Выборы на Донбассе. Подготовка и перспективы

На фоне сохранения боевых действий в низкоинтенсивной позиционной фазе возрастает значимость сторонних факторов, которые, по мнению участников конфликта, способны изменить общую обстановку на Донбассе и обеспечить почву для достижения дипломатических и политических компромиссов. По сути, это поиски выхода из тупика, куда ситуацию завели военный пат и отсутствие прогресса в выполнении минских соглашений.
Если с точки зрения внешнего воздействия на ситуацию большое значение придается предстоящим переговорам России и США, которые пройдут в конце сентября (на них будет, в первую очередь, обсуждаться ситуация в Сирии в общем контексте российско-американских отношений), то с точки зрения внутренней механики конфликта, ближайшей точкой бифуркации, очевидно, являются местные выборы на Донбассе, от которых обе стороны ожидают серьезного изменения ситуации.
В силу невыполнения Киевом минских соглашений, никаких договоренностей между народными республиками и Украиной по поводу проведения выборов на сегодня нет. Попытки России вынудить Киев напрямую разговаривать с Донецком и Луганском натыкаются на ультимативную позицию США, покрывающих действия Киева.
В том виде, в котором допускается возможность согласования выборов с Киевом, эти выборы конечно пройти не могут, ибо если проводить выборы по действующему украинскому законодательству, то это означает не только фактическое признание верховенства украинских законов, но и допуск на выборы украинских партий, включая националистические и даже фашистские, включая и те, деятельность которых на территории ДНР и ЛНР запрещена республиканскими законами.
Предложения из Донецка и Луганска на тему согласования выборов с Киевом фактически ставят Киев перед неприятной дилеммой. Если соглашаться на консультации с республиканскими властями, значит идти на поводу у России, вынуждающей Киев напрямую договариваться с республиками, что ставит под сомнение пропагандистские установки украинской пропаганды, согласно которым на Украине идет не гражданская война, а вторжение России.
Прямой диалог с народными республиками будет означать, что Украина признает ДНР и ЛНР субъектами гражданской войны на Украине. Если же придерживаться этой генеральной установки и отказываться от диалога с ДНР и ЛНР в условиях невозможности проведения выборов на Донбассе по текущим украинским законам, то все сводится к варианту, когда ДНР и ЛНР проводят местные выборы так, как сами считают нужным (в русле российской политике на Украине), и фактически отдельно от Украины, легитимизируя на местах власть, избранную народом отдельно от Украины.
В силу тупика в переговорах с Киевом, в ДНР форсировали ситуацию и объявили, что выборы в ДНР пройдут 18 октября по действующих республиканским законам, что означает, что украинские партии в выборах участия не примут, следовательно, руководящие должности займут представители местных политических объединений «Донецкая Республика» и «Свободный Донбасс», у которых де-факто просто не будет какой-либо украинской альтернативы.
В Киеве эта неприятная дилемма осознается и предпринимаются попытки не допустить проведения выборов в принципе. Открыто заявляется, что проведение выборов в том виде, в котором они скорее всего пройдут, будет означать пересечение Россией «красной черты», за которой последуют ужесточение санкций и дальнейшая эскалация конфликта. Данная линия имеет как безусловную поддержку в Вашингтоне, так и определенную поддержку в Европе, где так же указывается, что если Россия допустит проведение этих выборов по «донецкому сценарию», то это поставит под угрозу минские соглашения и приведет к обострению конфликта. Это, по сути, попытка информационно-дипломатического давления на Россию с целью вынудить ее пойти на уступки в переговорном процессе и избавить Киев от затруднения, связанного с сложившейся ситуацией с выборами.
Россия на текущий момент на уступки не идет и по факту на фоне перепалок дипломатов и представителей СМИ на Донбассе происходит подготовка к проведению выборов в отрыве от Украины, что ведет к тому, что на Донбассе будет фактически реализован либо приднестровский, либо абхазо-осетинский сценарий, когда официально признаваемые частью другого государства непризнанные государственные образования будут иметь свою собственную вертикаль власти, независимую от центрального правительства.
В этом, собственно, и состоит главная интрига местных выборов — в каком виде и в рамках какой юридической легитимности будет выстроена местная власть в народных республиках? Разумеется, помимо внутренней легитимности, которую должны обеспечить голоса избирателей и местные законы, существует и внешняя, когда на выборы пытаются завлечь иностранных наблюдателей, как от отдельных стран, так и от международных организаций вроде ОБСЕ. На данный момент ситуация в этом вопросе складывается примерно так же, как с референдумом в Крыму в 2014 году. Большинство стран, связанных с США и НАТО, на официальном уровне эти выборы проигнорируют, но более чем вероятно участие наблюдателей из стран ОДКБ и стран-нейтралов, не занимающих жесткой позиции в рамках конфликта США и РФ.
Вполне очевидно, что в случае реализации «донецкого сценария» выборов, они не будут признаны на Западе, их объявят «нелегитимными», «сфальсифицированными», и отношение к ним будет примерно такое же, как к крымскому референдуму и референдуму о независимости Донбасса. Но голоса тех международных наблюдателей, которые приедут и дадут реальную картину местных выборов, позволят прорвать информационную блокаду и не дадут сформировать однозначно негативного мнения о выборах среди нейтральных стран.
Главная проблема для народных республик даже не организационная. Ее успешно решили даже в тяжелейших условиях мая 2014 года, когда был проведен судьбоносный референдум, отделивший Донбасс от Украины. Многое будет зависеть от явки на выборы, дабы достигнуть максимально-возможной легитимности местной власти, к которой позднее будут апеллировать. Велик, конечно, соблазн надувать явку административными методами ради политической целесообразности, но, с другой стороны, есть проблема демонстрации чистоты выборов для их международной легитимизации. На мой взгляд, с учетом того, что конфликт на Донбассе является частью более глобального конфликта, выбор будет сделан в пользу легитимизации даже ценой не самой высокой явки.
Что касается настроений жителей республик, то тут, конечно, стоит отметить некоторое разочарование граждан тем, что в политическом отношении республики не смогли в полной мере реализовать многие базовые цели, которые постулировались в начале восстания. Не удалось в полной мере избавиться от олигархов, проект Большой Новороссии заморожен, а Малая Новороссия на базе ДНР и ЛНР существует пока лишь в перспективе. Но вместе с тем, люди уже привыкли жить без Украины, и свое будущее они видят хоть и по-разному, но отдельно от Киева. Многие хотят присоединения к России, другие хотят продолжать строительство Новороссии, третьих устраивает жизнь в независимых народных республиках. Это, конечно, принципиально разные позиции, но это различия в рамках выбора своего собственного пути, не связанного с Украиной. И местные выборы, где люди будут выбирать власть в своих городах, это способ еще раз подтвердить выбор, сделанный на референдуме о независимости и выборах руководства республик в 2014 году, когда Украине сказали «нет».
Решат ли эти выборы все проблемы Донбасса? Конечно, нет. Прекратят ли эти выборы войну и закончат конфликт? Тоже нет. Это просто шаг, который Донбассу необходимо сделать в своем государственном строительстве. Таких шагов еще предстоит сделать немало, чтобы под международной вывеской непризнанного государственного образования сформировалось полноценное государство, которое просто ждет международной легитимизации. Каждый из этих шагов будет встречать сопротивление на разных уровнях — начиная от дипломатического давления со стороны США и стран НАТО и заканчивая действиями (в том числе и силовыми) Украины, которая не признает факта существования новых государств на своих бывших территориях.

Борис Рожин, военный обозреватель, Севастополь

https://eadaily.com/

«Новороссию не закрыть никаким распоряжением»

Глава парламента Новороссии Олег Царев: «Новороссию не закрыть никаким распоряжением, и ее поддержка за минувший год среди населения не уменьшилась»

А на днях ряд СМИ, преимущественно, либерального толка, объявили, что «проект «Новороссия» закрыт. Об этой ситуации и о многом другом, мы побеседовали с главой Парламента Новороссии Олегом Царевым.
— Олег Анатольевич, давайте для начала напомним, что такое проект «Новороссия»?
— Я хорошо помню этот день. Мы собрались по три представителя от каждой республики: Пушилин, Бородай, Болотов, Корякин, Царев и Губарев. И подписали протокол о создании Новороссии. Это был договор о создании конфедеративной республики. Максимум полномочий отданы в республики. Приложением №2 к этому договору был создан совет Новороссии, в который входили эти же шесть человек. И протоколом №3 уполномочили меня подготовить конституцию Новороссии.
Я постарался достаточно быстро сделать конституцию. Мы ее обсудили. И докладывал эту конституцию в Донецком и Луганском парламенте. Это самая большая была проблема – объяснить депутатам, а многие депутаты первый раз были избраны и осуществляли свою деятельность. Поэтому достаточно сложно было объяснить о том, что конституция должна быть одна на две республики. Каждый парламент хотел ее каким-то образом улучшить, забывая, что текст должен быть идентичен. Но это нам удалось сделать. Как и выбрать парламент Новороссии из числа выдвинутых парламентами и руководством ДНР, ЛНР, а также общественными организациями.
— А что происходит сейчас? «Райком закрыт, все ушли»?
— После минских соглашений, особенно после соглашений «Минск-2», мы вместе с руководителями республик поняли, что развитие в дальнейшем, принятие нашим парламентом законов, правительства – это будет противоречить минским соглашениям. В минских соглашениях прописано, что ДНР и ЛНР будут входить на праве отдельных автономий в состав Украины. Там не прописано, что будет входить единая структура. И я только на первых переговорах присутствовал как представитель Новороссии, в дальнейшем я отошел, а остались представители ДНР и ЛНР.
Было принято решение, что парламент Новороссии замораживает свою работу. Депутаты не будут принимать временно законов. И временно не формируются исполнительные органы Новороссии. Но это не значит, что парламент Новороссии распущен. Депутаты работают, распределены по округам. За каждым закреплена определенная местность, и он проводит там приемы. Работает общественная приемная парламента, центральный офис, который находится на 11-м этаже Донецкой областной администрации. Да, многие говорят, что проект «Новороссия» закрыт. Но его закрыть невозможно.
— Не закрыта, говорите вы. А у руководства ДНР и ЛНР есть стремление к единой Новороссии? Или доминирует быть желание самостоятельными. Пусть удельным, но князьком. Что считают по этому поводу, как модно ныне говорить, элиты?
— Парламент Новороссии был создан как площадка, на которой решаются споры. У меня большой опыт парламентской работы. И мне кажется, что у меня получалось выстраивать отношения так, чтобы они были ровные и хорошие со всеми руководителями. Неоднократно мне приходилось выступать посредником в неких конфликтных ситуациях. Поэтому тут надо искать больше объединяющего элиты, а не разобщающего их.
Элиты в этих республиках будут делать, в конце концов, то, что потребуют люди. А люди живут с идеей Новороссии. Когда проходила перезапись всех военнослужащих в ДНР и ЛНР, то очень болезненно люди снимали нашивки Новороссии и вешали нашивки ДНР и ЛНР.
— А почему вы сами не пошли в конкретные ДНР и ЛНР? Почему остались в структурах Новороссии?
— Я — выходец из Днепропетровска и один из старейших депутатов Украинского парламента. Я с 30 лет народный депутат. Я себя не видел в руководстве региональных структур. Я был готов помогать и консультировать, но я не донецкий и не луганский. И то, что я не представитель ни ДНР, ни ЛНР, это было понятно, я никогда не претендовал ни на какие должности, регалии, полномочия внутри республик, это давало мне возможность находиться как бы над их внутренними конфликтами, когда они случались.
— А у Вас была надежда, что за Донбассом его примеру последует и Днепропетровск?
— Я надеюсь, что когда-нибудь мы сделаем Новороссией всю Украину. Ведь что значит Новороссия? Это прорусская Украина. Уверен, что мы рано или поздно сделаем всю Украину русской, повернем лицом к России.
— Ровенскую область? Ивано-Франковскую? Не верится, да и, честно говоря, не хочется…
— Почему бы и нет? Вы там просто не были. Народ везде хороший. И в Закарпатье, и во Львовской, и в Тернопольской.
Посмотрите результаты крымского референдума. Проголосовали не только сторонники русского мира. Татары, для которых Меджлис распространял сухи, что их снова депортируют, пошли и проголосовали за присоединение к России. Почему? Они рассчитывали, что будут русские пенсии, зарплаты, ниже цена на энергоресурсы, как в России, что будут инвестиции в Крым. И не только на юго-востоке каждая область бы проголосовала, я уверен, может, чуть меньшим количеством голосов, но и Львов, и Тернополь, и Ровно, и весь регион. Вполне возможно. Голоса делают люди, которые руководствуются не идеологическими мотивами.
— Что хотите делайте, не верю. На большей части Украины, по моему мнению, настроения варьируются от антироссийских до истерично антироссийских.
— Я проводил выборы в Днепропетровской области много-много лет, много-много раз, я был руководителем областной партийной организации Партии регионов – это наша партия, которая набирала большинство голосов в Днепропетровской области. Невозможно объяснить какими-то рациональными причинами, когда берешь карту области, чтобы посмотреть, как идет голосование: за нашу партию и против нашей партии. Наша партия, как минимум, на словах говорила о дружбе с Россией, о статусе русского языка, о русской культуре, о великой Победе. Берешь карту и получается мозаика. Начинаешь выяснять, почему это село на протяжении стольких лет голосует так? Вот одно село 60% голосов дает за партию регионов, а соседнее — 80%. И вот начинаешь выяснять и начинаешь смотреть кто откуда и когда и, оказывается, 3-5-7 поколений назад это были выходцы с западной Украины, а эти приехали из центральной России, когда заселялись эти дикие земли. Ведь наши земли – это было Дикое поле, по нему ездили туда-сюда кочевники и, когда Потемкин все это завоевывал. И Екатеринослав начинался с деревни. Сначала построили деревню, в деревне — храм. Потом разрослось, стало городом, появилась промышленность. И до сих пор этот голос крови работает. Выходцы с Галичины, хоть куда их посели, будут голосовать как Галичина.
— Напоминает, что девушку еще можно вывезти из села, а вот село из девушки — уже нет. И все же – Днепропетровск?
— Изначально протестный потенциал был чрезвычайно высок. Я помню, как в Днепропетровске ежедневно проходили митинги, Коломойский вызвал Беркут для того, чтобы охранять областную администрацию, Беркут вышел, надел георгиевские ленточки и тем самым привел их просто в панику. После этого Коломойский стал формировать собственные вооруженные подразделения и задавил протестные акции.
Но общее настроение в Днепропетровской области и сейчас, конечно же, не проправительственное. Есть соцопросы, которые показывают, что люди по всей Украине все больше и больше голосуют против правительства. Другое дело, что там не оставили политиков, которые достаточно радикально настроены против действующей власти. Я знаю, что США видят эти угрозы, потому что большинство соцопросов заказывают американцы. И по их результатам рейтинги Порошенко, Яценюка и всей этой команды падают очень быстро. А впереди – местные выборы. И не случайно Нуланд встречалась с одним из лидеров оппозиционного блока. Вполне возможно, что будет сделана ставка и следующее большинство в Верховной Раде будет сформировано на основе оппозиционного блока. Но надеяться, что это будет пророссийская партия, я бы не стал. Они будут выступать за 9 мая, они будут говорить о подвиге наших отцов…
— Может быть, они даже дегероизируют УПА?
-Ну, это вы уж слишком через край хватили! Это чересчур! Но они будут четко действовать в русле команд, которые будет давать госдеп. Кстати, и Янукович стал президентом не только на голосах юго-востока, а только тогда, когда состоялась договоренность с США. И вот это метание между западом и востоком было неслучайно, он был одновременно в договорных отношениях как с Россией, так и с США.
— А вам не кажется, что следующей командой у власти будет не эта псевдооппозиция, а еще более крайние правые радикалы, все эти комбаты Семенченко, Березы и радикалы «правого сектора»?
— Думаю, они будут дискредитированы. Они уже дискредитированы в глазах общества. Я достаточно отслеживаю жизнь внутри Украины – там происходят внутренние конфликты. У того же Березы сейчас конфликт с командой Коломойского. Посмотрите, сейчас в СМИ Коломойского активно очень пишут про Березу всякие неприятности.
— А если они устроят еще один майдан? Периодически ведь слышны призывы к этому.
— Поверьте человеку, который знает всю подноготную как одного, так и второго майдана. Который участвовал в них с другой стороны. Самостоятельно ни один майдан не устраивается. Это тяжелый труд, на который тратятся деньги, организационная работа. И его устроить не так просто.
Майдан не имеет никакого отношения к настроению людей. Практически никакого. Всегда можно набрать 1-2 процента недовольных любой властью, включая России, США, в любом государстве. И собрать их в одном месте, которые сделают картинку и переворот. Ожидание, что майдан самостоятельно случится на Украине, беспочвенно. Он случится, если только этим будет заниматься главный организатор майданов. Знаете страну, в которой никогда не будет майдан?

