AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Tag Archives: Голливуд

«Я, если хотите, энергетический спрут»

Бондарчук рассказал о российском кинопрокате и работе в Голливуде

Федор Бондарчук рассказал «Газете.Ru» о влиянии кризиса на русское кино, международном успехе «Сталинграда», съемках «Одиссея» и влиянии кризиса на киноотрасль.
Едва ли есть в российском кино человек, делающий больше, чем Федор Бондарчук? Глава питерского «Ленфильма», московского «Главкино» и собственной компании Art Pictures продолжает сниматься, продюсировать и снимать — как в России, так и за рубежом. На завершившемся в Петербурге Международном культурном форуме он руководил секцией «Кино». Бондарчук рассказал «Газете.Ru» о своих впечатлениях от работы в Голливуде над экранизацией «Одиссея» по Гомеру, международном прокате «Сталинграда», а также о том, почему Петербургу необходима Синематека, стоит ли квотировать отечественное кино и утверждать единый график релизов российских фильмов.
— На форуме вы вели открытые слушания, посвященные петербургской Синематеке. Зачем она лично вам?
— На общественных слушаниях прозвучало хорошее выражение — «места силы». Для кинематографистов такими местами были творческие объединения — такие были у Андрея Тарковского, Романа Балаяна, Никиты Михалкова, других знаковых мастеров. В Москве нет синематеки, но места силы есть — на «Стрелке», в мастерской Сергея Соловьева во ВГИКе, в Московской школе нового кино. Петербургу они тоже необходимы. Для того чтобы молодые люди приходили в кино, нужен не только журнал «Сеанс» (который появился на «Ленфильме» в 1989 году и сейчас является мозговым центром проекта «Синематеки»), но и место, куда можно прийти, получить знания и обменяться опытом.
Зачем это мне?
Во-первых, возникает очевидная синергия и коммуникация с «Ленфильмом», что для меня очень важно. Во-вторых, я всегда пытался окружить себя молодыми деятельными и неординарными людьми.
Я, если хотите, энергетический спрут, и этого не скрываю, мне нужно, чтобы вокруг меня было творческое бурление.
Сейчас, я надеюсь, последние противоречия снимаются: у города, у питерского Союза кинематографистов уже есть понимание, что Синематеку надо организовать.
— В Москве — я имею в виду у федерального Минкульта, мне кажется, такого понимания нет. Музей кино лишился президента Наума Клеймана, значительной части команды, его коллекцию собираются то ли перевозить черт-те куда — то ли в 36-й павильон ВДНХ, то ли передать в Госфильмофонд. Почему в Петербурге дела идут лучше, тут легче договориться с властями?
— Важно не путать федеральный Музей кино и региональную Синематеку. Надеюсь, что Минкультуры осознает необходимость существования большого музея. Но для такого музея с его редчайшими фондами, киноколлекцией нужно большое по площади помещение. Сам Наум Ихильевич Клейман еще полтора года назад говорил, что музею нужно где-то 15 тыс. квадратных метров. Не думаю, что павильон на ВДНХ сможет решить проблему глобально. На ВДНХ, скорее, стоит разместить московскую синематеку. И отдельно заняться решением проблемы федерального музея.
— Но я вижу, что питерские власти идут вам навстречу.
— Мне кажется, что в Питере такие инициативы реализовать легче еще в силу, как ни странно, ситуации с недвижимостью. Здесь просто больше зданий, которые находятся в распоряжении города. В Москве нашлись более важные задачи, дела, претенденты на здание в центре города. (Усмехается.) И еще: Москва, я думаю, здесь абсолютно ни при чем. Решением проблемы Музея кино должны заниматься не московские, а федеральные власти. Я предлагал Музею кино для размещения коллекции студию «Главкино» — к сожалению, мы слишком поздно подключились к этой ситуации.
Но, знаете, мне совсем не кажется, что вот лично Владимиру Мединскому кровь из носу надо было сделать плохо Музею кино.
