Как советский доброволец вверг США в трехдневный траур

В бою 12 апреля эскадрилья капитана Крамаренко сбила 16 американских самолетов
10 апреля Герой Советского Союза Сергей Макарович Крамаренко отметил 97-й день рождения. Личный боевой список сбитых вражеских самолетов участник двух войн открыл в августе 1942 года, а продолжил в Корее.

Человек, прошедший смертельные сражения и плен, дважды сбитый, однажды занесенный в списки без вести пропавших. Уверен, и на этот раз к нему на Профсоюзную, как и раньше, придут многочисленные друзья, пожелают здоровья и долгих лет жизни. В минувшем году мне посчастливилось попасть в круг приглашенных на семейное торжество. Не скрою, была и личная потребность встретиться с героем – мой отец тоже, как и Крамаренко, принимал участие в корейской войне в составе 676-го Варшавского истребительного авиаполка. И не обо всем, так вышло, я успел расспросить: летчики традиционно немногословны, а их детям все не хватает времени для разговора.

“Американцы думали, что за ними охотится пилот Люфтваффе, воюющий за «красных»”
«Как отложилась судьба отца на наших? – переспрашивает дочь Героя Надежда Сергеевна, жена полковника Космических войск, преподаватель английского языка в МГУ им. Ломоносова. – По сути он стал их архитектором. Мы строили жизнь по его лекалам. Для всех он герой, летчик, генерал, а для меня просто папа. Только повзрослев, я поняла, какого масштаба и мужества человек мой отец. Уверена, что состоялась как личность в том числе благодаря его наставлениям. Не свалился с неба и выбор армейской профессии моими двумя сыновьями. Совсем не удивилась решению старшего – Сергея, мы ведь не случайно назвали его в честь деда. Теперь он в звании майора, замкомандира подразделения по военно-политической работе. А когда его примеру последовал младший – Андрей, сердце у меня екнуло. Ведь до этого сказанное им еще в детском возрасте, что станет военным, никто всерьез не воспринимал».

После окончания Андреем суворовского училища к определению дальнейшей судьбы внука решил подключиться знаменитый дед. Пользуясь своим высоким авторитетом, лично отвел за руку в Рязанское ВВДКУ.
Участникам торжества приличествующие событию слова искать не пришлось – каждому было понятно: чествуют человека-легенду. А он живо вспоминал, что праздновал свое рождение не однажды. Например, после того как в 1944 году под Проскуровом (ныне Хмельницкий) был сбит над вражеской территорией. Обгоревшего, теряющего сознание летчика тогда тут же повели на расстрел, который отменило до сих пор непонятно почему высокое лицо с погонами генерала вермахта. Наверное, питало слабость к представителям крылатой профессии. По дороге в госпиталь исправить запрет начальства попытался было полицай, признавший «клятого москаля», но, видно, испугался наказания хозяев. А потом были шесть дней, в которые уход Крамаренко из жизни отодвигали пленные доктора. Эта неполная неделя пребывания полуживого летчика на вражеской территории аукнется Крамаренко уже после Победы, которую он, вернувшись в строй, добывал вместе с однополчанами в небе Берлина. Кстати, после двухмесячного восстановления врачи пытались поставить крест на желании продолжить службу, сославшись на негнущиеся после ранения ноги. Но как вспоминает Сергей Макарович, желание подняться в небеса было столь сильным, что он, 15 раз энергично присев перед медиками, убедил их отменить вердикт.
Крамаренко без преувеличения человек из легенды. А как еще объяснить его чудесное спасение, когда 13-летним парнишкой он, ступив на неокрепшую зимнюю кромку реки, провалился в воду и проплыл подо льдом несколько десятков метров, пока течение не вынесло в полынью. Выбрался на берег посиневший от холода, но живой и невредимый.

Плен аукнулся перед командировкой в Корею, когда у Смерша вдруг возник запоздалый вопрос, как все-таки Крамаренко попал в руки врагов. И не быть бы ему через год Героем, если бы не тогдашний командующий ВВС Московского военного округа Василий Сталин, философски рубанувший: «Не морочьте мне голову – за шесть дней этот летчик немцем никак не мог стать». А Корея – особая статья в судьбе Крамаренко. Там его летное и боевое мастерство достигло совершенства. С апреля 1951 года в составе 176-го гвардейского истребительного полка дивизии Ивана Кожедуба он участвовал в боевых действиях против американских самолетов. Наши МиГи базировались на аэродроме Аньдун, а пилотировавшие их летчики официально числились китайскими добровольцами. Их письма домой до строчки контролировались армейской цензурой, чтобы, не дай бог, родственники не определили, где их мужья и отцы. Советских пилотов, участвовавших в боях, переодевали в китайскую униформу, в документы вписывали имена и фамилии типа Си-Ни-Цын или Ли-Си-Цын, а на МиГах красовались корейские опознавательные знаки. «Доброволец» капитан Крамаренко за 11 месяцев (до февраля 1952-го) совершил 104 боевых вылета, провел 42 воздушных боя, одержав 13 личных побед (еще две ему засчитаны не были как неподтвержденные). Самым знаменательным Сергей Макарович считает бой 12 апреля 1951 года.

«Мне,– вспоминает он, энергично по-пилотски жестикулируя, – тогда уже командиру эскадрильи, приказали атаковать большую группу американских самолетов. Наши МиГ-15, вооруженные одной 37-мм и двумя 23-мм пушками, могли вести прицельную стрельбу на дистанции 800 метров. На американских F-86 «Сейбр» стояли шесть 12,7-мм пулеметов, поражавших цели на расстоянии 400 метров. Преимущество в бою? Да, но «Сейбры» превосходили МиГи в маневренности, дальности полета, наборе скорости на пикировании».
Стоит обратиться к официозу об этом бое: «12 апреля 1951 года эскадрилья из десяти МиГ-15 под командованием капитана С. М. Крамаренко обнаружила 48 тяжело груженных американских Б-29, прикрываемых более чем десятком истребителей сопровождения. Бомбардировщики совершали очередной налет на Ялуцзянскую ГЭС. Соотношение сил выливалось в 1:6. Но по команде капитана МиГи рванулись в атаку и за один боевой маневр сбили четыре «летающие крепости». Потеряв в той схватке 16 машин, американцы повернули обратно. На МиГах же не было ни одной пробоины».
«Именно после этого боя я и получил звание Героя Советского Союза, – говорит Сергей Макарович. – У Б-29 со всех сторон крупнокалиберные пулеметы, но пользуясь дальнобойностью пушек МиГов, мы расстреливали бомбардировщики с безопасной дистанции, а когда там начиналась паника, добивали очередями в упор. В ВВС США был тогда объявлен недельный траур по погибшим, трое суток ни один американский самолет не появлялся в нашей зоне действия».
У американцев Крамаренко был на особом счету. Командир эскадрильи «Сейбров» Брюс Хинтон вспоминал впоследствии: «Кейси был исключительным летчиком и определенно не азиат. Его обычной тактикой было ударить свысока, пикируя на любой «Сейбр-86», который оторвался от группы, ведущей бой. Тактика, схожая с той, которую использовал фон Рихтгофен во время Великой войны. Мы даже думали, что это пилот люфтваффе, воюющий за красных. Имя Кейси Джонс он получил за то, что его полеты были похожи на маневры легендарного машиниста. Этот МиГ имел выделяющуюся раскраску – красный нос и полосы на фюзеляже».

“Не быть бы ему Героем, если бы не командующий ВВС Московского военного округа Василий Сталин ”
«Американцы позже меня нашли, – вспоминает Сергей Макарович. – Сначала они обратились в Российский комитет ветеранов войны и попросили встретиться с летчиками, сражавшимися в небе Кореи. Общались мы с ними в Академии Жуковского, а затем в 2000 году я с дочерью в качестве переводчика полетел в главный город Техаса – Остин. Ближе к концу трехнедельной поездки мне организовали в Сан-Антонио встречу с членами Американской ассоциации асов, сбивших более пяти самолетов противника. Пришли человек сорок, я остановился на совместной борьбе с немецким фашизмом и японским милитаризмом, после чего рассказал о войне в Корее. В первый год наши и американские летчики соревновались в благородстве. Бой вели с теми, кто хотел драться. Уход самолетов на свой аэродром означал прекращение дуэли. Потом джентльменство стало нарушаться, «Сейбры» атаковали взлетавшие и садившиеся на китайской территории МиГи, часто сбивая их. Наши не расстреливали катапультировавшихся пилотов, а американцы грешили этим. Тем не менее взаимное уважение осталось. Были и дискуссии. Помню, один из ветеранов похвастался: «В Корее я десять ваших МиГов сбил». Пришлось признаться, что я сбил 15 американских самолетов».
Приняв поздравления, герой завершил воспоминания известным изречением Александра Суворова о неоконченности войны, пока не захоронен последний солдат. В Корее было сбито 1309 американских самолетов, в основном штурмовиков и бомбардировщиков. Но и советские потери были большими – 351 машина, 311 погибших летчиков. Упрятав историю их судеб под гриф «Секретно», власть имущие несколько десятков лет так и не соберутся воздать должное героям корейской войны.
С Сергеем Макаровичем трудно не согласиться. Американцы увековечили память погибших в Корее двумя мемориалами. Один из них – в Вашингтоне. Композиция состоит из Мемориальной стены и 14 скульптур солдат разных национальностей, среди которых есть даже индеец. Вечерами фигуры подсвечиваются, «призраки» оживают. На одном из сайтов, посвященных корейской войне, можно найти такие слова, обращенные к американцам: «Наша нация гордится и скорбит по ее сыновьям и дочерям, тем, кто ответил на призыв защитить страну, о которой они ничего не знали, и людей, которых они никогда не встречали». Второй мемориал, не менее впечатляющий, – в центре Сеула. Центральная скульптура – американский солдат обнимает спасенного им корейца. А еще мемориальная стела с высеченными на ней именами погибших американцев и их союзников – англичан, австралийцев, турок…
Пришло время рассказать всю правду о неизвестной войне в Корее, хотя бы ради тех участников, кто еще в состоянии о ней вспомнить. Таких, к примеру, как Сергей Крамаренко. Ради их детей, внуков, которые должны знать и верить, что их отцы и деды не зря проливали кровь в чужом небе. И некому будет следовать их героическому примеру…

Заголовок газетной версии – «Советский ас – американская легенда».
Анатолий Журин
Опубликовано в выпуске № 11 (824) за 24 марта 2020 года

«Исторический враг немецких и украинских наци»: за что гитлеровцы ненавидели Героя Советского Союза Николая Кузнецова

76 лет назад звание Героя Советского Союза было посмертно присвоено советскому разведчику Николаю Кузнецову. Историки считают его уникальным человеком. Кузнецов был единственным сотрудником спецслужб стран — членов антигитлеровской коалиции, который смог ликвидировать 11 высокопоставленных представителей немецкой военной и гражданской оккупационной администрации. Кроме того, колоссальный объём собранной Кузнецовым разведывательной информации помог советскому командованию принять правильные решения для обеспечения безопасности Тегеранской конференции, подготовки битвы на Курской дуге, освобождения Украины и ряда других важных операций. Несмотря на огромный вклад в дело освобождения УССР от нацистов, современные украинские политики стремятся стереть имя Кузнецова из памяти народа, отмечают эксперты, ведь он нанёс серьёзный ущерб бандеровским коллаборационистам.

Николай Кузнецов родился 27 июля 1911 года в деревне Зырянка Пермской губернии. При рождении он получил имя Никанор, но оно будущему разведчику не нравилось, и при переоформлении документов Кузнецов назвался Николаем.
Стоит отметить, что многие эпизоды жизни Кузнецова до сих пор остаются не до конца изученными, и у исследователей существуют разные версии развития событий. Причины этого — гриф секретности, а также отсутствие каких-либо документальных данных. Поэтому все варианты его биографии носят в значительной степени оценочный характер.
Отец Николая Кузнецова Иван в молодости служил в царской армии, а после революции 1917 года присоединился к большевикам и воевал против колчаковцев. Сам Николай, окончив семилетнюю школу, продолжил учёбу в Тюменском сельскохозяйственном техникуме и вступил в комсомол. Однако выучиться на агронома не успел, так как вскоре его отец умер от туберкулёза, и Николаю пришлось вернуться домой. Продолжить образование он попытался в Талицком лесном техникуме, но и тут его ждала неудача — молодого человека оклеветали и, обвинив в сокрытии «кулацкого происхождения», исключили из комсомола и из учебного заведения. Позже Николаю удалось восстановиться в техникуме, но диплом ему так и не дали, ограничившись справкой о прослушанном учебном курсе.
В 1930 году Кузнецов устроился помощником таксатора (специалиста по определению объёма срубленных и растущих деревьев) в Коми-Пермяцкое окружное земельное управление. На новом месте он восстановился в комсомоле, но спокойная работа продолжалась недолго. Николай уличил своих коллег в грубых служебных злоупотреблениях и сообщил об этом в милицию. Преступники получили серьёзные сроки лишения свободы, но пострадал и сам Кузнецов. Хотя он и не совершал никаких правонарушений, его всё равно приговорили к году исправительных работ и повторно исключили из комсомола.

Спецагент государственной безопасности
После ухода из земельного управления Николай Кузнецов некоторое время работал в Союзе многопромысловых кооперативов и в промартели «Красный молот», участвовал в коллективизации, а также ликвидации действовавших в лесах банд. Предположительно, в это время на его смелость, решительность и патриотические настроения обратили внимание сотрудники органов государственной безопасности.
Впрочем, помимо характера и убеждений, оперативников привлекла удивительная склонность Кузнецова к изучению иностранных языков.
«Потрясающие языковые способности Кузнецова до сих пор делают его человеком-загадкой. Они порождают слухи о том, что молодой человек мог быть не тем, за кого себя выдавал. Однако на самом деле речь, скорее всего, идёт о сочетании блестящего природного дара и способности работать над собой», — рассказал в интервью RT академик Академии военных наук, полковник запаса Андрей Кошкин.
По его словам, первоначальную базу в изучении немецкого языка Николай получил от педагога в школе и нескольких знакомых немцев, а затем самостоятельно шлифовал свои знания. В дальнейшем он выучил польский язык и коми. А уже в годы войны — украинский.
Советским органам госбезопасности нужен был человек, который мог бы, находясь под прикрытием, искать шпионов среди приезжающих на предприятия Урала иностранных инженеров, полагают историки. В итоге, как утверждают исследователи, в июне 1932 года Николай Кузнецов стал сотрудником негласного аппарата ОГПУ Коми-Пермяцкого автономного национального округа. Направлять для получения специального образования в профильные учебные заведения его не стали — на это не было времени, да и формалисты в отделе кадров могли «забраковать» молодое дарование с судимостью, дважды исключённое из комсомола.
«Несмотря на то что Кузнецов подвергся репрессиям и несправедливо пострадал, он остался патриотом своей страны, понимал, что для неё будет лучше, и был верен советской власти», — подчеркнул в беседе с RT писатель и историк спецслужб Александр Колпакиди.

За четыре года Кузнецов, выполняя задания органов госбезопасности, изъездил весь Урал и сменил несколько мест официальной работы. По данным исследователей, он то общался с иностранными инженерами, то с револьвером в руках отправлялся в леса ловить бандитов. Причём вёл себя так аккуратно, что никто и не догадывался о его реальной деятельности.
В 1938 году руководство местных органов госбезопасности отрекомендовало Кузнецова в центральный аппарат НКВД как человека фантастических актёрских и лингвистических способностей. Кузнецовым заинтересовался один из руководителей главного управления государственной безопасности НКВД Леонид Райхман. Он организовал беседу уральца с вернувшимся из Германии нелегалом и убедился, что коллеги из Коми говорят правду.
Николай Кузнецов получил, как сообщают некоторые историки, уникальную для советских спецслужб должность особо засекреченного спецагента с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. Ему выдали документы прикрытия на имя советского гражданина немецкого происхождения и внедрили в дипломатическую среду. Представляясь сотрудником военного завода, Кузнецов привлекал внимание иностранных дипломатов и разведчиков. Его обаяние и наблюдательность располагали к себе людей и создавали «нужное» впечатление. Советской контрразведке с его помощью удавалось проводить ценные вербовки и добывать секретные документы потенциального врага.

Пауль Зиберт
С началом Великой Отечественной войны Николай Кузнецов стал рваться на фронт. Однако его берегли и отпустили далеко не сразу. Историк спецслужб Николай Долгополов в своей книге «Легендарные разведчики» упоминает об одной короткой командировке Кузнецова в тыл врага на начальном этапе войны, однако её детали неизвестны.
В начале 1942 года Кузнецова решили использовать по линии 4-го Управления НКВД, занимавшегося диверсиями в тылу врага. Кузнецову подобрали документы внешне похожего на него погибшего немецкого обер-лейтенанта Пауля Зиберта. Ему дали просмотреть популярные в Третьем рейхе кинофильмы и почитать бульварные романы, пользующиеся спросом среди гитлеровских офицеров. Кроме того, Николай тщательно изучил порядки и быт немецкой армии. Для этого его, в частности, поместили в лагерь для германских военнопленных.
Отмечается, что Кузнецов не только не был раскрыт, но и завёл среди верящих в победу Адольфа Гитлера нацистов «приятелей», с которыми договорился попить пива после «победы». Николай знал не только литературный немецкий язык, но и пять-шесть региональных диалектов. Как отмечают историки, уловив, на каком наречии общается собеседник, он моментально переходил на диалект противоположной части Германии, чтобы случайно не быть пойманным на незнании каких-то местных бытовых особенностей. И это его никогда не подводило.
Летом 1942 года под легендой красноармейца Николая Грачёва Кузнецов был заброшен в действовавший на территории оккупированной нацистами Украины отряд специального назначения «Победители», которым командовал полковник Дмитрий Медведев.