— Конечно, все знают — США.
— Им сегодня нет необходимости на Украине делать майдан, потому что они сейчас могут самостоятельно поменять любого игрока на другого. Смотрите, Коломойский был по силе круче Порошенко, за ним стояло больше денег, вооруженных людей. Но три разговора с послом США на протяжении двух дней, а последний разговор был за несколько часов до встречи с Порошенко. По-моему, в 10 встречался с послом, после 12 с Порошенко. И где Коломойский?
— Где?
— В Швейцарии. И жизнь у него достаточно хороша, потому что все обязательства, которые взял перед ним посол США, выполняются. Уголовное дело за разворовывание нефти из транзитных нефтепроводов возбуждено, но заморожено. И он продолжает заниматься своими делами. «Приватбанк» получит рефинансирование. А энергетические тарифы поделили таким образом, что «Облэнерго», наполовину принадлежащие Коломойскому, стали получать больше, чем генерирующие структуры. Коломойский сейчас получает в разы больше денег, чем раньше. После того, как он ушел. И его никто не трогает.
— Джентльменское слово посла США на Украине выше украинского закона?
— Знаете, посол США у нас всегда по статусу был гораздо выше, чем…
— Чем посол России?
— Да. Посол Соединенных Штатов — это лицо публичное на Украине. Он комментирует все заявления президента, правительства, дает оценку, выступает по телевизору, к нему ходят лидеры оппозиции постоянно. Мнение посла США чрезвычайно важно при кадровых назначениях. Наш глава администрации при Януковиче провел линию «сотки» – это засекреченная связь, закрытая связь, — в посольство Соединенных Штатов, чтобы можно было напрямую звонить.
— Спрашивать инструкции?
— Да. И, к сожалению, я не могу назвать ни одного посла РФ, включая Черномырдина, у которого было бы такое влияние на внутреннюю политику Украины. Ведь то, что сейчас мы получили на Украине, это проигрыш России.
Смотрите, сколько вкладывала Россия. Если посчитать совокупные кредиты, которые предоставили коммерческие и государственные банки Российской Федерации в Украине, это около 30 млрд. долларов. Около 30 миллиардов долларов инвестиций российских фирм в собственность внутри Украины. И сейчас Россия лишится и того, и другого. Сейчас только ленивый возвращает российским банкам кредиты. Средний возврат кредитов около 14% российским банкам. Украинские суды, движимые чувством патриотизма, отменяют кредитные договора и снимают залоги, это имущество выводится из-под ареста, дальше перепродается. Это поставлено уже на конвейер. Ладно, это коммерческие кредиты, но сейчас будут и государственные. И, тратя такие гигантские суммы, предоставляя такие сумасшедшие скидки на газ, на энергоресурсы, не выделять сотую часть средств на поддержку русских соотечественников внутри Украины, на создание положительного образа Российской Федерации, на создание положительного образа Таможенного Союза? Да вы просто, скажем так, очень неосмотрительно относились к своим вложениям.
— США тоже тратили большие деньги на Украину.
— Да, Виктория Нуланд сказала о 5 млрд. долларов, потраченных на демократию. Но это 5 млрд. долларов, потраченных на разрушение. Гораздо больше, чем 60 млрд., которые потратила Россия, а, если вместе со скидками на газ, эта сумма выходит далеко за 100 млрд. долларов, которые были потрачены на дружбу. 5 млрд. на войну больше, чем 150 млрд. на дружбу – надо это понимать!
На Украине, я когда-то делал исследования по работе НКО, около пятидесяти тысяч неправительственных организаций. И только две антифашистских организации действовало во всей стране. Было громадное количество ультранационалистических организаций, в том числе которые сидели на грантах. А антифашистских было только две. Одну я финансировал со своего небольшого бизнеса, а вторую финансировала Компартия. Быть прозападным политиком было чрезвычайно выгодно. Я помню первые заявления Юрия Луценко, он же начинал из соцпартии, он так громил бандеровцев, как я, инженер-физик по специальности, я бы не смог, таких слов не подобрал бы просто. И он говорил искренне. А потом он перешел на ту сторону. Юля Тимошенко, поверьте мне, я очень хорошо знаю ее семью, там национализмом и не пахнет. А взяла ту сторону. И я могу вести этот перечень и дальше. Почему? Потому что быть прозападным политиком на Украине выгодно, тогда ты попадешь в списки, тогда, если у тебя будут какие-то проблемы с правоохранительными органами и властью, за тебя заступятся, тебя вытащат.
— С бизнесом помогут?
— Помогут. Ну, если не с бизнесом, то уж точно с тем, чтобы у тебя была должность, если ты не попал в парламент. А когда формировали списки, обязательно посольство участвовало и просило включить каких-то определенных товарищей.
— Американское?
— Да уж не российское. И оно активно работало в политической жизни Украины. У нас нет даже самого отдаленного сельского района, чтобы там не было если не своей неправительственной организации, то хотя бы филиала или представительства. Украина была вся охвачена и, поверьте, в наш советский народ, русский по сути, для того, чтобы внедрить вот эту ненависть, нетерпимость, надо было приложить чудовищные усилия, внести громадное количество денег. И там, где американцам на разрушение наших братских уз надо было тратить сто долларов. России было бы достаточно потратить 10 центов для того, чтобы это все поломать. К сожалению, этого не делалось.
— Что теперь-то об этом говорить? Снявши голову, по волосам не плачут.
— Это не значит, что сейчас этого не надо делать. Потому что, если не начинать работать с Украиной, то, да, конечно же, сейчас это будет гораздо дороже…
— Сейчас что Вашим украинцам ни говори, в ответ получишь «москаляку – на гиляку».
— Ничего подобного. Громадное количество людей, которые сейчас выходят на митинги, понимая, что они могут попасть в тюрьмы, могут пропасть без вести, понимая, что их могут избить или убить, но они продолжают бороться. Вы уже бросили своих соотечественников, которые оказались в Украине в момент развала Советского Союза, и вы сейчас хотите бросить тех людей, которые в Запорожье, Днепропетровске, Харькове, Одессе выходят с именем Россия на митинги? Мне кажется, это будет, мягко говоря, не совсем верно. Тем более, что власть на Украине до последнего времени менялась достаточно часто. И нет оснований думать, что тут что-то изменится. Пройдет немного времени и ненавидеть Порошенко, Яценюка и Турчинова будут больше, чем Царева, Захарченко и Болотова или Плотницкого. И вот на общей ненависти к тем, кто развязал эту войну, это может быть той точкой опоры, вокруг которой произойдет примирение народа Украины и Донбасса.
— То есть, если в обычных странах земного шара выбирают того, кого любят, то на Украине выбирают того, кого меньше ненавидят, да?
— У вас, мне кажется, точно так же, разве нет?
— Да нет, у Путина, например, масса сторонников. Ненависти к нему никто не испытывает, кроме либералов. Даже коммунисты уважают.
— Поверьте мне как человеку, который проводил много выборов: страх и ненависть – более сильные чувства и тот, кто строит избирательную кампанию, опираясь на эти чувства, получает больше откликов.
— Но те же самые мамы, что выходят протестовать, они же не против того, что их мальчик пойдет убивать других жителей «единого государства», а против того, что их мальчик без бронежилета и без каски пойдет убивать. А так – они не протестуют.
— они пока в националистическом угаре. Но здравомыслие придет сразу же, как почувствуют, что меняется вектор. Все привыкли к тому, что власть меняется. И политики привыкли менять свои программы, взгляды. Вот это останется. И как только почувствуют, что ветер дует в сторону России, вы увидите, сколько у нас на Украине, оказывается, пророссийских политиков.
— Ляшко первый прибежит.
— А тот же Игорь Валерьевич Коломойский будет встречать ополченцев с флагом Российской Федерации и портретом Путинана границе Днепропетровской области. Поверьте, так и будет. Я же видел, как менялись президенты, как Коломойский оказывался с каждым пришедшим все равно в дружеских отношениях.
— А для того, чтобы этот вектор поменялся, что надо сделать?
— Надо быть сильными. Надо, чтобы с вами считались.
— А как народ на Донбассе относится к минским соглашениям и к перспективе войти, пусть и автономией, в состав Украины по новой?
— Очень сложный вопрос. Если вы сейчас пойдете по улицам Донбасса и будете задавать этот вопрос, то не исключено, что, может быть, даже к вам применят меры физического воздействия.
— Проще говоря, по морде дадут, да?.
— Потому что разрушены дома, практически у каждого кто-нибудь погиб. Все понесли лишения. Друзья, знакомые. И, конечно же, фактически пролегла пропасть, Которую предстоит преодолевать. Странный парадокс, такого не должно быть, но общаясь с людьми в Донецке и Луганске, я убедился, что они ждут, когда украинские войска нападут. Они не просто ждут, а хотят, чтобы это случилось быстрее. Потому что тогда они погонят украинские войска, как минимум, до границ областей.
— А вы верите, что Киев выполнит минские соглашения? Там ведь все оговорено конкретно и со сроками исполнения: изменение Конституции, выборы… Никто даже и не чешется в этом направлении. Что тогда?
— Очень много зависит от позиции России, от терпения. Насколько сильно терпение украинского народа. Но если настроение внутри Украины мне, как человеку, который проводил около десятка выборов президентских, парламентских на территории Украины, более-менее понятно, то как будет складываться международная обстановка, мне спрогнозировать сложно. Однозначно, что украинская власть самостоятельно не пойдет ни на нарушение, ни на выполнение. Очевидно, что американцы на Украине действуют по тем же методам, в которых действовали во всех остальных странах. Мы видим на Украине те же «эскадроны смерти», что и в Латинской Америке.
Я уверен, что если кто-то внутри России считает, будто надо махнуть рукой и дать Украине вариться в этой каше самостоятельно, а там посмотрим, то ничего хорошего для России при таком подходе не будет. Украина и вступит в НАТО, и будут установлены ПРО-системы, денег будут давать достаточно для того, чтобы содержать армию. А то, что будет с остальными слоями населения, никого не будет волновать.
— Потому что армия задавит, если что?
— А если армии не будет, а армия – это часть народа, то будут батальоны, которые сформированы по идеологическому критерию. Кстати, они не разогнаны, хотя обещали разогнать. Наоборот, по полной задействованы в учениях с американцами. Там батальон «Айдар», другой, третий. И они будут зачищать население, подавлять бунты, политических противников. И все это может продолжаться достаточно долго. Самостоятельно это не прекратится. У государства гораздо больше устойчивости, чем у коммерческой структуры.
— И распасться Украине не дадут.
— Не дадут. Это все может превратиться в большую Сомали, вооруженную до зубов. Милитаризированную. И нацеленную на Россию.
— А что тогда будет делать Новороссия, ДНР и ЛНР?
— Мы очень сильно ориентируемся на позицию России. Мы не выстояли бы без политической помощи российского правительства и гуманитарной помощи российского народа. Поэтому мы свои дальнейшие шаги, безусловно, будем согласовывать и прислушиваться к тому, о чем будут договариваться Россия, Германия, Франция. Две вещи меня удивляют на Донбассе. Первое – это ожидание наступления противника и военных действий. И второе – люди прошли через чудовищные испытания, их бомбили, убивали, нет работы, цены на Донбассе в два раза выше, чем по Украине, а доходы кардинально уменьшились с того времени, когда была Украина. И тем не менее отношение к России не поменялось. И поддержка идеи Новороссии не уменьшилась. Это точно.

http://www.pravda.ru/

Ополченец: Нам надо дойти до Киева

Донбасс, 19 марта.
Штурмовик-разведчик спецподразделения батальона «Оплот» Республиканской гвардии Донецкой народной республики с позывным Мирон рассказал о подготовке силовиков к новым боям.
«Боевые действия, естественно, возобновятся. Это перемирие лишь прикрытие, чтобы подволочь очередную кучу «мяса» к фронту, для того, чтобы подтянуть резервы из тяжёлой артиллерии, из танков. И для того, чтобы сосредоточить ударную группировку, которую возглавят либо отмороженными подразделениями территориальной обороны, либо наёмниками, и опять нанести удар «из под тишка» куда-то по территории Донбасса.
Возможно, они хотят сделать какую-то провокацию для того, чтобы погибло как можно больше мирных людей. Хотят полить грязью ополчение — «смотрите, это они натворили, хотя грады прилетели с нашей стороны». Потом под это затеять очередную мясорубку, а когда получат там, будут кричать, что нужно перемирие, будут звонить в Минск, будут звонить в США, Канаду, в Австрию. Куда угодно. Пока они по «морде» не получили, они наглеют. Они считают, что могут навязывать нам свои какие-то правила, что они здесь короли, но это не так. Мы им это успешно доказываем уже на протяжении года.

Лекарство от этого, естественно, существует. Лекарство от этой заразы одно – военная сила, с помощью которой мы будем побеждать. Они сюда пришли с военной силой, и они от неё погибнут. Но я очень надеюсь на то, что никто уже не будет останавливаться, на то, что мы будет идти дальше, до последнего и эта зараза будет испепелена на веки. Навсегда. То, что наши деды не смогли доделать, мы завершим. Иначе эта зараза встанет вновь и уже наши внуки, и правнуки будут с ней сражаться. Они этим заниматься не должны. Они не должны думать о том, что завтра может прилететь мина, что завтра может прийти украинский солдат в их дом и сказать, что они «никто», рабы и так далее. Поэтому это должны сделать мы. Да, это кровавое ремесло, но кто-то должен этим заниматься и уже, наконец-то, дойти до Киева, до Польши, и пообщаться с этими националистами. Разобраться с этим раз и навсегда, чтобы эта зараза больше не очерняла славянскую землю».