— Тогда давайте поговорим о другой инициативе Минкульта в области кино — едином графике релизов «национальных фильмов», то есть снятых при поддержке государства. Кинопрокатчики от этого предложения в ужасе. У вас как у производителя кино какое к этому отношение?
— Насколько я понял из встреч с Владимиром Мединским на Культурном форуме, он сам разъяснил и смягчил это предложение. И огромное количество продюсеров и дистрибьюторов выдохнуло с облегчением. С другой же стороны, для русского кино, увы, необходимо «раздвигать» места и даты.
В 2014 году 82–83% репертуара — американские релизы и где-то 1% — европейское кино, конкурировать с ними в одни даты сложно. Нужно понимать: на русское кино никто и никогда не обращал внимания, подчеркиваю, никто и никогда. После разговоров, встреч, утомительных дискуссий наконец была осознана важность самой проблемы. Приведу первый пример: на последнем кинорынке в Москве мы представляли семь новых картин нашей студии. Две из них, «Батальон», сделанный совместно с Игорем Угольниковым проект, и «Духлесс 2», представляли русские дивизионы американских дистрибуционных компаний.
Так вот, я абсолютно четко вижу приоритеты этих компаний по отношению к русским фильмам в своем пакете! Это важно понимать!
Второй: на фоне фантастического давления американской продукции имеет же еще место контрпрограммирование со стороны российских кинопроизводителей, которые и между собой-то не могут договориться, и насмерть бьются за место под солнцем. Это тоже можно и нужно упорядочить.
— Ну тогда, может быть, и квоты ввести? Депутаты давно предлагают.
— Стоп. У нас квот нет. У нас нет китайской модели (в Китае в прокат выпускается около 40 иностранных фильмов в год. — «Газета.Ru»), нет «черных периодов», когда в прокатном расписании вообще нет иностранных фильмов. Нет единой государственной кинодистрибуционной компании. Нет государственных киносетей.
У нас полностью открытый рынок; вы знаете, что мы со «Сталинградом» выходили в китайский прокат по американским квотам?
Квоты мы не можем вводить еще и потому, что у нас производится очень мало кино, картин-событий — одна-две в год.
У нас просто нет контента на тот процент квотирования, который предполагается. А именно фильмы-события и собирают в кино большую часть зрителей. По этой же причине можно спокойно сесть и расписать, чтобы эти картины не пересекались с большими американскими релизами. И поверьте, в случае с серьезной национальной премьерой можно и возможно договариваться и разойтись с большими американскими фильмами, не включая убийственный для кинотеатров режим квот.
Вообще, я считаю, что надо начинать вести диалог,
разговаривать между собой, между производителями, прокатчиками и государственными структурами, отвечающими за кино. И если впереди не самые легкие времена, то самое время наконец выработать единую стратегию движения.
— Давайте про нелегкие времена. Государство в лице Минкульта и Фонда кино стало практически единственным реальным инвестором в кино. Ваша компания Art Pictures — один из лидеров рынка. Как вам кажется, наступающий кризис отразится на вашей работе — и вообще на количестве денег в киноотрасли?
— Кризис, конечно, отразится на отрасли. Хотя бы потому, что стопроцентного финансирования ни Минкульт, ни Фонд кино не предоставляют, а значит, вкладывать оставшиеся деньги станет труднее. С другой стороны, надо, чтобы «несчастье помогло». Рубль дешевеет — и в кино мы можем видеть очень любопытные последствия этого.
Например, традиционно дешевая для съемок Белоруссия подорожала — потому что цены там привязаны к доллару. Зато вперед могут выдвинуться регионы.
Например, Калининград, где снимать финансово очень комфортно, — я только что закончил там картину, потратив всего миллион долларов. С другой стороны, мы очень дорогая страна, у нас очень дорогие ставки на технику и персонал, и всему миру известно, что снимать в России очень дорого. Иными словами, мы тут немного разбалованы деньгами.
