Андрей Чистосердов, командир экипажа Ту-204: «Мы падали 15 километров с мертвыми двигателями»
Четыре минуты с высоты 2000 метров планировал самолет, у которого отключились все двигатели. Пилоты сумели посадить машину и спасли жизнь 119 пассажирам рейса
— Борт 64 011 идет выше глиссады (посадочной траектории. — Ред.), — сразу насторожился диспетчер Омского аэропорта, наблюдая за новосибирским Ту-204. И подумал про себя: «Ох, не к добру». — Ребята, что у вас там?
Но борт 64 011 молчал. Хотя пилот, приближаясь к Омску, вышел на связь и спокойно, даже буднично сообщил: идет из Новосибирска на запасной аэродром, топливо ограниченно, поэтому круг он делать не будет, а зайдет на посадку с прямой.
— Бортов в воздухе не будет, освободим для вас, — заверил его диспетчер.
Огромный лайнер спланировал с небес совершенно бесшумно. Коснулся земли и, обдирая покрышки, с бешеной скоростью промчался по всей «взлетке», оставляя на ней черные тормозные следы. Выскочил за пределы полосы и замер, только когда утонул колесами в сугробе.
— Ребята, дай Боже, мы живы… — выдохнул командир Андрей Чистосердов и перекрестился.
Поднятые по «Набату» пожарные машины и «Скорая помощь» были на месте через минуту.
У него, пилота с тридцатилетним стажем, налетавшего 15 тысяч часов, это было первое ЧП в небе.
Вообще первое.
«Перед этим полетом я проспал почти сутки»
— Со мной действительно ЧП случилось в первый раз. — Андрею Чистосердову очень тяжело отматывать назад пленку воспоминаний. Хотя накануне летный психолог протестировал его и успокоил: шоковое состояние пошло на спад. — Я пытаюсь понять, кого испытывала судьба, меня или машину? Наверное, все-таки меня. Уж больно хорошо все в жизни складывалось. Когда недавно юбилей отмечал, еще подумал: пятьдесят лет на свете прожил и ни в какие передряги никогда не попадал. Тридцать лет летаю, и ничего никогда не ломалось, не отказывало. Тридцать лет вожу автомобиль — и только крыло один раз легко поцарапал. У меня и карьера складывалась легко (сейчас он начальник летного комплекса авиакомпании «Сибирь»), и жена чудесная, и сын замечательный, и врагов у меня нет. И вдруг я подумал: не может дальше гладко все идти. Что-то должно было меня встряхнуть. И точно.
Летчики — люди мужественные, но суеверные. Если черная кошка перебежит дорогу пилоту перед рейсом, он обязательно постоит и подождет, пока кто-нибудь не пересечет «траекторию» кота.
А еще есть у них примета: отлаженный ритуал сборов в полет не должен нарушаться даже в мелочах. Если что-то идет не так, жди неприятностей — рейс задержится, погода испортится, на запасной аэродром уйдешь…
Вот так и не верь приметам. Андрей Чистосердов никогда не любил спать днем. А тут, накануне рокового вылета, прилег на кровать в номере франкфуртского отеля «Шератон», телевизор включил — проспал пять часов подряд. Проснулся — сам удивился.
Ровно в пять вечера он вышел из «Шератона» и поехал навстречу главному в своей жизни испытанию.
«Все против нас, один только ветер навстречу»
Новосибирск, 8.05 местного времени.
Спокойный, монотонный полет рейса Франкфурт-на-Майне — Новосибирск подходил к концу. До земли оставалось каких-то тридцать метров, Ту-204 уже шел с выпущенными шасси, и вдруг диспетчер запретил посадку: «Ветер вам не подходит, порывы 13 метров в секунду. Уходите на запасной аэродром». Для Ту-204 — это предел по ветру. Если по правилам, то садиться запрещено.
— У экипажа было две секунды на принятие решения, — говорит Андрей Чистосердов, — сейчас я задаю себе вопрос: а может быть, стоило сесть в Новосибирске? Но это нарушение. Самолет может «сдуть» с полосы.