Илья Муромский
http://nahnews.com.ua/

«Порошенко попросит Россию ввести войска»

Ситуация в Дебальцевском котле остается напряженной, хотя преимущество на стороне ополченцев, а украинские военные массово сдаются в плен. Об истории вокруг Дебальцевского котла,стратегии Киева и безвыходном положении Порошенко в эфире видеоканала Pravda. Ru рассказывает Артем Тимченко, ополченец из Запорожья, депутат парламента Новороссии.
— Артем, перемирие останется только на бумаге или состоится в реальности? Как быть с Дебальцевском котлом. Какая обстановка на фронте?
— Обстановка максимально напряженная. Видимо, перед переговорами какой-то тайный приказ киевских властей поступил ввооруженные силы Украины, карательные батальоны по резкой эскалации существующего конфликта. Создается впечатление, что они хотят отстрелять весь боекомплект, использовать любые возможности, максимально нагадить людям, которые проживают на территории Луганской и Донецкой народных республик.
Сам по себе Дебальцевский котел наверняка будет постоянным фактором напряженности в отношениях между Новороссией и остатками Украины. В Дебальцевском котле остается порядка 8 тысяч военных, там достаточное количество тяжелой техники, бронированной техники, танки, в том числе новейшей модификации, ствольная артиллерия, системы залпового огня.
Ведь Дебальцевское направление рассматривалось как плацдарм, чтобы украинские вооруженные силы могли перейти в наступление и прервать всякое сообщение между Донецкой и Луганской народными республиками. Я созваниваюсь с ребятами. Украинская хунта бросает в бой свежие силы на прорыв Дебальцевского котла.
Например, незадолго до подписания перемирия порядка 800 человек ВС Украины в сопровождении 40 танков пошли в наступление. По характеру боевых действий было понятно, что это свежие люди, хорошо обученные, хорошо вооруженные. Они наступают сохраняя тактические построения, то есть очень организованные.
Поначалу наши ребята даже подумали, что наступают наемники, потому что грамотно было все организовано. Отдадим должное: наемники — враги, но это достойные враги — те же поляки очень крепко воюют, нам очень тяжело с ними справляться. Они очень хорошо подготовлены, они очень хорошо мотивированы деньгами, а не какими-то там идеями о единой Украине. Но атака не удалась, и часть наступавших были захвачены в плен.
Оказалось, что это просто свежие украинские батальоны, которые прошли полную подготовку под руководством американских и польских НАТОвских инструкторов. Вот их и бросили для того, чтобы разомкнуть створки сошедшегося Дебальцевского котла.

Минские соглашения «сварятся» в дебальцевском котле?
Что украинцы постигают на полигонах, наши ребята постигают на поле боя. Это гораздо быстрее обучает. Мотивация у нас бешеная, ведь люди воюют за свои семьи, за свой родной дом. Моральный дух и боевое братство у нас гораздо выше, чем у украинцев. Поэтому ничего из задуманного им осуществить не удалось, и даже наши на пару километров сузили Дебальцевский котел. Крышка котла постепенно закрывается все плотнее.
— Как вы думаете, будет перемирие реально?
— Все, на самом деле, зависит от политической воли хозяев киевского руководства. Если Соединенные Штаты Америки, может быть через Европу, которая на подтанцовках у Штатов, по каким-то соображениям посчитают, что необходимо огонь прекратить, он в основном будет сразу же прекращен. Хотя останутся отдельные очаги, потому что Киев не контролирует все войска, даже которые сам прислал на Донбасс.
На украинской стороне постоянно возникают какие-то внутренние противостояния. Абсолютно нормальное явление, если вдруг «Правый сектор» начинает стрелять по вооруженным силам или наоборот. У них там каждый суслик — агроном. Каждый видит ситуацию по-своему. Втерриториальных карательных батальонах — всяких «Азовах-2″нет такой строгой дисциплины, как в ополчении и вооруженных силах Украины. Они запросто устраивают вечеринки с водкой и все остальное. А где начинается водка, там нет армии — это сброд.
Плюс ко всему, они рассматривают Новороссию как завоеванную, оккупированную ими территорию для разграбления. Разведка доносит, что постоянно идут машины со всякой бытовой техникой. Они постоянно ищут сепаратистов на оккупированной территории. Сепаратистом становится каждый, у кого есть то, что понравилось карателю.
В вооруженных силах Украины — относительный порядок: там есть субординация, какое-то единоначалие. Но это не кадровая армия, а, собственно говоря, сброд. Людей берут с улиц, кого попало, и без подготовки, без ничего бросают туда. Громадные, колоссальные потери со стороны украинских войск заставляет систему военкоматов просто именно грабастать людей.
Ситуация там аховая. Тем более в Дебальцевском котле. Лидер Донецкой республики Александр Захарченко сказал находящимся в окружении, что нам не нужны лишние жертвы, и предложил оставить оружие и спокойно выйти оттуда.
— Ополчение эту территорию не отдаст?
— Да. Но не отдаст ее и Украина.
— Как же тогда Минские соглашения? Это будет спорная территория?
— Это будет сектор Газы. Там будет примерно такая же зона постоянной напряженности. Там — 8 тысяч человек с оружием, постоянная напряженность. Я уверен, что обязательно будут какие-то провокации.
— Если этот котел не даст реализовать перемирие, зачем Захарченко и Плотницкий подписали Минский протокол? Была информация, что они отказались, но затем согласились под нажимом России. Почему?
— Во-первых, Россия — наш старший брат. Этого никто не скрывает. По каким-то вопросам мы консультируемся с Москвой, потому что это дружественная страна, готовая нас проконсультировать по любым вопросам. Там есть элита, специалисты, которые нас поддерживают.
Для Плотницкого и Захарченко это было, конечно, очень непростое решение. Но я также как человек, который проживает в Донецке, понимаю их желание остановить кровопролитие хотя бы временно. Когда мирные люди гибнут каждый день, они как государственные люди вынуждены принимать такие решения.
Захарченко, как военный человек, конечно, бы хотел бить фашистов до конца, дойти до Киева, очистить всю Украину от этой фашистской хунты. Но на нем лежит ответственность за каждого человека, который находится на этой территории. Обстрелы Донецка и других городов происходили регулярно с адской жестокостью. Ради сохранения жизни людей он пошел против своего внутреннего побуждения, стремления.
— Такой вопрос. Были предположения, что инициативы Меркель и Олланда связаны с тем, что в этом котле находится очень много западных наемников, то есть — там их люди сидят. Как вы относитесь к такой версии?
— Полностью это подтверждаю. Там достаточное количество западных наемников, в основном поляки. Они выступают и в качестве инструкторов, и в качестве боевых единиц. Например, американцы — в основном инструкторы, потому что они очень любят свою жизнь и не лезут в бой. А поляки — все-таки славяне, воевать они умеют крепко, поэтому они воюют на передовой. Я думаю, их там порядка 5 процентов, но там много военных и из других стран НАТО.
Естественно, Меркель давила на Порошенко и продавила. А для него это подписание — четкая политическая смерть. Нам, конечно, мало освобожденной территории, потому что это даже не административные границы Донецкой и Луганской областей. А для них — это слишком много. Если бы был всего 1 квадратный метр территории Новороссии, для них все равно это как красная тряпка для быка.
Сегодня 30 миллионов украинцев, проживающих на оккупированной хунтой территории, каждый день с экранов телевидения слышат: «Мы побеждаем, побеждаем, побеждаем! Ну вот — последний квадратный метр и все! И будет у нас в жизни счастье!» Хотя на самом деле, все эти потуги — хлопоты по поздней дороге, то есть ничего они не могут сделать: они отступают, теряют людей.
Но украинские СМИ полны победных реляций, все передергивают и меняют местами. Нас и Россию представляют как фашистов, У меня такое ощущение, что они просто берут информацию, а потом просто заменяют Украину на Новороссию или Россию и наоборот. Например, «попались в засаду каратели» меняют на «попали в засаду ополченцы». По-моему, они берут наши сводки с фронта и просто переписывают.
Когда страна понимает, что она проигрывает, люди начинают думать, как жить после войны с поражением. А когда вся страна уверена в том, что на сегодняшний момент осталось всего чуть-чуть дожать, вдруг Порошенко подписывает этот «позорный сепаратный мир». (У них — много таких замечательных штампов из советского прошлого).
Для него это политическая смерть. Я не исключаю, что в ближайшие дни его начнут свергать, не факт, что он устоит как президент. Кстати, сейчас на Донбассе всерьез говорят, что следующий человек, который попросит у Путина введения российских войск, будет Порошенко.
Ему действительно ничего не останется, если его же собственная армия от него отвернется. Карательные батальоны, которые спонсируют олигархи (в какой-то мере Ахметов и другие, а в основном Коломойский), и так неуправляемы. Сегодня очень удачная политическая революционная ситуация для того же Коломойского.
Если он выведет на Киев войска, то самое интересное, что те же жители Киева и всей остальной Украины с запудренными мозгами его еще и поддержат. Потому что они уверены, что надо свергать предателя, который не дал победить Украине в уже почти выигранной войне.
— Вы своими силами можете отодвинуть линию фронта на 70-80 километров от Донецка?
— Можем. Но нам приходится это делать медленно и печально. Если бы мы применили всю мощь, вооружения, которое уже отвоевали у Украины, то все бы двигалось гораздо быстрее. Но наши ребята воюют в поле, в полном смысле слова, а украинская армия прячется в жилых кварталах. А Донецкая область — это самая густонаселенная область на Украине, плотность населения у нас — как в Европе. Населенные пункты идут практические друг за другом: следующий, следующий, следующий населенный пункт.
— Украина уже год кричит: «Россия ввела войска!» Мне кажется, что как в известной сказке, если Россия сейчас введет тайно войска и поможет ополчению, уже никто даже и не забеспокоится.
— Мне кажется, это невозможно по определению. Такое решение ваш президент принять не может. Там можно быть только добровольно. Люди своего ребенка отдавали только в армию, но не на войну с Украиной. Добровольцы приезжают, они воюют. Ребята очень здорово нам помогают. Я думаю, что геополитически было бы неверным вводить войска. От России только и ждут, чтобы она хотя бы роту солдат ввела. Мы вполне своими силами справляемся, но это все нельзя делать быстро.
Современная полномасштабная война — это массированный удар, когда выдолбили территорию, потом зашли люди, провели зачистили. А наши ребята вынуждены ходить с автоматами, из каждого двора выбивать людей.
Потому что со стороны украинских карателей абсолютно нормальная практика — поставить минометную или артиллерийскую батарею во дворе школы, в детском саду или посреди густо населенного жилого квартала. Мы же не можем стрелять сами по себе, мы — не фашисты в отличие отличие от них. Поэтому все так медленно и происходит.
Вот разница между нашими ребятами и разница между карателями. Как только каратель попадает к нам в плен, у него абсолютно стандартная отговорка: я не знал, я не хотел, сами мы не местные, случайно попали, заблудились и все. А вот история раненого ополченца, который попал в плен. Мы его очень быстро назад вернули по обмену.
Его чуть ли не из реанимации вытащили в какую-то студию, облепили украинские журналисты и начали задавать вопросы. Когда ему задали вопрос: «Вот вы воюете, вы осознанно стреляете в тех людей?». — «Да, я воюю осознанно. Я пришел и взял оружие, чтобы убивать фашистов. Я пришел, чтобы воевать за свои убеждения, за русский мир, я хочу, чтобы моя родина, Запорожье, тоже была освобождена от этих всех негодяев. Я это делаю осознанно, не скажу, что с удовольствием, но если вернусь из плена, я буду продолжать».
Разница между позициями. Мы не скрываем свою позицию. Да, мы взяли в руки оружие. Да, мы воюем. Но мы воюем за справедливость. Нам стыдиться нечего. У нас нет случайных людей, который «заблудился», «я не знал куда еду». Все знают, куда едут.

Беседовала Любовь Люлько

Ополчение ЛНР заявило, что впервые атаковало силовиков с воздуха

Самолет СУ-25 вошел в состав луганского ополчения после того, как в июле прошлого года ополченцы его подбили и вынудили сесть на своей территории. После ремонта он был принят в состав армии ЛНР.

ДОНЕЦК, 4 фев — РИА Новости. Ополченцы самопровозглашенной Луганской народной республики (ЛНР) впервые за историю конфликта в Донбассе провели авиационную атаку на силовиков, сообщили РИА Новости в штабе ополчения ЛНР.
«Наш СУ-25 неожиданно появился в небе над трассой Артемовск-Дебальцево и атаковал колонну украинской армии, шедшей на подкрепление к окруженным в Дебальцево силовикам. Были атакованы идущие в колонне бронемашины и грузовики с живой силой. О потерях силовиков точных данных пока нет», — сообщили РИА Новости в штабе. После атаки самолет вернулся на аэродром Луганского высшего штурманского училища.
Самолет СУ-25 вошел в состав луганского ополчения после того, как в июле прошлого года ополченцы его подбили и вынудили сесть на своей территории. После ремонта он был принят в состав армии ЛНР.
Дебальцево — город на востоке Донецкой области, где сосредоточены значительные силы украинских военных, по разным данным, от 8 до 10 тысяч человек. Город является одной из наиболее горячих точек противостояния силовиков и ополченцев в Донбассе. По трассе Артемовск-Дебальцево осуществляется связь находящихся в Дебальцево силовиков с остальной территорией, подконтрольной Киеву. Ополченцы ДНР и ЛНР обстреливают эту трассу и одновременно пытаются наступать на Дебальцево с двух сторон.
Власти Украины начали в апреле прошлого года в Донбассе силовую операцию против недовольных произошедшим в минувшем феврале госпереворотом жителей региона. По последним данным ООН, жертвами конфликта стали более 5,3 тысячи мирных жителей. Стороны неоднократно предпринимали попытки договориться при посредничестве РФ и ОБСЕ.
Осенью это привело к продолжительному сокращению интенсивности обстрелов, однако после новогодних праздников ситуация вновь накалилась. Число обстрелов возросло, ВСУ заявили, что наращивают резервы во всех местах, где ведутся боевые действия. Ополченцы в свою очередь пообещали «отодвинуть линию фронта», чтобы избежать обстрелов жилых кварталов городов украинскими силовиками.
В МИД РФ считают, что последние события в Донбассе подтверждают самые серьезные опасения о намерении Киева силовым способом разрешить ситуацию в Донбассе. В Минске 30 января прошли очередные мирные переговоры, но их участники не подписали итогового документа, его обсуждение продолжается. Позднее официальный Киев и самопровозглашенные республики обвинили друг друга в эскалации конфликта на фоне очередной неудачи в переговорах.