— Сейчас все говорят о якутском «кинобуме». В Якутии снимают картины с малым бюджетом или вообще без оного.
— И слава богу! В Синематеке, я надеюсь, будут собираться молодые люди, которые будут любить кино больше, чем деньги. У меня была очень интересная встреча с Дарреном Аронофски (лауреат «Оскара», режиссер таких фильмов, как «Реквием по мечте», «Рестлер» и «Черный лебедь». — «Газета.Ru»). Я стал расспрашивать его про одну из самых ранних и странных картин — «Пи». И, в частности, спросил, как и за сколько он снял ее. Он назвал сумму в $40 тыс. Я не поверил своим ушам! Я недавно помогал молодому режиссеру с одной короткометражкой — она стоила €70 тыс.
— Хорошо, вернемся к национальному кино. У российского кинематографа есть «Левиафан» Андрея Звягинцева, который ездит по всем фестивалям и даже претендует на «Оскар». И есть «Сталинград» — в общем, главное национальное кино, с его рекордными сборами. Два отдельных эпизода, две истории успеха, которые не складываются в «систему успеха», которая явно существует в Голливуде. У вас на студии есть какие-то технологии «изготовления успехов»?
— Не будем питать иллюзий, такие успехи — штучный товар, что у нас, что за рубежом. Другое дело, что, когда такие победы, как «Левиафан» или «Сталинград», случаются, многие амбициозные молодые люди начинают подробно исследовать и пытаться воспользоваться этим опытом. Я вот прошел этот путь, все шишки собрал — теперь за мной легче идти. (Смеется.)
На самом деле секрет — образование, причем обоих родов. Самостоятельное — для этого нужны синематеки, хотя бы в городах-миллионниках для начала, и функционирующий Музей кино. И институциональное — для этого нужны киношколы. Должно происходить, во-первых, заражение кино — этому делу служил Музей кино, и теперь, будем надеяться, послужит Синематека. И должна быть школа — то есть место, где из людей заинтересованных и зараженных готовят профессионалов. У всех на «Ленфильме» были большие планы на кадры, которые готовит петербургский Университет кино и телевидения, но, честно скажу, эти надежды не оправдались и качество образования там плохое. Моя альма-матер ВГИК давно на пути хорошей трансформации, оттуда приходят толковые люди — и этому мы во многом обязаны непререкаемому авторитету ректора Владимира Малышева.
— Как воспринимали в международном прокате ваш «Сталинград»?
— Как русскую диковинку. Думаю, точно так их в свое время удивлял «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Они не могли себе представить, что у русского фильма будет такая… «картинка». Для них российское кино — это по-прежнему определенный набор устоявшихся представлений из истории кино: Эйзенштейн с Потемкинской лестницей, «Летят журавли», Тарковский с «Ностальгией».
— Вы сейчас начали работу над проектом «Одиссей» по Гомеру для Warner Bros. Насколько для вас разнятся ощущения от запуска в Голливуде по сравнению с теми картинами, которые вы делаете в России?
— Ну… это две разные планеты. Две по-разному работающие машины. Я попал в большой Голливуд, где все стоит каких-то немыслимых денег и все «несут себя» — от большого топ-менеджера до техника камеры. Все невероятно важно и невероятно дорого.
Общение с главой компании напоминает обряд инициации, своего рода восхождение к святая святых.
Тебя ведут по ступеням: сначала ты общаешься с креативным продюсером, потом с исполнительным, на каждой ступени подготовка, пока наконец тебя не приглашают к главе производства (все кабинеты первых лиц устроены как дома, то есть не как офис в привычном его понимании). И вот после этой «домашней» встречи ты, окрыленный, провожаемый взглядами настоящих статуэток «Оскар», идешь завоевывать вершины. И от постоянной концентрации, честно говоря, взрывается голова. И есть одно важнейшее условие, без которого они даже не начинают разговор с тобой, — это зрительский успех твоего фильма у себя на родине.