В немецкой форме и с документами Пауля Зиберта он имел возможность спокойно проникать в гитлеровские гарнизоны. По свидетельствам историков, изначально советский разведчик представлялся пехотным офицером, переведённым в интенданты после тяжёлого ранения, а затем партизаны достали Кузнецову гестаповский жетон, обязывающий большую часть оккупационных структур оказывать ему помощь.
«Николай Кузнецов проводил работу сразу по двум направлениям. С одной стороны, он был «бойцом невидимого фронта» и занимался разведкой, с другой — проводил ликвидацию видных гитлеровских бонз, олицетворявших собой оккупационный режим», — рассказал Андрей Кошкин.
В феврале 1943 года, устроив засаду на курьера рейхскомиссариата «Украина» и захватив секретную карту, Кузнецов получил информацию о существовании под Винницей секретного бункера Гитлера. Затем узнал о планах масштабного наступления гитлеровских войск и о возможной спецоперации нацистов в Иране (подготовке покушения на лидеров антигитлеровской коалиции в Тегеране). Осенью 1943 года в результате устроенного Кузнецовым покушения стал инвалидом заместитель рейхскомиссара Украины Пауль Даргель. Затем Зиберт организовал похищение прибывшего в Ровно руководителя коллаборационистских частей генерал-майора Макса Ильгена, отвечавшего за подготовку карательных операций на Украине. Его планировали доставить для суда в отряд, а возможно, и в Москву. Но отряд в это время отошёл далеко от города, и организовывать перевозку Ильгена было слишком рискованно, поэтому после допроса он был казнён на хуторе под Ровно.

Всего Николай Кузнецов провёл 11 ликвидаций высокопоставленных представителей гитлеровской военной и гражданской оккупационной администрации.
«Это единственный в своём роде результат. Были диверсанты, которые ликвидировали больше нацистов, но не такого высокого уровня. В случае же с высокопоставленными руководителями обычно один человек или одна группа проводили только одну ликвидацию», — заявил Александр Колпакиди.
В начале 1944 года Кузнецов получил указание двигаться вслед за отступающими немецкими частями на запад. К этому времени гитлеровское командование уже знало, кто такой Пауль Зиберт, и объявило на него охоту.
9 марта 1944 года Кузнецов с группой бойцов погиб в бою с отрядом переодетых в советскую форму бандитов УПА*. Подробные обстоятельства этих трагических событий до сих пор неизвестны. Исходя из данных, полученных советской разведкой из захваченной переписки между немецкими спецслужбами и командирами УПА, бандеровцы сначала докладывали гитлеровцам, что Кузнецов захвачен в плен, и пытались выторговать себе от германцев преференции за этот «подвиг». Однако затем стало ясно, что советский разведчик погиб. Как бандеровцы были вознаграждены за убийство Пауля Зиберта, неизвестно.

Служение своему народу
«Николай Кузнецов — абсолютно уникальный человек. Нельзя недооценивать как его деятельность в качестве мстителя-диверсанта, так и его разведывательную работу. Постоянно общаясь с гитлеровцами в самых разных местах, он получал колоссальный объём информации, тысячи фактов, которые позволяли советскому командованию создавать общее представление о ситуации и проверять данные, получаемые из других источников», — рассказал Александр Колпакиди.
При этом, по словам историка, Кузнецов умудрялся сталкивать лбами гитлеровцев с украинскими коллаборационистами.
«Он оставлял следы, которые позволяли заподозрить украинских националистов в участии в акциях против немцев. Тех за это жестоко наказывали, и коллаборационистов это бесило. С точки зрения современной украинской идеологии такая ситуация выглядит парадоксально. В Киеве сегодня рассказывают, что бандеровцы якобы воевали с нацистами, но почему тогда их так раздражали подозрения, которые наводил на них Кузнецов?» — заметил Колпакиди.
При этом Николай Кузнецов не был фанатиком, сосредоточенным на выполнении задания любой ценой. Как отмечают историки, он нередко рисковал жизнью по своей инициативе, к примеру, спасая от убийства немецкими и украинскими карателями еврейских детей.
5 ноября 1944 года Кузнецову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем был назван город в Ровенской области, улицы в населённых пунктах СССР, учебные заведения, пик на Памире и малая планета. Подвигам легендарного разведчика посвящён ряд книг и кинофильмов.
«Облик народного мстителя Николая Кузнецова всегда был для меня примером безграничного служения своему народу и своей родине, человечеству и прогрессу», — сказал однажды первый космонавт Земли Юрий Гагарин.
Однако на современной Украине память о Кузнецове принялись старательно очернять. Город Кузнецовск в 2016 году превратился в Вараш, названные в честь Кузнецова улицы были переименованы, потомки бандеровцев стали сносить и осквернять памятники советскому разведчику.
«Сама личность Кузнецова — символ борьбы с нацизмом, он исторический враг немецких и украинских наци. В том, что Гитлер и Бандера не смогли реализовать в полной мере свои людоедские планы, есть большая его заслуга. Поэтому в том, что наследники коллаборационистов его не любят, нет ничего удивительного», — подытожил Андрей Кошкин.
* «Украинская повстанческая армия» (УПА) — украинская организация, признанная экстремистской и запрещённая на территории России (решение Верховного суда РФ от 17.11.2014).

https://russian.rt.com/

Иван Евграфович Федоров: советский летчик-асс и «Барон Мюнхгаузен»

Жизнь этого человека без преувеличения можно назвать фантастической. Если написать книгу, основываясь только на документальных фактах его биографии, то получится отличный авантюрный роман, а если собрать воедино все слухи и рассказы (в том числе и личные «откровения» героя), тогда перед нами предстанет настоящая фантастическая повесть.

Мечта о небе
С детства, а родился Иван Ефграфович в 1914 году 10 февраля в Харькове, юноша воспылал мечтой о полетах. Мечтам суждено было осуществиться, но для этого следовало предпринять большие усилия. Иван Федоров их предпринял, что характеризует его как человека целеустремленного, не пасующего перед трудностями встречающимися на пути к мечте. Окончив пятилетнее обучение в школе, он продолжает учиться на рабфаке при институте народного образования в городе Донецк. В 1931 году заканчивает ФЗУ (фабрично-заводское училище) поступает в Луганский педагогический институт. Но небо манит и зовет. После одного курса Иван Федоров институт бросает и полностью отдается любимому делу. С 1929 года Федоров, без отрыва от учебы и работы проходит обучение в школе Осоавиахим, где строит планеры и сам же на них летает. Иван Евграфович Федоров Занятия планерным спортом стали хорошей школой, и в августе 1932 года будущий асс окончил Луганскую авиашколу и начал службу в частях ВВС. К ноябрю того же года он становится командиром звена 35-ой истребительной эскадрильи 69-ой истребительной бригады Киевского военного округа. Уже тогда, молодого, но подающего большие надежды лётчика ставили в пример как мастера пилотажа на истребителях И-15 и И-16. В 1936 году он назначается командиром звена полка истребительной авиации. После парада 1937 года лётчиков, принимавших участие в воздушном пролете над Красной площадью, среди которых был и наш герой, пригласили в Кремль. Во время посещения высоких кабинетов лучшие пилоты страны просили отправить их в Испанию сражаться с фашистским режимом Франко. Разрешение было получено. Так начался боевой путь военного летчика Ивана Ефграфовича Федорова.

Война в Испании
Воюет в небе Испании Иван Федоров с мая 1937 года по февраль 1938 года. Воюет смело и это сомнений не вызывает. В выписке из личного дела значится: «Иван Евграфович Фёдоров «совершил 286 боевых вылетов, провёл 36 воздушных боёв, в которых показал исключительные образцы ведения воздушного боя. Сбил лично 11 самолётов противника и 13 в группе». В подсчетах боевых побед советских летчиков на тот период времени мнения военных историков расходятся.
Это обусловлено тем, что вести точные подсчеты было некогда, да и некому. Поэтому цифры можно скорректировать в ту или иную сторону. Тем не менее за участие в испанской войне Иван Федоров, под псевдонимом Жуан (Хуан) был награжден двумя орденами Красного Знамени «За мужество и героизм, проявленный в небе Испании» (выписка из наградного листа). Следует отметить, что уже в то время у Ивана Ефграфовича появилась одна очень странная черта. Он начинает, мягко говоря, приукрашивать свои подвиги и достижения. Это впоследствии привело к тому, что все его заслуги стали ставить под сомнение, а за вполне заслуженным летчиком закрепилось прозвище «барон Мюнхгаузен». Например к своим наградам за войну в Испании он приписывал прозвище «Деабле Рохо»(красный дьявол) и орден «Лавры Мадрида», присвоенные ему благодарными испанцами. Настоящим «красным дьяволом» франкисты называли испанского летчика Франсиско Осуна, который впоследствии погиб на той войне. Да и среди особо отличившихся Ивана Федорова ветераны испанской войны не упоминают.

Предвоенные годы
После Испании следует назначение командиром эскадрильи 17-ого истребительного авиаполка, а в 1938 году он уже командир означенного полка. На тот момент летчику всего 24 года. Дальше события следовали молниеносно. 1939 год — повышение летной квалификации в Липецке, командование 42-м авиаполком Калининского военного округа. 1940 год — работа летчиком-испытателем в КБ Семена Алексеевича Лавочкина. Ноябрь 1940 года — командировка в Китай для помощи на заводе производящем истребители И-16. Вопреки заявлениям Ивана Федорова у озера Хасан и на Халхин-Голе не участвовал, как не участвовал и в Финской военной кампании 1939 года.
Еще одна выдумка Федорова о командировке в Германию, полете на новейшем самолете He-100 чистой воды фантазия, как и награждение немецким железным крестом из рук чуть ли не самого Гитлера. На Heinkel He-100 с разрешения немецких конструкторов пролетел летчик С.П. Супрун и никакой награды за это не получал.

Побег на фронт
Из командировки в Китай Федоров вернулся лишь в 1942 году. Он рвался на фронт, но работа в КБ не отпускала. Летчик предпринимает отчаянный и опасный поступок. Федоров самовольно улетает на фронт на истребителе ЛаГГ-3, который испытывал. В рассказах самого Ивана Ефграфовича о том полете есть все, и мертвые петли под мостом, и обстрелы своими же средствами ПВО, погони и все остальное. Так и хочется вспомнить слова «Ручечника» из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Тебе бы начальник книжки писать!». Как бы то ни было, до фронта Федоров добрался. Как ни удивительно, никаких репрессий не последовало, вероятно помог командующий авиацией Калининского фронта М. М. Громов. Последовало назначение командиром группы летчиков-штрафников, отчаянных ребят, которым Иван Федоров передал свой бесценный опыт пилотирования и боевой работы. За годы войны летчик-асс совершил немало подвигов, о чем свидетельствует множество боевых наград.

Подвиги в мирном небе
После войны Федоров продолжает работу летчика испытателя. Он поднимает в воздух новые, уже сверхзвуковые машины и первым преодолевает порог скорости 1000 км/ч, совершает множество других трудовых подвигов. За мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиационной техники, 5 марта 1948 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» №8303. Иван Ефграфович Федоров по своей давней привычке продолжал сочинять свои небылицы до конца своих дней, чем давал повод сомневаться в своих действительно немалых заслугах. Зачем ему это было нужно — большой вопрос. Его достижения и несомненное мужество и без прикрас ставило его в один ряд с выдающимися летчиками Советского Союза. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь. Из жизни асс- «Мюнхгаузен» ушел 12 февраля 2011 года в возрасте 96 лет.

Источник: https://militaryexp.com/
Автор: Дарина

Лучший лётчик-снайпер двадцатого столетия — Гулаев Николай Дмитриевич

Родился 26 Февраля 1918 года в станице Аксайская, ныне город Аксай Ростовской области, в семье рабочего. Окончил 7 классов неполной средней школы и фабрично — заводское училище. Некоторое время работал слесарем на одном из Ростовских заводов. Вечерами учился в аэроклубе. В Красной Армии с 1938 года. Окончил Сталинградское военное авиационное училище в 1940 году.

С Июля 1942 года Лейтенант Н. Д. Гулаев в действующей армии. По Май 1942 года служил в 423-м ИАП; по Январь 1943 года — в 487-м ИАП; с Февраля по Август 1944 года — в 27-м ИАП ( 129-м Гвардейскм ИАП ).

Историки военного искусства называют Гулаева «лучшим лётчиком-снайпером двадцатого столетия», дотошно высчитав, что на 57 лично сбитых самолётов врага он затратил 69 воздушных схваток (эффективность — 0,82). У Кожедуба она составила 0,51, а у разрекламированного немецкого аса Хартмана — 0,4. Другое достижение Гулаева останется незыблемым, видимо, навсегда: 42 победы подряд в 42 боях. По свидетельствам сослуживцев, фактических побед у него значительно больше, но он «раздарил» их семейным товарищам, дети которых голодали в тылу: ведь за сбитые самолёты врага тогда неплохо платили. Приземлившись после результативного боя, он порой говорил: «Запишите сбитого фашиста на счёт моего ведомого, это он его уничтожил».

К Июлю 1943 года заместитель командира эскадрильи 27-го истребительного авиационного полка ПВО ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиационный корпус, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт ) Старший лейтенант Н. Д. Гулаев совершил 95 боевых вылетов, уничтожил лично 13 самолётов противника и 5 в группе с товарищами.

28 Сентября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.

1 Июля 1944 года за 125 успешных боевых вылетов и 42 воздушных боя, в которых сбито 42 самолёта противника лично и 3 — в группе, командир эскадрильи 129-го Гвардейского истребительного авиаполка ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 7-й истребительный авиакорпус, 5-я Воздушная армия, 2-й Украинский фронт ) Гвардии капитан Н. Д. Гулаев награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны был на командных должностях в Войсках ПВО. Одним из первых освоил управление реактивным самолётом. В 1950 году окончил Военно — Воздушную инженерную академию им. Жуковского, а в 1960 — Военную академию Генерального штаба. В 1956 году был делегатом XX съезда КПСС. С 1972 года Генерал — полковник авиации. С 1979 года — в отставке. Жил в Москве. Умер 27 Сентября 1985 года.

Награждён орденами: Ленина ( дважды ), Октябрьской Революции, Красного Знамени ( четырежды ), Отечественной войны 1-й степени ( дважды ), Красной Звезды ( дважды ); медалями. Бронзовый бюст установлен на родине, мемориальная доска — в Ростове — на — Дону.

* * *

Даже среди далеко неординарных лётчиков — истребителей фигура Николая Гулаева выделяется своей колоритностью. Только он, человек беспримерной отваги, сумел провести 10 сверхрезультативных боёв, 2 из своих побед одержал тараном. Его скромность на людях и в самооценке диссонировала с исключительно настойчивой, агрессивной манерой ведения воздушного боя, а честность и открытость он с мальчишеской непосредственностью пронёс через всю жизнь, до конца сохранив и некоторые юношеские предрассудки.

В 1918 году с семье слесаря завода «Красный Аксай» Дмитрия Семёновича Гулаева родился первенец. Сына назвали Николаем. Рос он любознательным, настойчивым, очень любил спорт, увлекался плаванием. Часто выступал на соревнованиях за честь своей школы. От сверстников Николая отличало огромное трудолюбие. Он очень любил отца, во всём ему подражал. А Дмитрий Семёнович был хорошим рабочим, одним из заводских передовиков.

Когда Николай окончил школу, проблемы выбора жизненного пути не было. Он твёрдо решил, как и отец, стать слесарем. Отправившись в Ростов — на — Дону, он был принят в школу ФЗУ. Проучившись 2 года и получив профессию слесаря, Николай пошёл работать на Ростовский завод «Эмальпосуда».

Ещё во время учёбы в ФЗУ, юноша увлёкся авиаспортом и в самом конце обучения подал заявление в аэроклуб. Придя на завод, от своего увлечения не отказался и после рабочей смены регулярно ходил на занятия. Видимо, в этот период у молодого рабочего и родилось желание стать профессиональным лётчиком. Завод помог ему, и в 1938 году Гулаев уезжает на учёбу в военную авиационную школу. В Декабре 1940 года, закончив её в звании Младшего лейтенанта, он прибывает для дальнейшей службы в 423-й авиаполк. Через несколько месяцев под Могилёвом молодой пилот встретит известие о начале войны.

Но в бой ему пришлось вступить не сразу. По приказу командира он перелетел на другой аэродром для получения новых, более совершенных самолётов, а затем встал на противовоздушную оборону промышленного центра далеко от линии фронта. В Марте 1942 года Николай Гулаев, в числе 10 лучших лётчиков, был направлен на оборону Борисоглебска. Там основные налёты вражеской авиации были ночью, и ему пришлось переучиваться на ночную работу.

В Июне 1942 года Гулаев был переведён в 487-й авиаполк, где вскоре, 3 Августа 1942 года, принял свой первый бой. Первую победу он одержал без приказа, впервые в жизни взлетев ночью, под вой воздушной тревоги и подбадривающие реплики механиков. Ему повезло. На фоне лунного неба он увидел знакомые по таблицам и схемам силуэты — «Хейнкели». Форсируя мотор своего «Яка», сблизился с неприятельской машиной так, что отчётливо стали видны пламенеющие выхлопы двигателя, и нажал на гашетки. Очередь оказалась удачной: трасса засверкала быстрыми красными стрелами, вдруг расцветшими в ночи растущим огненным хвостом. Бомбардировщик скользнул на крыло, извергавшее багровые клубы горящего топлива и, беспорядочно штопоря, устремился к земле… Реакция командира на его победу была неординарна: Николаю объявили о взыскании и представили к награде. Так началась одна из самых ярких ратных судеб в нашей авиации.

Шли боевые будни. Гулаев приобретал опыт. Теперь он действовал более грамотно, смело и решительно. Однажды группа истребителей под командованием Гулаева вылетев на патрулирование встретила более 20 Ju-87, шедших без прикрытия на штурмовку наших войск. В завязавшейся схватке, Николай сбил лидера вражеской группы, а его лётчики ещё 2 самолёта. Остальные стали поспешно удирать за линию фронта, беспорядочно сбрасывая бомбы. Чуть позднее появилась новая группа Ju-87 — 36 самолётов, теперь уже под охраной 18 Ме-109. Несмотря на огромное преимущество противника в силах, наши лётчики атаковали их, врезались в строй Ju-87 и сбили 5 самолётов противника, принудив к бегству остальных.

В Феврале 1943 года, после окончания курсов командиров звеньев, Лейтенант Н. Д. Гулаев был направлен в 27-й истребительный авиаполк. В составе этого полка он прожил свой «звездный» год, сбив в воздухе более 50 неприятельских машин, «создав» десяток асов, став дважды Героем Советского Союза.