Откровения ополченца из Красного Луча

Военно-полевой обман

Беженцы с Украины — разные. У каждого своя история выживания.
Как правило, беженцы не любят откровенничать, делиться воспоминаниями. Даже под мирным небом — для них война еще не закончилась. Многие надеются вернуться обратно.
Людмила и Сергей — уроженцы Красного Луча, что недалеко от Луганска.
Им скрывать нечего. И бояться, кажется, тоже больше некого. Эти люди решили рассказать про свою войну. Без прикрас и вранья. Как есть.
Почему командиры ополчения не принимали в свои ряды местных жителей, кто наживался на войне, по каким причинам здоровые мужики с Донбасса бежали в Россию, а не оставались защищать свою страну, как распределяли гуманитарный груз на Донбассе и каково это — жить на Западной Украине, когда в твоем паспорте отметка «родился в Луганске», — в материале «МК».
Людмила обрела пристанище в Москве.
Сегодня ее дом — это крошечная комнатка-пенал, где едва можно разминуться двум взрослым. Она же разместилась там со своим небогатым скарбом и двумя малолетними детьми. Не рай. Но все лучше, чем дрожать в сырых подвалах в ожидании очередной бомбежки.
Пожилая хозяйка скромной, убитой «двушки» на окраине Москвы приютила девушку то ли от скуки, то ли из жалости. У каждого, кто принял беженцев, свои на то причины.
Мы расположились на тесной кухоньке.
Я, Людмила и мужчина лет 35.
— Сергей, — протянул руку собеседник. — На днях из ополчения вышел. Не складывалось там. Теперь бегу в Магадан.
Людмила и Сергей жили в Красном Луче, что в 60 км от Луганска. Но свела их не мирная жизнь, а война. Нет, никакой любовной истории между ними нет. Сергей положил глаз на родную сестру Люды Ирину. Теперь вместе с будущей супругой едет на север. Люда же остается в столице.
Эти люди рассказали мне свои истории. Простые. Откровенные. Без политики и лжи. Выложили все как на духу.
«Кормить малыша нечем. Поставки молока закончились»
— У нас в Красном Луче было тихо до последних чисел июня, — начала Людмила. — Не думали мы, что до нас докатится эхо войны. У меня на руках был грудной ребенок. Мы с сыном попали в больницу. Врачи меня с порога ошарашили: «Кормить малыша нечем, поставки молока из Киева закончились. Денег на закупку нет». Вот тогда я решила заняться гуманитаркой — какая-никакая еда в доме будет. В Интернете наткнулась на сообщения, что из России на Донбасс идет груз. Продукты, медикаменты везли в Донецк и Луганск. Остальные города обходили стороной, думали, у нас здесь ситуация более-менее. И тогда я написала письмо волонтерам, что в маленьких городах и селах люди тоже голодают. Меня услышали. И отправили груз по адресу.
«Посылка» шла две недели.
— Я сама передала медикаменты нашим ополченцам, познакомилась с ними и решила вступить в их ряды. Женщин в ополчении к тому моменту хватало. В Красном Луче даже создали женские блокпосты. Выдали мне штабной паспорт. В мои задачи входила организация гуманитарного груза, охрана блокпостов, также готовила обеды для ребят. Штаб разбили в центре города, в здании редакции газеты «Красный Луч». Первый этаж отдали ополченцам.
— Оружие было у вашего местного ополчения?
— Все оружие было в соседнем городе Антраците. В Красном Луче ничего не было. Однажды наступил момент, когда в городе продукты закончились. Местные жители приносили ополченцам сало в банках, варенье, домашние заготовки — больше нечем было делиться.
— Странно, что вы говорите о нехватке продуктов. Гуманитарная помощь постоянно шла из России на Донбасс.
— Дальше Луганска и Донецка гуманитарный груз не доходил. Я как-то спросила, почему до нас ничего не доходит, у нас нет ни медикаментов, ни продуктов, ребятам в детских домах кушать нечего? Глава нашего района ответила: «У вас хоть какие-то запасы есть, Луганск сидит без света и еды». Лишь пару раз мне удавалось добраться до Донецка, урвать крохи гуманитарной помощи и довезти до своих.
— Магазины у вас работали?
— Магазины работали, но денег у людей не было. Хлеба не на что было купить. Мама, которая сейчас в Луче, рассказывала, что сейчас соли в городе не осталось, магазины — пустые. За хлебом люди по 6 часов стоят в очереди. Поначалу по полбуханки давали. Сейчас вроде по батону стали. Зарплаты не выплачивали, пенсии не приносили. Что говорить, если роддом прекратил работу. У меня подруга в квартире рожала. Она «скорую» вызывала, но никто не приехал. Роды у нее принимала 70-летняя бабушка, которая сама еле передвигалась.
— Продавцы в долг не отпускали товар?
— В маленьких частных магазинах продавали в долг до поры до времени. В супермаркетах — нет. Во время артобстрелов люди сутками жили в подвалах, питались одним вареньем. Даже хлеба не было. Несколько раз мы договаривались о крупной поставке гуманитарки из России. Люди заранее записались на получение продуктового пайка. Но до нас ничего не дошло — все разобрали в Луганске. На днях я звонила маме, спрашиваю, пришла ли до вас партия груза, досталось ли что тебе? И услышала: «Пошла я в исполком с паспортом, записалась в очередь. Так к «КамАЗу» с продуктами очередь выстроилась в четыре ряда, растянулась по всей улочке метров на 200. Беременные, дети, инвалиды стояли. Нереально было что-то получить…». Да я сейчас маме позвоню, все из первых уст услышите.
Телефонный звонок в Красный Луч застал пожилую женщину врасплох:
— Я кроссовки сейчас старые нашла, сказали, что транспорт ходить не будет, а мне в шахту надо, воду там откачиваем, — тараторила мать Людмилы. — Все нормально, доченька. Убегаю я, дел полно…
И будто нет войны…
— На самом деле все наши семь шахт закрыты. Не понимаю, зачем она туда бегает. Кому нужен ее энтузиазм? — удивляется Людмила.
Город Красный Луч располагается на трассе между Донецком и Луганском.
— Мимо нас постоянно танки, БТРы ездили. Все старое кладбище этими гусеницами перепахали. От Алапаевского кладбища места живого не осталось — ни одной могилки не сохранилось.
— Как людей там хоронят, если нет кладбища?
— В огородах хоронят. Мамина напарница, когда обстреливали ее родной Минусинск, копалась в огороде. Там и погибла. Ее тело завернули в тряпку и закопали прямо на участке. В Минусинске что ни дом — то погибшие. В последнее время там и вовсе перестали трупы закапывать. Жить там, говорят, невозможно. Воздух пропитался трупным запахом.
— Почему вы переехали в Россию, а не на запад Украины?
— Когда началась вся эта заваруха, мы с сестрой решили переждать тревожное время во Львове. Знали, что там есть дешевый лагерь. Стоимость путевки составляла 3000 гривен за месяц. На время войны они опустили цену до 1000 гривен. Позвонили мы туда. Девочка на ресепшне мило с нами общалась, отвечала на все вопросы, записала наши имена, детей, а в конце задала вопрос: «Вы откуда?». — «Мы с Луганска». И услышали: «Пошла на…». Одна моя знакомая перебралась в небольшой город под Киевом. Беременная, с двумя детьми. Попыталась найти жилье. Местные, как узнавали, откуда она приехала, закрывали дверь перед ее носом, обзывали «оккупанткой», долго никто не соглашался сдать ей угол. Добрые люди все-таки нашлись, но в городе она больше никому не признается, откуда родом.
Прошу Людмилу показать паспорт ополченца.
— Меня перед отъездом предупредили — нужно уничтожить все, что выдавало причастность к ополчению, — иначе на украинском посту могли арестовать. Рисковать я не могла — выезжала из города с двумя детьми. Да и мама у меня осталась на Украине. Я как услышала, что за причастность к ополчению людей расстреливали, решила от греха подальше уничтожить вещественные доказательства.
«Никаких бронежилетов и касок не было. Обувь не выдали. Воевать отправились в кроссовках и шлепках»
Сергей слушал Людмилу молча. Не перебивал.
Слово взял, лишь когда заговорили про ополчение.
— Я ведь до последнего не собирался покидать Красный Луч и остался бы, если бы был кому нужен, — вздохнул мужчина. — Все обвиняют мужчин, которые бегут в Россию за статусом беженца — мол, трусы, предатели. Но никто не интересовался, что все эти «трусы» и «предатели» рады были пойти в ополчение, но ополчению не очень-то нужны были такие вояки.
Тем не менее держать ответ за всех беженцев Сергею не с руки. Поведал он свою историю похода в ополчение.
— Началось все с Одессы… Я следил за событиями по Интернету, — начал собеседник. — Потом Славянск… Но у нас все тихо было. Дальше — референдум. Уже тогда до нас доходили слухи: кто станет участвовать в референдуме, получит 5 лет колонии, организаторы загремят на 15–20 лет, ну а кто возьмет в руки оружие — попадет под расстрельную статью. Никто не испугался. Дальше — больше. Пронесся слух, что не за горами бомбежки в Красном Луче. Тогда мы стали выходить на центральный перекресток, ждали БТРы. В руках у нас были палки, топоры, подручные средства, оружия практически ни у кого не было. На энтузиазме человек 500 собралось. Остальные остались лежать на диване перед телевизором, но обещали по звонку прийти на подмогу, если понадобится.
— Как вы получили официальный статус ополченца?
— Вскоре в городе открылся штаб ополчения. Я пришел туда, оставил свои данные. Мне пояснили: «Мы вам позвоним, ждите». Проходит день, другой, неделя, звонков нет. Я же продолжал трудиться на коммунальном предприятии. Худо-бедно городские службы тогда еще функционировали. Вот только начальство в один миг перестало появляться на работе. Я уже отчаялся ждать приглашения в ополчение, как поздно вечером мне позвонили: «Готов прийти завтра утром на сборы в 5.30 утра?». — «Что брать?» — взял под козырек. — «Только средства личной гигиены на первое время». Я отыскал дома камуфляжную форму, схватил небольшую сумочку, положил туда медикаменты, пасту, мыло и явился на «призывной пункт». Через два часа мы отправились в Антрацит, где располагался штаб Казачьей национальной гвардии, которая вела набор в ополчение. Полдня мы просидели на дворе, пока нас пустили в помещение. Я еще тогда поразился: почему так все вяло, медленно происходит, никто никуда не спешит? Позже уже перестал задаваться подобными вопросами… Итак, наш штаб располагался в 4-этажном здании помещения соцстраха. Там переписали наши данные. Обещали выдать оружие и отправить всех на укрепление блокпостов в другие города.
— Оружие выдали?
— Дня три мы ждали оружия. Потом начальство где-то раздобыло какую-ту ерунду. Получили мы по два рожка, «крест», штык-нож… Кому что досталось.
— Бронежилеты, каски?
— Никаких бронежилетов и касок не было. О чем вы говорите? Формы камуфляжной, ботинок не нашлось. Так что на фронт все думали отправиться кто в чем был — в кроссовках, шлепках.
— Вы стрелять-то умели?
— Нет. Я ведь в армии не служил. В школе на стрельбище ездил, вспомнил кое-что. И таких новобранцев без военного опыта полно в нашей команде оказалось. В Антрацит из Красного Луча поехали 17 человек, трое отсеялись по дороге.
— Все-таки вас научили, как пользоваться оружием?
— Показали, как разобрать-собрать автомат. И все. Ничего серьезного нам не доверяли, я быстро смекнул — оружие нам вряд ли пригодится. Так и случилось — отправили нас всех на суточное дежурство в караул штаба. Народу было много, поэтому смена караула проходила каждые 2–4 часа. Во дворе нас сидело человек 30, каждый ждал своей очереди в караул.
— Что там охранять в штабе?
— Охранять было особо нечего и некого. Считай, двор охраняли и пропуска проверяли. Хотя пару неприятных моментов я все-таки застал. Однажды на блокпост проник парень с гранатой, взрыв хотел устроить. Его устранили. Случалось, что шпионы к нам пролезали. Таких арестовывали, затем на подвале допрашивали. Адекватно допрашивали. При мне никого не расстреляли. Ну и каждый день мы ждали обстрелов с воздуха и с земли. Но так и не дождались.
— И долго вы там охраняли здание?
— Долго. Пару недель точно. Пока однажды к нам не вышел атаман с командой: «Строиться». Мы рванули на двор. «Добровольцы есть?» — поинтересовался. Все дружно руки подняли. Он не стал проводить «кастинг» — на хилых и крепких парней. Рукой разделил нашу колонну поровну: «Пацанов слева доукомплектовать и отправить». Куда, зачем — не сказал. А мы постеснялись узнать. На войне вроде не принято обсуждать приказы. Да и лишнюю информацию командиры не давали. Действовали по принципу: куда надо, туда и пойдешь. Загрузили нас, 13 человек, в два «КамАЗа» и отправили.
«Деревенских ополченцев пристроить было некуда, а отправить обратно домой вроде как неудобно. Нас перебрасывали с места на место за ненадобностью»
— Привезли нас в Северодонецк, — продолжает Сергей. — И там началась старая песня о главном. Создавалось впечатление, что нас, деревенских ополченцев, пристроить было некуда, а отправить домой вроде как неудобно, вот и перебрасывали за ненадобностью с места на место. Честно говоря, зачем нас перевезли из Антрацита, я так и не понял. В Северодонецке штаб размещался в здании какого-то института. Постройка в 20 этажей была заселена наполовину ополченцами. Нам выделили комнату. На боевые действия никого не посылали, учений не проводили. Меня это смущало. Вот так проходит день, другой, третий. Мы едим, спим, гуляем, ни о какой войне и не думаем. Зато кормили там на славу — местные женщины в столовой нам готовили. И лечили хорошо. Санаторий, а не военные сборы. Но потом меня это стало волновать. Я начал ругаться, мол, у меня нет никакого военного опыта, хочу этому научиться. Понемногу с нами начали заниматься.
— Чему научили вас?
— Научили, как правильно автомат надевать, чтобы он не гремел, при беге никаких лишних шумов не издавал. Еще каким-то важным мелочам.
— Вот вас обучили всему, и…
— Неожиданно у меня загноился палец. В медпункте мне все обработали, осмотрели меня и пришли к выводу, что организм мой ослаб от недосыпания и ночных дежурств, необходимо проколоть витамины. Ко мне тогда наш командир Саня подошел: «Тебе надо не витамины колоть, а бронежилет потягать, не один, а два. Два надеваешь и по ступенькам туда-сюда бегаешь». Я передал медсестре его слова. Она пришла в ужас. У меня к тому времени водянка еще началась на ногах. Короче, с одной стороны готовлюсь на выход, с другой — врачи не отпускают. В итоге Саня отпустил меня домой полечиться. На следующий день я оставил оружие и уехал. На полпути обнаружил, что паспорт забыл в Северодонецке. Возвращаться не стал, думал, потом заберу. Да так уже не довелось вернуться.
«В трудовой мне оставили запись: «Уволен за прогулы»
— В Красном Луче всех ополченцев отправляли охранять блокпост. Оружие выдавали — одно на троих. Больше не было. Неделю я проторчал на блокпосту, потом мне велели ерундой всякой заниматься. Помогал беженцам сумки загружать-разгружать, штаб опять же охранял, чтобы посторонние не прошли, хотя никто туда и не рвался особо. Мы все ждали, что нас на более серьезные задания отправят, но в штабе не было оружия — и смысл нам воевать?
— Лучше бы вы тогда на свою работу вернулись…
— Перед тем как уйти в ополчение, я написал заявление на отпуск. Наш народный губернатор в Луганске тогда распорядился, что за ополченцами должны сохраниться рабочее место и зарплата. Но кто бы его послушал… Как только на службе прознали, что я не участвую в боевых действиях, меня тут же рассчитали. А в трудовой оставили запись: «Уволен за прогулы». Никакую справку мне в ополчении не выдали, врачи даже больничный не открыли. Так я потерял работу. В итоге остался я в нашем ополчении работать за еду. И снова начались дежурства в штабе.
— Зачем нужны были эти дежурства, если в вашем городе военных действий не было?
— Когда вся заваруха началась, из Красного Луча практически вся милиция сбежала. И их функции легли на плечи ополченцев. На каждом столбе в городе висели объявления: «Если что, звоните в штаб». Вы не представляете, что в городе творилось. Начались мародерство, бандитизм. Народ как с цепи сорвался. Пить стали в разы больше, в семьях муж на жену с ножом кидался. Народ обрывал телефон милицейского участка. Но на вызовы никто не приезжал. Потом местные смекнули, что подмогу можно ждать только от ополчения. Я ведь так со своей Ирой познакомился. Ее бывший сожитель напился вусмерть, приехал к ней домой, поругался с ее сестрой и давай душить женщину. Скрутили мы того молодца, отправили его на блокпост мешки таскать. 5 дней он работал на нас, а потом снова до Ирки отправился. Я тогда решил дежурить в их доме и по ночам. Вот так и закрутилась любовь. Теперь вместе с ней едем в Магадан.
В разговор вступает Людмила:
— Всех провинившихся ополченцы отправляли на строительные работы. Я как-то шла по улице, вижу — толпа мужиков улицы метет, на спине у каждого табличка: «Я вор», «Я наркоман», «Я алкоголик». Таким образом ополченцы наказывали тех, кто нарушал закон. Но происходили вещи и пострашнее в городе. Помните эти басни, что ополченцы занимают города, заходят в магазины, берут бесплатно продукты, наводят страх на местное население? Я расскажу про наш город. У нас в Красном Луче есть свои банды. Я поименно знаю всех этих людей. Когда началась война, они быстро сориентировались. Взяли паспорт, отправились в Антрацит, записались в ополчение, получили оружие и сбежали обратно — это было легко сделать. А здесь уже начали запугивать людей. Дважды грабили ювелирный магазин «Карат» средь бела дня. На рынке продавцы жаловались: «Ваши ополченцы занимаются мародерством.
— Куда они награбленное добро прятали?
— Отвозили в другие районы Украины, где обстановка спокойная, и продавали. Но эту банду ополченцы все-таки накрыли.
— Сергей, — обращаюсь снова к мужчине, — как я понимаю, повоевать вам так и не удалось?
— На войну меня не отправили. В итоге сидел я на штабе до поры до времени, пока до нас не стала поступать информация, что нацгвардия скоро начнет бомбить Красный Луч. Некоторым нашим ребятам тогда оружие выдали. Я снова к командиру: «А мне когда дадут? Когда моя очередь? Не сегодня-завтра бомбить начнут, чем я буду обороняться? Дубинкой?». Настроение с каждым днем падало. Удостоверение ополченца мне заменили на «народное казачество», начались перебои с питанием, связью. А я все сидел и ждал чего-то. Но в какой-то момент до меня дошло, что смысла оставаться на Украине нет. Работы я лишился, денег нет, оружие мне не доверяют. Пушечным мясом становиться не хотелось. Все свои проблемы я вывалил на командира нашего ополчения. Он выслушал и послал меня куда подальше.
«Без украинского паспорта тебе обратной дороги на родину нет»
Сергей пересек границу чудом. Без паспорта, без денег, без всякой надежды на счастливое будущее.
— На границе меня предупредили — без украинского паспорта тебе обратной дороги на родину нет; хочешь, возвращайся обратно и восстанавливай паспорт. А тогда уже я знал, что Красный Луч начали бомбить. Куда там возвращаться? — машет рукой собеседник. — В России мы встретились с Ириной. Сначала думали остаться в Краснодаре. Поселились в трейлере на дачном участке. Хозяевам платили 1000 рублей с человека в месяц. Я сторожем подрабатывал. Потом Ирина вышла на работу. Но денег не хватало. Тогда мои родственники предложили мне переехать в Магадан, обещали там работу найти. Вот завтра отправляемся обживать новое место. Я сейчас готов на любую работу, лишь бы выжить.
Людмила решила начать жизнь с нуля в Москве.
— Я когда выезжала в Россию, мне сказали, что с собой можно взять только один пакет, чтобы под ноги поместился, — вспоминает женщина. — Я приехала в одном халатике с двумя детьми, без копейки в кармане. В сумку запихнула детское питание и памперсы для малыша на первое время. Младшему моему 8 месяцев, старшему — 7 лет. Мужа нет. В детсад ребенка пристроить не получилось. Для этого нужна регистрация. Также потребовали мне и детям сдать анализы на ВИЧ и другие заболевания, чтобы получить разрешение на временное проживание. Анализы стоят порядка 8–9 тысяч на троих. Где я возьму такие деньги? Чтобы получить вид на жительство, мне нужно представить справку о доходах на сумму не меньше 40 тысяч. С двумя детьми я не могу выйти на работу. Я ведь пережила здесь страшное время — жрать было совсем нечего. Тогда пошла с протянутой рукой к волонтерам. Совершенно незнакомые девочки из Москвы на следующий день привезли мне деньги, продукты, помогли с жильем.
— Сейчас у вас есть какие-то деньги?
— Сегодня приехали знакомые ребята, привезли детское питание, памперсы и 5 тысяч рублей. Больше у меня ничего нет.
— Почему приехали именно в Москву?
— Я знаю этот город. Одно время здесь работала в МЧС, уборщицей. У меня с тех пор остались здесь знакомые, которые и помогли мне добраться до столицы.
— Каково это — просить деньги у чужих людей?
— Первое время было стыдно. До слез. Но когда ко мне подбежал мой ребенок и заплакал: «Мама, я хочу кушать», — а мне ему дать было нечего, весь стыд улетучился. Я сейчас немного обустроилась, помогаю теперь другим беженцам с гуманитаркой, рассылаю по электронной почте их просьбы. А еще я очень хочу найти жену моего знакомого, который погиб, когда я уже в Москву приехала. Последний раз мы созвонились с ним в июле, он тогда сказал: «Жену с пятью детьми отправил, сейчас на границе с Луганском нахожусь. Все будет нормально, Людк! Повоюем, вернусь — побухаем». А через пару дней я узнала, что его больше нет. И жена его с детьми как сквозь землю провалилась…