Алексей Крижевский

Пять главных голливудских ролей Савелия Крамарова

13 октября исполнилось 80 лет со дня рождения актера, без которого сложно представить большинство советских комедий. Речь про Савелия Крамарова — актера, который начал сниматься в кино с 1959 года и только лишь спустя тринадцать лет решил овладеть профессией профессионально, поступив в 1972 году на актерский факультет ГИТИСа. Но, безусловно, прославился Савелий Крамаров не только своими незабываемыми комедийными ролями. В его биографии была и эмиграция, которая началась с открытого письма президенту США Рейгану, в котором Крамаров жаловался в том числе и на то, что в Советском Союзе ему не дают сниматься. И это была чистая правда — с 1978 по 1981 год не вышло ни одного фильма с участием Савелия Крамарова. Было это связано с тем, что актер попал в список «неблагонадежных» — из-за эмигрировавшего в Израиль дяди и своих религиозных убеждений.
В итоге Савелию Крамарову удалось покинуть СССР 31 октября 1981 года (в Советском Союзе фильмы с Крамаровым продолжали идти, но из титров удаляли его фамилию), а свои первые роли в американских фильмах и сериалах он начал исполнять уже с 1984 года. Во времена «железного занавеса», когда американское кино, как и сама Америка, казалось чем-то недостижимым, Крамаров сыграл в одиннадцати кино- и телевизионных проектах. Мы решили вспомнить пять самых запоминающихся ролей актера, которые ему удалось сыграть в Голливуде.
«МОСКВА НА ГУДЗОНЕ» (1984)
Первым американским фильмом Крамарова стало драмеди Пола Мазурски «Москва на Гудзоне». А первым экранным партнером советского эмигранта оказался пока еще малоизвестный Робин Уильямс, для которого это был всего пятый полнометражный фильм в его актерской фильмографии. Картина наглядно демонстрировала, что людям искусства лучше играть на улицах Нью-Йорке на саксофоне, чем стоять в заснеженной Москве в очередях за туалетной бумагой. Более того, даже сотрудники КГБ (одного из которых и сыграл Крамаров), оказавшись в столице мирового (и загнивающего) капитализма, предпочитали стать предателями Родины, чтобы торговать на улицах всё того же Нью-Йорка хот-догами. К сожалению (или к счастью), советская кинопропаганда в те годы ничего не могла этому противопоставить, как, в общем-то, и сейчас ничего не может противопоставить российская.
«КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ 2010» (1984)
В том же 1984 году Савелий Крамаров появился в сиквеле знаковой для всех поклонников научной фантастики и творчества Стэнли Кубрика «Космической одиссеи». Фильм за авторством Питера Хаймса, естественно, не снискал такой популярности, как лента Кубрика, однако был номинирован на пять премий «Оскар», правда, в технических номинациях. Крамаров же исполнил в этом фильме роль советского ученого, что вряд ли было бы возможно, останься он в Советском Союзе, где за ним прочно закрепился образ киношного балбеса. А среди его партнеров по площадке были Рой Шайдер, Джон Литгоуи Хелен Миррен. Кстати сказать, на тот момент и Шайдер, и Литгоу были уже дважды номинантами на премию «Оскар»… Более чем достойная компания для заслуженного артиста РСФСР.
«ВООРУЖЕНЫ И ОПАСНЫ» (1986)
Крамаров
Савелий Крамаров в фильме «Вооружены и опасны»
Судя по всему, участие Савелия Крамарова в фантастической ленте Хаймса не привело к каким-то кардинальным изменениям в его голливудской карьере, потому что в 1986 году вышла криминальная комедия Марка Л. Лестера «Вооружены и опасны», в которой у бывшего советского актера была абсолютно проходная роль, а его герой (недотепа охранник) был очень похож на тех персонажей, которые прославили Крамарова на необъятных просторах бывшей Родины. В одной из сцен, правда, ему удалось перекинуться парой фраз с молоденькой начинающей артисткой, звезда которой только-только начала всходить после ее участия в ленте Тони Скотта «Лучший стрелок» — артистку эту звали Мег Райан.
«КРАСНАЯ ЖАРА» (1988)
Безусловно, тем читателям этого материала, которым уже перевалило за тридцать, голливудская карьера Савелия Крамарова в первую очередь запомнилась по фильмуУолтера Хилла «Красная жара». Да и о чем тут говорить — бывший соотечественник, которого еще недавно можно было видеть по Первой или Второй программе в фильмах вроде «Неуловимых мстителей» или «Джентльменов удачи», устраивал взбучку не кому-нибудь, а кумиру эпохи видеосалонов — Арнольду Шварценеггеру.
«ТАНГО И КЭШ» (1989)
Следующий, 1989 год, свел вместе двух советских эмигрантов — Андрея Кончаловского, в ту пору больше известного под именем Андрона, и Савелия Крамарова, актерская карьера которого так и не пошла в гору. Как известно, у фильма была тяжелая судьба — из-за конфликта с продюсерами Кончаловскому не удалось снять его до конца. У Крамарова же в этом фильме вновь была эпизодическая роль — лейтенант Кэш в исполнении Курта Расселла по служебной необходимости забирал у безымянного героя Крамарова машину, а тот нервничал, кричал, требовал ее вернуть, и в какой момент становилось видно, что на Савелии была надета футболка с надписью «гласность» латиницей. Он бил себя в грудь и называл «дитем перестройки». На что Кэш обнадеживал: «Подрастешь в Америке». Однако в актерском плане Савелию Крамарову этого, к сожалению, так и не удалось.

Голливудская «правда» о войне России и Грузии

Это была сцена из «Пяти дней в августе» — нового международного триллера от признанного режиссера Ренни Харлина. Фильм снят по пятидневной войне между Россией и республикой Грузия в 2008 году. Этим утром Ренни с нами в студии. Рад вас видеть, Ренни.