Лайнер снова взмыл в небо.
…У летчиков есть красивая, но какая-то отчаянная поговорка: «Все против нас, один только ветер навстречу». В том смысле, что в небе пилотам не на кого надеяться, кроме самих себя, и даже ждать не надо, что кто-то пойдет навстречу — будь то погода, судьба или сам Господь Бог. Навстречу в небе только ветер, и тот совсем не помощник.
14 января все было против борта 64 011. Погода возглавляла этот список. На старый Новый год в Сибири мели метели, ветер то стихал, то вновь поднимался.
— Мы кружили над новосибирским аэропортом «Толмачево» и решали, на какой запасной аэродром уходить. В Барнаул? «Сильный снег, видимость 600 метров», — сообщили по радиостанции. Была бы ночь, мы бы там сели — посадочные огни пробьются сквозь снежную пелену. А уже рассветало. До Барнаула лететь всего тридцать минут, но к тому времени солнце встанет. Я мог уйти на запасной аэродром в Абакан, Новокузнецк, Красноярск, Кемерово, Томск. Но! Рейс международный, не везде есть таможня. В Кемерове есть, и погода была там летная, но Ту-204 садиться там не может — нет специального приказа министерства. За границей гораздо проще, кстати. Там достаточно знать длину полосы, нагрузку на полосу, и если тебе подходит — садишься.
Новосибирск. 8.20 местного времени.
Встречный ветер по пути к Омску был сначала 80, потом 110, затем усилился до 190 километров в час. При таком ветре путь от Новосибирска до Омска займет времени чуть больше, чем обычно, — 1 час десять минут.
— Топлива хватит, — доложил бортинженер.
Чистосердов и сам это видел. Кабина пилотов в Ту-204, новейшем лайнере, напичкана электроникой. Вместо массы приборов в кабине пилотов — мониторы (летчики их называют «телевизорами»), и любой показатель выскакивает, стоит только кнопку нажать. Но по правилам бортинженеру положено докладывать командиру вслух.
— Ту-204 в полете сжигает меньше топлива, чем, скажем, Ил-86. Ту-204 — хорошая машина. Я одним из первых в Сибири на нее переучился два года назад. Самолет более «летучий» за счет новой конструкции крыла — концы чуть-чуть загнуты. Это увеличивает подъемную силу крыла, а значит, и подъемную силу самолета.
«Вы сматерились всего два раза?!»
Омск. 9.34.
Двигатели выключились, когда до аэропорта оставалось 15 километров. В небе с этого расстояния уже видно посадочную полосу.
— Топливо плохо поступает, — озадачился бортинженер и стал подкачивать его вручную.
Командир посмотрел на монитор.
— Я видел, что топливо есть. Но почему-то плохо к двигателям поступает, не идет в расходный бак, — последние мгновения посадки Андрей Чистосердов запомнит посекундно. — Перед самым выключением двигателей мы ожидали, что это случится.
И это случилось.
— Отказ правого двигателя, — доложил бортинженер. И через две секунды: — Отказ левого двигателя!
— Мужики, спокойно, потихоньку долетим. Полосу уже видим, сядем! — командир отжал штурвал от себя. А в голове мелькнуло: «Видеть-то мы ее видим, а вот сядем ли?» На ближайшие четыре минуты жизни теперь задача номер один — сохранить высоту и скорость.
— Как говорят летчики, на четвертом развороте лучше жену потерять, чем скорость, — невесело шутит Чистосердов. — После отключения мы снижались чуть круче, чем обычно. Хорошо, запас высоты у нас был, и это главное. Это ведь заблуждение, что самолет без движков неуправляем. Самолет всегда планирует. Нужно только сохранить скорость. Двигатели отключаются, но включается аварийная система, которая позволяет выпустить механизацию — предкрылки, закрылки, шасси. У нас предкрылки вышли, закрылки — тоже. А шасси нет.
9.37.
«Колеса не вышли!» — инженер почти кричал. Командир молча потянул штурвал чуть-чуть на себя — выровнять самолет перед посадкой.
И тут случилось чудо — колеса вышли!