Ирина Боброва

О численности украинской армии в предстоящем наступлении на Донбасс

В последнее время, особенно на протяжении прошедших пяти дней, участились разговоры о подготовке Украиной очередного решительного наступления в Донбассе. Ближайшими предположительными сроками его начала называются 26-27 октября. По этому поводу уже высказался даже Игорь Стрелков, указавший на опасность военного поражения Новороссии и обратившийся за помощью к России. В этой связи видится необходимым попробовать оценить реальный масштаб и состав украинской армии на данный момент.
Весной текущего года Вооруженные силы Украины насчитывали восемнадцать полновесных бригад. В том числе: 2 танковые (1-я и 17-я); 8 механизированных (24, 28, 30, 51, 72, 92, 93, 128-я); 4 десантные (25, 79, 80, 95-я); 3 артиллерийские (11, 26, 55-я) и 1 ракетная. Плюс семь отдельных полков: 80-й аэромобильный; 15, 27 и 107-й полки реактивной артиллерии; 2, 3 и 8-й полки специального назначения. Кроме них Украина имела еще некоторый список частей обеспечения. Отдельные инженерные батальоны, батальоны и роты связи, всяких там фельдъегерей, медиков, управления тыла и штабные основы.
По своей списочной численности, и в особенности по объему складских запасов тяжелого вооружения, еще на февраль 2014 года украинская сухопутная армия уверенно входила в пятерку крупнейших в Европе. Потом начались бои на юго-востоке страны, закончившиеся целым рядом сокрушительных поражений. Шокирующий первый котел 1.0 у российской границы. Потом упорные бои за Саур-Могилу. Проигранное сражение за Иловайск. Далее котел 2.0. Окружение в районе Ждановки. Едва не оставленный Мариуполь. Практически полностью оказались уничтоженными военно-воздушные силы страны. Огромные потери в живой силе, и в особенности в технике. Так что же осталось от украинской армии на данный момент? В этом мы сейчас и попробуем разобраться.
Для ведения боевых действий на базе танковых, пехотных и десантных бригад формировались автономные единицы — батальонные тактические группы, способные самостоятельно решать задачи на поле боя. Если по-простому, то БТГ представляет собой штатный батальон как унитарную основу, усиленный разведывательной ротой, ротой тяжелого оружия (если основной бат — пехотный, или парой рот пехоты, если в основе танковый бат), артиллерийской батареей, взводом связи, тыловиками, ремонтниками и медиками. Так, механизированная бригада, имеющая по штату 4200 человек, выставляла две БТГ численностью 1400 человек.
При этом в пункте постоянной дислокации остаются штаб бригады, тыловая рембаза и несколько боевых рот (например, 4 механизированные и 2 танковые) для организации процесса ротации частей, компенсирования потерь и организации обучения поступающего маршевого пополнения. БТГ бывают танковыми и пехотными. Последние делятся на тяжелые и легкие. Тяжелые сформированы на базе механизированных бригад и в своем составе имеют разведывательную роту, снайперскую роту, до 4 батарей ствольной и реактивной артиллерии, и могут насчитывать до 2 тыс. человек. Легкие формируются на основе десантных частей и прочей пехоты. Как правило, собственных танков и дивизионов артиллерии они не имеют. Зато отличаются высокой подвижностью и легко, как конструктор «лего», монтируются в конфигурацию, необходимую в конкретных условиях боевой обстановки и с учетом специфики местности.
К настоящему моменту ВСУ располагают минимум восемью, максимум девятью тяжелыми БТГ на основе механизированных бригад. В том числе: по 2 БТГ сформированы на основе 24-й и 30-й бригад; по одной — в 72, 92, 93 и 128-й бригадах. Непонятной остается судьба 51-й мехбригады. Дело в том, что после летнего тотального разгрома и случаев массового дезертирства ее частей в летних боях указом Порошенко она расформирована. На ее базе будет создана новая, 14-я, механизированная бригада, которая должна появиться в реальности в ноябре — декабре текущего года. По плану.
Как на самом деле — Бог его знает. Но к моменту указа в зоне АТО продолжала воевать относительно целая одна БТГ 51 ОМБр. Ее вроде как отводить в тыл не стали, а просто переподчинили командованию 128-й бригады и оставили на фронте. Это порождает указанную выше неопределенность. Если считать по максимуму, в тяжелых БТГ штаб АТО имеет 12600 «штыков», около 130 танков, примерно 350 бронемашин различных типов. Правда, после огромной летней «убыли» техники это уже коробки второго и даже третьего сорта. Восстановленные с баз хранения резерва. Еще есть почти полностью разбитая, но спешно восстановленная 28-я мехбригада, которая выведена из зоны АТО и находится в резерве Генштаба. На ее основе тоже можно создать одну, максимум две БТГ, но уже тяжелых только по названию. Однако, какой-никакой, но резерв.
Несмотря на апрельский инцидент с 25-й воздушно-десантной бригадой, которую тогда сгоряча даже собирались расформировать вчистую, в течение летних боев именно десантные части показали наибольшую боевую стойкость и реальную эффективность. Ощутив это, командование вскоре стало забивать ими буквально каждый гвоздь, что обернулось очень высокой ценой. К примеру, 79-я аэромобильная бригада свое существование прекратила вообще. Из ее остатков удалось наскрести всего один батальон. Назвали гордо — «Феникс». По бумагам он тоже аэромобильный, но по сути — мало чем отличается от батальонов территориальных. Тем не менее по учету это десантная БТГ, правда, численностью 600 человек.
Впрочем, у остальных трех бригад дела обстоят немногим лучше. К примеру, остатки двух батов 25-й ОВДБр до сих пор сидят в окружении у Дьяково и Петровского. Так что в сумме десантники смогли выставить всего 4 «легкие» БТГ, по одной от каждой бригады. Плюс очень-очень легкий батальон от горнострелков и фактически ротная тактическая группа (до 300 человек) от 80-го отдельного аэромобильного полка. Общим числом 4500 «штыков» и 160-170 бронемашин. Причем в большинстве своем это уже старые БТРы, полученные взамен потерянных в боях БМД. Соответственно и оружие поддержки у них — в основном пулеметы вместо башенных автоматических 30-мм пушек.
Огромные потери понесли украинские танковые части. Восполнить к настоящему моменту удалось далеко не все. А новейших «Булатов» 1-я танковая бригада не получила совсем. И не получит, судя по всему, уже никогда. Поэтому к настоящему моменту две украинские танковые бригады смогли выставить в первую линию всего 2 БТГ. Причем уже в августе — сентябре стало ясно, что как баты они командованием не рассматриваются, а служат резервом для раздергивания на куски для усиления резко ослабевшей пехоты.
При этом бат 1-й бригады разбирают на роты, а 17-я разбросана по всему фронту уже повзводно. Взвод, кстати, это три танка. Таким образом, формально в двух танковых БТГ есть около 1000 человек личного состава, 80-90 танков, около 30 бронемашин (в основном БМП). Фактически же они разбросаны мелкими группами по другим частям или используются в качестве усиления при решении отдельных наступательных или оборонительных задач. Хотя от идеи вкапывать танки на блокпостах ополченцы украинских генералов уже отучили.
Точно посчитать состав артиллерийской группировки ВСУ не представляется возможным. На данный момент можно констатировать лишь следующие общие факты. В зоне АТО задействованы все три артбригады, все три отдельных полка РСЗО и ракетная бригада ОТР. Позиции последней находятся в районе командного пункта АТО ВСУ под Краматорском. Активные бои летней кампании привели к значительным потерям, которые оцениваются в 60-65% от изначальной штатной численности. Это позволяет предположить текущую их численность в сумме: 1800 человек и примерно 80-90 буксируемых и самоходных орудий калибра 152 мм.
К ним следует прибавить собственные батареи батальонных тактических групп, состоящих обычно из буксируемых 122-мм гаубиц Д-30 и противотанковых 100-мм пушек МТ-12 «Рапира». В норме БТГ имеет минимум одну, максимум четыре собственные батареи, но сейчас у них вряд ли есть более одной полноценной батареи на батальон. Что позволяет предположить общую численность орудий калибра «до 150-мм» как 60-80 шт. Сюда стоит добавить еще примерно 90-94 буксируемых миномета и не менее 8 230-мм самоходных минометов «Тюльпан». Итого 230-340 орудий и минометов всех калибров.
В сумме армейская составляющая ВСУ на данный момент насчитывает около 20 тыс. личного состава, около 220 танков, до 500 бронированных машин (от остатков БМП/БМД до всевозможных БРДМ-2) и примерно 300 орудий и минометов.
Помимо этого, на Украине созданы еще такие формирования, как Национальная гвардия (бывшие внутренние войска), батальоны территориальной обороны, батальоны патрульной службы особого назначения МВД и батальоны Добровольческого корпуса «Правый сектор». Многие из них имеют запутанную структуру и странную двойную принадлежность, но в этой каше всё же разобраться можно.
В целях скорейшего наращивания численности вооруженных сил на Украине на базе административных областей было сформировано 32 так называемых батальона территориальной обороны (бтро) штатной численностью 430 человек (60 офицеров, 370 рядовых и сержантов). Три роты по 130 человек плюс секция управления. Предполагалось, что эти батальоны займутся только несением охранной и патрульной службы на объектах тыла, поэтому никакого тяжелого оружия им не дали. Даже по сей день почти все они передвигаются на гражданских автомобилях, блиндированных грузовиках и туристических автобусах. В лучшем случае имеют 4-6 БРДМ-2. Самые счастливчики выбили себе по БТРу.
К настоящему моменту их судьба сложилась крайне разнообразно. Семь бтро несут охранную службу в разных областях Украины. Два — 5-й и 12-й — взбунтовались, покинули строй и сейчас бузят в тылу. Власти пытаются их как-то утихомирить, но результата пока не достигли. Однако из списка боеспособных частей их можно смело вычеркивать. Еще четыре — по ротации выведены из зоны АТО в пункты постоянной дислокации и распущены в краткосрочные отпуска. Т.е. на бумаге они есть, но вернутся ли бойцы в казарму в случае очередного разгрома армии — большой вопрос. Так что их можно тоже пока не считать.
Один батальон — 40 бтро «Кривбасс» был полностью разгромлен в котле 2.0. Его командование с поля боя дезертировало, и больше о судьбе этого бата ничего не слышно. Еще два бата до сих пор находятся в стадии формирования и к каким бы то ни было операциям привлечены быть не могут. Таким образом, остаются 16 батальонов очень-очень легкой пехоты, еще более легкой, чем десантники, общей численностью, с учетом уже понесенных потерь и некоторого пополнения в результате «третьей волны мобилизации», насчитывают 6400 «штыков», около 20 минометов и никакого собственного тяжелого вооружения. Должны были сидеть в тылу, но острый дефицит пехоты заставил командование выставить их в первую линию.
Параллельно с батальонами территориальной обороны в МВД Украины из своих сотрудников созданы батальоны патрульной службы особого назначения (бпсон). Очень специфические формирования с весьма узкими задачами «обеспечения режима в тылу армии». В сущности, это милиционеры патрульно-постовой службы, которым дали другую форму и отправили на фронт. Средняя численность бпсон — 180-200 человек. Основная задача — служба на блокпостах, сопровождение конвоев, зачистка территории после ее занятия армейскими частями, общие контрпартизанские операции, выявление и задержание «подозрительных лиц и иностранных шпионов». В первой линии появляются крайне редко. В основном «работают в тылу», но, если штабных прижмет, они вполне могут задействовать бпсон в качестве линейной пехоты.
Всего сформировано 28 бпсон. Правда, один из них — «Шахтерск» — за массовое мародерство расформирован с позором, еще 7 находятся в пунктах постоянной дислокации и восстанавливаются после полного разгрома в боях июля — августа текущего года. Оставшиеся 20 находятся в зоне АТО. При этом два из них — «Днепр» и «Азов» — за особые заслуги развернуты в полки численностью 900 человек и передачей им собственного тяжелого вооружения. Правда, получили ли они обещанное — на данный момент не известно. С учетом всего перечисленного, общую численность спецбатальонов МВД можно оценивать в размере 5400 «штыков» такой же легкой пехоты, как батальоны территориальной обороны.
На основе внутренних войск Украины и «патриотично настроенных добровольцев» еще в апреле 2014 года было начато формирование Национальной гвардии Украины. К настоящему моменту сформировано пять батальонов (1-5-й бон НГ) численностью примерно по 490 человек каждый. В сущности, они мало чем, кроме принадлежности, отличаются от батальонов территориальной обороны. Но бронетехникой снабжаются лучше. Все бон НГ находятся в зоне АТО и участвуют в боях. Кстати, в подвалах и тоннелях донецкого аэропорта дерется 5-й бон НГ. Общая численность Национальной гвардии оценивается в 2450 человек и до 50 единиц легкой бронетехники.
Кроме полностью официальных, в составе вооруженных формирований Украины существует компонент с нечетким статусом. Называется он — батальоны «Правого сектора», объединенные в Украинский Добровольческий корпус. Формально находятся под эгидой сразу и армии, и МВД. Хотя при этом нередко ведут «свою собственную войну». На данный момент все они находятся в зоне АТО. 1-й Закарпатский, 2-й Львовский, 3-й Волынский, 4-й Ровенский, 5-й Ивано-Франковский, 6-й Тернопольский. Еще мелькали сообщения о существовании некоего 9-го б ПС УДК и батальона ОУН, но в штатах ВСУ эти два подразделения не числятся точно. Численность одного бата ПС колеблется от 240 до 400 человек. Если считать в среднем, то весь УДК насчитывает примерно 1500-2000 «штыков». Вооружение только легкое стрелковое.
Ко всем перечисленным также следует добавить около 900 бойцов трех (2-й Киевский, 3-й Кировоградский и 8-й Хмельницкий) отдельных полков специального назначения (п СпН), сводный батальон «Беркут» (примерно 400 человек), роту морской пехоты Украины (около 200 человек), четыре сводные роты особого назначения Госпогранслужбы и некоторое количество (до 150 человек) прочих «специалистов», например, из состава «особых подразделений» СБУ. Всего подобного «спецназа» на Украине сегодня насчитывается до 2000 человек.
Таким образом, общая численность сил и средств, которые Киев может использовать в ожидаемом «большом и решительном наступлении в эти выходные», составляет 38.250 солдат и офицеров (плюс какое-то количество тыловых структур вроде отдельных рот связи, штабных работников, инженерных батальонов, полевых ремонтных центров, медицинских рот и т.п., которые в бою не участвуют). На их вооружении имеется примерно 220 танков, около 600 легких бронемашин всех видов и типов (включая откровенно нерабочий хлам) и до 350 орудий, минометов и установок залпового огня. При практически полном отсутствии стратегических резервов.
Сила серьезная, но в целом хочется отметить, до часто в последнее время заявляемых 60 тысяч «штыков первой линии» она не дотягивает явно. Если проводить исторические параллели, на юго-востоке Украины наступает весна 1942 года. Вермахт готовится к решительному наступлению. Он еще силен, но это уже далеко не тот вермахт образца лета 1941-го и наступление готовит, безусловно, решительное, но уже совсем не как раньше, по всему фронту. Только на одном участке. Потому что сил на большее нет.
Такая вот складывается общая картина.