Говорить о «школе» Гулаева не принято, однако его особенная, вдохновенная и рискованная, внешне начисто лишённая какого бы то ни было практицизма, манера ведения боя делает его по меньшей мере «символом» романтического направления в искусстве воздушного поединка. Как никто другой, он умел быть результативным: 30.05.1944 года cбивает 5 самолётов; дважды ( 5.07.1943, 25.04.1944 ) он одерживал по 4 победы в день, ещё трижды ( 7.07.1943, 12.07.1943, 18.04.1944 ) уничтожал по 3 самолёта и в 6 боях ( 14.05.1943, 24.10.1943, 28.10.1943, 15.12.1943, 17.12.1943, 8.01.1944 ) делал дубль. На его счету 8 двухмоторных бомбардировщиков ( 5 Не-111 и 4 Ju-88), 3 «рамы» — корректировщика FW-189, 14 «Штук» — пикировщиков Ju-87. Столь весомый расклад трофеев не характерен для лётчиков фронтовой авиации, список побед которых главным образом составляли истребители.

Лётчик 27-го истребительного авиаполка ( 205-я истребительная авиационная дивизия, 2-я Воздушная армия, Воронежский фронт ) Старший лейтенант Н. Д. Гулаев особенно отличился на Курской дуге в районе Белгорода. Накануне Курской битвы Люфтваффе сосредоточило там около 1000 самолётов для поддержки своей 4-й танковой армии генерала Гота и оперативной группы «Кемпф». Наряду с новинками бронетехники Вермахт впервые широко использовал здесь новейшие истребители FW-190 А-4, А-5 и А-6, несшие, как правило, 4 — 6 пушек и 2 пулемёта.

В первой же схватке 14 Мая 1943 года, отражая налёт на аэродром Грушка, Николай в одиночку вступил в бой с 3 бомбардировщиками Ju-87, прикрываемыми 4 Ме-109. Разогнав самолёт на малой высоте, Николай сделал «горку» и, приблизившись к ведущему бомбардировщику, с первой же очереди сбил его.

Стрелок второго «Юнкерса» открыл по нему огонь. Тогда Гулаев сбил и его. Пытался атаковать третий, но кончились патроны, и тогда Николай решил его таранить. Левым крылом своего Як-1 он ударил по правой плоскости «Юнкерса» и тот рассыпался на части. Неуправляемый истребитель вошёл в штопор. После нескольких попыток Гулаеву удалось выровнять самолёт и посадить его у переднего края.

Пехотинцы 52-й стрелковой дивизии — свидетели этого героического подвига — на руках вынесли лётчика из кабины, думая, что он ранен. Но отважный боец не получил ни одной царапины. На своей автомашине они доставили лётчика на аэродром.

Прибыв в полк, Николай Дмитриевич ни одним словом не обмолвился о совершённом подвиге. Лишь несколько часов спустя из донесения пехотинцев узнали авиаторы о его мужестве. На митинге, посвящённом этому событию, Гулаев не стал много говорить:

— На моём месте каждый из вас поступил бы точно так же. Вот жаль только, что «безлошадником» остался…

Командир тотчас же приказал выделить лётчику новую машину, и он в этот же день снова участвовал в бою… За этот подвиг Н. Д. Гулаев был награждён орденом Красного Знамени.

Сознание собственного авторитета не только укрепило его уверенность, но значительно повысило внутреннюю дисциплину и самоконтроль, усилило требовательность к самому себе. Внимательным образом он изучал попадавшую ему в руки литературу, если позволяло время, мог часами обсуждать перипетии проведённых или представляемых воздушных боёв. Теперь он одерживает победы в каждом втором своём перехвате: 22 Мая сбивает Ju-88, 29-го — Ju-87, 8 и 25 Июня — 2 Ме-109.

День начала Курской битвы, ставший самым кровопролитным днём Второй Мировой войны, Гулаев ознаменовал 4 личными победами, одержанными в 6 боевых вылетах на прикрытие аэродромов. На следующий день Гулаев сбил FW-190, 7 Июля — Ju-87, а также Hs-126 и FW-189, записанные как групповые победы, 8-го — Ме-109, 12-го — 2 Ju-87. 12 Июля Николай Гулаев сделал свой «дубль», уже будучи назначенным командиром 2-й эскадрильи 27-го истребительного авиаполка.

В один из дней четвёрка истребителей, ведомая Гулаевым, провела весьма успешный бой. Внезапно и смело они атаковали большую группу из 100 самолётов противника. Расстроив боевой порядок, сбив 4 бомбардировщика и 2 истребителя, все четверо благополучно вернулись на свой аэродром. В этот же день звено Гулаева совершило несколько боевых вылетов и уничтожило 16 вражеских самолётов. 9 Июля, в районе Белгорода, Николай Гулаев совершил свой второй таран и вновь благополучно приземлился на парашюте. Всего же, на Курской дуге, он уничтожил 17 вражеских самолётов.

К середине Июля, когда сильно поредевший полк был выведен с фронта для пополнения и перевооружения, в его лётной книжке значилось, что к тому времени он совершил 147 посадок на Як-1 и 4 посадки на Як-7.

9 Августа 1943 года, после краткого инструктажа, он совершил свой первый полёт на «Аэрокобре». В первом же боевом вылете на новой машине Николай уничтожил очередного «Лаптёжника», через два дня мощной очередью по кабине сбил Ju-88, назавтра — 2 Ме-109, 29 Октября — ещё одного «Мессера» и закончил месяц, сбив модифицированный Не-111 с усиленным вооружением и бронированием. Заметим, что все свои победы Гулаев одержал отнюдь не в режиме «свободной охоты»: большинство его боевых вылетов записаны как прикрытие наземных войск, реже — аэродромов или переправ, на его официальном счету также до 10 перехватов и разведок.

28 Сентября 1943 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, Николаю Дмитриевичу Гулаеву было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. К тому времени на его счету числилось уже 27 сбитых самолётов противника. На митинге в полку Герой дал товарищам слово удвоить это число. Во фронтовой газете «Крылья победы» Николай выступил с серией статей о передовом опыте. В одной из них он писал:

«Хоть ты одержал несколько побед, однако не думай, что уже достиг совершенства, стал первоклассным лётчиком — истребителем. Пока ты сидишь и самоуверенно подсчитываешь свои победы, противник обгонит тебя, он найдёт то новое, что по своей самонадеянности упустил ты, и в очередном поединке поймает тебя на хитром маневре».

Не успокаиваться на достигнутом, постоянно и настойчиво совершенствоваться — к этому звал товарищей Николай Гулаев. И сам он служил образцом творчески мыслящего мастера воздушного боя.

В Ноябре 1943 года с аэродрома Зелёная, что неподалёку от Пятихаток, ему удалось уничтожить 2 особенно ненавистные для солдат разведчика — корректировщика FW-189 — «рамы» и в последний день месяца сбить свой 3-й «Хейнкель-111». В новогодних боях за Кировоград Гулаев одержал 3 двойные победы и сбил очередной Ju-88.

В начале 1944 года Гулаев становится уже командиром эскадрильи, принимает участие в освобождении Правобережной Украины. 8 Января четвёрка истребителей под его командованием, прикрывая наземные войска, атаковали большую группу вражеских бомбардировщиков и истребителей ( до 50 машин ). Используя облачность, наши лётчики внезапно с первой же атаки сбили 4 немецких самолёта. В этом скоротеченом бою Николай Гулаев уничтожил 2 вражеские машины.

Замечательный бой был проведён им и весной 1944 года. В те дни войска 2-го Украинского фронта форсировали реку Прут и создали на её западном берегу плацдарм. 5 Марта шестёрка «Аэрокобр» под командованием Гулаева вылетела на прикрытие наших наземных войск. Вскоре лётчики обнаружили большую группу вражеских самолётов. Бомбардировщики шли тремя девятками в боевом порядке «клин» под охраной 8 истребителей. С земли поступила команда: «Перехватить противника и ни в коем случае не допустить до нашей линии обороны».

Оценив обстановку, Гулаев принял дерзкое решение: самому в составе двух пар атаковать бомбардировщиков, а паре Петра Никифорова связать боем истребителей прикрытия, тем самым облегчить выполнение основной задачи — уничтожение бомбардировщиков.

Да, это был риск, но риск трезвый, основанный на точном расчёте и уверенности командира эскадрильи Н. Д. Гулаева в мастерстве подчинённых, в их мужестве.

Задача, поставленная ведущему пары Никифорову, была особенно сложной. От того, как она будет выполнена, зависел успех задуманного боя. Но Гулаев прекрасно знал мастерство Никифорова и надеялся на него. И не напрасно. Отлично действовала эта пара. Она смело атаковала истребителей противника и связала их боем. Врагу быстро стало не до прикрытия подопечных бомбардировщиков.

Тем временем Гулаев со своими ведомыми стремительно врезался в боевые порядки бомбардировщиков и один за другим поджёг 3 самолёта противника. Выходя из атаки, Николай увидел, как противник в панике бросает бомбы куда попало и поворачивает обратно. Воспользовавшись замешательством врага, четвёрка сделала повторный заход по уходящим самолётам.

В этой схватке за 4 минуты боя нашими лётчиками было уничтожено 11 вражеских машин, из них 5 — лично Гулаевым. Основная задача — не дать противнику сбросить бомбы на наши войска — была успешно выполнена.
В ходе Корсунь — Шевченковской операции и под Уманью он сбил Ме-109, FW-189 и транспортный Ju-52.

В Марте 1944 года Гвардии капитану Н. Д. Гулаеву был предоставлен отпуск для поездки на Родину… Мать и сестра пережили оккупацию, а вот отца его, тихого всегда занятого хозяйством, фашисты повесили.

Мрачным и нелюдимым вернулся в часть прежде весёлый и озорной комэск. В Апреле 1944 года он был особенно неукротим, ещё никогда с таким упорством и неистовством он не искал встреч с противником, и никогда — ни до, ни после этого периода — ему не удавалось сбивать 10 вражеских самолётов за 2 недели. Тогда же он провёл 2 своих сверхрезультативных боя: 18 Апреля, прикрывая наземные войска в районе Шера, сбил 2 Ju-87 и Ме-109, а 25-го под Дубоссарами изрядно пощипал «Фоккеров», уничтожив 4 неприятельские машины. Вот как вспоминал об этом бое год спустя сам Гулаев:

«В 15 часов 30 минут 6 самолётов «Аэрокобра» вылетели под моим командованием на прикрытие наземных войск в районе плацдарма. Набрав по маршруту высоту около 4000 метров, я пришёл в заданный район и установил связь с радиостанцией наведения. При выполнении задания я ходил с правым кругом, углубляясь на территорию противника километров на 10.
Сделав два круга и пройдя с курсом 260 — 270°, я обнаружил группу самолётов, идущих под облаками с курсом 90°, на высоте от 2000 до 2500 метров в строю колонны, состоящей из трёх девяток. Боевой порядок девяток был клин. Выше и сзади шли, по — видимому, с опозданием 8 Ме-109. Поровнявшись на встречных курсах, я атаковал одну группу двумя парами с правым разворотом под ракурсом 2 / 4 с дистанции 150 — 200 метров и сбил один FW-190. При выходе из атаки боевым разворотом вправо я снова атаковал FW-190, который загорелся и отвесным пикированием пошёл к земле.

Вследствие неожиданности атаки первая девятка потеряла 4 FW-190: 2 сбил я и по одному Лейтенант Букчин, мой ведомый, и Старший лейтенант Козлов. Противник, видя горящие самолёты, стал уходить с правым разворотом с курсом 230 — 250°. При развороте один самолёт подставил мне живот, я молниеносно открыл огонь и сбил 3-го FW-190…

Одновременно я увидел горящий Ме-109, сбитый капитаном Никифоровым. Вскоре разрозненные самолеты и пары врага стали вновь подходить к месту воздушного боя. Но противник, видимо, мало верил в свои силы, так как самолёты FW-190 имели подвесные пушки калибра 37-мм, что не давало возможности им вести бой на вертикалях, а заставляло принимать оборону. Действия немецких лётчиков были неуверенными, огонь открывали с больших дистанций.

Имея всё же превосходство в высоте и скорости, мы продолжали вести бой, несмотря на близкий исход горючего и боекомплекта. Младший лейтенант Гуров атаковал Ме-109 на встречных курсах в лоб; в результате атаки самолёт резко накренился, задымил, вошёл в отвесное пикирование и врезался в землю недалеко от нашей радиостанции. В это время меня атаковали 2 Ме-109 сверху — сзади; но благодаря моему ведомому, своевременно предупредившему меня, мне удалось выйти из — под удара быстрым движением рулей. При выходе в сторону облачности на меня свалился из облаков один FW-190, подставив свой хвост, в результате чего был сбит. Таким образом, на моём счету появился ещё один сбитый самолёт — четвёртый.

Бой всё разгорался. Старшему лейтенанту Козлову энергичным разворотом удалось зайти Ме-109 в хвост и с дистанции 100 — 150 метров короткой очередью зажечь его. Младший лейтенант Акиншин, ведомый Капитана Никифорова, на вираже, с дистанции 50 — 70 метров, сбил один Ме-109. Ввиду исхода горючего и боекомплекта я запросил командира корпуса о помощи. Командир, находившийся на радиостанции наведения, поднял в воздух с ближайшего аэродрома 18 самолётов «Аэрокобра». Не прошло 3 — 4 минут, как эти самолёты вступили в бой, что облегчило положение нашей шестёрки.

Боекомплект мой был израсходован полностью, но из боя я не выходил, а делал ложные атаки, пугая немецких лётчиков. Моему ведомому удалось в одной такой ложной атаке, следуя за мной, сбить ещё один FW-190. Наша шестёрка вернулась на свой аэродром без потерь и существенных повреждений… В этом воздушном бою было сбито 7 FW-190 и 4 Ме-109″.

При прочтении отрывка возникает ощущение органичной лёгкости, с которой Гулаев проводит воздушный бой. Всё протекает как бы само собой: «один самолёт подставил мне живот», другой «свалился из облаков, подставив свой хвост», из — под удара пары Ме-109 удается выйти «быстрым движением рулей». Эта внешняя лёгкость и является, наверное, проявлением высочайшего мастерства, искусства, будь то воздушный бой, музыкальное произведение или спортивный поединок.

Невысокого роста, крепкий ( сказались занятия атлетизмом ), с золотистыми глазами, подвижный «как ртуть», скорый на острое словцо и всегда готовый к дерзкому молодечеству, Николай Гулаев был прирождённым воздушным бойцом. Его исключительная одарённость тем более полно проявилась в высокоорганизованном и сильном по составу полку, каким был 129-й Сандомирский орденов Александра Невского и Богдана Хмельницкого Гвардейский истребительный авиационный полк. Лётчики полка сбили в воздушных боях около 500 самолётов противника, среди них были 13 Героев Советского Союза. Командовали полком известные асы — В. И. Бобров, а с Февраля 1944 года — В. А. Фигичев.

Гулаев постоянно искал новые приёмы ведения воздушного боя, дрался храбро, навязывая противнику свою волю. Нередко шёл на риск, основанный на твёрдом знании техники и тактики, точном расчёте. Много раз ему доводилось сопровождать группы наших бомбардировщиков, вылетающих на задания в глубокий вражеский тыл.

…Авиационный полк находился на полевом аэродроме Правобережной Украины. Стояли тёплые весенние дни. Однажды утром над аэродромом появился немецкий истребитель. Как только наши самолёты поднялись в воздух, он, не принимая боя, улетел. А на следующий день в то же время появился снова. И вновь быстро улетел, увидев наши самолёты. Так продолжалось дня 3 — 4. При этом немецкий лётчик появлялся всегда с особой точностью: ровно в 11 часов.

Командир полка вызвал к себе Гулаева и потребовал покончить с утренними прогулками немецкого пилота. Николай решил во что бы то ни стало сбить его. Утром пошёл к своему самолёту и в 10 часов 50 минут запустил мотор. Взлетел, набрал высоту и, отойдя чуть в сторону, стал ждать.
Ровно в 11:00 над аэродромом появился непрошенный гость. Гулаев ринулся на врага, направив машину прямо в лоб. Расстояние быстро сокращалось. Первым дрогнул противник — резко отвернул в сторону, но не отступил. Круто развернувшись, Гулаев попытался занять выгодное положение и зайти противнику в хвост. Не удалось. Умело выполняя различные маневры, тот ушёл из — под удара. Гоняясь друг за другом, самолёты то свечой взмывали ввысь, то входили в пике.

Наконец Гулаеву удалось так построить свой маневр, что он оказался в хвосте у противника. В перекрестье прицела появился «Пиковый Туз», нарисованный на борту вражеского самолёта. Огонь ! И самолёт противника, резко клюнув носом, рухнул вниз. Но лётчику почти у самой земли удалось выброситься с парашютом. Николай кружил над ним до тех пор, пока тот не приземлился. Было 11 часов 14 минут.

Через некоторое время немецкого пилота доставили в штаб. Им оказался Полковник, на кителе которого было четыре Железных Креста. Он оказался довольно разговорчивым: «Я был во Франции, Италии. Везде мне везло, а тут, на русском фронте, оказался сбитым. Хотелось бы видеть того, кто это сделал…» Вызвали Гулаева. Немецкий ас ожидал увидеть великана, эдакого «русского медведя», а перед ним стоял молодой, не очень высокий человек…

30 Мая 1944 года над Скулени Н. Д. Гулаев сбивает 5 вражеских самолётов за один день: Hs-126, 2 Ме-109, Ju-88 и Ju-87. При этом Ju-87 и Ме-109 он сбил в одной атаке своим «фирменным приёмом»: резко развернув «Кобру» после смертоносной очереди по «Юнкерсу» навстречу атакующему его истребителю. Сам был серьёзно ранен в правую руку; сконцентрировав все силы и волю, сумел привести истребитель на свой аэродром, зарулил на стоянку и потерял сознание. Он пришёл в себя только в госпитале, после операции. Здесь же узнал о присвоении ему звания дважды Героя Советского Союза.

Свой последний боевой вылет Николай Гулаев выполнил с аэродрома Турбя в Польше, 14 Августа 1944 года, уже будучи Гвардии майором, штурманом 129-го Гвардейского истребительного авиаполка. Накануне, 3 дня подряд — 10, 11, 12 Августа, он сбивал в боях по одному самолёту.

