Жора, быстрее доедай, Иркутск «добро» дал! — крикнул, заглянув в зал  летной столовой командир экипажа.

 Вот так всегда — ждали этого «добра» две недели, а дали его в самый  неподходящий момент, когда Жора, борттехник самолета Ан-12, только начал  обедать. Да тут еще и масло в третий движок дозаправить надо, так что  кидай, Жора, свою пайку, надевай фуражку и дуй на аэродром как быстрый  олень!

 И Жора успел — и движок дозаправить, и груз загрузить, и даже по малой  нужде за самолет сходить. Путь-то длинный — до Иркутска, а потом уже  дальше с посадками до Петропавловска-Камчатского.

 Полетели.

 Уже за Иркутском, где-то на небольшом аэродроме, куда сели для  дозаправки, Жора заметил пропажу своей фуражки.

 — В Иркутске поперли, суки! — возмущался Георгий, и глаза его  возбужденно блестели.

 А возмущатся было чему, ибо фуражка у Жоры была знатная. Сшил он ее в  генеральском спец-ателье при штабе округа, удачно разыграв национальный  вопрос — дядька, который шил эти фуражки, был, как и Жора, армянин.

 Правда, добавил для надежности маленькую канистру спирта.

 Поэтому Жорина фуражка была сшита по всем образцам и канонам  генеральской — специальное сукно, вышитые кокарда с птичкой, изящно  выгнутый козырек, особый колосок — Пьер Карден подвинься!

 И вот этому произведению исскуств в Иркутске приделали еще и ноги…

 — В Иркутске ее слямзили, точно! Армяшка (в гневе Жора слов не  выбирал…) тот, что возле самолета крутился, просил ему тонну керосина  продать, а когда я ему отказал, он фуражку и стянул!

 Задним числом мы все Шерлок Холмсы…

 Жора негодовал, но ничего сделать было нельзя — впереди Камчатка,  обратный маршрут через Улан-Удэ, а если даже и через Иркутск — где ж ее,  родимую, там найдешь с нашими армянскими братьями?

 И Жора смирился. Достал из закромов Родины стояночную ушанку с большим  масляным пятном возле кокарды и оставшуюся часть пути понуро провел в  ней, благо хоть погода за Уралом была прохладная.

 На обратном пути наш герой ожил. Боль потери стала уходить. Все-таки  почти десять дней в командировке. Жорик начал строить планы очередной  экспансии в генеральское ателье, прикидывая направление стратегического  удара. В конце концов, можно провести с талантливым земляком бартер —  новая фуражка на красную рыбу, которой в достатке набрали на Камчатке!

 От этой мысли лицо Жоры просветлело, и он прибыл на родной аэродром в  приподнятом настроении.

 После посадки Жора решил — сейчас заправлю самолет, дозалью во все  тот-же третий движок масло и вперед, на встречу с армянской диаспорой!

 Попросил правака Серегу подождать его на КПП и потом подбросить в город,  а сам взялся за дело.

 Каково-же было удивление Сереги, когда через полчаса он увидел Жору,  шагающего к КПП, — в фуражке! И именно той самой, эксклюзивно-армянской!

 — Жора, откуда?! — только и смог спросить Серега.

 — Да на самолете нашел! — радостно ответил Жора, и потом, смущенно  улыбаясь и понизив голос, продолжил:

 — Только ты не говори никому… Помнишь, я перед вылетом третий движок  маслом дозаправлял? Я тогда еще фуражку снял, чтобы не испачкать о капот  и положил ее на маслобак…

 Вот там то она и была все это время!

 Жора снял свою фуражку с головы и, потерев небольшое пятно копоти на  ней, задумчиво сказал:

 — Сколько от нас до Петропавловска-Камчатского? Где-то десять тысяч  километров, да?.. Да еще обратно…

 Это ж сколько она, родимая, там, в безвоздушном пространстве пролетала?!

 

Комлев Николай.