Александр Запольскис — независимый эксперт, специально для ИА REGNUM

Почему Путин готов к силовому решению на Донбассе

ФОТО АЛЕКСЕЙ НИКОЛЬСКИЙ/ТАСС
Окончание предвыборного процесса на Украине ставит Петра Порошенко перед крайне сложным выбором: или начать незамедлительно новое масштабное наступление на позиции ополчения, или отвести войска в места постоянной дислокации. Обе альтернативы несут большие риски для Киева, но есть обстоятельства, которые могут склонить чашу в сторону первого варианта
Сюжет

Киев не случайно все последние недели стягивает остатки боеспособных частей на Донбасс. Высока вероятность того, что Петр Порошенко попытается сразу же после парламентских выборов в стране устроить мини-блицкриг против ЛНР и ДНР. Для этого, по словам бывшего лидера ополченцев Игоря Стрелкова, Киев уже создал две ударные наступательные группировки для взятия Донецка и еще одну в районе Дебальцево, задачей которой станет прорыв к югу с целью отсечь Донецко-Горловскую группировку от остальной территории Новороссии и границы с Россией. По плану киевских властей, успешное завершение этой операции поможет пересмотреть минские соглашения (по крайней мере, их тайную часть) и серьезно ослабить потенциал Новороссии.
План кажется авантюрным, однако не исключено, что Петр Порошенко воспринимает его как безальтернативный и для себя, и для Украины. Вопреки украинской пропаганде, положение президента достаточно шаткое. Страна на грани дефолта, нечем топить дома (а может случиться так, что будет нечем и освещать — на Украине наблюдается дефицит угля), и мантры «во всем виноват Путин», которые произносятся на местном ТВ, могут попросту перестать удовлетворять местное население. К тому же зимой могут вскрыться крайне неприятные факты, касающиеся реальной цены антитеррористической операции. Минобороны не случайно отказывалось делиться данными о потерях под Иловайском со специальной комиссией Верховной рады — только в этом котле, по подсчетам ряда экспертов, полегло несколько тысяч человек, а в целом в ходе всей операции потери Киева за полгода операции могли достигнуть уже несколько десятков тысяч бойцов. Это больше, чем потери Советской Армии в афганской войне. И отвечать за этот провал придется Петру Порошенко — если, конечно, он не получит к зиме новый веский аргумент, в виде, например, подконтрольного Киеву Донецка.
Что же касается государственных интересов, то, по расчетам Киева, при нынешней конфигурации сил откладывание до весны решения по ситуации на востоке страны несет украинским властям ряд рисков. При правильном подходе со стороны Москвы и с учетом потенциала подконтрольной ополченцам территории за полгода можно будет укрепить командный и военный потенциал Новороссии, и с окончанием холодов и бездорожья, возможно рассмотреть вопрос о масштабном контрнаступлении (у жителей подконтрольных Киеву территорий востока Украины после тяжелой зимы может поубавиться иллюзий относительно Киева и идей Майдана и они могут поддержать такое развитие событий).
Между тем, ключевым моментом в возможном осеннем наступлении украинской армии является временной фактор. Фактически это должен был быть блицкриг — быстрая операция, которая завершится до того, как в России будет принято решение о необходимости отправки добровольцев и техники для спасения ДНР. И казалось, что возможность реализации такого сценария была достаточно высока. В рядах ополчения существуют серьезные противоречия и даже конфликты, командиры высказывают явное недовольство политикой главы ДНР Александра Захарченко. К тому же поток добровольцев из России в ряды ополченцев резко сократился, а боеприпасы и снаряжение они вообще практически перестали получать (таким образом Москва хотела принудить ополченцев соблюдать перемирие). Кроме того, у украинских властей сложилось впечатление, что Москва всячески пытается избежать новых санкций со стороны Запада, и Владимир Путин из-за опасений перед дальнейшими санкциями не решится дать быстрый и полномасштабный ответ на новую военную операцию Киева.
Однако такие ожидания беспочвенны. И дело тут не только в том, что Москва не может ни по имиджевым, ни по внутриполитическим, ни, в конце концов, по гуманитарным причинам допустить поражение Донбасса, а, скорее, в окончательном осознании Россией тщетности каких-либо дальнейших уступок по украинскому вопросу и бессмысленности умеренного позиционирования.
Москва до последнего надеялась на то, что Запад будет играть с ней по правилам. Которые, в частности, подразумевают снятие санкций в обмен на стабилизацию обстановки на Украине. Однако даже несмотря на уступки России в Минском процессе санкции даже не ослабили. Подобный прецедент наводит на мысль о том, что либо от нас хотят полного отступления в украинском вопросе (в том числе и возврата Крыма), либо пытаются вообще через украинский вопрос выдавить Россию из европейских дел. Ни один из этих вариантов Москву не устраивает, что Владимир Путин и продемонстрировал своей жесткой позицией на миланских переговорах (когда отказался уступать Киеву в принципиальном вопросе о контроле границы между Россией и Новороссией) и на последней трехсторонней встрече по газу (когда министр энергетики России Александр Новак отказался подписывать с Киевом любые документы о возобновлении поставок газа до тех пор, пока украинской стороной не будут четко определены источники финансирования). И именно поэтому Москва еще несколько дней назад начала принимать меры по недопущению начала нового этапа АТО. Так, по некоторым сведениям, в состав отрядов ополченцев возобновился приток новых профессиональных добровольцев из России, заново открылись линии снабжения. И весьма вероятно, что в случае начала украинского наступления Владимир Путин отреагирует мгновенно и жестко, и в результате будут взяты Славянск, Мариуполь, а ВСУ будут вытеснены со всей территории Донбасса.
Получилось так, что Петр Порошенко, сосредоточив войска на линии с ДНР и ЛНР и провоцируя Москву на адекватный ответ, оказался в крайне неприятной вилке. Очевидно, что в данной ситуации наступление украинской армии обречено на провал, и от него нужно отказываться. Однако в этом случае президенту придется отдать приказ об отводе войск на зимние квартиры (учитывая аховую ситуацию со снабжением в остатках украинской армии, оставлять их на передовой неразумно). Проблема в том, что отвод войск может привести к новому контрнаступлению ополченцев, прежде всего в районе Дебальцево и на северном направлении. Не стоит забывать, что значительная доля бойцов родом с Краматорска, Славянска и других оставленных городов, и эти люди выступают резко против того, чтобы их дома остались под властью «оккупантов». И учитывая, что ополченцы стали получать подкрепление и пополнение, а Владимир Путин явно разочарован неконструктивностью Украины и Запада, вероятность такого контрнаступления представляется весьма высокой.
Если Порошенко придется выбирать из двух этих вариантов, то предпочтительным, вероятно, станет именно вариант с собственным наступлением. С политической точки зрения уж лучше потерять города в бою, нежели в результате бегства. К тому же не стоит забывать, что при определенных обстоятельствах активные действия ополченцев на Украине могут снова разогреть общественность вокруг «российского вторжения», что позволит Петру Порошенко провести ряд авторитарных преобразований в украинской власти для укрепления собственных позиций. Пусть даже и ценой окончательной потери Донбасса и в перспективе всей Новороссии — возникает впечатление, что в Киеве окончательно махнули рукой на эту территорию.

Геворг Мирзаян «Expert Online» 23 окт 2014

Или вооружайте Украину, или капитулируйте

«Мы не должны позволить тысячам украинцам погибнуть, потому что мы колебались»
Киеву надо смириться с потерей Донбасса. В противном случае украинці дальше будут погибать в неравной войне с Россией. Такого мнения придерживается Бен Джуда — автор книги «Хрупкая империя: как Россия влюбилась в Влад
Россия и Украина сейчас находятся в состоянии войны. Менее 2200 человек погибло в этом конфликте; и еще тысячи могут умереть. В западных потуг — Америки, Европы, НАТО — теперь нет хороших вариантов действий, но они не могут ничего не делать. Президент России Владимир Путин оставил нас с двумя страшными вариантами действий, оба из которых несут в себе риски: либо мы вооружаем Украину, либо мы заставим Киев капитулировать, и пусть Путин отрежет какие угодно территории для зоны «замороженного конфликта», что находиться под российской оккупацией .
Это неизбежный выбор, и Путин не мыслит рационально. Любой расчетливый лидер закачался бы от потерь, которые могут нанести санкции Запада. Экономика России сейчас сильно страдает от кризиса кредитования, бегства капитала, роста инфляции и начала рецессии. Это нанесет удар по высокой популярности Путина в России. Но ничто из этого не сдерживает загадочного человека, который улыбается.

Владимир Путин. Фото: ЕРА
Украина не может победить в этой войне. Путин дал понять, что российская армия уничтожит украинские силы, если они попытаются освободить Донецк и Луганск. Полуразвалившаяся армия Украины не может разгромить отборные силы и призывников с огромной страны, которая живет за счет нефти.
Западу надо быть честным с Украиной. Мы говорим так, будто эта страна является одной из нас — как будто в один прекрасный день она станет членом Европейского Союза и НАТО. Это желание Киева, но Запад не дает Украине средств для ведения этой войны.
Украину разрушают. Экономика разваливается. Вооруженные силы не переживут русского наступления. Украинцы находят утешение в романтическом национализме и готовятся к ведению партизанской войны. Потери растут — продолжение войны будет стоить тысячи жизней — и либеральные мечты о революции тонут в ура-патриотической ярости и истерии войны.
Еще несколько месяцев без полноценной помощи Запада, и Украина потеряет боевое ядро своей армии — и свое очарование Западом.Оно изменится ощущением предательства, а проевропейские либералы в Украине не будут иметь никаких шансов выжить после негативной реакции избирателей. Ультраправые экстремисты, которые сейчас играют маргинальную роль, въедут в парламент в Киеве на веках гробов, которых сейчас везут с фронта. Украина станет разрушенной зоной конфликта: европейской Сирией или ужасно увеличенной Боснией.
Мы не можем этого допустить. Если мы считаем, что Украина однажды станет членом Европейского Союза и НАТО, то мы должны быть готовы вооружить ее. Мы должны признать тот факт, что неограниченное расширение Европейского Союза и НАТО ведут к косвенной войны с Россией — и затем принять участие в этой косвенной войне. Повернув горячие моменты холодной войны, мы должны заняться последствиями поддержки демократизации в Восточной Европе.
Эта логика требует того, чтобы мы отправили западных военных советников в Киев, и дали украинцам все разведывательные и спутниковые данные, которые им могут помочь. И мы должны тоннами отгружать им пушки, танки, беспилотные летательные аппараты и медицинские аптечки. Мы должны быть даже готовы развернуть в Украине войска НАТО, если российские танки пойдут на Крым, так, как многие опасаются, Россия захочет получить сухопутный коридор между Крымом и югом России.
Нет сомнения, что этот путь влечет огромные риски. Россия бросит всю свою силу в Украину. Американских и британских спецназовцев предстоит открыто отправить для защиты аэропортов в Киеве и Одессе, так чтобы они с флагом показали свое присутствие там. Но Путин может разоблачить этот блеф: российские войска могут — переигрывая конец войны в Косово в 1999 — окружить их.
Но если мы не готовы смириться с этими рисками, то должны заставить украинцев отказаться от их пагубной иллюзии. Именно мы можем помешать России осуществить массовое убийство украинских призывников.

