AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Авиация США готовит наскок на Каспий

Туркмения теряет статус нейтрального государства и может разместить у себя военную базу США. Об этом 20 октября сообщила «Независимая газета» СМИ со ссылками на известных российских экспертов.
Сообщается, что Ашхабад приступил к реализации проекта газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ) — протяженностью 1735 км и объемом свыше 30 млрд куб. м газа в год. Его ресурсной базой станет одно из крупнейших месторождений «Галкыныш», разрабатывать которое будут Япония и Китай. Япония хочет добиться от государств региона сотрудничества по формуле «технологии в обмен на ресурсы». Токио, в частности, готов инвестировать 2 млрд долларов в порт Туркменбаши. Гарантии безопасности якобы обеспечат США.
Как замечает издание, реализация проекта ТАПИ неоднократно откладывалась из-за нестабильной обстановки в Афганистане. Сегодня ситуация в этой стране как минимум не улучшилась, но, видимо, строительство трубопровода связано с некими повышенными гарантиями безопасности, которые Ашхабад получил от Вашингтона.
Напомним, что недавно по поручению президента Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова Вашингтон для обсуждения вопросов безопасности посетила делегация во главе с главой МИД Рашидом Мередовым. Примечательно, что Бердымухамедов отказался от участия в саммите СНГ в Астане, куда направил зампреда правительства Сатлыка Сатлыкова.
Как рассказал «НГ» директор аналитического центра МГИМО Андрей Казанцев, предварительные договоренности сводятся к следующему: Япония получает месторождение «Галкыныш», и начинается строительство ТАПИ, что соответствует американским интересам в рамках их проекта «Большая Центральная Азия». Смысл его, по словам эксперта, в наведении контактов между регионом Афганистан-Пакистан и постсоветской Центральной Азией для стабилизации ситуации в этих странах с помощью энергетических проектов, которые интересуют и Кабул, и Исламабад.
— А США же при этом получают военный аэродром Мары-2, на который претендовали давно, и дадут гарантии безопасности Туркмении, — добавил он.
«СП» уже писала о том, что на границе Туркмении и Афганистана уже несколько месяцев идут ожесточенные бои: туркменская погранслужба несет потери, а угроза прорыва боевиков «Исламского государства»* вглубь страны нарастает (читайте об этом в материале «Туркменский фронт „Исламского государства“»). По данным СМИ, только в конце июня погибли 12 туркменских военнослужащих. Все солдаты и офицеры служили в воинских подразделениях, дислоцированных в районе Тагтабазара, что неподалеку от туркмено-афганской границы.
Отметим, что Туркмения не входит в ОДКБ, а в СНГ, по сути, числится лишь формально. И хотя в СМИ есть информация, что в последние годы, благодаря притоку выручки от газовых контрактов с Китаем, страна начала закупать вооружение и военную технику, однако доверять этой информации на 100% не стоит. Хотя бы потому, что Туркмения — одна из самых закрытых стран мира и данные об армии нигде не публикуются.
Но может ли на самом деле в Туркмении (а значит, в подбрюшье РФ) появиться военная база США?
Заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин замечает: месяц назад прошла информация о том, что строительство газопровода ТАПИ начнется в декабре.
— Тогда все эксперты скептически отнеслись к этой новости. Но с учетом активизации туркмено-американских отношений, возможно, что его все-таки попытаются «облечь в какую-то плоть». Но, честно говоря, в это верится с трудом. С учетом того, что сейчас в Афганистане, как известно, активизировалось движение «Талибан»**, появилось «ИГ» (подробнее читайте материале «СП» — «ИГИЛ готовится атаковать Россию с тыла»), это будет просто «золотая труба», поскольку придется платить за лояльность различным полевым командирам, а они в последнее время стремительно меняются. И с кем в такой ситуации разговаривать — непонятно.
Теперь что касается бывшего советского стратегического аэродрома Мары-2, на который якобы претендуют американцы (в непосредственной близости к городу Мары в период войны в Афганистане располагались военные аэродромы «Мары-1» и «Мары-2», которые использовались для базирования самолётов бомбардировочной авиации, совершавших с них боевые вылеты — «СП»). Как и в случае с ТАПИ, я сильно сомневаюсь, что США получат к нему доступ.