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН, кинорежиссер: Доброе утро. Рад, что пригласили.

 

 

 

Почему через три года после войны вы взялись за эту тему?

 

РЕННИ ХАРЛИН: Ну, это была особенная ситуация, совершенно непохожая на войны в Ираке и Афганистане. Вот есть страна – Грузия, образец той демократии, которую Америка хочет продвигать по всему миру. Одной из первых приняла христианство. Процветающая экономика. Красивая средиземноморская* страна, которая вот-вот вступит в НАТО. Америка строит там трубопровод. И Россия не может со всем этим смириться.

 

 

 

В первый день Олимпийских игр 2008 года Россия вторгается в эту страну. Это было сделано именно во время Олимпиады, чтобы мировые СМИ были заняты освещением Игр. И 12-летняя девочка мямлила что-то, вместо того чтобы рассказать миру об этой войне. И я почувствовал, что пора рассказать миру о случившемся, о том, каким притеснениям подверглись мирные жители.

 

 

 

И вы подаете сюжет очень интересно, глазами репортеров. Почему вы выбрали именно такой подход?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Я поехал в Грузию собирать материал для съемок менее чем через год после войны и встретил там многих журналистов, которые были в стране во время тех событий. Они рассказали о своем отчаянии, и я понял, что именно под таким углом смогу подать историю на общечеловеческом уровне, рассказать зрителю, что пришлось пережить этим невоспетым героям. Потому что меня поразило, что эти люди не только рисковали своими жизнями, чтобы сделать сюжет, но и потом, когда сюжет уже готов, возникает множество сложностей, прежде чем он выходит в эфир. Зачастую сюжет не попадает в эфир, потому что новости меняются очень быстро. Я сам из Лос-Анджелеса, а по крайней мере там в вечернем выпуске чаще крутят сюжеты о погонях по шоссе или ограблении винного магазина, которое попало на пленку, чем то, что действительно происходит в мире.

 

 

 

УЭС МУР, комментатор: Я знаю, вы снимали картину в Грузии, а завершили ее словами свидетелей. Что вы чувствовали? Были ли сомнения, что фильм назовут слишком скороспелым, слишком новым, или такой проект пришелся съемочной группе по душе?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Когда я приехал туда и увидел шрамы у людей на телах и слезы в их глазах и все отчаяние, что им пришлось пережить, не имея возможности даже рассказать о том, что произошло, я задался такой целью. Я очень проникся этим проектом, и не только я, но и все актеры и съемочная группа. Это был не голливудский проект, когда живешь в пятизвездочных отелях. Мы спали в поездах, на фермах, у нас были общие ванные комнаты, мы сами вместе с актерами готовили еду на кухне. Съемки захватили всех. Мы видели, как благодарны были нам грузины за то, что мы рассказываем о войне, и это сделало фильм действительно стоящим.

 

 

 

ДЭН СЕНОР, комментатор: Если путинская или медведевская Россия останется с развязанными руками, то они, я думаю, еще чаще станут вмешиваться в дела этого региона, подобно тому, как они это сделали в Грузии. Как отреагировали на фильм в Москве? Была хоть какая-нибудь критика?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Я пока ни с кем там лично не общался, но из Интернета и новостей знаю, что в России к этому фильму относятся отрицательно и распространять его не будут. Так что, безусловно, это не совсем то, что они хотят видеть.

 

 

 

Ну и неудивительно, что они не будут его показывать в России. Помимо многих положительных отзывов есть и те, кто говорит, что вы представляете одностороннюю точку зрения в этой истории. Что все русские – это кровожадные медведи и что грузины — как бы невинные жертвы. Вас не беспокоит, что вы показываете только одну сторону этой истории?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Думаю, как художник я должен выбрать для себя какую-то точку зрения. Моя история не прогрузинская и не пророссийская, это попытка показать правду. Я много времени провел, анализируя факты этой войны на сайтах ЕС и Human Rights Watch. И я построил фильм на этих фактах, и такой позиции и придерживаюсь.