Для Запада единственным способом достичь этого будет обязать Украину капитулировать. Украина полностью зависит от финансирования со стороны Международного валютного фонда, то есть денег Запада. Мы должны сказать Киеву, чтобы он воспринял, как свершившийся факт, то, что Россия вырезала с его территории на Востоке очередную Южную Осетию — или мы перестанем давать деньги. Мы можем утешить украинцев: быть еще одной Грузией не является худшей вещью на свете.
Мы могли бы спасти таким образом тысячи жизней, но это было бы сокрушительным поражением для Запада. Россия восстановила бы свой статус, как империи — в виде возрожденного Советского Союза под властью Кремля. Запад, таким образом, признает фактически, что Россия может оккупировать или аннексировать любую из территорий, которая некогда принадлежала СССР. И на этих землях будет расти численность сторонников примирения, а демократия будет сохнуть.
Россия будет праздновать победу над мировым порядком, навязанным ей Западом после распада Советского Союза, проигравшего Холодную войну. Это означало бы разрушение американской стратегии геополитического сдерживания. Враги Америки, от Китая до Ирана, восприняли бы это как приглашение к созданию собственных сфер влияния среди обломков этой стратегии.
Россия не остановилась бы на достигнутом. Путин хочет развалить НАТО, и любой признак слабости соблазнил бы его пойти дальше. Лишь вопросом времени стало бы использование Москвой присутствия русских в странах Балтии для создания новых «замороженных конфликтов». Польша была бы вынуждена вести себя так, будто НАТО не существует, создавая собственный оборонительный военный альянс с балтийскими государствами. Она может даже создать буферную зону в Западной Украине.
Поэтому сейчас нет простых вариантов действий. Но мы не должны позволить тысячам украинцам погибнуть, потому что мы колебались. Мы должны быть честными с ними, если мы не готовы участвовать в новой холодной войне с Россией за независимость украинцев. Но если мы заставим Украину капитулировать, а не жертвовать жизнями в борьбе, к участию в которой у нас нет никакого желания, то мы должны признать, что это также капитуляция и НАТО и Европы и либеральной демократии, глобального лидерства США. Этот выбор сейчас перед нами.

Источник: New York Times
Перевод: iPress.ua

Украинская армия в Новороссии. Перспективы контрнаступления

Подписанное накануне Прекращение огня в общем зафиксировало и без того сложившуюся ситуацию на фронте в Новороссии. Наступление донецкой армии достигло результатов даже больших, чем изначально планировалось. Выход к Мариуполю был продиктован скорее имевшейся там оперативной пустотой, чем замыслом командования.

Шанс взять город у ВСН был, но очень кратковременный, пока в городе торжествовала паника и часть гарнизона дружно двинулась в Бердянск. Но хунте удалось преломить ситуацию, и уже к 3 — 4 сентября кавалерийский наскок тут скорее всего имел все шансы свалиться в затяжные городские бои. Безусловно, можно спорить, однако факт остается фактом. На театре военных действий, пусть плохая, но пауза. Это позволяет несколько дистанцироваться от ежедневной текучки и взглянуть на всю общую картину в целом. В относительно скором начале контрнаступления хунты не сомневается никто. Вопрос лишь в его конфигурации и направлении ударов.
К сегодняшнему дню украинская группировка сил АТО, относительно условно, разделяется на девять основных зон развертывания.
Зона А: около 3100 личного состава, до 50 танков, до 180 легких бронемашин, до 100 минометов, до 100 (с учетом отводимых частей скорее всего несколько меньше) самоходных и буксируемых орудий всех калибров, около 80 установок залпового огня. Здесь дислоцируются три батальона территориально обороны в полном составе («Чернигов», «Харьков», «Николаев») и одна рота тербатальона «Айдар», две батальонные тактические группы (одна из состава 1 ОТБр, одна из 80 ОАЭБр), два дивизиона (как минимум) 55-й артбригады, батальон Национальной гвардии. На данный момент группировка «отвечает» за весь северный фас фронта общей протяженностью до 100 километров и до 60 — 70 километров в глубину, от Счастья до Старобельска.

Зона В: 2200 солдат и офицеров, до 90 танков (вероятно меньше, две роты на днях куда-то перебрасывались. прибывшие на их место 28 танков скорее всего тоже не остались на месте, а были передислоцированы в другие районы), 120 БТР и БМП, около 100 минометов, до 80 орудий всех типов, 30 РСЗО. Зона ответственности: Боровское — Сиротино — юго-восточный край агломерации Северодонецк — Лисичанск — Врубовка и далее на Попасную. Протяженность линии фронта — примерно 50 — 60 километров. Здесь дислоцированы две свежеприбывшие батальонные тактические группы. Судя по большому количеству бронетехники, скорее всего из состава механизированных бригад. Тербатальон «Сич». Тербатальон «Николаев». Батальон Национальной гвардии.

Зона С: 3600 солдат и офицеров, 150 танков, 250 БТР/БМП, 200 минометов, 130 буксируемых и самоходных орудий, 120 РСЗО. В составе: шести тербатальонов («Киев-2», «Киев-11», 25-й батальон территориальной обороны, «Донбасс», «Киевская Русь», 42-й батальон территориальной обороны) и одной роты тербатальона «Айдар», двух свежеприбывших батальонных тактических групп (одна механизированная, одна, судя по всему, из состава 2-й оперативной бригады Национальной гвардии). Это одна из самых крупных и тяжеловооруженных, на данный момент, группировок украинской армии. Она сосредоточена в достаточно компактном районе Попасная — Троицкое — Дебальцево — Углегорск — Светлодарск — восточные предместья Дзержинска. Протяженность линии соприкосновения войск — до 50 километров.

Зона D: до 3000 личного состава, около 100 танков, до 300 (с учетом прибывших в течение прошедших 24 часов) легких бронемашин, 80 минометов, 200 орудий, до 200 РСЗО. В группировку входят: 3 БТГ (одна из 1 ОТБр, две из прибывших на протяжении 72 часов, номер части пока не установлен), два тербатальона полностью («Артемовск», «Шахтерск»), одна рота «Айдара», батальон Национальной гвардии, батальон «Правого сектора». Зона ответственности Дзержинск — Енакиево — Авдеевка. Протяженность линии фронта — до 70 километров.
Зона Е: до 1600 человек, примерно 20 танков, 100 бронемашин, 30 минометов, 100 орудий, 20 РСЗО. В составе: одной БТГ из 93-й ОМБр, одной свежей БТГ (мотопехота, прибыли 90 часов назад), батальона НГ, батальона «ПС». Протяженность линии фронта не велика — до 40 километров, от Авдеевки до Аленовки. Причем фактически требуется держать позиции только на двух шоссе, М04 и Н15. Пространство между ними для масштабного наступления ополчения не пригодно. Это украинские военные проверили на собственной шкуре еще в мае — июне, когда они пытались наступать, а позиции держало ополчение.

Зона F: 3000 человек, 100 танков, 200 БТР/БМП, 150 минометов, 140 орудий, 100 РСЗО. Входят: две роты тербатальона «Шахтерск», артиллерийская группа 23-й артбригады, батальон «Правого сектора», две свежих батальонных тактических группы (мотострелки или Национальная гвардия, что по сути почт одно и то же), три танковые тактические ротные группы. Сосредоточены наиболее компактно. Протяженность линии фронта 12 — 15 километров между Волновахой и Новотроицким.

Зона G: 3200 человек, 50 танков, 150 БТР/БМП, 120 минометов, 140 орудий, 70 РСЗО. Вторая по численности группировка ВСУ в зоне АТО. К настоящему времени ВСУ тут сосредоточили вновь созданную 1-ю оперативную бригаду Национальной гвардии в полном составе, четыре тербатальона («Хортица», «Винница», «Азов», «Харьков-1»), до двух рот тербатальона «Донбасс», батальонная тактическая группа 79-й аэромобильной бригады, рота морской пехоты, батальон «Правого сектора», батальон (фактически просто усиленная сводная рота) Госпогранслужбы Украины. Зона ответственности — оборона города Мариуполь. Считается находящейся в окружении, но по факту сплошной фронт донецкой армии имеет перед собой только на востоке и севере. Западное направление, по шоссе на Бердянск, в общем, для охраняемых конвоев проницаемо. Что как раз и позволило Киеву за трое суток нарастить гарнизон города практически втрое от первоначального.

В качестве отдельной зоны ( Зона Н) следует рассматривать два по сей день не ликвидированных котла ВСУ в тылах луганского ополчения. Первый — окруженная группировка 25-й десантной бригады. Второй — блокированная в Белореченском минимум усиленная ротная тактическая группа из 30-й механизированной бригады. Формально они несколько суток находятся в окружении. Но фактически потерь почти не понесли, так как все это время серьезных атак не отражали и ударам артиллерии ополченцев особенно-то не подвергались. То есть технику сохранили. Разве что испытывают затруднения с топливом, а также некоторые сложности с боеприпасами и продовольствием. Если наступление украинской армии пройдет через их районы, то за счет окруженцев можно легко компенсировать собственные потери. Кроме того, сама эта группировка в значительной степени связывает часть имеющихся резервов луганского ополчения, чем уже оказывает положительное влияние на общую тактическую обстановку в целом.

Строго говоря, в тылах Новороссии находятся еще два котла. Остатки танковой батальонной тактической группы «сидят» уже почти две недели в районе Ждановки, и две мотопехотные роты почти месяц находятся юго-западнее Дьяково. Однако учитывать их вряд ли можно. Десантники слишком далеко от любых операционных линий, лишены подвижности и без внешней помощи сколько-нибудь значимой ценности не представляют. А танкистов просто слишком мало. В лучшем случае до 200 человек при 10 — 15 танках, вряд ли к настоящему времени способных двигаться самостоятельно. Боекомплект у них скорее всего еще есть, но на счет желания активно воевать — очень серьезные сомнения. Потому в дальнейших расчетах эти силы учитываться не будут.

Отдельной зоной (Зона J) нужно считать район Изюм — Боровая, где в настоящее время создается линия стационарной обороны, на которую отводятся войска со всего левобережья Северского Донца. Туда же, судя по всему, отведена вся группировка, недавно вышедшая из окружения с территории луганского аэропорта. Решение отказаться от контроля левобережья является своевременным и текущей обстановке соответствующим. Гарантированно удержать этот район от действия рейдовых и диверсионных групп луганского ополчения невозможно. По крайней мере, на фоне размера имеющихся у штаба АТО резервов. В то же время, благодаря отводу войск командование украинской армии смогло из ничего собрать: 2000 человек, 30 танков, 100 БМП/БТР, 60 минометов, 50 орудий, 40 РСЗО. Одна батальонная тактическая группа 1-й танковой бригады (пополненная и доукомплектованная после потерь в боях в июле — августе), батальонная тактическая группа 80-й аэромобильной бригады (тоже получившая пополнение), батальон «ПС», батальон Национальной гвардии, части специального назначения (из состава 3-го полка СпН).

Итого: 18 тысяч солдат и офицеров, причем, только в составе «первой линии». В тылу есть еще до 3 — 4 тыс. человек в «Славянском» укрепрайоне. Плюс части, занимающие «Красноармейский укрепрайон». Плюс довольно большое количество территориальных батальонов МВД, сформированных из милиционеров. Реальной боевой силы они не представляют, но несение патрульной службы в тылах, обеспечение соблюдения режима зоны АТО, охрана и оборона тыловых блокпостов в «спокойных» районах им вполне по плечу. Что позволяет не отвлекать на эти задачи более боеспособные части.
Им противостоят вооруженные формирования Донецкой и Луганской республик, в настоящее время сосредоточенные в шести основных районах. Последнее важно для понимания происходящих там сейас событий и их развития в ближайшей перспективе.

Район — 1, включает в себя основные, да почти все, силы луганской армии. До 5000 человек, до 30 танков, до 90 различных бронемашин, около 100 минометов, 50 орудий всех типов, 16 РСЗО. Отвечает за оборону всего северного фаса фронта и ликвидацию окруженных группировок ВСУ вокруг Луганска, а также за «безопасность» российско-украинской границы и обеспечение работы всех пограничных пропускных пунктов линии соприкосновения ЛНР и РФ. В данном районе ведется наступление на н.п. Металлист и Счастье, с дальнейшим выходом на Новоайдар. Темпы, с которыми ликвидировались котлы, наглядно показывают ограниченность возможностей луганской армии.

Район — 2 является «зоной ответственности» бригады «Призрак» под командованием Алексея Мозгового. Подконтрольная территория: правый берег Северского Донца от Славяносербска до Сиротино, далее до Первомайска и, возможно, Ирмино. Протяженность линии фронта — около 90 километров. Бригада насчитывает: 2000 человек, 8 — 10 танков, 50 БТР/БМП, 30 минометов, 30 орудий, до 10 РСЗО.

Район — 3 представляет собой одно из слабых мест всей линии фронта. Участок протяженностью до 35 километров, от Ирмино до Фащевки контролируется Всевеликим Донским Казачьим Войском под командованием атамана Козицына. До 800 человек, 2 — 3 танка, до 15 бронемашин, до 20 минометов. Не хочу сказать о них ничего плохого, но должен отметить, на протяжении прошедших пяти месяцев войны они уже трижды массированного удара механизированных частей украинской армии не выдерживали и отступали.

Район — 4, место самой упорной обороны — Горловка — Енакиево. Зона ответственности бригады Игоря Безлера (позывной «Бес»). Два месяца ведут упорные оборонительные бои. Протяженность линии фронта — 90 километров. До 2000 человек, танков нет, до 25 бронемашин, 40 минометов, не менее 10 орудий.

Район — 5. Зона ответственности донецкой армии. Не смотря на формально относительно короткий участок линии соприкосновения войск, около 100 — 120 километров, на самом деле ею контролируется почти вся территория Донецкой Народной республики по линии Енакиево — Красный Луч — Дьяково — Амвросиевка — Старобешево — Еленовка. Насчитывает 14 000 человек, 12 — 15 танков, 100 бронемашин, 80 минометов, 16 орудий, до 10 РСЗО.

Район — 6. Группировка «блокирующая» Мариуполь. Содержит все наиболее боеспособные и хорошо вооруженные части ВС ДНР. Около 6000 человек, 28 танков, 90 бронемашин, 60 минометов, 60 орудий, 20 РСЗО. На смотря на внешне значительную численность войск, более 2,5 тысяч человек группировка вынуждена задействовать для занятия гарнизонами населенных пунктов вокруг Мариуполя, и обеспечения контроля двух ключевых магистралей, соединяющих Мариуполь с Донецком. В том числе важные транспортный узел в н.п. Тельманово, оборону Волновахи и блокирование котла юго-западнее Стылы.

Сложившаяся диспозиция сторон позволяет сделать ряд очевидных выводов. Действующее Перемирие является непрочным и не устраивает обе стороны. Потому сохраняться оно будет лишь до окончания перегруппировки украинской армии. С учетом пополнения, полученного по третьей волне мобилизации, общая численность сил АТО снова доведена до 55 — 60 тыс. человек. Из них 20 — 30 тыс. — в первой линии. Общая численность ополчения в обеих Республиках оценивается в 29 — 30 тыс. человек. Но не в первой линии, а всего. Это означает, что преимущество Киева в живой силе упало до двукратного и продолжает снижаться. Таким образом, ему просто необходимо атаковать пока силы не сравнялись по численности. Итоги прошлых боев показали, что ополчение значительно превосходит ВСУ по суммарной боевой эффективности при равной численности подразделений. Сказывается преимущество в мотивации, инициативе и лучшем качестве командования. Так что, вариантов у Киева особо нет. Если не атаковать сейчас, то не атаковать уже никогда.