В начале Сентября 1944 года Н. Д. Гулаев, в принудительном порядке, был направлен на учёбу. Исход войны был уже всем ясен, и прославленных асов старались беречь, в приказном порядке направляя их в Военно — Воздушную академию. Таким образом, война для него неожиданно закончилась…
По официальным данным Гвардии майор Н. Д. Гулаев выполнил 250 боевых вылетов. В 49 воздушных боях сбил 57 самолётов лично и 3 — в группе. [ М. Ю. Быков в своих исследованиях указывает на 55 личных и 5 групповых побед. ] Его «производительность», 4 вылета на один сбитый, стала одной из самых высоких в советской истребительной авиации.

Отважный воздушный боец сражался на Сталинградском, Воронежском, 1-м и 2-м Украинских фронтах. Участвовал в боях под Сталинградом, Белгородом, на Орловско — Курской дуге, освобождал Правобережную Украину, Белоруссию, Польшу, Румынию, Чехословакию. Был рядовым пилотом, командиром звена, заместителем командира и командиром эскадрильи, штурманом полка, заместителем командира полка.

После окончания войны Николай Дмитриевич продолжал служить в авиации. В 1950 году он окончил Военно-Воздушную академию. Командовал полком, с 1954 года — авиационной дивизией в Ярославле, потом в Ельце.

Гулаев хорошо знал Владимира Высоцкого, тот по приглашению командующего выступал в 1968 году в армейском Доме офицеров в Архангельске, что очень не одобрили большие люди в партийной власти. Есть версия, что свои знаменитые песни «Смерть истребителя (Я — Як-истребитель…)» и «Песня лётчика (Их — восемь, нас — двое…)» Высоцкий написал после встреч и разговоров с истребителем-асом Гулаевым.

На Севере произошел ещё один скандальный случай, повлиявший на карьеру Николая Дмитриевича. Норвежские погранслужбы нажаловались на Гулаева, что он якобы охотился на белых медведей на их территории, используя боевые вертолёты. После этой кляузы Гулаев был переведён в Москву на штабную работу, затем отправлен в отставку, очень переживал по этому поводу и прожил после этого довольно недолго.

В 1960 году окончил Военную академию Генерального штаба. В 1961 году был назначен командиром корпуса в Ржев, а в 1964 — 1974 годах командовал 10-й Воздушной армией, базировавшейся под Архангельском. В 1972 году ему было присвоено звание Генерал — полковник авиации. В 1974 году Н. Д. Гулаев был назначен начальником боевой подготовки войск ПВО страны.

Он освоил многие типы реактивных боевых машин. Летал на МиГ-21 до 1967 года, пока П. Батицкий, в то время главком ПВО страны, не запретил ему летать. В 1979 году Н. Д. Гулаев был отправлен в отставку. Талантливый военачальник, он не пришёлся ко двору во времена, когда наверху ценились отнюдь не деловые качества. Тяжело переживая своё отстранение от службы, он умер в Москве 27 Сентября 1985 года.

Автор: Аксайский военно-исторический музей
Первоисточник: http://avim-kola.narod.ru/

МиГ превосходства: летчик-испытатель Михаил Беляев о секретах мастерства

Какие фигуры пилотажа самые сложные, какое будущее у новейшего истребителя МиГ-35 и чем уникален МиГ-29ОВТ, ТАСС рассказал главный летчик-испытатель корпорации «МиГ»

Ни для кого не секрет, что одно из перспективных направлений развития боевой авиации будущего — создание беспилотных летательных аппаратов. Они уже привели к значительным изменениям в современной тактике ведения боевых действий, и в будущем их значение будет только усиливаться.
Но прежде, чем беспилотный самолет полетит так, как современный пилотируемый истребитель, он должен быть испытан. «И, скорее всего, сначала его испытает летчик-испытатель, после чего сделают так, что он будет беспилотным», — считает начальник летной службы, старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России Михаил Александрович Беляев. Именно летчику-испытателю отводится главная роль.
МИХАИЛ БЕЛЯЕВ
Летчик-испытатель 1-го класса. На летно-испытательной работе в корпорации «МиГ» с 1996 года. Первым поднял в небо и провел испытания истребителей МиГ-29КУБ (вместе с П.Н. Власовым) и МиГ-35 (вместе с С.В. Горбуновым). Участвовал в испытаниях самолетов МиГ-АТ, МиГ-23, МиГ-27, МиГ-29ОВТ, МиГ-29М2, МиГ-29СМТ, МиГ-31 и их модификаций, а также пассажирского Ил-103. Многократно демонстрировал отечественные самолеты на российских и международных авиасалонах. Награжден орденом Мужества. Весной 2017 года за мужество и героизм, проявленные при испытании новой авиатехники, удостоен звания Героя России.

Интервью ТАСС состоялось накануне 105-й годовщины образования Воздушно-космических сил России на территории Летно-исследовательского института имени Громова в подмосковном Жуковском.
Как сбывалась мечта
Беляев родился в 1967 году в Саратове, в семье военнослужащего. И, как у каждого мальчишки в то время, у него была мечта — стать летчиком. Впервые пятилетнего Михаила на аэродром привел отец. Он впервые увидел самолеты МиГ-21, почувствовал запах паленого керосина при работе реактивного двигателя и рулежке самолета — и все это оставило неизгладимые впечатления на всю жизнь. После этого Беляев твердо решил, что станет настоящим летчиком.
Потом была школа, учеба в Черниговском высшем авиационном училище летчиков (1984–1988 гг.), служба в ВВС СССР, получение класса «летчика-истребителя» и новая мечта — стать летчиком-испытателем. «Эта мечта была еще с училища… Как-то там начал понимать всю суть этой профессии. Потом уже, когда более глубоко вник, понял, что вершина как раз летного мастерства — это испытательные работы. И на вершине всегда находится летчик-испытатель. Появилась мечта стать им», — вспоминает Беляев.
Свой первый полет он совершил на первом курсе училища, тогда ему было 17 лет.
Я мог летать на самолетах, но не мог еще водить автомобиль (смеется). Это было на Л-39, учебно-тренировочный реактивный самолет. Первый полет с инструктором. Ну а дальше была задача научиться летать для того, чтобы вылететь самостоятельно
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Он рассказывает, что самый важный этап в жизни каждого летчика — это первый самостоятельный вылет. «И ты садишься в кабину, понимаешь, что ты один и сзади никого нет, и в это не верится до тех пор, пока не взлетел… И вот это ощущение, что я лечу и я один, — это одно из самых важных первых впечатлений, это очень здорово», — признается Беляев.
Настороженность, она всегда присутствует. Вопрос в том, как уметь с этим бороться и как себя подготовить к тому, чтобы ощущение страха не возникло, а осталось на уровне настороженности или осторожности. Как такового страха — не знаю, не помню
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
В Черниговском училище летали на самолетах Л-39, МиГ-21 и МиГ-23, в то время — основной боевой истребитель Советского Союза. Причем, если первые две машины относились ко второму поколению самолетов, то МиГ-23 считался уже третьим. На нем появилась автоматизация и новые виды вооружения.
После училища, когда Беляев пришел служить в авиаполк, летать на этих самолетах еще продолжали, но уже в конце 80-х годов началось массовое перевооружение на легкие истребители четвертого поколения МиГ-29. «Ну конечно, в сравнении с предыдущими самолетами, это была маленькая революция, и у меня в сознании, в частности», — вспоминает летчик.
Тяговооруженность, высокая маневренность. Когда можно было выполнять воздушный бой, допустим, парой старых МиГ-23 против одного МиГ-29, при этом на «23-м» полный форсаж, везде предельные режимы, а МиГ-29 с легкостью маневрирует и уходит от преследования, раз за разом заходя в хвост этим самолетам. Я этого не понимал, пока сам не пересел на МиГ-29
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
В 1995 году Беляев окончил Центр подготовки летчиков-испытателей в Ахтубинске, где застал еще так называемую советскую школу подготовки пилотов. И там не было постоянного контроля со стороны командира. «Тебе дают свободу действий. Вот стоянка самолетов — выбирай любой, сдавай зачеты и дальше иди, лети. И в принципе можно бесконтрольный полет, без инструктора», — рассказывает летчик.
И это все для молодого человека, который прошел армейскую школу, было немножко непонятно сначала. А потом поняли, что именно таким и должен быть процесс обучения в школе летчиков-испытателей, когда тебе доверяют. И вот так я начал постигать азы летного искусства, мне повезло, я к этому приобщился
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
В 1996 году майор Беляев был отобран в РСК «МиГ». И здесь летчику снова пришлось принимать еще одно революционное решение: уйти из армии и стать гражданским. «Для каждого летчика-испытателя следующая мечта — это перейти на работу в промышленность, в известные фирмы — МиГ или Сухой. Мне повезло, мне предложили», — признается он.
Самое главное — это мечтать. Все остальное уже придет: здоровье — в первую очередь, дальше — опыт летной работы и личные качества. Но никогда в эту профессию не приходят те, которые не хотят быть летчиками-испытателями
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
От мечты к реальности
Не секрет, что полеты на организм человека воздействуют очень вредно. И больше всего этого выпадает на долю летчиков-испытателей. Беляев рассказывает, что идет постоянное воздействие многих вредных и даже агрессивных факторов: гипоксия, ускорения различные (при маневрировании самолета), воздействия перегрузок, возникающие за счет этих ускорений и другое. Поэтому, уточняет летчик, здоровье надо беречь, стараться его как-то поддерживать и укреплять.
Еще с курсантских времен нам говорили, что сон и питание — основа летания. Поэтому мы говорим, что хорошо питаться и хорошо спать (не менее 8 часов) — и тогда здоровье будет более-менее
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Раз в год каждый летчик-испытатель проходит полное серьезное обследование и раз в шесть месяцев — так называемый углубленный осмотр. На простой вопрос о том, какую пищу можно, а какую нельзя употреблять перед полетами, Беляев немного задумывается и с иронией отвечает: «Я себя вынужден уже причислять к категории людей достаточно немолодых, поэтому стараюсь из своего рациона исключать газированные напитки и тяжелую пищу, а заменять это бокалом сухого красного вина, ну и чем-то натуральным — мясо обязательно, овощи».
Как и у космонавтов, у летчиков-испытателей есть перегрузки, и порой они достигают запредельных значений. К примеру, при спуске на Землю максимальные перегрузки, которые испытывают космонавты, достигают 4,67g. Беляев признается, что во время демонстрационных полетов на авиасалонах, которые, например, зрители могли видеть на прошедшем МАКС-2017, пилоты маневрируют с перегрузкой 9g.
У меня было максимум больше 10g. Это было маневрирование с предельными перегрузками. В сравнении с космонавтами здесь разные воздействия перегрузок. При полете в космос и возвращении оттуда эти перегрузки гораздо более длительные, но меньше по значению своему. И космонавтов размещают таким образом, чтобы минимизировать воздействие. Они находятся в полулежащем состоянии, в креслах, т.е. это длительное, но, скажем так, в какой-то степени более комфортное, по сравнению с теми перегрузками, которые испытывают летчики-истребители при маневрировании
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Беляев рассказывает, что обычных строевых летчиков ВКС РФ ограничивают на основании того опыта, который приобретается летчиками-испытателями РСК «МиГ». «Мы говорим о том, что можно летать везде по границам, показываем это и доказываем. Вот она — граница: вот здесь человеку можно быть и самолету, но дальше уже нельзя и не надо», — уточняет он.
Но с поставкой в войска того или иного самолета, не заканчивается работа испытателя. Дальше задача — показать и донести до строевых пилотов и их командиров те возможности, которыми самолет обладает. Летчики разъезжаются по местам базирования техники, где на месте происходит показ и обучение. Причем это касается, как и ВКС, так и ВМФ.
Мало создать продукт, провести его испытания, нужно чтобы этим продуктом пользовались и использовали все возможности в полном объеме
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
В официальных документах, рассказывает Беляев, всегда присутствует термин «персональная оценка летчиков». «Даже если, может быть, какие-то параметры, которые регистрируются на контрольно-записывающуюся аппаратуру во время полета, говорят о том, что есть отступления от заданных норм, но при этом оценка летчиком положительная, то выигрывает оценка летчика», — говорит он.
Физически самая тяжелая фигура пилотажа, по мнению Беляева, длительное маневрирование на большой перегрузке в районе 9g. Это обычный вираж, разворот. «Самолет относительно какого-то центра, радиус он крутит… Это как на каруселях. Вы сели, начали крутиться и вас вдавливает», — рассказывает он.
А если мы еще при демонстрации вставляем вращения туда, «бочки», это для человека — сначала тебя придавило с перегрузкой 9g. Например, мой вес 80 кг, с перегрузкой это значит — 820 кг на меня давит. Потом я делаю вращение и опять продолжаю вираж. Т.е. знаки перемены перегрузки, которые действуют на летчика, они очень большие, и физически это достаточно сложно
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Говоря о выступлениях на авиасалонах, Беляев признается, что подготовка к ним проходит от месяца до двух недель. После этого подтверждается готовность экипажа для выполнения демонстрационных полетов. Называет летчик и самый сложный во всех отношениях салон — это в Ле-Бурже. «Специфика такая, что над полосой можно снижаться до высоты 100 метров, а чуть-чуть в пределах 1 км эта высота минимальная 300 метров. Там находятся населенные пункты, там ниже 300 метров нельзя летать», — говорит Беляев. Поэтому маневрирование приходится строить таким образом, чтобы либо обходить населенный пункт либо проходить на большей высоте.
Имел неосторожность один раз, в 2007 году, взять семью на выставку в Дубай, после этого уже 10 лет, как каждый год мы ездим в Дубай. Жене Оксане и полеты, и сама атмосфера выставки нравится. Хотя, на самом деле, говорит, что лишний раз я не хочу смотреть, как ты летаешь. Конечно, переживает
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
С МиГ-29ОВТ (самолет с отклоняемым вектором тяги) Беляев покорил многие авиасалоны мира, демонстрируя такие фигуры высшего пилотажа, которые еще никто не смог повторить. К примеру, признается летчик, «двойной кульбит».

«Кобру», которую демонстрируем, скажем так, мы доходили до углов 150 градусов, т.е. это практически «лежание на спине». И при этом мы находились достаточное длительное время в этой области, после чего возвращались назад
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Это говорит об аэродинамике самолета, его моментных характеристиках, что он может не только входить в такую фигуру, но и возвращаться назад. На МиГ-29ОВТ отрабатывались аэродинамические решения, связанные с улучшением динамических и маневренных характеристик, решения по новой силовой установке. То, что получили в результате испытаний, говорит Беляев, удивило пилотов.
Здесь можно открыть небольшую тайну: случилось так, что наука объясняла практику. Т.е. сначала была практика, в результате испытаний выполнялись какие-то маневры, а потом уже наука аэродинамика и аэродинамика полета эти маневры объясняла. Хотя должно быть наоборот
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Мы также демонстрируем так называемое стояние на хвосте, рассказывает пилот. При этом скорость относительно земли в районе ноля.
‘ТАСС/Ruptly’
«Это когда самолет с углом атаки 90 градусов, потом переходящим в 180, зависает вертикально и находится в воздухе, висит только за счет тяги двигателей. Самолет просто стоит вертикально», — уточняет он. На вопрос, умеют ли подобное делать зарубежные летчики, Беляев отвечает: «Я не видел».
Такого рода фигуры пилотажа нужны, подводит итог Беляев, в первую очередь для демонстрации в процессе авиашоу возможностей самолета. А дальше, уже на основании этого, начинается вестись разработка различных маневров — противоракетных, противосамолетных.
Современные радары основаны на эффекте Доплера, это значит — должно быть постоянное перемещение. Если мы выполняем маневр, на выходе из которого мы останавливаемся, то можно говорить о том, что современный радар может этот самолет как метку цели потерять. Это большое преимущество, это элемент тактики ведения воздушного боя или других операций
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Второе, по мнению Беляева, самолет с ОВТ всегда имеет преимущество: он может изменить достаточно быстро направление оси оружия в сторону противника за счет этого энергичного и эффективного маневрирования. Соответственно, первым применить оружие. И третье, признается летчик, это безопасность. Самолет с ОВТ не сваливается в штопор, он всегда управляется.
Сейчас мы на новейшем МиГ-35 используем двигатели с обычным соплом, но по желанию заказчиков можем установить ОВТ
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
МиГи Беляева
С 2009 года Беляев начал заниматься корабельной тематикой — многофункциональными истребителями МиГ-29К/КУБ.
Здесь необходимо подчеркнуть: создавать самолеты-истребители в мире могут немногие страны. А создавать палубные истребители — раз, два, три. Именно поэтому его создание — это вершина конструкторской мысли и производственной мощи государства, а также уровня тех специалистов, которые занимаются конструированием, производством и испытаниями
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
Испытания МиГ-29К проходили везде: были этапы аэродромного базирования, корабельного, на наземном испытательном тренировочном комплексе (НИТКА), часть испытаний проводилась у инозаказчика.
‘Телеканал «Звезда»/YouTube’
В частности, когда авианосец «Викрамадитья» был поставлен в Индию, пилоты РСК «МиГ» проводили в Индийском океане испытания и обучение на МиГ-29К индийских коллег. В 2012 году, во время испытаний МиГ-29КУБ на авианосце, на самолете поднимался Сергей Сергеевич Коротков (в то время гендиректор корпорации «МиГ»). На индийских летчиков это произвело большое впечатление, вспоминает Беляев, пилотировавший с ним машину. «Вы понимаете, если человек такого уровня не боится сесть в кабину истребителя, взлететь и сесть на палубу — это о многом говорит», — заключает он.
В январе этого года состоялась мировая презентация новейшего истребителя МиГ-35. По мнению летчика, впервые поднявшего этот самолет в небо, сейчас эта машина уже обретает «целостное единое лицо». «Это авиационный боевой комплекс, который может успешно выполнять задачи по уничтожению воздушных целей, наземных и морских в нынешних условиях с применением самого современного оружия, которое у нас производится», — говорит Беляев. Тот прототип, который показывался на выставках с 2008 года, сейчас существует в качестве самолета-планера. Новый МиГ-35 создан с нуля на основе накопленного опыта.
Что такой массовый самолет-истребитель? Это простая надежная машина, которая может выполнять все поставленные задачи. Вот очень хочется верить, что мы это сделали. Мы проведем испытания МиГ-35, и по их результатам руководство Минобороны РФ примет правильное решение
Михаил Беляев
старший летчик-испытатель корпорации «МиГ», Герой России
В заключение разговора Беляев признается, что при полетах на испытаниях страха как такового нет, потому что летчики стараются проиграть все возможные варианты развития событий. Но гораздо хуже, говорит он, если ты к чему-то не готов — вот тогда наступает страх.
________________________________________
Роман Азанов
Редакция сайта ТАСС благодарит департамент информационной политики РСК «МиГ», администрацию и технический персонал ЛИЦ им. А.В. Федотова за помощь в подготовке материала и проведение фотосъемки

Он и его вертолёты. История офицера, у которого больше всех боевых наград

Статья из газеты: Еженедельник «Аргументы и Факты» № 29 18/07/2018
Недавно в Книге рекордов Вооружённых Сил Российской Федерации появилась новая запись. Она гласит, что обладателем наибольшего количества боевых наград стал полковник запаса ВКС России вертолётчик Игорь Родобольский.