Понятно, что нейтральный статус Туркмении — это вещь инструментальная, как президент Гурбангулы Бердымухамедов решит, так и будет. Но я считаю, что сейчас эта страна не готова к такому радикальному пересмотру своей внешней политики. Отдать США базу — значит автоматически получить массу неприятностей и симметричных ответов со стороны России. Какая бы Туркмения нейтральной не была, все равно она достаточно уязвима. После залпа «Калибрами» с ракетных кораблей «Дагестан», «Град Свияжск», «Углич» и «Великий Устюг», я так понимаю, в Туркмении произошло своеобразное «внутреннее землетрясение». После этого достаточно оперативно был проведен какой-то не очень убедительный смотр ВМС с присутствием президента. То есть адресат впечатляющих залпов кораблей Каспийской флотилии был не только в Сирии и США, но и гораздо ближе географически.
Поэтому я не думаю, что Туркмения готова к пересмотру своих отношений с Россией. Кроме того, помимо геополитики есть еще и геоэкономика. Основной источник твердой валюты для туркменского бюджета — это Китай, где залп с Каспия, кстати, восприняли без серьезного раздражения. Но появление в Мары американцев однозначно вызовет негативную реакцию и со стороны Пекина.
То есть по военно-политическому фактору Туркмения целиком и полностью зависит от умонастроений в Кремле и Генштабе РФ, а по экономическому — от того, как себя будут в Туркмении чувствовать Госбанк развития Китая и Китайская национальная нефтегазовая корпорация (CNPC).
Кроме того, Бердымухамедов — это человек с выраженным инстинктом власти, резкие повороты не в его стиле. К слову, руководство Туркмении уже несколько лет декларирует стремление построить ТАПИ и Транскаспийский трубопровод (ориентирован на Евросоюз), но на деле ничего не происходит. Бердымухамедов просто-напросто кормит всех обещаниями и говорит то, что от него хотят услышать в Брюсселе, Вашингтоне и Кабуле. Можно сколько угодно составлять технико-экономические обоснования — Европейский банк реконструкции и развития только этим и занимается (за последние пять лет им было подготовлено шесть документов), но все это только бумага, а не реальные финансы. Повторю, никто не будет копать траншею под трубу, которую могут в любой момент взорвать, требуя повышения «земельной ренты».
Заметим, что Китай, который выдвинул инициативу «Один пояс — один путь», которая объединяет проекты «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской шелковый путь», аккуратно обходит тему Афганистана. А китайцы умеют считать деньги.
«СП»: — Как сейчас развивается ситуация на туркмено-афганской границе?
— 15 октября во время встречи с президентом России Владимиром Путиным в Астане президент Казахстана Нурсултан Назарбаев затронул тему ситуации с безопасностью в Центральной Азии и упомянул некие инциденты на туркменской и таджикской границе. Эти слова вызвали резкую реакцию МИД Туркменистана, который в тот же день распространил в СМИ заявление, в котором отмечалось, что «туркменская сторона выражает крайнюю озабоченность и непонимание в связи с подобным высказыванием казахской стороны о несоответствующей действительности обстановке на государственной границе».
Но на самом деле Назарбаев сказал то, что все и так знают — на туркмено-афганской границе ситуация становится все хуже и хуже. При современном развитии технологий даже в такой закрытой стране как Туркмения шило в мешке не утаишь. Интернет переполнен доказательствами того, что туркменская армия тащит на границу весь свой арсенал (например, танки Т-64, с которых ржавчина сыпется), фотографиями погибших пограничников. Ситуация обостряется.
Сейчас, скорее всего, наступит зимняя пауза, а по весне у Ашхабада появится громадное количество проблем и тогда ему на самом деле придется выбирать, с кем быть — со Штатами, Россией, Китаем или Ираном. Я согласен с мнением экспертов, что в Туркмении может быть реализована стратегия «Исламского государства», которую группировка продемонстрировала при захвате Мосула в Багдаде. То есть рейдовые группы, используя достаточно простой рельеф местности, отсутствие серьезных заслонов, могут наносить удары по самым значимым точкам страны.
Понятно, что в Пекине и Москве смотреть на это спокойно не станут. А вот Штаты, учитывая их поведение на Ближнем Востоке и в Афганистане, вполне могут что-то пообещать, но будут ли они что-то делать для безопасности какой-то далекой Туркмении — большой вопрос.