 

 

 

Ясно. А как фильм вообще вписывается в вашу карьеру? Посмотрим на вашу фильмографию: «Крепкий орешек-2», за него – наше вам уважение, подозреваю, что во время съемок вы и Брюс Уиллис спали не в поездах, а в каких-нибудь пятизвездочных отелях. Итак, как этот вроде бы более политический фильм вписывается в ваше резюме?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Считаю, что моя карьера, на протяжении которой я снимал боевики и триллеры, подготовила меня к этому. И сейчас я стал более, как мне кажется, зрелым, поэтому мне требовалось рассказать историю, которая действительно меня трогает, в которой есть что-то. Так что в ней есть и действие, и драма, и напряжение, и даже любовная интрига. Эта история о чем-то важном. Думаю, о ней будут говорить, она заставит зрителей думать и участвовать в обсуждении.

 

 

 

УЭС МУР: Как вообще этот фильм сформировал ваше понимание войны? Шрамов войны? О какой реальности войны вообще идет речь в фильме?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Это меня просто потрясло. Я отправился в Грузию, там я говорил с беженцами — их были десятки тысяч. Я ходил по больницам, видел видеозаписи настоящих боевых действий, так как я воссоздавал множество сцен в тех же самых местах, где они происходили. Это просто бессмысленное варварство. В особенности… Считаю, когда мы думаем о войне, мы представляем ее по фильмам о Второй мировой, где немцы стреляли во французов – и это была война. В сегодняшнем мире бомбы сбрасывают на мирное население. Эта война длилась пять дней, и за это время погибли пять военных журналистов. 

 

 

 

ДЭН СЕНОР: Среди геополитиков ведутся споры о том, на кого нам лучше делать ставку: на Саакашвили или на нашу «перезагрузку» отношений с Медведевым и Россией? Каким показан грузинский президент в вашем фильме, каково ваше личное отношение к нему, учитывая всю ту работу по изучению материала, что вы проделали, и сняли фильм?

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Думаю, он потрясающий. Он получил образование в Гарварде. Он совершенно не похож на лидеров бывших советских стран. Он очень прогрессивно мыслит, он заставил экономику страны вырасти с катастрофической скоростью. Ему нравится культура, он без ума от архитектуры. Думаю, что мы должны поддерживать подобных лидеров – именно так мы будем способствовать продвижению демократии и давать импульс развитию всем странам мира. Конечно же, нам нужно быть в хороших отношениях с Россией.

 

 

 

Дэн, как вы считаете, насколько мы продвинулись в этом вопросе?

 

 

 

ДЭН СЕНОР: Полагаю, американское правительство склоняет чашу весов в сторону Медведева и Путина. То есть оно не выступает намеренно против властей Грузии, но мы, безусловно, сделали ставку на более крупную державу за счет многих региональных партнеров, которых мы поддерживали в прошлом. Мы отвернулись от тех маленьких, только что вставших на ноги демократических государств с их бесстрашными лидерами. Теперь их осаждает Россия, как это ясно показано в фильме. Мы отказались от поддержки этих государств, маленьких демократий. Считаю это крупной ошибкой. На самом деле я восхищен вашим фильмом, потому что, как я считаю, он напомнит людям, что стоит на кону. Думаю, что подъем России, эра Медведева и Путина – одни из самых недостаточно освещенных тем в сегодняшней истории международных отношений. Надеюсь, этот фильм прольет свет на то, что поставлено на карту.

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: Ни для кого не секрет, что Путин публично заявлял, что, с его точки зрения, наихудшим геополитическим бедствием для его страны был распад СССР. Так что он хотел бы снова прибрать к рукам все эти маленькие государства с их нефтью, золотом и полезными ископаемыми.

 

 

 

ДЭН СЕНОР: Во время войны с Грузией в 2008 году на него обрушилась международная критика. Вот это я и имел в виду, говоря о развязанных руках. Если бы ему не помешала международная критика, международное давление, подозреваю, что он попытался бы установить господство над рядом бывших советских республик, как попытался это сделать, да и в определенной степени делает сегодня в Грузии.

 

 

 

РЕННИ ХАРЛИН: И он по-прежнему держит Южную Осетию и Абхазию, входящие в состав Грузии, оккупированными. И никто ничего не предпринимает по этому поводу. Чтобы нашим зрителям стало понятнее, думаю, если бы Мексика так же вторглась в Калифорнию, мы бы не сидели сложа руки.

 

 

ДЭН СЕНОР: Верно.

 

 

Дата выхода в эфир 18 августа 2011 года.

 

 

Так сказано в оригинале (прим. RT).

 

Источник: http://inotv.rt.com/2011-08-19/Gollivudskaya-pravda-o-vojne-Rossii