Он награждён звездой героя России, двумя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» 3-й степени, тремя орденами Мужества, орденом «За военные заслуги». Есть ещё медали, но они не в счёт.
Человек и легенда
Сергей Осипов, «АиФ»: Игорь Олегович, почему вы выбрали вертолёты? Вроде бы в те годы, когда вы начинали путь в небо, все мальчишки мечтали о полётах на сверхзвуке.
Игорь Родобольский: А вот я не мечтал об истребителях. После витебского аэроклуба ДОСААФ, который в те годы давал первичную подготовку пилота вертолёта, я мечтал только об этих машинах. Помнится, когда прошла первая оторопь от полётов и я стал обращать внимание на что-то кроме приборов и ручки управления, посмотрел через остекление кабины и ахнул: какая наша Земля красивая! И ещё тогда я почувствовал ни с чем не сравнимую радость полёта, которая осталась на всю жизнь.

Короче говоря, в аэроклубе я заболел небом в тяжёлой форме. Поступил в Сызранское высшее военное авиационное училище лётчиков, в 1983 г. с отличием его закончил. Стал пилотом вертолёта Ми-8. Можно сказать, что я выбрал эту машину, а можно — что она выбрала меня. Ми-8 — многоцелевой вертолёт, который может всё: бомбить, стрелять, перевозить грузы, высаживать десанты, эвакуировать раненых… Именно этим я и мои вертолёты занимались все последующие годы, до того как в 2013-м уволился в запас, сначала в Афганистане, потом в Чечне.
— В Вооружённых силах вы остаётесь человеком-легендой. И не только из-за количества наград, но и потому, что в одних источниках про эпизоды вашей боевой работы сказано одно, а в других — другое. Есть, например, легенда про то, как вы посадили вертолёт на 2 точки опоры…
— Во-первых, это не легенда. Во-вторых, такое я и другие пилоты проделывали не раз. Но с одной поправкой: вертолёт не стоял на двух точках, а висел — несущий винт (это который сверху) вовсю месил воздух. Хорошо помню обстоятельства, при которых однажды проделал этот трюк. Это было весной 2001 г. при эвакуации окружённой под Центороем группы российского спецназа. Ребята сидят на горе, а сесть негде. Тут всё просто: ставишь колесо (бывало, что вообще одно) на землю и ждёшь, пока ребята запрыгивают в вертолёт. При этом по вертолёту, как правило, с земли лупят из всего, что стреляет, но с этим уже ничего не поделаешь.
Вертолётный винт, чтобы держать машину в воздухе, должен быть идеально сбалансирован.
Игорь Родобольский
— А то, что во время войны в Чечне вы на вертолёте смогли увернуться от выпущенной по вам ракеты, тоже не легенда?
— И это было. Правда, не в Чечне, а гораздо раньше, в Афганистане. У меня туда было две командировки. Первая — в 1986-1987 гг. Тогда моджахеды, которых мы неполиткорректно называли душманами, были слабо вооружены, а подготовлены ещё хуже. Когда вернулся через год, у них уже и инструкторы были, и американские переносные зенитно-ракетные комплексы (ПЗРК) «Стингер». Один раз я действительно увёл вертолёт от его ракеты, когда засёк на земле вспышку от пуска. Тут в общем-то тоже ничего особенно сложного нет. Просто за 5-8 секунд надо так вывернуть вертолёт, чтобы головка самонаведения ракеты, которая реагирует на тепло работающего двигателя, его потеряла. С ранними ПЗРК такие фокусы ещё проходили. Позднее, в Чечне, когда у боевиков откуда-то появились более совершенные российские комплексы «Игла», уже нет…
Огонь на себя
— А правда, что однажды вы ухитрились посадить вертолёт, у которого отстрелили лопасть винта?
— Ну, если бы отстрелили всю лопасть, я бы с вами, скорее всего, не разговаривал. Дело было так: во время второй кампании в Чечне, в январе 2002 г., я вёл четвёрку Ми-8 со спецназовцами на базу боевиков в районе Шаро-Аргуна. После того как десант высадили, мне из гранатомёта действительно попали в несущий винт и отстрелили крайнюю секцию одной из лопастей. Дело в том, что вертолётный винт, чтобы держать машину в воздухе, должен быть идеально сбалансирован. Когда баланс нарушился, затрясло так, что у всех, кто был на борту, зубы едва не раскрошились, но дотянуть до ближайшей российской части всё-таки удалось.
Куда тяжелее, чем раненых, возить «груз 200», то есть убитых.
Игорь Родобольский
— Это случилось в тот раз, когда вы, согласно ещё одной легенде, вызвали огонь на себя?
— Можно и так сказать, хотя этой самой фразы я в эфире не произносил, это вам не кино. На самом деле, когда мы высадили на высоте человек 60 спецназовцев, у них там внизу начался бой. Кто-то по ним стреляет, а кто — они понять не могут. Запрашивают авиаподдержку (с нами была пара ударных вертолётов Ми-24), но сверху тоже ничего не разберёшь. Тогда я говорю: пойду разведаю, что там у них, а вы смотрите в оба, потому что второго захода точно не будет. Так и получилось: над местом высадки по мне как долбанули! Про лопасть я уже рассказывал. Ещё осколок в левую руку попал. Иногда пишут, что пуля, но это был осколок. Причём повезло: во-первых, он сперва броню, борт вертолёта и развешанный внутри (на всякий случай) бронежилет прошил, так что был на излёте. Во-вторых, по руке плашмя пришёлся, но рука всё равно до самой посадки плетью висела. Зато вертолёты огневой поддержки засекли цели и врезали по ним из всего бортового вооружения.
Как моя фамилия?
— Всезнающая Википедия числит за вами 1700 боевых вылетов, 4800 часов налёта, 500 вывезенных раненых…
— Вылетов чуть больше, часы за пять тысяч перевалили, подсчитать число раненых не возьмусь. Кстати, куда тяжелее, чем раненых, возить «груз 200», то есть убитых. Помню, как вывозил из Грозного то, что осталось от солдат Майкопской бригады после неудачной попытки штурма города в ночь на 1 января 1995 г. Трупов в вертолёт загрузили до самого потолка. Мне-то проще, я к ним спиной сидел. Вот уж кому было точно не до смеха, так это тем, кто убитых в вертолёт складывал. Хотя на войне для всех смешного мало.
Я никогда не стремился к наградам и званиям, просто выполнял свою работу. Быть может, чуточку лучше, чем другие.
Игорь Родобольский
Смешное было потом, в Кремле, когда президент Путин мне звезду героя вручал. Мне перед этим рассказали, как выйти, как подойти, что сказать. Вот вызывают меня, я строевым шагом, поворот налево, поворот направо, «Товарищ Верховный главнокомандующий, подполковник…» А фамилию-то свою забыл! Стою, как дурак, ем Путина глазами, а он всё понял и тихо так говорит: «Нормально, не волнуйся, всё хорошо». Ну тут у меня в голове что-то щёлкнуло, и я продолжил: «…Родобольский для вручения государственной награды прибыл!»
— Как вы узнали, что стали самым титулованным российским военным?
— Я никогда не стремился к наградам и званиям, просто выполнял свою работу. Быть может, чуточку лучше, чем другие. А узнал от друзей, которые начали звонить и поздравлять. Но тут надо сделать оговорку: меня признали самым награждённым из числа ныне здравствующих военнослужащих. До Кожедубаи Покрышкина с их тремя Героями Советского Союза на каждого мне и моим современникам далеко. Нет такой войны, на которой такие награды можно заслужить. Нет и, слава богу, не предвидится.

http://www.aif.ru/

Под крылом Будапешт

— Ну и погодка! — проворчал лейтенант Орлов, перчаткой сбивая с унтов мокрый снег.
Все мы, сидевшие в землянке, полностью разделяли его недовольство погодой, но ворчливый тон и кислое лицо так несоответствовали добродушному Петиному характеру, что трудно было удержаться от улыбки.
…К концу шел 1944 год. Советские войска, стремительно наступая, изгоняли гитлеровцев из Венгрии. После почти трехмесячных ожесточенных боев вражеский гарнизон в Будапеште был полностью окружен. На окраинах города завязались уличные бои.
Наш аэродром располагался на берегу Дуная, южнее венгерской столицы, до которой оставалось рукой подать. Все жили в ожидании реально ощутимой, с каждым днем приближающейся победы. И как обидно было в это время наше бездействие, вызванное снегопадом.
Дверь снова открылась.
— Старший лейтенант Шмелев, срочно на кэпэ дивизии! — крикнул посыльный, не входя в землянку.
Что мог означать этот вызов? Погода явно нелетная: облачность 10 баллов, снег, видимость не более 300 метров.
На командном пункте меня ожидал командир дивизии генерал-майор авиации Белецкий.
— Товарищ старший лейтенант, — подавая мне руку, сказал он, — вам поручается необычное задание: разбросать над Будапештом листовки с ультиматумом советского командования о капитуляции гарнизона. Ведомого разрешаю подобрать по своему усмотрению. Имейте в виду, что в тот момент, когда вы будете над городом, в расположение противника направятся две группы наших офицеров-парламентеров для вручения ультиматума командованию окруженных вражеских войск. Поэтому во время полета на провокации не поддаваться, оружие не применять.
Появиться над Будапештом! Я хорошо знал, что шансов вернуться обратно не очень много. Генерал это тоже понимал, и взгляд его договаривал то, чего нельзя сказать по уставу: «Держись, браток! И постарайся вернуться обратно…»
Возвратившись в землянку, я подозвал Орлова:
— Полетишь со мной.
Я знал, что в трудную минуту Петя не дрогнет. Этот умел ценить доверие. Он отлично понимал, что участие в таком ответственном полете может быть поручено далеко не всякому.
— Давай уточним обстановку! — просто сказал он.
А обстановка складывалась явно не в нашу пользу. Во-первых, погода оставалась по-прежнему нелетной, и, во-вторых, у нас не было достаточных сведений о противовоздушной обороне Будапешта. Правда, при снегопаде нам можно будет пройти над городом бреющим полетом, прямо над крышами домов. В этом случае вражеские зенитчики не смогут вести огонь по нашим самолетам, особенно из установок на крышах. Зато во время бреющего полета больше вероятности зацепиться за тросы аэростатов заграждения или натолкнуться на высокие шпили больших зданий, которых в Будапеште достаточно. Но надо рисковать, другого выхода нет.
Подготовить наши штурмовики Ил-2 к полету не долго. Бомбовые люки на этот раз «заряжены» листовками.
У наших самолетов собрались друзья — летчики, техники, механики. Проводить нас пришли представители Политуправления фронта, которые ночью привезли на аэродром листовки с текстом ультиматума, а также товарищи — летчики-истребители из соседних частей. Начались напутствия, пожелания…
Мы запускаем моторы. Туман. Видно меньше половины длины взлетной полосы, к тому же очень узкой.
На старте Орлов почти вплотную подрулил ко мне, занял место справа, и мы, будто связанные, пошли на взлет.
Быстро вышли к руслу Дуная. Низкая облачность местами почти закрывает землю. Самолеты идут так, что берега реки выше их крыльев. Долетели до Чепеля — длинного, узкого острова, за ним показался Будапешт.
Сделали небольшую горку и направились к центру города. Теперь смотри и смотри.
Вот неожиданно возникают силуэты двух башен с высокими шпилями, неотвратимо мчащиеся из белой пелены нам навстречу. В какую-то долю секунды поставил самолет на крыло и успел проскочить между шпилями. Орлов прошел правее.
Идем на максимальной скорости. Под нами проносятся едва различимые контуры кварталов. Левобережная часть города напоминает Москву: концентрические кольца бульваров, улицы, сбегающиеся к центру радиусами.
Зенитные средства противника молчат. Гитлеровцы, видимо, не предполагали, что в такую погоду советские самолеты осмелятся появиться над городом.
Мы открыли бомболюки. И тут же за нами протянулись белые раструбы. Тысячи листовок, кружась в воздухе, будто большие хлопья снега, медленно опускаются на улицы.
Развернувшись над Будапештом, снова повернули к Дунаю и по его руслу пошли к своему полевому аэродрому. Посадка в туманной мгле оказалась труднее полета. Посадочной полосы совсем не видно. Ракеты выглядели светлой точкой в этой серой мгле.
По радио я попросил:
— Поставьте ракетчиков вдоль полосы. Укажите ее направление.
Только после этого смогли сесть.
На аэродроме узнал трагическую новость о провокационном убийстве советских парламентеров. Несмотря на это, наше командование не отдавало приказа о штурме города. Было сделано все для сохранения столицы Венгрии от разрушения, для спасения жизни ее граждан. Это был величайший акт гуманности командования советских войск.
Мы с Орловым совершили еще четыре полета над Будапештом и опять сбрасывали листовки. После каждого из них нас встречал командир дивизии. Когда 2 января необычное задание было полностью выполнено, генерал сказал:
— Молодцы, ребята! Спасибо!
А на следующий день пришла телеграмма командующего 17-й воздушной армии: «За отличное выполнение ответственного задания командования по разбрасыванию листовок над Будапештом в сложных метеорологических условиях объявляю благодарность…»
В январе установилась наконец ясная погода. Большую активность начала проявлять авиация противника, и на фронте шли непрерывные воздушные бои.
Один из этих дней для меня чуть не стал роковым. Мне было приказано группой в 18 Ил-2 под прикрытием 24 истребителей нанести штурмовой удар по вражеской танковой колонне.
Вышли на цель. Стали пикировать на танки и автомашины.
Во время второго захода слышу по радио: «Товарищ командир, вы горите!»
Воздушный стрелок подтверждает, что из-под фюзеляжа идет густой черный дым.
Гореть в воздухе было не впервой, но мне всегда удавалось на большой скорости сбить пламя и спасти машину. Поэтому сейчас я тоже особенно не встревожился, а передал командование группой заместителю и с высоты 1300 метров бросил самолет в пикирование. Дым черным шлейфом потянулся за нами. Вышел из пике лишь на высоте 30 — 50 метров. Но воздушный стрелок опять докладывает:
— Горим!
Оказывается, зенитный снаряд попал в масляный радиатор и поджег масло. А над масляным радиатором находились бензиновые баки. Если огонь дойдет до них — взорвемся. Но теперь с парашютом не прыгнешь: мала высота. Оставалось попробовать сесть на фюзеляж и покинуть горящий самолет.
На скорости 160—180 километров в час самолет коснулся земли и заскользил, как на лыжах. Казалось, сама железнодорожная насыпь, которая находилась в полусотне метров впереди, неслась на машину. Самолет, не в состоянии погасить скорость, с силой врезался в нее. От удара я потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел у борта кабины двух наших солдат. Один из них тряс меня за плечо и торопил:
— Товарищ летчик, бежим! Вон там, в овраге, фашисты.
Мы со стрелком как могли быстро вылезли из самолета и побежали в сторону наших траншей. Фашисты стали обстреливать нас минометным и пулеметным огнем. Кругом рвались мины, свистели осколки и пули.
И тогда над полем появились 11 штурмовиков и 24 истребителя. Оказывается, это Орлов по радио дал команду:
— Все на помощь командиру!
Самолеты навалились на вражеские минометы и пулеметы так, что заставили тех приумолкнуть. И когда вражеский огонь прекратился, мы без помех добрались до наших траншей.
Есть у поэта Твардовского прекрасные строки:
У летчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить большая заслуга,
Но друга спасти — это высшая честь!
У меня, не раз испытавшего силу беззаветной боевой дружбы, есть особые основания свято помнить эти замечательные строчки…

* * *

Будапешт давно позади. Советская Армия вышла уже на подступы к Берлину. По всему видно: до конца войны совсем недалеко.
Наш аэродром располагался близ деревни Орци, несколько севернее города Капошвар. Действуем по скоплениям вражеских войск и техники. Сегодня тоже получили боевую задачу нанести штурмовой удар по железнодорожному узлу. Разведка обнаружила там несколько воинских эшелонов.
Скоро вылет. А пока, примостившись на ящике возле землянки, лейтенант Орлов заканчивает бритье. Собственно говоря, в этом не было особой необходимости, так как борода пока не доставляет Пете больших хлопот. Впрочем, втайне этим он как раз и огорчается: один из лучших летчиков части Орлов, как многие из молодежи, мечтает выглядеть солиднее.
— Не беспокоит? — шутливо спросил я.
— Я и сам могу кое-кого побеспокоить, — отшутился Петя, аккуратно укладывая бритвенный прибор.
— По самолетам! — вдруг прозвучала команда.
Большая группа наших штурмовиков под прикрытием истребителей точно вышла на цель. Построившись в круг, ринулись штурмовать вражеские эшелоны.
Фашистские зенитчики открыли сильный огонь. Вокруг нас заклубились вспышки разрывов. В самолет Орлова угодил снаряд. Повреждение давало летчику право спросить разрешения выйти из боя и под прикрытием истребителей вернуться на аэродром.
— Как дела? — спросил я его по радио. — К себе дотянешь?
— А у меня еще бомбы есть! — услышал в ответ.
Лейтенант Орлов считал для себя железным законом бить врага, пока видят глаза, пока руки способны управлять самолетом. Он уже повел свой Ил-2 в очередную атаку, когда второй снаряд пробил броню и разорвался внутри. Самолет окутался черным дымом.
Все находившиеся поблизости с волнением ждали, что Петя выбросится с парашютом. А он ввел свой горящий самолет в пикирование. Машина, как гигантская ракета, понеслась к вражеским эшелонам. Черные клубы дыма, поднявшиеся над станцией, и сильный взрыв возвестили, что летчик Петр Иванович Орлов нанес свой последний сокрушительный удар по врагу.
Это было 4 апреля 1945 года. Наш дорогой друг не дождался великого Дня Победы совсем немного. За героизм, проявленный лейтенантом Орловым в боях за Родину, ему посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Н. Шмелев.