— Нейтралитет Туркмении себя изжил. Уже давно остро стоит вопрос — к кому присоединяться? Либо к ОДКБ (то есть входить в фарватер российской политики), либо искать помощь в другом месте — в данном случае у США, — поясняет военно-экономический эксперт Дмитрий Верхотуров. — Подход к политике тут типичный для Средней Азии — туркмены пытаются торговаться, как на базаре, сравнивая «цены» (выгоду). Думаю, на данном этапе отношения Туркмении с Россией и США находятся на таком «торговом этапе». Но вряд ли Россия позволит появиться базе ВВС у своего подбрюшья — у Кремля есть рычаги давления на Бердымухамедова.
Я напомню, что в 2013—2014 годах, когда в СМИ появилась информация о возможном размещении в Узбекистане военной базы США, также шел активный период торговли узбекского руководства. Многочисленные делегации из Штатов приезжали в Ташкент, но потом президент Узбекистана Ислам Каримов, видимо, под давлением Кремля свернул все переговоры.
— Туркмения — газовая колонка Китая. Все крупные месторождения принадлежат Пекину, — говорит директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров. — Но китайцы военную помощь не оказывают, а, как правило, предпочитают договариваться и решать проблемы «на местах».
Почему Бердымухамедов не обращается к Ирану за военной помощью, в которой объективно нуждается? Наверное, боится разозлить США. Поэтому сейчас туркменское руководство ведет переговоры со Штатами. Возможно, речь идет о поставке оружия, специалистов и о переброске авиации, которая могла бы работать по группировкам на афгано-туркменской границе. Но нужна ли там база самим Штатам, учитывая, что в Афганистане они сохраняют за собой аэродром в Кандагаре и авиабазу в Баграме, — вопрос.
Стоит отметить, что на самом деле никто толком знает, что происходит на афгано-туркменской границе со стороны Туркмении. О погибших пограничниках сообщали лишь оппозиционные силы. Но проект ТАПИ не реализуем — это точно. Договориться с полевыми командирами не получится. Да и дело тут не только в «Талибан» и «ИГ». Я уверен, что даже афганские власти не знают — какие именно группировки действуют на границе и что там вообще происходит? То ли тут дело в наркотрафике, то ли еще в чем-то. А какие гарантии безопасности могут дать американцы? Вводить войска на север Афганистана они не будут, а остальное не поможет.
— Очевидно, что проект ТАПИ не реализуем, — говорит заместитель директора Института политического и военного анализа Александр Храмчихин. — А что касается американской базы, то вообще непонятно, зачем она там? Конечно, если американцы и туркмены сильно захотят, то, конечно, можно ее туда запихнуть, только эта база в первую очередь создаст проблемы самими Штатам — ее можно будет мгновенно заблокировать, как, например, нашу группировку в Приднестровье. Еще удивительнее то, что некоторые политики и эксперты продолжают верить в какие-то американские гарантии безопасности, особенно после войны в Ираке, Грузии и на Украине.
Справка «СП»
ВС Туркмении насчитывают в сухопутных войсках три мотострелковые дивизии, артиллерийскую и ракетную бригады. На вооружении 700 танков (в том числе 10 Т-90С), от 700 до 1000 БМП, более 800 БТР, около 600 артсистем (в том числе 130 РСЗО, из них 60 «Ураганов» и 6 «Смерчей»). В ВВС — более 20 истребителей МиГ-29, до 100 штурмовиков Су-17 и Су-25, 10 ударных вертолетов Ми-24.
* «Исламское государство» решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
** Движение «Талибан» Верховным судом РФ 14 февраля 2003 года было признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.

Свободная пресса

НАТО вежливо просят покинуть Каспий

Вопрос раздела Каспия остается чуть ли не основным в отношениях между РФ, Ираном, Азербайджаном, Казахстаном и Туркменистаном. На днях в Астрахани прошел саммит глав прикаспийских государств. Кандидат исторических наук, Кузнецовспециалист по истории Закавказья, проректор по научной работе Высшей школы социально-управленческого консалтинга Олег Кузнецов, побывавший в эфире видеоканала Pravda. Ru, рассказывает, с чем страны Каспия подошли к этому саммиту.
— Почему до сих пор статус Каспийского моря так и не определен? Почему этот регион для России важен? Каковы позиции государств? И что планируется обсудить?
— Прежде всего, правовое регулирование статуса Каспийского моря, которого действительно до сих пор нет. Потому что распад Советского Союза повлек за собой определенные геополитические последствия, которые с точки зрения международного права никак не урегулированы, и единственным международным документом, который имеет какое-то отношение к данной проблематике, является советско-иранский договор 1940 года. Но есть еще целый ряд других аспектов, которые тоже сами по себе очень и очень интересны.