В свою очередь ополчение также находится в сложной оперативной ситуации. Значительная по численности и составу вооружения, к тому же состоящая из самых подвижных и опытных частей группировка сил находится под Мариуполем фактически в углу, образованном береговой чертой Азовского моря и российско-украинской границей. Пространства для маневра почти нет, в виду специфики рельефа местности и особенности топологии местной дорожной сети. К тому же она находится в ста километрах от основного района базирования — Донецка, — и висит фактически на единственной линии снабжения — шоссе Донецк — Новоазовск. Идущее в сорока километрах западнее параллельное шоссе Н20 Донецк — Мариуполь во многих местах является фактически передним краем линии фронта, а на участке Волноваха — Новотроицкое (и даже почти до съезда на Докучаевск) вообще перехвачено украинскими войсками. Там находится зона развертывания ударной группировки ВСУ (Зона F), что не позволяет рассматривать Н20 в качестве линии снабжения даже теоретически. Следовательно, возникает заметное сходство с «южной клешней», разгромленной ополчением в июле. Только сейчас в зеркальном отражении.

Внимательное сравнение сил, сосредоточенных украинским командованием на разных участках фронта показывает, что оно из прошлых поражений определенный позитивный опыт извлекло и больше не пытается быть одновременно сильным везде. Из девяти зон одна является вынужденным засадным полком — Зона Н. Одна, — Зона J, — может рассматриваться только в качестве стратегического резерва. Четыре зоны ( А, В, Е, G) носят чисто оборонительный характер. Июньские бои показали, что Донецк со стороны Курахово может быть взят только ценой недопустимых для ВСУ потерь во времени, живой силе и технике. Это все равно что биться лбом в бетонную стену. В свою очередь, топография тут такова, что позволяет оборонять правый фас «Красноармейского укрепрайона» относительно малыми силами.
Примерно то же назначение имеет Зона В. Ее задача сводится к недопущению прорыва ополчения в агломерацию Северодонецк — Лисичанск с последующим выходом по правому берегу Северского Донца на Красный Лиман и Святогорск в обход Славянско — Краматорского укрепрайона. Позиция также достаточно устойчивая, так как фактически сводится к обороне одного шоссе. В оборонительном смысле численность войсковой группировки тут даже несколько излишня, что позволяет рассматривать одну из ее батальонных тактических групп в качестве тактического резерва для купирования возможных угроз в Зоне А или оперативного резерва для развития успеха в Зоне С. Задача Зоны А — сдерживать наступление всей луганской армии, связать ее боем, блокировать возможность ее маневра силами и препятствовать выходу вооруженных формирований ЛНР на левый берег Северского Донца. Следует признать, что со всеми своими задачами эта группировка справляется довольно успешно. Счастье удерживается прочно. Атаки ополчения отражаются в предместьях, расположенных еще на правом берегу реки. На левый берег луганская армия перейти не может. Ни у Славянска, ни восточнее, в Станице Луганской. То же касается всей протяженности правого берега Северского Донца в направлении аж до Лисичанска.

Отдельно стоит рассмотреть Зону G — оборонительный район Мариуполя. Формально он находится в окружении. Фактически прочные и почти сплошные позиции донецких войск расположены только с востока и севера. Точнее будет сказать, — только с востока. Северная сторона больше представлена отдельными гарнизонами ополченцев, занимающими населенные пункты. Гарнизоны конечно зубастые и сопротивление оказывающие, но не считающие свои позиции аналогом Брестской крепости, за которую следует драться до последней капли крови. С запада, по шоссе на Бердянск, донецкая армия представлена только несколькими передовыми дозорами, занимающими ключевые поселки, но не укрепившимися в них. За исключением разве что Мангуша, где существует своего рода линия фронта протяженностью в 2 — 3 километра. Само шоссе для конвоев хунты проходимо. По крайней мере конвои снабжения и свежие резервы в Мариуполь из Бердянска приходят без особых потерь. Отдельные автоматно-пулеметные обстрелы на маршруте движения для конвоев неприятны, но совершенно не смертельны. Таким образом, мариупольская группировка, является достаточной для организации устойчивой обороны города и даже равняется по силам и средствам, наступательным возможностям Зоны 6 донецкой армии. 3200 человек ВСУ против примерно 3500 человек Района-6 (с учетом выделения им сил для осуществления оперативного охвата Мариуполя и контроля линий снабжения). Что позволяет ее использование в качестве наковальни, о которую возможно плющить противника внешними ударами.

Собственно, штаб АТО это и намеревается сделать, если судить по создаваемой «в чистом поле» мощной (более 3000 человек, около 100 танков, 200 БМП и БТР, множество орудий, РСЗО и минометов) группировке с крошечным, всего в 15 километров, участком фронта в районе Волновахи. Зона F является ударной и только ударной. Ни для чего больше она здесь просто не нужна. Топография местности и очертания дорожной сети тут таковы. что участок от Волновахи фактически до Мариуполя можно вообще никак не оборонять. Все равно в западном направлении наступающие части ДНР вынуждены двигаться только через Бердянск, где сейчас возводится полоса долговременной обороны с бетонными ДОТами. Второе направление, через Розовку, не менее надежно перекрыто местным гарнизоном. Так что Зона F тут ничего и ни от кого не обороняет. В то время как в смысле наступления она имеет весьма обширные перспективы.

Если в целом, то, очень похоже, киевские генералы сообразили, что проглотить всю Новороссию целиком за один раз им не по силам. Надо пытаться громить ее по частям. Не смотря на явно более слабую в военном отношении ЛНР, в первую очередь ликвидировать следует Донецк. Да и дорожная сеть этому способствует. Падение Донецка означает скорее всего и падение всей Новороссии, так как водиночку Луганск, совершенно очевидно, против хунты выстоять не сможет. Сделать это получится только одним способом. Сначала окружив и ликвидировав войска в Районе-6. Вероятнее всего — оперативным приемом, известным как «Молот и Наковальня».

Наковальней будет являться Мариуполь. Его сил достаточно для обеспечения прочной обороны. И даже если дончане сумеют ее прорвать, то 6 тыс. солдат в городе площадью 284 кв. километра и население в пол миллиона человек просто потеряются. Со всеми своими танками, пушками и системами залпового огня. Входить в город им можно только при обеспеченных тылах, но никак не под ударами молота другой группировки. В то же время, отвод этих войск назад в Донецк возможет только по одной линии, по шоссе Донецк — Новоазовск, которая уже сейчас находится под серьезным давлением частей ВСУ.

О том, что они могут относительно легко ее перехватить, свидетельствуют три факта. Первый — недавний рейд украинской бронегруппы в Тельманово. Безусловно, свою дезориентирующую роль сыграло Перемирие. Однако стоит признать, что и без него она бы этот населенный пункт безусловно взяла. Сумела ли потом удержать — вопрос отдельный. Но, что взяла — тут двух мнений быть не может. Второй — продолжение «плавания» котла у н.п. Стыла. При любых планах командования ВСУ, он неизбежно оказывается на пути наступления. Следовательно находящиеся там 200 — 350 человек, т.е. считайте, батальон, автоматически включается в состав наступающей группировки и усиливает ее, доводя ее численность до 3,5 тыс. человек. В условиях почти полной оперативной пустоты, в настоящее время наблюдающейся между районами 5 и 6, молот Зоны F вне всяких сомнений опрокидывает позиции донецкой армии у Волновахи, выходит на дорогу Т0512 и, через Гранитное, гарантированно берет Тельманово.
Сейчас в Гранитном автомобильный мост через реку Кальмиус взорван. Но украинская армия уже несколько раз наглядно демонстрировала достаточность выучки своих инженерных батальонов. По крайней мере Северский Донец месяц назад она форсировала успешно.
Потеря Тельманово ставит всю группу Района 6 на грань уничтожения и вынуждает ее к скорейшему отходу с боями. Даже в случае успеха это большие потери в самых боеспособных, от того самых ценных в боевом отношении, войсках. Плюс потеря наибольшей части накопленного тяжелого вооружения. В любом случае, блокада Мариуполя, даже оперативная ,снимается, что сразу превращает всю группировку Зоны G из оборонительной в наступательную. Со всеми вытекающими последствиями, негативными для ДНР. По хорошему, всю группу Района 6 уже сейчас следовало бы начать отводить к Донецку, но это невозможно по политическим соображениями.

При любом варианте развития событий на юге, Главный штаб ВС ДНР будет вынужден срочно создавать прочную оборону по линии Моспино — Амвросиевка. Как минимум, до окончания отхода войск из Района 6. Как максимум — для обеспечения удержания Тельманово, Стылы и всей трассы Донецк — Новоазовск. В общем, для этого силы в Донецке есть. Но это далеко не все угрозы, задуманные Генеральным штабом ВСУ. Абсолютно очевидна перспектива нанесения войсками хунты решительных наступательных ударов из зон D и С. Без необходимости обороны района Амвросиевки, донецкая армия отразить их, пусть с потерями, но может. А вот хватит ли сил когда надо будет помогать Району 6 — становится серьезным вопросом.

В районе Горловки у Украины есть три основных варианта действий. Наиболее простой и очевидный — сходящимися ударами на Енакиево наконец отрезать бригаду Безлера и полностью зажать ее в городской черте. В случае успеха противника, ей не останется никакого другого выбора, как оставлять Горловку и прорываться «к Большой земле». Вероятнее всего в Донецк. На создание ее силами «линии фронта» юго-восточнее Енакиево рассчитывать не приходится. К этому нет необходимых условий, а в чистом поле украинская артиллерия ее уничтожит довольно быстро. Кроме того, так еще стоят танки недобитого танкового батальона ВСУ. Если к ним прорвется хотя бы один конвой снабжения, они вернут себе подвижность и начнут активные оперативные действия, делающие эту новую «линию фронта» бесполезной и неустойчивой. Таким образом, падение Горловки приводит не только к политическому и медийному успеху, но и создает в общей линии фронта в Новороссии оперативную дыру протяжностью до 30 километров по самой слабой линии взаимодействия армий ДНР и ЛНР. Район Кировское — Ждановка — Нижняя Крынка становится «ничейным». Тем самым формируя оперативную пустоту практически до Зугрес и Харцизска. Война не любит пустоты. Вон, ДНР не собирались брать Мариуполь, но пустота засосала к берегу Азова аж 6 тыс. донецких солдат. То же самое неизбежно произойдет и с этой пустотой . Украинская мотопехота имеет все шансы выйти к Харцизску с севера в то время, когда значительная часть резервов Района 5 будет отражать атаки ВСУ на линии Моспино — Амвросиевка. Причем, эта угроза возникнет даже без полного окружения Горловки. Что создает второй вариант развития наступления из трех возможных.

Третьим вариантом является удар на Торез из района Дебальцево. В целом он выглядит авантюрным, если не учитывать следующие обстоятельства. Безлер для Зоны С угрозы не представляет. Только отдельными мелкими диверсионными группами, что вполне терпимо. Действия бригады «Призрак» Алексея Мозгового достаточно легко связываются боем группами войск в зонах А и В. Казаки лобового удара танков и механизированной пехоты скорее всего не выдержат. Это открывает минимум два направления для наступательных действий.
Во-первых, поддержать удар Зоны D на Торез. Задача вполне решаемая и, что самое неприятное, в текущей конфигурации сил — достижимая.
Призом, в случае успеха, оказывается полное оперативное и, что более важно, тактическое окружение Донецка. С гарантированным перерезанием всех линий его снабжения. Причем, в этом случае, украинской сторон можно будет не особо опасаться деблокирующих ударов до стороны ЛНР. У луганского ополчения для этого просто нет достаточных сил. Окруженный Донецк даже не обязательно будет полноценно штурмовать. Без снабжения он продержится максимум 5 — 7 недель. С наступлением осенней распутицы и последующих зимних холодов в городе начнется чудовищная гуманитарная катастрофа. Население его неизбежно покинет.
Во-вторых, после опрокидывания казаков, у войск хунты появляется заманчивая возможность ликвидации не только их, но и всего Района — 2 рассекающим ударом по трассе М04, через Алчевск, на Металлист и далее к Счастью. По пути наступления в оперативный оборот возвращаются обе окруженные группировки в Зоне Н, что сразу «расширяет ширину коридора наступления» до 15 — 20 километров к юго-востоку. Каким бы образом на эту угрозу ни реагировала армия Луганска, минимум трое — четверо суток к юго-западу от Луганска будет зиять еще одна оперативная пустота. А на современной войне трое суток — очень большой срок, за который можно успеть натворить много всяких дел.

Таким образом, в сумме украинская армия имеет высокие шансы на успешное проведение наступательной операции стратегического масштаба. С поправкой на местные условия конечно. Напрашивается аналогия с Великой Отечественной Войной. После зимнего контрнаступления под Москвой, Красная Армия снова вынуждена перейти к обороне, в то время как Вермахт, накопив резервы, проводит весенне-летнюю наступательную операцию на Украине и доходит в итоге до Сталинграда и Кавказа. Войну, в конечном итоге, немцы тогда проиграли, но Красной Армии для этого потребовались три долгих года тотальной войны и титаническое напряжение всех своих сил.

Полагаю, профессиональные штабные работники ВС Новороссии все выше изложенное понимают на много лучше меня. К тому же они обладают еще и значительно более полной и куда как более точной информацией в части состава, численности и диспозиции сил противника. Потому соответствующие контрмеры ими уже принимаются. Новороссия сумела выиграть Стратегическое Оборонительное Сражение при куда как худшем исходном соотношении сил. Это позволяет выражать надежду, что в этот раз тоже справятся.

Тем более — третьего большого сражения уже не будет. Если наступление ВСУ закончится успешно, то окончательная ликвидация Новороссии станет лишь вопросом времени. Причем, довольно непродолжительного. Ни о каких поставках бесплатного газа из РФ конечно же речи не будет. Равно как не будет электричества и тепла. Да и продовольствия, в общем, тоже.
Если Новороссии удастся контрудар ВСУ отразить, то в любом случае до морозов и снегов, т.е. до ноября, война остановится сама собой. После такого поражения Киеву выставить в первую линию станет больше некого. И потери тяжелого вооружения компенсировать тоже будет нечем. Даже с учетом поставок из младоевропейских стран. Вопрос сведется только к организации какой-то обороны в соседних с ДНР и ЛНР областях. Да и дожди на Украине, в условиях, когда война ведется преимущественно по дорогам с твердым покрытием, это адский ад. Мне неоднократно доводилось бывать в Кировоградской области во время осенней распутицы. Я видел, как тонули по оси в грязи КАМАЗы в 70-е годы ХХ века. В таких условиях ни армия Новороссии, ни ВСУ, воевать совершенно точно не могут.

Да и с наступлением морозов появится множество других проблем. У обеих сторон значительно возрастут небоевые потери (больными, обмороженными и даже замерзшими). Снабжение армии зимой — отдельная, крайне серьезная проблема. Новороссия к зиме готовится, а вот на счет аналогичных мероприятий в ВСУ что-то как-то особо ничего и не слышно. Что-то наверняка делается, но вряд ли эти меры достаточны для группировки в 50 тыс. человек.

Значит, и в случае победы Новороссии в предстоящем сражении, все остановится до весны. Для развития наступления на Херсон, Запорожье, Днепропетровск и/или Харьков, у ополчения нет сил сейчас, и еще меньше их станет потом, после победы в предстоящем бою с хунтой. Таким образом, к весне, скажутся уже не только сугубо военные, но и чисто экономические факторы. Будут ли к моменту просыхания земли после весеннего таяния снегов и окончания распутицы, у Киева деньги на армию и люди, согласные в ней служить — станет очень и очень большим вопросом.

Но чтобы узнать на него ответ, надо выстоять в предстоящем сражении.

alex-leshy

AVIACITY

Для всех, кто любит авиацию, открыт в любое время запасной аэродром!

Tag Archives: Новороссия