На ручной рычаг аварийного торможения пилот навалился так, что металл застонал…
— Председатель московской комиссии, которая расследует сейчас этот случай, послушал нашу связь и говорит: «Вы не кричите, не материтесь. Как будто обычный заход на посадку». Ну, может, два матерка проскочило. А чего орать? Мы должны были сесть.
«Девчонки заплакали только через три часа»
В фильмах-катастрофах, когда самолет идет на аварийную посадку, стюардессы, собрав весь свой оптимизм, показывают пассажирам, как обхватить голову руками, как пригнуться, а пассажиры кричат, рыдают и крестятся. Здесь было совсем не так.
— В салоне почти все спали. Перелет из Франкфурта долгий и тяжелый, все мы устали. Конечно, поворчали немного, когда не сели в Новосибирске. Но все ж понятно: нелетная погода, садимся в Омске, — рассказывает бизнесмен Георгий Макелян. — Я лично не заметил, когда движки стихли. Чуть тише стало, но что-то все равно гудело в самолете постоянно. Помню только, что бортпроводницы дважды прошлись по рядам и как-то очень тщательно проверили, все ли пристегнулись. А потом сели и молчали до самой посадки. При посадке тряхнуло нас, конечно, но не сильно. Я даже не ударился.
Бортпроводницы были единственными в салоне, кто в партитуре самолетных звуков заметил отсутствие главной мелодии — шума движков. И еще, пожалуй, генеральный директор представительства авиакомпании «Сибирь» в Германии, который тоже летел тем рейсом, понял, что у ребят что-то не так.
Стюардессы потом скажут пилоту, что изменившийся шум их насторожил еще до того, как им приказали готовиться к аварийной посадке.
Если бы самолет не вылетел за пределы посадочной полосы, наверное, пассажиры и не узнали, что ровно четыре минуты они висели над жизнью и смертью.
— Мы прильнули к иллюминаторам и увидели, что сидим в сугробе, а пожарные и «Скорая» ждут, когда снег расчистят, — вспоминает Георгий. — Пока в самолете сидели, еще было спокойно, а когда нас вывели и закрыли в терминале — тут началось. Женщины плакали, мужики спорили, что же случилось. Четыре часа мы там сидели. Нам даже бортпроводницы потихоньку водки принесли…
А пилоты еще час сидели в кабине, откинувшись в креслах, и жевали сигареты. Курить-то нельзя.
— У меня ноги затряслись только через три дня, — признается Андрей Чистосердов. — А так — даже капель успокаивающих не пил. Мне нельзя истерить — я ж в экипаже самый старший. Ребята молодцы. И девочки наши тоже. Через три часа нас всех повезли проверять на алкоголь, бортпроводницы вышли из медчасти — и только тогда заплакали.
Свечки за спасение пассажиров
Андрей Николаевич Чистосердов, как только вернулся в Новосибирск (а случилось это через неделю), первым делом отправился с женой в храм. Жена Тамара Александровна узнала о случившемся сразу — она работает в той авиакомпании, что и муж, только в бухгалтерии.
— Я позвонил ей сразу: все нормально, я живой… Свечки мы вместе ставили — за мое спасение и за спасение всех пассажиров, это обязательно. Милостыню раздали, пожертвования в ящики положили. Вышли из храма, я обернулся и перекрестился…
А самолет еще неделю «жил» в Омске, его перебрали по винтикам, проверили все узлы и агрегаты. Оказывается, топливо было, стали сливать — почти тысячу литров нацедили…
Сейчас самолет стоит в новосибирском аэропорту «Толмачево» до окончания расследования, которое до сих пор не закончено.
— Счастье, что на этот раз все закончилось хорошо, иначе сколько бы было опять слез, — говорит мне пенсионерка, гуляющая с внуком возле дома, где живет летчик Чистосердов.
Здесь, в Авиагородке, где живут почти все новосибирские авиаторы, горе на всех общее, и радость тоже.
— Пассажиры должны молиться, что за штурвалом оказался именно Андрей Николаевич. Значит, судьбе было угодно их спасти.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
За полтора года Ту-204 попадали в аварии четырежды!