Каспийское море — море лишь только на словах, на самом деле это очень большое озеро. Морем оно называется только потому, что имеет большие размеры. Каспийское море никак не связано с водами мирового океана. Этот уникальный регион нуждается в собственной системе юридического и может быть даже политического регулирования.
В 1802 году обострились российско-британские отношения. В частности, Англия захватила остров Мальту. А Мальта в 1797 году была объявлена губернией Российской империи. В ответ на это в 1802 году Россия объявила свое верховенство над всем Каспийским морем, запретила иностранное судоходство во всей его акватории. Единственное — было дано разрешение на так называемую, каботажную торговлю, то есть прибрежную торговлю между азербайджанскими на тот момент ханствами и персидским шахид-шахством. Вся остальная акватория Каспия была объявлена собственностью Российской империи. Так продолжалось в течение 100 лет.
В 1908 году Российская империя и Персия заключили новый договор, согласно которому за Персией оставалась лишь 10-мильная морская зона. Все остальное побережье уже входило в состав Российской империи. Данное положение было подтверждено договорами между РСФСР и Персией 21 года, а затем уже Советским Союзом и Ираном 40 года.

Каспийское море находилось в пределах административных границ четырех союзных республик: Азербайджанской ССР, Казахской ССР, Туркменской ССР и РСФСР. Вся акватория моря была поделена на экономические зоны. В основном это касалось организации торговли, судоходства, навигации и рыбного промысла. По большому счету, эта правовая традиция, оставшаяся еще со времен Советского Союза, более или менее сохраняется. Эта традиция входит в противоречие с нормами международного морского права. Международное морское право предполагает наличие 12-мильной суверенной зоны от линии уреза воды вглубь моря или мирового океана. Но еще раз повторяю, Каспийское море не часть мирового океана, а так как применяются нормы морского права, то в середине Каспия образуются ничейные, нейтральные международные воды, которых быть не должно.
— А много этой воды?
— По длине с севера на юг километров 400, а по ширине — километров 80. А Каспий — это осетровые, углеводороды, огромные природные ресурсы в нейтральных водах. И поэтому возникает вопрос, как эту всю территорию делить? По-братски или поровну? И это является предметом многосторонних переговоров всех государств, которые выходят на Каспийское море. Существуют, естественно, разные подходы к решению этой проблемы. Эти подходы у каждой стороны свои. Потому что самая маленькая прибрежная полоса у Азербайджана, самая большая — у Казахстана. Самая маленькая акватория в силу изогнутости побережья у Ирана, но тем не менее Иран претендует на 5-ю часть площади Каспийского моря, для того чтобы иметь выход к биологическим и природным ресурсам. И вот эти все вопросы страны, выходящие к Каспийскому морю, вынуждены между собой регулировать для того, чтобы иметь возможность использовать ресурсы, которые в силу правовой неурегулированности сейчас не используются.
— Эти вопросы обсуждаются с «напрягом» или все проходит достаточно спокойно?
— Когда вопрос идет о разделении ресурсов, потенциальных богатств, естественно, никто от своих позиций отходить не хочет. История Каспийских саммитов началась в 1993 году, сейчас уже 2014 год и до сих пор Конвенция о правовом статусе Каспийского моря не принята. Переговоры со скрипом продолжаются, но позиции сторон все более и более притираются друг к другу.
— Между Россией, Казахстаном и Азербайджаном уже границы акваторийурегулированы и речь идет о южной части Каспийского моря?
— И там самое главное, что Туркменистан и Иран тоже каким-то образом свои секреты согласовали, поэтому у нас фактически идет процесс согласования тройки позиции северных стран Каспийского моря с двойкой южных стран. И поэтому больше всего вопросов возникает по размежеванию вод Азербайджана, Туркменистана и Ирана. Помимо разграничения границ, существует еще много других коллективных проблем. Например, с сохранением окружающей среды на Каспии. Большие проблемы связаны с браконьерством, нерациональным воспроизводством осетровых рыб.
В этих вопросах Россия даже больше заинтересована, чем другие страны, потому что нерест осетровых находится у нас на Волге. Также — судоходство, нефтедобыча, газодобыча, они так или иначе нарушают среду Каспия. Нефть и газ под Каспийским морем все страны добывают. Просто у кого-то больше газа, а у кого-то — нефти, а углеводороды распределены по акватории моря практически равномерно.
— А нет таких споров, что кто-то выкачает у соседей?
— Это невозможно, там единый большой резервуар.