10 лучших советских асов Великой Отечественной войны, ч. 2

Вторая пятерка советских асов представлена летчиками, которые лично сбили более 40 самолетов противника в воздушных боях. Несмотря на столь высокие достижения, их имена известны гораздо меньшему кругу людей, но от этого они не становятся менее легендарными. Все эти летчики — гордость отечественной истребительной авиации. Они делали все возможное, чтобы приблизить день победы в Великой Отечественной войне.

Арсений Васильевич Ворожейкин
Арсений Васильевич Ворожейкин — дважды Герой Советского Союза, участник боев на Халхин-Голе, Советско-финской и Великой Отечественной войны. Всего за период своей боевой деятельности совершил более 400 боевых вылетов, провел 90 воздушных боев, в которых лично сбил 51 самолет противника и еще 14 в группе. При этом на 30 воздушных боев в небе над Халхин-Голом пришлось 6 его личных побед и 13 самолетов сбитых в группе. Летал на истребителях И-16, Як-7, Як-3 и Як-9.
Арсений Ворожейкин родился 28 октября 1912 года в обычной крестьянской семье из Нижегородской области. С 1931 года находился в рядах Красной Армии, до войны окончил Харьковское военное лётное училище. Боевое крещение Ворожейкина пришлось на предвоенные годы. Летом 1939 года он успел отличиться в небе над Халхин-Голом. В том конфликте с японцами Арсений Ворожейкин, будучи комиссаром эскадрильи 22-го истребительного авиаполка совершил более 160 боевых вылетов, провел 30 воздушных боев и лично сбил 6 самолетов противника и еще 13 машин в группе.
За бои на Халхин-Голе был представлен к ордену Красного Знамени. Характеризует его и то, что в одном из боев он был серьезно ранен, но, досрочно выбравшись из госпиталя «потерял» справку о своем списании с летной работы и браво отрапортовал о своем возвращении в часть.
До начала Великой Отечественной войны Арсений Ворожейкин успел принять участие в зимней войне с Финляндией. Начало войны будущий летчик-ас встретил на посту командира эскадрильи истребительного авиаполка, находящегося под Ереваном. Но на этом посту он продержался недолго. В конце июня 1941 года произошел неприятный эпизод, который «избавил» летчика от боев начального периода войны.
Истребители И-153 «Чайка» из эскадрильи Ворожейкина были подняты по тревоге и перехватили девятку советских бомбардировщиков ДБ-3. Темный камуфляж этих двухмоторных бомбардировщиков запутал все дело, а груз бомб не позволил тяжелым машинам произвести посадку по требованию Арсения Ворожейкина. Предупредительные очереди, выпущенные ведущей «Чайкой», один из пилотов воспринял за атаку и изрешетил замыкающий строй бомбардировщик, убив его хвостового стрелка. В итоге этот неприятный эпизод был замят, но командиров истребительной и бомбардировочной эскадрилий, которые приняли в нем участие, отправили, на всякий случай, на учебу в академию.
В итоге вернуться в действующую армию Арсений Ворожейкин смог только в сентябре 1942 года. Он был назначен с понижением, якобы по причине отсутствия фронтового опыта, старшим политруком 728-го истребительного авиаполка. С этого дня и до конца войны летчик продолжал совершать боевые полеты, сражаясь на Калининском, Воронежском, 1-м Украинском фронтах.
Вплоть до марта 1943 года летчик-ас выполнял полеты на истребителе И-16. В своем первом же боевом вылете на сопровождение штурмовиков, у самолета Ворожейкина не убралось шасси. Несмотря на это, летчик продолжал выполнение своей боевой задачи, а когда разгорелся воздушный бой, сумел в одиночку продержаться против шести Ме-109 противника, пока к нему не подоспела помощь.
Во время боев на Курской дуге летал уже на истребителе Як-7Б. С октября 1944 года Арсений Ворожейкин занимал должность старшего инструктора-летчика Главного управления боевой подготовки фронтовой авиации РККА, но одновременно с этим продолжал совершать боевые вылеты до самого конца войны.
Является одним из выдающихся советских летчиков военного периода, один из немногих, кто сумел отличиться еще до Великой Отечественной войны. Летчик-ас обладал своей неподражаемой манерой ведения воздушного боя. К примеру, для улучшения обзора, почти до конца 1943 года он летал с открытым фонарем кабины. Осторожный в безрассудстве Арсений Ворожейкин не являлся сторонником лобовых атак, которые шаблонно приписывались советским летчикам-истребителям, и всегда стремился выйти из них в самый последний момент. Являясь настоящим мастером пилотажа, он не боялся совершать резкие маневры, от которых у него часто темнело в глазах. При этом он любил использовать любые уловки, которые могли ввести противника в заблуждение. Помимо всего прочего Ворожейкин прославился отличной точностью стрельбы, что не раз помогало ему в бою.
После войны продолжил службу в составе советских ВВС. Дослужился до звания генерал-майора, в 1957 году подал в отставку по состоянию здоровья. Жил в Москве, где занимался литературной деятельностью. Написал книги «Под нами Берлин», «Солдаты неба», «Сильнее смерти» и многие другие. Умер 23 мая 2001 года в возрасте 88 лет, похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

Дмитрий Борисович Глинка
Дмитрий Борисович Глинка — дважды Герой Советского Союза. В годы Великой Отечественной войны совершил около 300 боевых вылетов, провел примерно 100 воздушных боев, в которых лично сбил 50 самолетов противника. Летал на истребителях Як-1 (9 сбитых) и P-39 «Аэрокобра» (41 сбитый самолет).
Дмитрий Борисович Глинка происходил из обычной шахтерской семьи. Родился на Украине 10 декабря 1917 года. С 1937 года на службе в Красной Армии, в 1939 году окончил лётную школу. В отличие от многих советских летчиков-асов из первой десятки Дмитрий Глинка не прошел школы инструкторов, но до января 1942 года, когда он наконец-то попал на фронт, он нес службу в строевой части и совершил несколько сотен вылетов на истребителе И-16.
Боевое крещение Дмитрия Глинки произошло в Крыму в составе 45-го истребительного авиаполка, который летал на самолетах Як-1. Именно в Крыму он открыл счет своим воздушным победам, сбив бомбардировщик Ju-88. В тяжелых воздушных боях на четырех фронтах (Крымский, Южный, Северо-Кавказский, Закавказский) с 9 января по 19 сентября 1942 года его полк потерял 30 самолетов и 12 летчиков, уничтожив при этом 95 машин противника. Сам Дмитрий за это время успел сбить 6 вражеских самолетов.
В мае 1942 года он был подбит и ранен. Очнулся пилот уже на руках у своих пехотинцев, не помня, как он спускался с парашютом. Контузия летчика оказалась такой серьезной, что он провел в различных госпиталях примерно два месяца.
В январе 1943 года полк, в котором служил Дмитрий, перевооружили на «Аэрокобры». 10 марта часть снова была брошена в бой, на этот в раз в сражение на Кубани. Именно здесь полк получил звание гвардейского, став 100-м ГвИАП. В так называемой «Кубанской мясорубке» Дмитрий Глинка проявил себя выдающимся мастером вертикального маневра. Летая на своей «Аэрокобре» с номером 21, он вселял ужас в пилотов противника. В течение нескольких недель к маю 1943 года он сбил уже 21 немецкий самолет, став одним из самых результативных пилотов той битвы. В дальнейшем летчик-ас совершал боевые вылеты до самых последний дней войны. Свою последнюю воздушную победу одержал 18 апреля 1945 года над Берлином, сбив истребитель Fw-190.
Дмитрий Борисович Глинка был незаурядным воздушным бойцом и в то же время терпеливым и доброжелательным наставником для молодых пилотов. Его отличала выдумка и педагогический такт. Ученик летчика Герой Советского Союза Григорий Устинович Дольников после войны вспоминал: «Дмитрий своей иронией заменял окрики и внушения, и действовала эта ирония лучше всяких выговоров». Манера ведения летчиком воздушного боя при любых обстоятельствах была атакующей, открытой, без какой-либо маскировки. Воздушные бои проходили с предельными нагрузками для летчика и самолета.
После завершения Великой Отечественной войны Дмитрий Глинка окончил военно-воздушную академию (1951), командовал полком, вышел в запас в 1960 году в звании гвардии полковника. Ушел из жизни 1 марта 1979 года в возрасте 61 года, был похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Александр Иванович Колдунов
Александр Иванович Колдунов — дважды Герой Советского Союза, самый результативный ас из числа воевавших на истребителях «Як». В годы войны совершил 412 боевых вылетов, провел 96 воздушных боев, в которых лично сбил 46 самолетов и 1 в группе. Всю войну летал на истребителях конструкции Яковлева — Як-1, Як-9, Як-3.
Родился 20 сентября 1923 года в небольшой деревне в Смоленской области. В советской авиации сумел пройти большой путь, дослужившись до звания Главного маршала авиации. В армии оказался в 1941 году. В 1943 году успешно окончил Качинскую авиационную школу. Первоначально был распределен в запасной полк, но своей настойчивостью сумел добиться перевода в действующую армию. Хотя на фронт молодой летчик попал только в 1943 году, это не помешало ему стать одним из самых известных советских летчиков-асов.
Свою первую победу летчик-истребитель одержал в своем третьем по счету боевом вылете. Произошло это 21 июля 1943 года. Над Северским Донцом Колдунов сбил пикирующий бомбардировщик Ju-87. Эта первая победа стоила его «Яку» 16 пробоин. А еще через несколько дней самолет Колдунова был подбит на взлете «упавшей» из облаков парой «охотников», а сам летчик легко ранен. В этой по-настоящему «нештатной» ситуации 19-летний пилот не растерялся: он выключил двигатель, спланировал и аккуратно посадил свой самолет недалеко от аэродрома. Уже через 2 дня он выписался из госпиталя и снова поднял отремонтированный «Як» в небо.
С осени 1943 года и до конца войны молодой летчик командовал эскадрильей. Наиболее отличился в битве за Днепр, освобождении Правобережной Украины, Ясско-Кишинёвской и Будапештских операциях. Наиболее ярко его талан летчика-истребителя раскрылся в боях 1944 года. Донесения о его победах можно смело класть в основу голливудских триллеров или героических романов, когда не знающий поражений герой идет от одной победы к другой. При этом в данном случае сюжет имел бы под собой твердое историческое основание. Александр Колдунов, уничтоживший практически полсотни немецких самолетов, не потерял при этом ни одной своей машины. Летчик был дважды ранен, возвращался на аэродром на поврежденном самолете, но сбит не был.
Осенью 1944 года Александру Колдунову представилась возможность совершать полеты на новом Як-3. Данный истребитель вышел по-настоящему превосходным. Летчики в него буквально влюблялись. Яковлеву удалось при создании этой боевой машины сохранить все хорошие качества Як-1, добавив новые. Новый истребитель существенно сбавил в весе. Вместо тяжелых деревянных лонжероны крыла стали дюралевыми, что положительно сказалось на прочности и легкости самолета. Улучшились и аэродинамические качества самолета, в частности хвостовое колесо было сделано убирающимися, что позволило снизить лобовое сопротивление и увеличить скорость.
Свой последний бой прославленный летчик провел западнее австрийской столицы, недалеко от Санкт-Пальтена. Там он встретился с пятеркой Fw-190, вооруженных бомбами. Самолеты противника шли спокойно, по всей видимости, не ожидая появления советских машин. Колдунов воспользовался этим и внезапно атаковал противника, один из «Фоккеров», не успевший избавиться от бомб, взорвался в воздухе. Расстреляв один самолет противника, советский ас зашел в хвост второму и объятый пламенем вражеский самолет устремился к земле.
После войны Колдунов продолжил службу в ВВС и довольно успешно. В 1951 году он закончил Военно-воздушную академию в Монино. Так началось его поступательное движение по армейской карьерной лестнице. В 1977 году он стал маршалом авиации и возглавил Войска ПВО страны, а в 1984 году Александру Колдунову было присвоено звание Главного маршала авиации.
К сожалению, карьера его закончилась на минорной ноте. В 1987 году он был снят с должности из-за полета немецкого пилота Матиасса Руста. Вот так прославленный советский летчик-ас, которого в военные годы не смог сбить ни один немецкий летчик-истребитель, лишился своего поста из-за немецкого летчика-любителя. Скончался в Москве 7 июня 1992 года в возрасте 68 лет, похоронен на Новодевичьем кладбище.

Николай Михайлович Скоморохов
Николай Михайлович Скоморохов — дважды Герой Советского Союза. В годы войны совершил более 600 боевых вылетов, провел 143 воздушных боя с противником, в которых лично сбил 46 и в составе группы 8 самолетов. Помимо этого, уничтожил 3 бомбардировщика противника на земле. Летал на истребителях ЛаГГ-3, Ла-5 и Ла-7.
Николай Скоморохов родился в 1920 году в селе Лапоть Саратовской губернии в обычной крестьянской семье. В декабре 1940 года добровольно ушел в Красную Армию, а в марте 1942 года окончил Балтийскую военную авиационную школу пилотов. Начал воевать в декабре 1942 года, а свой личный счет побед открыл в январе 1943 года.
В одном из вылетов над горами севернее Лазаревской он обнаружил над линией фронта самолет-разведчик Fw-189, который атаковал сверху. Казалось, что длинная очередь буквально изрешетила «Раму», но когда Николай развернулся, чтобы проследить падение вражеского самолета, то с удивлением заметил, что тот держится в воздухе и даже маневрирует, пытаясь уклониться от очередной атаки. В итоге поединок продлился несколько минут, пока Скоморохову не удалось нацелить свой ЛаГГ-3 в лоб немцу и расстрелять его. Как он тогда подумал, он нашел ключ к будущим победам.
Однако дни шли, количество боевых вылетов росло, а эта «рама» оставалась единственным сбитым самолетом. Поэтому будущий летчик-ас серьезно засел за учебу — начал вникать в физические расчеты и схемы, решил глубже познать теорию стрельбы, что принесло свой успех. Количество воздушных побед стало расти. В боях на Курской дуге Скоморохов в одном бою сбивает два вражеских Ме-109. При этом один из них удалось сбить в критической, смертельно опасной ситуации, когда летчик смог запустить заглохший двигатель и расправился с уже предвкушавшим легкую добычу немцем. В конце августа 1943 года забытому в сержантах Скоморохову наконец-то присвоили офицерское звание — младший лейтенант.
Стоит отметить, что Скоморохову нередко удавалось сбивать несколько самолетов противника в одном бою. Но самый известный свой воздушный бой, аналогов которому не было в истории, капитан Николай Скоморохов провел 16 января 1945 года в Венгрии. В паре со своим ведомым он вылетел на свободную охоту и в районе Таряй северо-западнее Будапешта, летчики встретили сразу три группы транспортных самолетов Ju-52 (16 машин), которые шли в сопровождении 38 истребителей прикрытия Ме-109. Советские летчики в такой ситуации решили атаковать противника — вдвоем против 54 самолетов. В результате этой дерзкой атаки Скоморохов лично сбил 2 истребителя Ме-109 и один транспортный Ju-52, а его ведомый уничтожил еще две машины.
Последнюю свою победу советский летчик-ас одержал 25 апреля 1945 года в районе Вены, сбив истребитель Fw-190. Сам же Скоморохов за время войны ни разу не был ранен, его самолет не горел и не был сбит. Характеризуя Николая Скоморохова, командир 31-го истребительного авиационного полка подполковник Г. Д. Онуфриенко писал: «В воздушных боях Скоморохов нетороплив, однако решителен, хладнокровен и расчетлив. Летчик требователен к себе и своим подчиненным. Пользуется исключительным авторитетом среди всего личного состава истребительного полка. В боевой обстановке не знает усталости». Стоит отметить, что знаменитое правило: «истребитель обороняется только нападением» — было законом в его боевых вылетах.
После войны Николай Скоморохов остался на службе в ВВС. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, командовал различными частями и соединениями. В 39 лет стал генералом, а в 1981 году ему было присвоено звание маршала авиации, являлся Заслуженным военным летчиком СССР. Его жизненный путь трагически оборвался в автокатастрофе, которая произошла 16 октября 1994 года, похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Виталий Иванович Попков
Виталий Иванович Попков — дважды Герой Советского Союза. В годы войны совершил 475 боевых вылетов, провел 117 воздушных боев, в которых лично сбил 41 самолет противника и еще один в группе. Летал на истребителях ЛаГГ-3 и Ла-5. Факты из биографии этого летчика-аса легли в основу знаменитого фильма Леонида Быкова «В бой идут одни «старики».
Виталий Попков стал одним из немногих людей, кому суждено было увидеть памятник себе еще при жизни. Памятник советскому асу был установлен в Москве на Самотеке. Рассказывают, что однажды, когда ветераны войны собрались в сквере у памятника по какому-то юбилейному поводу и разлили по фронтовому 100 грамм, к ним нагрянул постовой. Каково же было его изумление, когда в одном из нарушителей общественного порядка он узнал увековеченного в бронзе известного летчика-аса.
Виталий Попков был коренным москвичом, он родился в Москве 1 мая 1922 года в семье рабочего. В Красную Армию попал в 1940 году. В 1941 году окончил Чугуевскую военно-авиационную школу пилотов. Стоит отметить, что он прошел все возможные ступеньки летной подготовки: начиная кружком авиамоделистов, потом планерной школой, аэроклубом и, наконец, Чугуевым. Он заканчивал училище в фантастическом выпуске 1941 года, в котором оказалось 59 будущих Героев Советского Союза, среди его однокашников был, к примеру, и советский ас номер один — Иван Кожедуб.
С началом Великой Отечественной войны любимая служба стала для Попкова в тягость и после шестого написанного рапорта, весной 1942 года, когда положение на фронтах стало стремительно ухудшаться, сержанта Попкова отправили на фронт. Он попал в славный 5-й Гвардейский истребительный авиаполк из состава 207-й истребительной авиадивизии на Юго-Западном фронте.
Первый свой самолет будущий летчик-ас сбил в июне 1942 года. Запомнив тот бой навсегда. Бой произошел в районе города Холм, Попков поднялся в небо на ЛаГГ-3 и сбил немецкий бомбардировщик Do-217. Началось же все с того, что рвавшегося в бой летчика обвинили в нарушении летной дисциплины. Во время одной из тренировок он с перехлестом поупражнялся на малой высоте. За это Попкова назначили вечным дежурным по кухне. Ему говорили, что бой лихачей не терпит.
Однажды, ранним июньским утром над их аэродромом появилась пара «Дорнье-217» и два Ме-109 прикрытия. Они начали утюжить аэродром, и тогда Попков решил взлететь им навстречу. В самолет он заскочил прямо в фартуке, в котором чистил картошку. Один бомбардировщик ему удалось сбить с первого же захода, немцам это, видимо, не сильно понравилось и они ушли. После этого боя Попкову открыли дорогу в небо.
Всю войну он прошел с тем же азартом и решимостью. В среде фронтовых летчиков его называли «асом высшего класса», «рыцарем воздуха», «неуловимым», подчеркивая его боевой азарт, бесстрашие, мастерство пилота, которые отличали этого бойцы. Он всегда стремился находиться на острие атаки. В полку именно на счету Попкова было наибольшее количество сбитых самолетов врага. При этом он старался не возвращаться из полета «с пустыми руками». Если воздушных встреч с противником не случалось, снаряды посылались по наземным целям.
После окончания войны он продолжил службу в ВВС. В 1951 году Виталий Попков окончил Военно-воздушную академию, а в 1964 году — Военную академию Генштаба. В 1968 году прославленному летчику было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации. С 1980 года он занимался преподавательской работой в Военно-воздушной инженерной академии. Виталий Иванович Попков ушел из жизни 6 февраля 2010 года в возрасте 87 лет. Был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

/Сергей Юферев, topwar.ru/

10 лучших советских асов Великой Отечественной войны

В дело разгрома гитлеровских захватчиков огромный вклад внесли представители советских военно-воздушных сил. Многие летчики отдали свои жизни за свободу и независимость нашей Родины, многие стали Героями Советского Союза. Некоторые из них навсегда вошли в элиту отечественных ВВС, в прославленную когорту советских асов — грозу Люфтваффе. Сегодня мы вспомним 10 наиболее результативных советских летчиков-истребителей, которые записали на свой счет больше всех сбитых в воздушных боях самолетов противника.