Ту-204 — среднемагистральный авиалайнер, призванный заменить устаревшие Ту-154. В зависимости от модификации салона может взять на борт от 168 до 210 пассажиров. Дальность полета — 4700 км, крейсерская скорость — 950 км/ч, высота полета — до 12 600 м. Всего пока выпущено 12 Ту-204, однако уже заказано более двух десятков этих машин, в том числе и зарубежными авиакомпаниями. Один из Ту-204 включен в авиапарк, обслуживающий Президента России.
18 декабря 2000 года сразу после взлета из Красноярска у лайнера отказал один из двигателей. Пилоты вынуждены были вернуть самолет обратно: никто из 37 пассажиров и 7 членов экипажа не пострадал.
23 марта 2001 года Ту-204, совершавший перелет по маршруту Москва — Новосибирск, был экстренно посажен в аэропорту «Внуково» после того, как начал терять высоту на взлете. К счастью, обошлось без жертв, но пятеро пассажиров, не пристегнувшихся ремнями безопасности, получили травмы. Всего на борту было 4 члена экипажа и 61 пассажир.
4 февраля 2002 года в Нижнем Новгороде при посадке в местном аэропорту Ту-204 вылетел с полосы на 140 метров. Лайнер приписан к авиакомпании «КрасЭйр» и совершал перелет из Красноярска в Москву, но из-за непогоды в столице был направлен на запасной аэродром. На его борту находились хоккеисты трех юниорских сборных: Швеции, Финляндии и России (всего в самолете было 160 пассажиров). И в этом случае, к счастью, никто не пострадал.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Вчера на западе Ирана разбился самолет российского производства — Ту-154. По предварительным данным, на его борту находились 117 человек, все они погибли.
ЕЩЕ БЫЛ СЛУЧАЙ
Награда не нашла пилота
По какому-то роковому совпадению ровно два года назад в новосибирском аэропорту «Толмачево», тоже в старый Новый год, у самолета Ту-154 М отказали сразу три двигателя. Пилот Михаил Долгов сумел посадить самолет и спасти жизнь 30 пассажирам, планируя с высоты 700 метров.
Действия экипажа были признаны героическими, и их представили к наградам. Однако до сих пор Михаил Долгов и его коллеги так ничего и не получили. Хотя авиакомпания направила документы в администрацию президента аж полтора года назад. Но тогда как раз изменились правила — документы вернулись в Новосибирск, в аппарат полпреда, потом опять отправились в Москву, и сейчас о награде — ни слуху ни духу.
МНЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА
Эксперт по авиационной безопасности Игорь СЕНЧУКОВ:
— Прежде всего хочу сказать, что Ту-204 — это отличная и надежная машина. А ответственность за случившееся в двух последних случаях с этим самолетом, я убежден, лежит прежде всего на тех, кто выпустил их из пункта вылета.
Если брать аварийную посадку Ту-204 в Нижнем Новгороде, то и в Красноярске, и в Москве плохо проанализировали погодные условия. Поэтому на подлете к столице лайнер пришлось срочно направлять на запасной аэродром. Однако проблема возникла из-за слякоти на взлетно-посадочной полосe. Поэтому самолет вынесло с полосы на 150 метров.
А когда в Омске самолет вылетел с полосы, то аналогичным образом перед его вылетом из Франкфурта-на-Майне не были должным образом проанализированы погодные условия в Новосибирске. В итоге пришлось отправить самолет в Омск, а это еще 700 лишних километров. Как показало расследование, в баках оставалось всего 800 литров керосина, и он уже не поступал в топливную систему для подачи в двигатели.
Алексей БУЙЛО.
ВЕРСИИ
Почему топливо не поступало в двигатели, сейчас выясняет госкомиссия. Расследование еще не закончено. Однако уже сейчас есть предположения, что виной всему — нарушения в топливно-насосной системе самолета. Но конструктивный это недостаток всех Ту-204 или единичный сбой, ответа пока нет. О выводах госкомиссии мы сообщим после окончания ее работы.
