было ни одной пробоины».
«Именно после этого боя я и получил звание Героя Советского Союза, – говорит Сергей Макарович. – У Б-29 со всех сторон крупнокалиберные пулеметы, но пользуясь дальнобойностью пушек МиГов, мы расстреливали бомбардировщики с безопасной дистанции, а когда там начиналась паника, добивали очередями в упор. В ВВС США был тогда объявлен недельный траур по погибшим, трое суток ни один американский самолет не появлялся в нашей зоне действия».
У американцев Крамаренко был на особом счету. Командир эскадрильи «Сейбров» Брюс Хинтон вспоминал впоследствии: «Кейси был исключительным летчиком и определенно не азиат. Его обычной тактикой было ударить свысока, пикируя на любой «Сейбр-86», который оторвался от группы, ведущей бой. Тактика, схожая с той, которую использовал фон Рихтгофен во время Великой войны. Мы даже думали, что это пилот люфтваффе, воюющий за красных. Имя Кейси Джонс он получил за то, что его полеты были похожи на маневры легендарного машиниста. Этот МиГ имел выделяющуюся раскраску – красный нос и полосы на фюзеляже».
“Не быть бы ему Героем, если бы не командующий ВВС Московского военного округа Василий Сталин ”
«Американцы позже меня нашли, – вспоминает Сергей Макарович. – Сначала они обратились в Российский комитет ветеранов войны и попросили встретиться с летчиками, сражавшимися в небе Кореи. Общались мы с ними в Академии Жуковского, а затем в 2000 году я с дочерью в качестве переводчика полетел в главный город Техаса – Остин. Ближе к концу трехнедельной поездки мне организовали в Сан-Антонио встречу с членами Американской ассоциации асов, сбивших более пяти самолетов противника. Пришли человек сорок, я остановился на совместной борьбе с немецким фашизмом и японским милитаризмом, после чего рассказал о войне в Корее. В первый год наши и американские летчики соревновались в благородстве. Бой вели с теми, кто хотел драться. Уход самолетов на свой аэродром означал прекращение дуэли. Потом джентльменство стало нарушаться, «Сейбры» атаковали взлетавшие и садившиеся на китайской территории МиГи, часто сбивая их. Наши не расстреливали катапультировавшихся пилотов, а американцы грешили этим. Тем не менее взаимное уважение осталось. Были и дискуссии. Помню, один из ветеранов похвастался: «В Корее я десять ваших МиГов сбил». Пришлось признаться, что я сбил 15 американских самолетов».
Приняв поздравления, герой завершил воспоминания известным изречением Александра Суворова о неоконченности войны, пока не захоронен последний солдат. В Корее было сбито 1309 американских самолетов, в основном штурмовиков и бомбардировщиков. Но и советские потери были большими – 351 машина, 311 погибших летчиков. Упрятав историю их судеб под гриф «Секретно», власть имущие несколько десятков лет так и не соберутся воздать должное героям корейской войны.
С Сергеем Макаровичем трудно не согласиться. Американцы увековечили память погибших в Корее двумя мемориалами. Один из них – в Вашингтоне. Композиция состоит из Мемориальной стены и 14 скульптур солдат разных национальностей, среди которых есть даже индеец. Вечерами фигуры подсвечиваются, «призраки» оживают. На одном из сайтов, посвященных корейской войне, можно найти такие слова, обращенные к американцам: «Наша нация гордится и скорбит по ее сыновьям и дочерям, тем, кто ответил на призыв защитить страну, о которой они ничего не знали, и людей, которых они никогда не встречали». Второй мемориал, не менее впечатляющий, – в центре Сеула. Центральная скульптура – американский солдат обнимает спасенного им корейца. А еще мемориальная стела с высеченными на ней именами погибших американцев и их союзников – англичан, австралийцев, турок…
Пришло время рассказать всю правду о неизвестной войне в Корее, хотя бы ради тех участников, кто еще в состоянии о ней вспомнить. Таких, к примеру, как Сергей Крамаренко. Ради их детей, внуков, которые должны знать и верить, что их отцы и деды не зря проливали кровь в чужом небе. И некому будет следовать их героическому примеру…
Заголовок газетной версии – «Советский ас – американская легенда».
Анатолий Журин
Опубликовано в выпуске № 11 (824) за 24 марта 2020 года