4 февраля 1944 года выдающийся советский летчик-истребитель Иван Никитович Кожедуб был награжден первой звездой Героя Советского Союза. К окончанию Великой Отечественной войны он был уже трижды Героем Советского Союза. За годы войны еще лишь один советский пилот смог повторить это достижение — это был Александр Иванович Покрышкин.
Но на двух этих наиболее известных асах история советской истребительной авиации времен войны не заканчивается. За время войны еще 25 летчиков были дважды представлены к званию Героев Советского Союза, не говоря уже о тех, кто был единожды награжден этой высшей воинской наградой страны тех лет.

Иван Никитович Кожедуб
В годы войны Иван Кожедуб совершил 330 боевых вылетов, провел 120 воздушных боев и лично сбил 64 самолета противника. Летал на самолетах Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7. В официальной советской историографии фигурировало 62 сбитых самолета противника, но проведенные архивные исследования показали, что Кожедуб сбил 64 самолета (по каким-то причинам отсутствовали две воздушных победы — 11 апреля 1944 года — PZL P.24 и 8 июня 1944 года — Me 109).
Среди трофеев советского летчика-аса были 39 истребителей (21 Fw-190, 17 Me-109 и 1 PZL P.24), 17 пикирующих бомбардировщиков (Ju-87), 4 бомбардировщика (2 Ju-88 и 2 Не-111), 3 штурмовика (Hs-129) и один реактивный истребитель Ме-262. Помимо этого, в своей автобиографии он указал, что в 1945 году сбил два американских истребителя P-51 «Мустанг», которые атаковали его с большого расстояния, приняв за немецкий самолет.
По всей вероятности, начни Иван Кожедуб (1920-1991) войну в 1941 году, его счет сбитых самолетов мог быть бы еще больше. Однако его дебют пришелся лишь на 1943 год, а первый свой самолет будущий ас сбил в сражении на Курской дуге. 6 июля во время боевого вылета он сбил немецкий пикирующий бомбардировщик Ju-87. Таким образом, результативность летчика действительно поражает, всего за два военных года ему удалось довести счет своих побед до рекордного в советских ВВС.
При этом Кожедуба ни разу за всю войну не сбивали, хотя он несколько раз возвращался на аэродром на сильно поврежденном истребителе. Но последним мог бы стать уже его первый воздушный бой, который состоялся 26 марта 1943 года. Его Ла-5 был поврежден очередью немецкого истребителя, бронеспинка спасла летчика от зажигательного снаряда. А по возвращении домой его самолет обстреляла собственная ПВО, машина получила два попадания. Несмотря на это, Кожедуб сумел посадить самолет, который уже не подлежал полному восстановлению.
Первые шаги в авиации будущий лучший советский ас сделал, обучаясь в Шоткинском аэроклубе. В начале 1940 года он был призван в Красную Армию и осенью того же года окончил Чугуевскую военную авиационную школу летчиков, после чего продолжил службу в данной школе в качестве инструктора. С началом войны школа была эвакуирована в Казахстан. Сама война для него началась с ноября 1942 года, когда Кожедуб был откомандирован в 240-й истребительный авиаполк 302-й истребительной авиадивизии. Формирование дивизии завершилось только в марте 1943 года, после чего она вылетела на фронт. Как уже говорилось выше, первую свою победу он одержал только 6 июля 1943 года, однако начало было положено.
Уже 4 февраля 1944 года старшему лейтенанту Ивану Кожедубу было присвоено звание Героя Советского Союза, на тот момент он успел совершить 146 боевых вылетов и сбить в воздушных боях 20 самолетов противника. Вторую свою звезду он получил в том же году. Он был представлен к награде 19 августа 1944 года уже за 256 совершенных боевых вылетов и 48 сбитых самолетов противника. На тот момент он в должности капитана занимал должность заместителя командира 176-го Гвардейского истребительного авиаполка.
В воздушных боях Ивана Никитовича Кожедуба отличало бесстрашие, хладнокровие и автоматизм пилотирования, которое у него было доведено до совершенства. Возможно, то, что перед отправкой на фронт он провел несколько лет в должности инструктора, сыграло очень большую роль в его будущих успехах в небе. Кожедуб мог легко вести прицельный огонь по противнику при любом положении самолета в воздухе, а также легко выполнял сложные фигуры пилотажа. Будучи отличным снайпером, он предпочитал вести воздушный бой на дистанции в 200-300 метров.
Свою последнюю победу в Великой Отечественной войне Иван Никитович Кожедуб одержал 17 апреля 1945 года в небе над Берлином, в этом бою он сбил два немецких истребителя FW-190. Трижды Героем Советского Союза будущий маршал авиации (звание присвоено 6 мая 1985 года) майор Кожедуб стал 18 августа 1945 года. После войны он продолжил службу в ВВС страны и прошел очень серьезный путь по карьерной лестнице, принеся еще немало пользы стране. Легендарный летчик скончался 8 августа 1991 года, был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Александр Иванович Покрышкин
Александр Иванович Покрышкин воевал с самого первого дня войны и до последнего. За это время он совершил 650 боевых вылетов, в которых провел 156 воздушных боев и официально лично сбил 59 самолетов противника и 6 самолетов в группе. Является вторым по результативности асом стран антигитлеровской коалиции после Ивана Кожедуба. В годы войны летал на самолетах МиГ-3, Як-1 и американском P-39 «Аэрокобра».
Цифра сбитых самолетов является весьма условной. Довольно часто Александр Покрышкин совершал глубокие рейды в тыл противника, где ему также удавалось одерживать победы. Однако засчитывались лишь те из них, которые можно было подтвердить наземными службами, то есть по возможности над своей территорией. Таких неучтенных побед только в 1941 году у него могло быть 8. При этом они копились всю войну. Также Александр Покрышкин нередко отдавал сбитые им самолеты на счет своим подчиненным (в основном ведомым), стимулируя их таким образом. В те годы это было довольно распространенным явлением.
Уже во время первых недель войны Покрышкин смог понять, что тактика советских ВВС устарела. Тогда же он начал заносить свои записи на этот счет в записную книжку. Он вел аккуратную запись воздушных боев, в которых принимал участие он сам и его друзья, после чего делал детальный анализ написанного. При этом в то время ему приходилось сражаться в очень тяжелых условиях постоянного отступления советских войск. Позднее он говорил: «Те, кто не воевал в 1941-1942 годах, не знают настоящей войны».
После развала Советского Союза и массированной критики всего, что было связано с тем периодом, некоторые авторы принялись «урезать» количество побед Покрышкина. Связано это было и с тем, что в конце 1944 года официальная советская пропаганда окончательно сделала из летчика «светлый образ героя, главного истребителя войны». Для того чтобы не потерять героя в случайном бою, было приказано ограничить полеты Александра Ивановича Покрышкина, который к тому моменту уже командовал полком. 19 августа 1944 года после 550 боевых вылетов и 53 официально одержанных побед он стал трижды Героем Советского Союза, первым в истории.
Волна «разоблачений», которая нахлынула после 1990-х годов, прошлась по нему еще и потому, что после войны он сумел занять пост Главнокомандующего войсками ПВО страны, то есть стал «крупным советским чиновником». Если же говорить о низком соотношении побед к совершенным вылетам, то можно отметить, что длительное время в начале войны Покрышкин на своем МиГ-3, а затем и Як-1 вылетал на штурмовку наземных войск противника или выполнение разведывательных полетов. Для примера к середине ноября 1941 года летчик выполнил уже 190 боевых вылетов, но подавляющее их большинство — 144 было на штурмовку наземных войск врага.
Александр Иванович Покрышкин был не только хладнокровным, отважным и виртуозным советским летчиком, но и думающим пилотом. Он не боялся выступать с критикой существующей тактики применения истребительной авиации и выступал за ее замену. Дискуссии по этому поводу с командиром полка в 1942 году привели к тому, что летчика-аса даже исключили из партии и направили дело в трибунал. Спасло пилота заступничество комиссара полка и вышестоящего командования. Дело против него прекратили и восстановили в партии.
После войны Покрышкин долгое время конфликтовал с Василием Сталиным, что пагубно сказывалось на его карьере. Все изменилось лишь в 1953 году после смерти Иосифа Сталина. В последующем он сумел дослужиться до звания маршала авиации, которое было присвоено ему в 1972 году. Скончался прославленный летчик-ас 13 ноября 1985 года в возрасте 72 лет в Москве.

Григорий Андреевич Речкалов
Григорий Андреевич Речкалов воевал с самого первого дня Великой Отечественной войны. Дважды Герой Советского Союза. В годы войны выполнил более 450 боевых вылетов, сбив в 122 воздушных боях 56 самолетов противника лично и 6 в группе. По другим данным количество его личных воздушных побед могло перевалить за 60. В годы войне летал на самолетах И-153 «Чайка», И-16, Як-1, P-39 «Аэрокобра».
Наверно, ни у одного другого советского летчика-истребителя не было на счету такого разнообразия сбитых машин противника, как у Григория Речкалова. Среди его трофеев были истребители Me-110, Me-109, Fw-190, бомбардировщики Ju-88, He-111, пикирующий бомбардировщик Ju-87, штурмовик Hs-129, самолеты-разведчики Fw-189 и Hs-126, а также такая редкая машина как итальянская «Савойя» и польский истребитель PZL-24, который использовали ВВС Румынии.
Удивительно, но за день до начала Великой Отечественной войны Речкалов был отстранен от полетов по решению врачебно-летной комиссии, у него был выявлен дальтонизм. Но по возвращении в свою часть с этим диагнозом, он все равно был допущен к полетам. Начало войны заставило начальство просто закрыть глаза на этот диагноз, просто проигнорировав его. При этом в 55-м истребительном авиаполку он служил с 1939 года вместе с Покрышкиным.
Этот блистательный военный летчик отличался очень противоречивым и неровным характером. Являя образец решимости, мужества и дисциплины в рамках одного вылета, в другом он мог отвлечься от выполнения основной задачи и так же решительно начать преследование случайного противника, стремясь увеличить счет своих побед. Его боевая судьба на войне тесно переплелась с судьбой Александра Покрышкина. Он летал с ним в одной группе, сменял его на должности командира эскадрильи и командира полка. Сам Покрышкин лучшими качествами Григория Речкалова считал откровенность и прямоту.
Речкалов, как и Покрышкин, воевал с 22 июня 1941 года, но с вынужденным перерывом практически на два года. В первый же месяц боев он на своем устаревшем истребителе-биплане И-153 сумел сбить три самолета противника. Успел полетать он и на истребителе И-16. 26 июля 1941 года во время боевого вылета под Дубоссарами был ранен в голову и в ногу огнем с земли, но сумел привести свой самолет на аэродром. После этого ранения он провел в госпитале 9 месяцев, за это время пилоту сделали три операции.
И в очередной раз медицинская комиссия попыталась поставить на пути будущего прославленного аса непреодолимое препятствие. Григория Речкалова отправили служить в запасной полк, который был укомплектован самолетами У-2. Будущий дважды Герой Советского Союза воспринял такое направление, как личное оскорбление. В штабе ВВС округа он сумел добиться того, чтобы его вернули в свой полк, который на тот момент времени назывался 17-м Гвардейским истребительным авиационным полком. Но совсем скоро полк был отозван с фронта для перевооружения на новые американские истребители «Аэрокобра», которые шли в СССР в рамках программы Ленд-лиза. По этим причинам вновь бить врага Речкалов начал лишь в апреле 1943 года.
Григорий Речкалов, будучи одной из отечественных звезд истребительной авиации, прекрасно мог взаимодействовать с другими летчиками, угадывая их намерения и работая вместе группой. Еще в годы войны между ним и Покрышкиным возник конфликт, но он никогда не стремился выплеснуть по этому поводу какой-то негатив или обвинить своего оппонента. Напротив, в мемуарах он хорошо отзывался о Покрышкине, отмечая, что им удалось разгадать тактику немецких летчиков, после чего они начали применять новые приемы: начали летать парами, а не звеньями, лучше использовать для наведения и связи радио, эшелонировать свои машины так называемой «этажеркой».
Григорий Речкалов одержал на «Аэрокобре» 44 победы, больше чем у других советских летчиков. Уже после завершения войны кто-то спросил прославленного летчика, что он больше всего ценил в истребителе «Аэрокобра», на котором было одержано столько побед: мощь огневого залпа, скорость, обзор, надежность мотора? На этот вопрос летчик-ас ответил, что все перечисленное, конечно, имело значение, это были явные достоинства самолета. Но главное по его словам было в радио. На «Аэрокобре» была отличная, редкая в те годы радиосвязь. Благодаря этой связи летчики в бою могли общаться между собой, словно по телефону. Кто-то что-то увидел — сразу все члены группы в курсе. Поэтому в боевых вылетах у нас не случалось никаких неожиданностей.
После завершения войны Григорий Речкалов продолжал свою службу в ВВС. Правда, не так долго как другие советские асы. Уже в 1959 году он ушел в запас в звании генерал-майора. После чего жил и работал в Москве. Скончался в Москве 20 декабря 1990 года в возрасте 70 лет.

Николай Дмитриевич Гулаев
Николай Дмитриевич Гулаев оказался на фронтах Великой Отечественной войны в августе 1942 года. Всего за годы войны совершил 250 боевых вылетов, провел 49 воздушных боев, в которых лично уничтожил 55 самолетов противника и еще 5 самолетов в группе. Такая статистика делает Гулаева самым эффективным советским асом. На каждые 4 вылета у него приходился сбитый самолет или в среднем больше одного самолета на каждый воздушный бой. Во время войны летал на истребителях И-16, Як-1, P-39 «Аэрокобра», большинство своих побед, как и Покрышкин с Речкаловым, он одержал на «Аэрокобре».
Дважды Герой Советского Союза Николай Дмитриевич Гулаев сбил не намного меньше самолетов, чем Александр Покрышкин. Но по результативности боев он намного превзошел и его и Кожедуба. При этом воевал он меньше двух лет. Сначала он в глубоком советском тылу в составе войск ПВО занимался охраной важных объектов промышленности, защищая их от налетов вражеской авиации. А в сентябре 1944 года, его практически в принудительном порядке отправили на учебу в Военно-Воздушную академию.
Свой самый результативный бой советский летчик совершил 30 мая 1944 года. В одном воздушном бою над Скулени ему удалось сбить сразу 5 вражеских самолетов: два Me-109, Hs-129, Ju-87 и Ju-88. Во время боя он был сам серьезно ранен в правую руку, но, сконцентрировав все свои силы и волю, смог довести свой истребитель до аэродрома, истекая кровью, совершил посадку и уже, зарулив на стоянку, потерял сознание. Летчик пришел в себя только в госпитале после операции, здесь же он узнал о присвоении ему второго звания Героя Советского Союза.
Все время, пока Гулаев был на фронте, он воевал отчаянно. За это время он успел совершить два успешных тарана, сумев после этого посадить свой поврежденный самолет. Несколько раз за это время был ранен, но после ранений неизменно возвращался назад в строй. В начале сентября 1944 года летчика-аса в принудительном порядке отправили на учебу. В тот момент исход войны всем уже был ясен и прославленных советских асов старались беречь, в приказном порядке отправляя в Военно-Воздушную академию. Таким образом, война неожиданно закончилась и для нашего героя.
Николая Гулаева называли ярчайшим представителем «романтической школы» ведения воздушного боя. Зачастую летчик отваживался на совершение «нерациональных действий», которые шокировали немецких летчиков, но помогали ему одерживать победы. Даже среди других далеко неординарных советских летчиков-истребителей фигура Николая Гулаева выделялась своей колоритностью. Только такой человек, обладающий беспримерной отвагой, сумел бы провести 10 сверхрезультативных воздушных боев, записав две своих победы на успешный таран самолетов противника.
Скромность Гулаева на людях и в своей самооценке диссонировала с его исключительно агрессивной и настойчивой манерой ведения воздушного боя, а открытость и честность он с мальчишеской непосредственностью сумел пронести через всю свою жизнь, сохранив до конца жизни и некоторые юношеские предрассудки, что не помешало ему дослужиться до звания генерал-полковника авиации. Прославленный летчик скончался 27 сентября 1985 года в Москве.