— Кто скорее выкачает?
— В принципе, да. Запасов углеводородов под Каспием на жизнь нескольких поколений хватит. Хотя кто-то высказывает сомнения, говорит, что только на 25 лет при нарастающей интенсивности разработки хватит. Но это только — разведанных. Есть еще неразведанные. Есть разведанные, но не освоенные. Нефти и газа очень много, и этот регион может обеспечивать потребности всей Передней Азии, южной части России еще на долгие годы. И разногласий особых, кто сколько добывает, какого-то квотирования не встает. Потому что запасов больше, чем технических возможностей по их добычи, а самое главное — по их транспортировке.
А пока нет статуса, и трубопровод под Каспием построить нельзя. Географический статус понятен — это большое озеро, поэтому правом пользоваться природными ресурсами, акваторией этого озера имеют лишь только страны, которые к этому озеру выходят. Точно также как весь каскад Северной Америки делят между собой Соединенные Штаты и Канада. И ни у кого вопросов не возникает. Возникает вопрос, как акваторию, включая воду и шельф, страны поделят. Сейчас главы государств должны договориться, каким образом будут определятся границы секторов. Как только будет принято единое политическое решение, тогда уже придут гидрографы, навигаторы, геологи и достаточно быстро составят геологическую, навигационную и прочие карты Каспия.
— Обсуждаются и вопросы безопасности. О каких рисках и угрозах идет речь?
— Безопасность — понятие комплексное. Проблема экологической безопасности на Каспии очень и очень велика. Во-вторых, никто не отменял вопросы безопасности судоходства. Тем более, что сейчас в 2006 году было заключено соглашение между Азербайджаном и Российской Федерацией: мы позволяем кораблям Азербайджана класса «море-река» выходить в Волго-Донской канал и оттуда в Черное море, здесь возникают вопросы пресечения браконьерства, контрабанды, незаконной эмиграции. Это достаточно большой спектр вопросов. Сейчас возникает вопрос создания единой транснациональной транспортной инфраструктуры, в том числе и трубопроводной, безопасностью которой также надо обеспечивать.
Должна быть и военная безопасность. Регион-то по большому счету нестабильный. Поэтому уже в рамках подготовки к саммиту специальная рабочая группа из пяти министерств иностранных дел прикаспийских стран подготовила проект соглашения, что ни одно государство, в состав которого не входит акватория Каспийского моря, не имеет право содержать там свою военную инфраструктуру.
— А есть сегодня какая-то военная инфраструктура, предположим, Соединенных Штатов Америки?
— Да, на территории Азербайджана есть станция технического слежения. Ее, скорее всего, нужно будет выводить. Далее что. Помимо Российской Федерации, Азербайджан используется через Швецию (потому что Швеция — внеблоковая страна) для транзита грузов международной группировки войск в Афганистане. То есть, если будет принято такое решение, то будет серьезно пересмотрена международная военно-транспортная логистика. Вполне возможно, что будут перекрыты коридоры для переброски вооружений, техники, средств материального снабжения вооруженных сил.
— Отношения между Азербайджаном и Россией в последнее время улучшились. С чем это связано?
— Безусловно. Во-первых, связано, на мой взгляд, с персоналиями. У нас главой комиссии по взаимодействию двух стран назначен Дмитрий Рогозин и за последние три месяца он уже дважды побывал в Азербайджане. К тому же, только что Азербайджан посетили министр финансов Улюкаев и мэр Москвы Собянин. Интенсивность двусторонних отношений очень велика. России и Азербайджану есть о чем договариваться. Изменилась геополитическая и экономическая обстановка, я даже сказал бы макроэкономическая обстановка, российские рынки открылись для азербайджанских товаров.
В обмен на это Азербайджан пошел на определенные уступки и сейчас не стоит вопрос о строительстве транскаспийского газопровода. Азербайджан сейчас своими силами строит свой газопровод в Турцию, а потом через Турцию на Балканы, а потом в юго-восточную Европу, который не составляет конкуренции российским. Потому что плановая пропускная возможность 16 миллиардов кубометров — это 4 процента от поставок российского газа в Европу. К тому же, примерно половину этого газа будет потреблять Турецкая республика. Экономика развивается, численность населения растет, потребление газа в любом случае увеличивается. Даже, если они увеличат поставки газа, рост потребления съест увеличение объемов поставки. Как Россия поставляла газ в Европу, так и будет поставлять.

Беседовала Любовь Люлько