Кирилл Алексеевич Евстигнеев
Кирилл Алексеевич Евстигнеев дважды Герой Советского Союза. Как и Кожедуб начал свой боевой путь сравнительно поздно, только в 1943 году. За годы войны совершил 296 боевых вылетов, провел 120 воздушных боев, лично сбив 53 самолета противника и 3 в группе. Летал на истребителях Ла-5 и Ла-5ФН.
Почти двухлетнее «запоздание» с появлением на фронте было связано тем, что летчик-истребитель страдал язвенной болезнью желудка, а с этим заболеванием на фронт не допускали. С начала Великой Отечественной войны он работал инструктором в летной школе, а после этого перегонял ленд-лизовские «Аэрокобры». Работа инструктором дала ему очень много, как и другому советскому асу Кожедубу. При этом Евстигнеев не переставал писать рапорты командованию с просьбой отправить его на фронт, в результате они все-таки были удовлетворены.
Свое боевое крещение Кирилл Евстигнеев получил в марте 1943 года. Как и Кожедуб он воевал в составе 240-го истребительного авиационного полка, летал на истребителе Ла-5. В первый же свой боевой вылет 28 марта 1943 года одержал две победы.
За все время войны неприятелю так и не удалось сбить Кирилла Евстигнеева. Но вот от своих ему досталось дважды. Первый раз увлекшийся воздушным боем пилот Як-1 врезался в его самолет сверху. Летчик Як-1 тут же выпрыгнул из самолета, лишившегося одного крыла, с парашютом. А вот Ла-5 Евстигнеева пострадал меньше, и ему удалось дотянуть самолет до позиций своих войск, посадив истребитель рядом с окопами.
Второй случай более загадочный и драматичный произошел над своей территорией в отсутствии в воздухе самолетов противника. Фюзеляж его самолета прошила очередь, повредив Евстигнееву ноги, машина загорелась и вошла в пике, а летчику пришлось прыгать из самолета с парашютом. В госпитале врачи склонялись к тому, чтобы ампутировать пилоту стопу, но он нагнал на них такого страху, что те отказались от своей затеи. А уже через 9 дней летчик сбежал из госпиталя и с костылями добирался до расположения своей родной части 35 километров.
Кирилл Евстигнеев постоянно наращивал количество своих воздушных побед. До 1945 года летчик опережал Кожедуба. При этом врач части периодически отсылал его в госпиталь подлечивать язву и раненную ногу, чему летчик-ас страшно противился. Кирилл Алексеевич был тяжело болен еще с предвоенных времен, в своей жизни он перенес 13 хирургических операций. Очень часто прославленный советский летчик летал, превозмогая физическую боль.
Евстигнеев, что называется, был одержим полетами. В свободное время он старался натаскивать молодых летчиков-истребителей. Был инициатором проведения учебных воздушных боев. По большей части его противником в них оказывался Кожедуб. При этом Евстигнеев был начисто лишен чувства страха, даже в самом конце войны хладнокровно шел в лобовую атаку на шестипушечные «Фоккеры», одерживая над ними победы. Кожедуб так отзывался о своем боевом товарище: «Летчик-кремень».
Войну гвардии капитан Кирилл Евстигнеев закончил штурманом 178-го Гвардейского истребительного авиаполка. Последний свой бой летчик провел в небе Венгрии 26 марта 1945 года, на своем уже пятом за войну истребителе Ла-5. После войны продолжил службу в ВВС СССР, в 1972 году ушел в отставку в звании генерал-майора, жил в Москве. Скончался 29 августа 1996 года в возрасте 79 лет, похоронен на Кунцевском кладбище столицы.
Продолжение следует…

/Сергей Юферев , topwar.ru/

Легендарный М.В. Водопьянов

Немного из истории
Среди выдающихся отечественных летчиков есть имена, ставшие поистине легендарными. Одно из них — Михаил Васильевич Водопьянов. Полеты по сложным воздушным арктическим трассам, в том числе и непосредственно на Северный полюс, открытие дальних авиалиний, боевая работа в небе войны, включая участие в одном из первых рейдов бомбардировщиков на Берлин в 1941 году, — сегодня уже нельзя представить эти известные страницы истории нашей авиации без Водопьянова.
Слава пришла к нему в дни спасения челюскинцев, которые потерпели бедствие в арктических водах. 16 апреля 1934 года в СССР было введено звание «Герой Советского Союза». Через четыре дня первыми его были удостоены семь летчиков, эвакуировавших экипаж парохода на Большую землю. Героем Советского Союза № 6 стал пилот гражданской авиации М. В. Водопьянов.
«Больше пяти тысяч километров пришлось лететь Водопьянову для того, чтобы принять участие в спасении экипажа «Челюскина», — писала тогда «Красная звезда». — Но это не так много для того, в чьем послужном списке триста двадцать тысяч километров воздушного пути… В 1929 в графе «Типы машин» Водопьянову разрешалось летать только на самолете «Конек-Горбунок». Потом появились «Фоккер С-IV», «Юнкерс Ю-13»… Сейчас он имеет больше двух тысяч часов налета и только в 1930 году, он сделал сто двадцать пять тысяч километров».
В авиацию Водопьянов пришел из любви к технике. Родился он в крестьянской семье в селе Студенки под Липецком. С детства пришлось ему помогать отцу, и он научился косить, пахать, молотить, пилить доски. Мечтал стать пастухом. Всего год ходил в школу, потом снова пришлось ходить за сохой. Впервые услышал об аэропланах от сына соседа-лавочника. Их показывали в «туманных картинах» кинематографа. Но первым настоящим потрясением была для него встреча с «живым» автомобилем в Липецке. Пораженный Михаил «готов был бежать за ним без конца». Когда же увидел первый аэроплан, пролетавший над деревней, «чуть не свалился с крыши», которую они крыли с отцом. Как могла такая махина летать?! Этот вопрос не давал ему покоя.
А речь шла о тяжелом многомоторном аэроплане «Илья Муромец». Авиачасть с этими самолетами базировалась тогда под Липецком. И когда Водопьянов уходит в 1918 году добровольцем в Красную Армию, ему удается попасть именно в эту часть. Начинал он с должности кучера — подвозил на лошади бензин к самолетам, потом перешел в кабину шофера и, наконец, помогал авиамеханику. Заодно изучал неисправности в двигателях и других частях самолета. За старательность и мастерство в ремонте самолетов его брали в полет в качестве пассажира. Поэтому после демобилизации он уже не мыслит себя без техники и едет в Москву.
Почти полгода обивает пороги «Добролета», подрабатывая разгрузкой вагонов. И, наконец, его оформляют мотористом в бригаду Ф.И. Грошева, летавшего на Север с летчиком Бабушкиным. Вскоре он уже бортмеханик у известного летчика И.В. Михеева и летает с ним в Дагестане, опрыскивая поля. Самостоятельно отремонтировав учебный самолет «Авро», Водопьянов за три месяца обучается летному делу и в 1928 году он уже пилот гражданской авиации. Всего с полугодовым стажем его, как опытного летчика, направляют открывать новую линию Хабаровск — Сахалин. И он открывает ее в январе 1930 года, являясь одновременно и летчиком и «обслуживающим персоналом», расчищающим взлетные полосы.
На лошадях и собаках этот путь преодолевали за тридцать дней. Каждому командированному на Сахалин выдавали тогда две тысячи суточных — одну на обмундирование и одну на питание и проезд. Билет же на самолет стоил всего 350 рублей за пять-шесть часов полета, так что бедный командированный даже суточные за этот день получить не мог.
В мае 1930 года Водопьянов совершает свой первый дальний перелет Москва — Хабаровск за сорок один летный час. После этого получает приказ переквалифицироваться на морского летчика. Обучение проходил над Амуром, а летать предстояло над морем. Вспоминая свой первый полет над морской поверхностью, он рассказывал, что вынужден был обратиться к пассажирам с вопросом — крупные это волны или нет? Те замялись, и насколько же он был удивлен, когда оказалось, что это лишь мертвая зыбь. В этом же году Водопьянов участвует в разведывательной экспедиции для определения количества белухи и нерпы в Охотском море, где до этого их не добывали. Были облетаны все Шантарские острова, порой в день налет составлял почти девять часов.
В 1931-м при организации отряда имени «Правды», который должен был обеспечивать доставку матриц газеты по крупным городам страны, в него назначают и Водопьянова, хотя и не имевшего опыта ночных полетов. И снова приходилось учиться «на ходу». Первый ночной полет в Ленинград. «Все просто, — советовал командир отряда. — Поставь компасный курс 320°, выйдешь на железную дорогу и прямо по ней до Ленинграда». А в итоге из-за потери курса опоздание на три часа. Зато свой последний полет в этот город Водопьянов совершил за два часа и сорок минут вместо обычных трех.
В феврале 1932-го он участвует в разведке тюленей на Каспийском море, взлетев однажды на лыжах с узкой полоски снега, привезенного с поля. В благодарности, полученной от зверобойного треста, пилот прочел, что план выполнен благодаря «удивительной способности осуществлять ориентирование в воздухе при столь типичных на Каспии густых туманах и его немалому самообладанию и опытности». Потом работа на пассажирской линии Москва — Свердловск, в трансавиации по перегонке крылатых машин на Дальний Восток и в Среднюю Азию, в том числе первого самолета с каркасом сделанным из нержавеющей стали — «Сталь-2».
В сентябре 1932 года Водопьянов совершает экспериментальный полет — перегонку самолета П-5 с переделанной бортмехаником Матвеенко системой воздушного охлаждения для облегчения эксплуатации в зимних условиях. Самолет перегнали в Хабаровск с рекордной скоростью за три дня. Журнал «Гражданская авиация» отметил тогда, что «перелет служит ярким доказательством прекрасных качеств самолета и мотора советского производства, редкой выносливости и опытности пилотов…»
Удивительной оказалась судьба самолета П-5. Чтобы ускорить испытания самолета-разведчика Р-5, было построено четыре экземпляра. Однако испытательные полеты первой опытной машины проходили настолько успешно, что остальные оказались не у дел. Тогда Поликарпов предложил второй самолет, укомплектованный советским двигателем «М-17», передать к празднику Первого мая 1930 года ГВФ.
Совершенство конструкции Р-5 подтвердила его победа осенью 1930-го на Международном конкурсе в Тегеране. И так случилось, что второй экземпляр Р-5 достался молодому пилоту М.В. Водопьянову. С гражданским номером он стал перевозить почту и матрицы «Правды». Потом Водопьянов переоборудовал его в лимузин, увеличив скорость на 10-15 км/ч, поставил калорифер, провел подогрев под ноги, так что можно было летать при сорокаградусном морозе.
Однако 13 февраля 1933 года самолет при перелете на Камчатку потерпел аварию в районе озера Байкал. Сказались недостаточная подготовка в организации полета и переутомление пилота. В результате — гибель бортмеханика Серегина, серьезные травмы у летчика и повреждение самолета. Однако по настоянию Водопьянова, он был восстановлен, переоборудован в лимузин на пять человек с багажником. Установлены запасные бензобаки, термометр и верхний водяной бачок, чтобы не промерзали дренажные трубки. Поставлен глушитель с обогревом пилотской кабины.
Правда, с переоборудованием дело на заводе тормозилось. Бывало, летчик уходит с завода, и самолет выкатывают из ангара. Выручила тогда комсомольская организация, во внеурочное время молодые работники завершили все работы. И в феврале 1934-го отремонтированная машина была готова к дальним перелетам.
А 13 февраля в 155 милях от мыса Северного, раздавленный льдами, затонул «Челюскин». 104 человека оказались на льдине. 57 дней она будет их пристанищем. И пилот Водопьянов, выражая готовность лететь на помощь потерпевшим, пишет заявление в редакцию газеты «Правда». Он уверяет, что его П-5 полностью пригоден к любым перелетам в любое время года и при любых атмосферных условиях, а также и в арктической обстановке».
Чтобы сократить путь к льдине челюскинцев, Водопьянов летит через Анадырский хребет, где погибло несколько экипажей. Этот полет начальник Управления полярной авиации М.И. Шевелев назвал «выдающимся». На своей машине за три рейса Водопьянов вывез десять человек. По отзывам зарубежной прессы, советские летчики совершили «одну из самых драматичных спасательных операций в истории Арктики».
После того как Водопьянову пришлось «столкнуться с белым арктическим безмолвием, его неповторимой и обманчивой красотой, подстерегающим на каждом шагу коварством», он с тех пор и навсегда полюбил суровый край. После спасения челюскинцев Водопьянов становится полярным летчиком.
Считая его одним из наиболее энергичных сторонников развития полетов в глубь Арктики, полярный исследователь О.Ю. Шмидт обратился к Водопьянову с вопросом — готов ли он взяться за разработку проекта перелета на полюс с целью доставки туда полярной станции и зимовщиков. И Водопьянов согласился. Ответом летчика была рукопись книги «Мечта пилота», которую Водопьянов показал в Главном управлении Севморпути О.Ю. Шмидту. В книге, а затем и пьесе, он как бы осмысливал свою мечту о полете на полюс, стоивший жизни не одному исследователю Арктики.
В 1936-м для проведения разведки в Ледовитом океане экипажи М.В. Водопьянова и В. М. Махоткина выполняют перелет Москва — Земля Франца-Иосифа. А через год полюс был завоеван.
21 мая 1937 г. самолет «СССР Н-170» («АНТ-6») под командованием М.В. Водопьянова выполнил первую в мире посадку на «краю земного шара», доставив туда «четверку папанинцев». Впоследствии, уже в послевоенные годы, Водопьянов примет участие в организации ледовых станций СП-2, СП-3, СП-4. Иностранные газеты писали: «Поистине сейчас время техники и чудес». Командир американского авиационного армейского корпуса генерал Вестовер, в своем приветствии Водопьянову и его экипажу отметил, что «этот полет окажет огромное содействие по сокращению воздушных трасс мира». И подтверждением этому были совершенные летом того же года перелеты В. Чкалова и М. Громова через Северный полюс в Америку, ставшие возможными и благодаря полетам крылатого разведчика Водопьянова.
21 июня 1941 года экипаж Водопьянова проводил ледовую разведку над Карским морем. 25-часовой полет подходил к концу, когда радист Богданов сообщил о начале войны. После возвращения на свою базу экипаж услышал от командира: «Я пойду на фронт» и также поддержал его. Был составлен список добровольцев из 22 человек, всех находившихся «под бронью». Прилетев в Москву, Водопьянов получил на нем визу Сталина — «Согласен».
Водопьянов еще до начала войны обращался с письмом к Сталину о целесообразности организации специального бомбардировочного соединения, оснащенного тяжелыми четырехмоторными ТБ-7. Чуть раньше с аналогичным предложением к Верховному выходил Голованов. Таким образом, идея специального подразделения буквально витала в воздухе. С началом войны Сталин принял решение ее реализовать. 29 июня 1941 года началось формирование 81-й дивизии под командованием Водопьянова. В состав дивизии вошел 412 ТБАП на ТБ-7 и 420 ТБАП на Ер-2. Эти машины были способны «достать» до Берлина.
Вскоре был получен приказ: «…т. Водопьянову… с 9 августа или в один из последующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин… считать в качестве запасной цели для бомбардировки г. Кенигсберг. Сталин».
На подготовку операции отводили всего две недели. В такие сжатые сроки, естественно, качественно довести авиатехнику было крайне сложно. Не хватало времени и на необходимую подготовку экипажей. Конечно, опыта полярным летчикам и гражданским пилотам было не занимать, им привычны были перелеты в «сложняке» и ночью, однако полностью отсутствовали военные навыки — знания тактики. Особенности прицеливания, ведения бомбометаний и выполнения противозенитных маневров, а стандартная для гражданских штурманов прокладка курса по таким заметным ориентирам как городам — могла стать причиной гибели над вражеской территорией.
Рейд на Берлин был первым боевым заданием авиационной части, формирование которой завершилось лишь 29 июля. Взлетать решили с аэродрома Пушкин, который располагался вблизи Ленинграда. Протяженность всего маршрута составила 2700 км, что было на 500 км меньше при старте с московских аэродромов. Кроме того, основная часть пути проходила над Балтикой, в обход районов защищенных ПВО. Лишь 500 км оставалось лететь непосредственно над территорией Германии. К сожалению, спешность подготовки негативно сказалась на результатах рейда.
Неудачи преследовали летчиков с самого старта. У одного бомбардировщика на взлёте отказали два мотора, он упал рядом с аэродромом и взорвался. Второй самолет по ошибке был подбит своими же зенитчиками над Финским заливом. Еще два бомбардировщика, из-за неисправностей в двигателях проводят бомбометание по запасной цели и возвращаются. После полуночи оставшиеся из десяти шесть машин всё же долетают до вражеской столицы. На Берлин обрушивается 10 тонн смертоносного груза.
Уже во время возвращения на бомбардировщике Водопьянова выходит из строя двигатель, но Михаил Васильевич удачно сажает самолет в лесу. Самолет был разбит, но из экипажа никто не пострадал. Летчики смогли перейти линию фронта и вернуться в часть.
Вскоре Михаила Васильевича вызвали в Москву на прием к Сталину. Верховный Главнокомандующий был явно недоволен тем фактом, что из десяти машин, участвовавших в рейде на Берлин, возвратились только две. Водопьянова сняли с должности командира дивизии. Но он продолжил воевать командиром экипажа. Только в 1943 году М.В. Водопьянову было присвоено звание генерал-майора авиации.
После завершения войны Михаил Васильевич продолжил службу в полярной авиации. В 1948 году Водопьянов принимал активное участие в организации новой научной станции «Северный полюс-2». В 1949 году он был представлен к званию дважды Героя Советского Союза, однако, получил только второй Орден Ленина. Сейчас известно, что его новым подвигом была посадка на Южном полюсе, но ранее это событие было качественно засекречено.
На заслуженном отдыхе Михаил Васильевич активно занимался литературным делом. Им было написано множество книг, а две его драмы шли на сценах театров. Умер М.В. Водопьянов 11 августа 1980 года.
Память о великом летчике увековечена в названиях улиц. Его имя было присвоено первому из серии самолёту Ил-96-300 авиакомпании «Домодедовские авиалинии», SSJ100-95, а такжестратегическому бомбардировщику Ту-160 и самолёту Ил-76.

/По материалам topwar.ru/

AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Tag Archives: герои